скачать книгу бесплатно
Ведь проще
Тысячи раз принять и отпустить
Что сделал или сказал,
Чем то, что хотел сказать или сделать,
Но просто, как-то не вышло.
В конечном счете
Недосказанность – слова,
Оставшиеся гнить внутри,
Не разлагаясь.
Так как же отпустить все то, что не сказал?
И перестать прокручивать до тошноты,
Как старые кассеты, монологи?
Я так хотел…Я вот чего желал…
Так просто рассказать,
И так чертовски сложно.
Все это – нам знакомый страх,
Страх осуждения из глаз напротив,
Усиленно сжимающий в тисках
Всех этих бесконечных ЗА и ПРОТИВ.
– Как же верно сказано, ладно, твоя взяла.
– Только не пори чушь про ангела с небес!
Медленно направляясь к кассе, Дэн ощущал, как каждый его последующий шаг резко забирает еще минуту назад бушевавшую в нем решимость.
– Ай, была не была, – подумал он про себя. – Главное – не слишком много думать о том, что же ей сказать, – сердцебиение участилось. – Привет, спасибо за кофе, – робко обратился он к миловидной девушке, занимающейся оформлением витрин. – Роззи, да?
– Да, верно, – с легкой улыбкой подметила девушка.
– А меня зовут Дэн, я… – слова резко запутались в ритме его собственного сердцебиения. – Я… послушайте, я приглашаю вас на…
– Только не говорите кофе, – наперебой парировала Роззи. – Сами понимаете, – она окинула взглядом забитую людьми кофейню и пожала плечами, параллельно шутливо искривив лицо.
– Конечно, нет, никакого кофе! Осмелюсь предложить вино, – по взгляду он понял, что просчитался. – Роззи, а куда бы вы сами хотели сходить?
– А вы любите какао? Здесь неподалеку есть одно место, где готовят лучшее какао в городе, ну, по моему мнению.
– Какао? Я буду рад угостить вас любимым напитком. Когда вы освободитесь?
– Здесь я буду до 20:00.
– Тогда, я зайду за вами ровно в 20:00, договорились?
– Буду ждать, – со светящимися глазами игриво ответила Роззи.
– Взаимно, до встречи!
С легким ощущением воодушевления, еле скрывая свой восторг, Дэн направился к выходу, где его уже ожидал Филипп.
– Тааак, у нас 3 часа, потому что вечером я вернусь сюда снова, мы пойдем пить какао!
– Ты же ненавидишь какао!
– А ты ненавидишь эту кофейню, но ведь приходишь сюда со мной, и, Филипп, проследи, чтобы я не опоздал.
– Ну, это уже от тебя зависит, а не от меня, но я постараюсь помочь тебе быть галантным и пунктуальным кавалером, – Филипп рассмеялся.
– На тебя вся надежда! Представляешь, я просто взял и сделал это! Было так просто и легко…хотя вначале, конечно, ну, ты понимаешь.
– Вначале всегда страшно, эта неизвестность расшибает нашу уверенность на тысячи осколков, главное, продолжать идти.
– И я продолжу, а теперь…
– В Зазеркалье?
– Да, Алиса, я приготовил для тебя страну чудес.
Вдохновленный преодолением страха отказа, Дэн впервые за долгое время ощутил то, в чем нуждался так давно, – поддержку друга. Да и Филипп наконец-то сместил фокус своего внимания с себя на другого. Он привык, что, по обыкновению, друг всегда рядом, поможет, поддержит, но забыл о том, что и друг тоже нуждается в поддержке и опоре,ровно как и он сам. Отношения – дело нелегкое, в них всегда необходимо вкладываться. Вместе с тем, отдавая не для того, чтобы что-то получить, на выходе ты получаешь гораздо больше, чем отдал.
Глава 4. Утрата и В
ыбор
Выбор – форма ответственности, открывающая возможность обратить внимание на себя и свои потребности. Принимая решение, спроси себя: сделает ли меня счастливым это решение? Будет ли мне комфортно сейчас, а в отдаленной перспективе? Это действительно то, чего я хочу? А. Г. Асмолов писал, жизненный путь личности – это история отстраненных альтернатив. И хотя довольно часто нам кажется, что выбор сделать слишком сложно, вместе с тем мы всегда знаем, чего хотим, просто иногда путаемся, цепляясь за стремление угодить всем, либо отчаянно им противореча, активно протестуем. Когда вы начнете задавать себе правильные вопросы, обращать внимание на себя, ответы появятся сами собой.
Пока Самюэль Роуз размышлял на тему выбора, перелистывая в памяти воспоминания, ментально его отбрасывало в самые разнообразные уголки своей биографии. Вот он, будучи подростком, учится водить машину под руководством отца, здесь выпускной с оживленным предвкушением будущего, а здесь он впервые встречает Мэг, делает ей предложение, затем свадьба. Вот он держит на руках новорожденного сына, и кажется, что ещё так много времени для счастья, а через двадцать лет болезнь внезапно забирает Мэг, женщину, делившую с ним все: радости и горе, идеи и падения, для него она словно была соткана из гармонии, надежды и уюта, не раз поддерживала его на пути становления, ровно как и он ее. Любовь длинною в жизнь, и жизнь, наполненная любовью, не без горечи ссор, но всегда в одном направлении. А дальше воспоминания погружают в непроглядный мрак, где смерть выбила почву из-под его ног, где сердце остановилось, беспощадно обливающееся слезами отчаяния. Тяжелее всего было сообщать, сообщать другим о внезапной смерти жены. Когда привычный ритм жизни обрывается утратой, все, что тебе остается, – пытаться собрать себя по кусочкам, и слов не найти, чтобы объяснить происходящее себе самому, чтобы примириться с реальностью, а ты должен сообщать другим, подбирать слова, пытаться щадить их чувства. Это очень страшно: вслух, для других, произносить: «Мэг умерла», в то время как сам ты, для самого себя, еще не осмеливался сказать такое. Когда частица тебя еще сидит внутри и кричит, надрываясь: «Это неправда, это неправда!», и вот все эти голоса в телефонной трубке с сотнями вопросов: «Как? Почему? Нет, этого не может быть», и еще тысячами вариантов вопросительного отрицания, сливаются в один и бьют по еще свежей ране с такой силой, что не устоять. Тогда боль других по инерции усиливает твою собственную в десятикратном размере, и остается крепко держаться, держаться за себя, буквально руками обхватывать тело и обнимать навзрыд, проклиная весь мир за это страдание. И даже спустя годы, пока весь остальной мир продолжает свое существование, ты входишь в новый день с этим камнем на шее, а его не сбросить, разве что само время, сжалившись, уменьшит камень, притупив боль. Переживание утраты – это цена, которую мы платим за любовь и привязанность, за мужество открывать свои сердца другим.
– Ох, милая Мэг, – размышлял Самюэль. – Почти три года прошло, а временами кажется, что все это нереально, меня словно окутал густой, непроглядный туман. Я расскажу тебе о своих чувствах в стихах, хорошо? Ты ведь всегда их любила, – чуть слышно, почти шепотом, он стал произносить строчки стихов, ровным и спокойным голосом, внутри себя, обращаясь к жене, вернее к ее образу, что он так старательно восстанавливал в своей памяти.
Придавила реальность,
Пытаюсь вдохнуть,
Не выходит,
Сдавило грудь.
Внутри рухнул,
Пал,
Потерялся в разрухе.
Не вдохнуть,
Не выходит,
Ошпарен резкостью поворота судеб.
Разбит.
Я на стадии отрицания
Застрял,
Прогоняя страдание.
И скорее уверую в Бога,
Что мир сотворил,
Чем в реальность,
Где нет тебя.
Обескуражен настолько,
Что буквально нет сил.
Родная, я так скучаю! Дай мне знак, я совсем раскис и ума не приложу, как же быть, – терзаемый насущными тревогами, он пытался нащупать точку опоры, то ли в себе самом, то ли в воспоминаниях не проходящей любви, то ли в ком-то ещё.
В последнее время, он все чаще стал размышлять о выходе на пенсию, но страх перед столкновением с одиночеством пугал. Любимая работа не просто позволяла оплачивать счета, для него она была якорем, вторым домом, любимым домом, позволяющим ощущать себя важным и нужным, и перспектива выхода на пенсию наводила тоску с примесью ужаса, ведь неизбежно влекла за собой пугающую свободу, а он и представить себе не мог, что с ней делать.
– Время беспощадно, в начале пути кажется, что его слишком много, но с годами начинаешь четче ощущать все его отливы, забирающие с собою все самое важное: здоровье и значимых близких. И вот проходят года, становишься старше, мудрее, но однажды, абсолютно случайно, ты обнаруживаешь себя отчаянно пытающимся удержаться в этом сумасшедшем круговороте жизни, устоять, старательно оберегая себя от неизбежного момента столкновения с обезоруживающим одиночеством, непременным спутником каждого человека, ровно как и с неизбежной немощностью старости. Иной раз думаешь: вот теперь я готов продолжить танец жизни, а жизнь уже не готова танцевать с тобою. Да уж…печально. – Внезапный поток мыслей Самюэля прервал стук в дверь.
– Надо же, сегодня не опоздала, – подумал он про себя, постепенно возвращаясь в реальность. – Входите, входите.
В кабинет вошла Джил, ее очевидно сбившееся дыхание, которое она тщательно пыталась скрыть, свидетельствовало о проявлении уважения, она снова сильно опаздывала и рисковала не прийти вовремя, но все же торопилась, вероятно, даже бежала, и Самюэль отметил это, как и заметил тревожно-стыдливый взгляд, прекрасно понимая, что причина обращения за помощью лежала не на поверхности, он аккуратно стал копать в глубину.
– Как вы сегодня себя чувствуете, Джил, как ваше настроение?
– Бывали дни и лучше.
Обычно она была более открыта к разговору, это послужило сигналом для психотерапевта.
– Скажите, что вы сейчас чувствуете?
– Я не знаю, – она откинулась на кресло, словно отстраняясь, и запрокинула голову, максимально старательно отводя взгляд.
– Джил, а что произошло за секунду до того, как появилось ваше «я не знаю»?
– Не знаю, говорю же!
– Хорошо, давайте повоображаем. На что похоже ваше «не знаю»? Если, предположим, это был бы какой-то конкретный предмет или абстрактный, может быть, оно напоминает вам какое-то существо.
– Хм, – задумавшись, она изменила позу, отстраненную на сгорбленную, но тоже закрытую, и расположила локти рук на коленях, после чего стала поддерживать ладонями задумчивое лицо. – Это что-то тяжелое и грубое.
– Как камень?
– Да, да, вернее, нет, ну не совсем.
– Что же это?
– Вот оно! Каменная стена!
– Прекрасно, отличная работа. А теперь, Джил, скажите, что скрывается за каменной стеной, может быть, чувство, эмоция?
– Я не уверена, что могу правильно подобрать слова.
– Давайте я вам помогу, с вашего позволения, я медленно буду перечислять разные варианты, и, когда вы услышите верный, поверьте, вы это поймете, дайте мне знать, ладно?
– Да, конечно, давайте попробуем.
– Итак, каменная стена скрывает радость, – выдержал паузу. – Не удивляйтесь, пожалуйста, мы должны рассмотреть все варианты, злость.
– Близко, но не то.
– Обида, вина, стыд.
– Да, одно из двух последних.
– Давайте определимся и немного разграничим эти понятия. Что вы понимаете под виной и стыдом, что это?
– Странно, в голове звучит, что-то типа: вина – это стыд за ошибку.
– Неплохо, но это немного разные ощущения, вина, условно говоря, наш собственный судья, призывающий к ответу, а стыд – явление социальное, его нам вменяет общество. Давайте я вам дам наиболее простой пример, чтобы разобраться, скажите, вы когда-нибудь переходили дорогу в неположенном месте?
– Да, конечно.
– Что вы почувствовали бы, если бы вас поймала полиция?
