скачать книгу бесплатно
Птичий рынок
Айгуль Малахова
Иногда судьба совершает причудливые зигзаги, и то, что ещё вчера казалось мучительным бременем – теперь видится таким желанным. И напротив: вожделенное счастье всегда может обернуться тяжкими оковами. Как? Читайте об этом в рассказе "Птичий рынок".
Айгуль Малахова
Птичий рынок
Часть первая
Как я решила завести попугая? О, предыстория этого желания – длиной в десять лет. Трети моей грустной жизни. Моя мама очень долго и тяжело болела. Рак лёгких – одна из тех страшных болезней, которая высасывает потихоньку силы не только из больного, меняя его облик, как физический, так и духовный… Ужас этой болезни заключается в том, что страдают все, кто находится рядом. Я помню мамин любящий и страдающий взгляд, когда она прошептала, узнав диагноз: «Моя бедная девочка! Как же ты выдержишь!» И до сих пор всплывают в памяти её глаза, полные ярости, незадолго до маминой смерти… Мучительно видеть, как угасает на твоих глазах родная душа, ещё тяжелее – наблюдать, как болезнь пожирает личность, перерождая человека в другого, неузнаваемого.
Шли годы. Мама заболела, когда мне было двадцать лет, с того времени автоматически перекрыв мне возможность жить своей личной жизнью. Я стала сначала маминой сопровождающей, потом бессменной сиделкой. О парнях, мужчинах – о сильном поле вообще пришлось забыть. Не до них было. В это же время я стала работать на дому, писать рефераты, дипломные работы, статьи – не брезговала ничем. Маминой пенсии хватало на минималку…
Десять лет миновали, как один длинный серый день. В последнее время характер мамы испортился окончательно: стал раздражительным, требовательным. Казалось, что она откровенно возненавидела меня, и всё реже появлялась моя настоящая мама: ласковая, добрая. Усталость наслаивалась, как кольца у луковицы, всё чаще я рыдала, стоя у окна на кухне, закрывая рот руками, чтобы мать не услышала.
– Надя! – в любое время суток раздавался скрипучий голос, и я кидалась в мамину комнату: поить, убирать, подмывать, делать уколы… В конце концов стали появляться мысли. Запретные, недозволенные, они тихо выползали из тайников подсознания, заставляя щеки рдеть от стыда. О том, как надоел этот бесконечный день длиной в десять лет и как хорошо будет если всё закончится…
– Тварь! Мечтаешь, чтобы я сдохла? Да не три так, дырку сейчас протрешь? – глядя на меня взглядом, полным ненависти, говорила мама, когда я максимально аккуратно старалась обработать пролежни. Одергивая себя, я загоняла нехорошие мысли вновь в темноту небытия, накладывала табу. Но, проходило время – и они появлялись вновь…
А потом настал другой день – чёрный, когда мама умерла. Я почувствовала, как будто пуповину, связывающую нас, беспощадно обрубили, оставив меня совсем одну: плачущую, маленькую и беспомощную. Гнусные мысли исчезли совсем, и ощущения освобождения от тяжёлого ярма не возникло. Серый день сменил свой окрас на чёрный, всё вокруг: деревья, трава, дома – как будто покрылось налётом копоти… Я просыпалась по ночам от севшего голоса матери, который явственно звучал через стену:
– Надя! – и долго рыдала в подушку, коря себя за гадость, мерзкие мысли о том, чтобы мамы не стало. Через некоторое время поняла: ещё немного и помогать мне будут уже в больничной палате. Надо брать себя в руки. Вот тогда и пришла мысль о домашнем питомце. Можно было взять собаку или кошку, но как-то раз, увидев в сети ролик с попугаем, я загорелась мыслью взять именно такого, желательно говорящего, чтобы развеять свою черную тоску.
Решив так, наскребла свои накопления и отправилась туда, где было множество пернатых на любой вкус, чтобы найти себе питомца и друга. Птичий рынок щебетал и гомонил голосами сотен птиц. Я медленно брела между рядами, разглядывая попугаев: шустрых волнистых, хохлатых корелл. И тут увидела изумительного попугая невероятно яркого окраса. Он собрал в своих перьях почти все цвета радуги! Птица смотрела на меня блестящим шариком чёрного глаза, наклоняя голову, как будто разглядывала. Как и я её.
– Великолепный экземпляр, правда? – грубый каркающий голос позади заставил меня вздрогнуть и обернуться.
– Да, очень красивый… А порода какая? – с неловкостью спросила я. Продавец, подкравшийся со спины, напугал. Какой-то странный у него был вид, нерасполагающий к общению. Вместо двух бровей у него была одна, но во всю длину лба, чёрная и мохнатая. Сросшиеся брови придавали ему грозный устрашающий вид, даже когда он улыбался. Чёрные глаза смотрели изучающе, а огромный рост и широкие плечи вызвали в памяти почему-то сказку о джинне. Нос с горбинкой и смуглая кожа выдавали в нем уроженца востока, но по-русски он разговаривал совершенно свободно.
– Попугай ара, – пояснил торговец, посмотрев на питомца с любовью, – ему всего год. Возьмите – не пожалеете. Знает пятьдесят слов! Будете разговаривать, как с полноценным собеседником, уверяю вас.
– Да, я… А сколько он стоит? – вдруг стало ещё более неловко, как-то нелепо спрашивать о цене живого существа… И тут меня окатило отрезвляющей ледяной волной: продавец назвал цену. Все мои накопления, которые лежали жалкой кучкой в кошельке, перед названной суммой бледнели и скукоживались совсем. Не квартиру же продавать! Мелькнула безумная мысль о том, чтобы взять кредит, но я тут же отмела её прочь. Не дадут. Вздохнув, решительно повернулась, чтобы пойти дальше.
