скачать книгу бесплатно
Зона нулевого режима
Максим Никитин
Автобиография на тему борьбы с собственным пороком (пьянство) в клинике для душевнобольных. Затронуты темы противопоставления таких категорий как "свобода выбора" и "совокупность запретов и ограничений", борьба человека с системой.
Максим Никитин
Зона нулевого режима
На берегах великой русской реки Волги стоит не очень великий, но всё же город – С. Ничем он не примечателен. Такой же серый и вымирающий, как и большинство городов нашей родины. На окраине города С., среди леса и холмов стоит комплекс зданий, представляющих собой психиатрическую лечебницу. Построены они были более ста лет назад и с тех пор особо не ремонтировались. Так и стоят ветхие как пациенты, коротающие в них свои дни. Это разруха объединяет постройки и местную публику. В клинике много отделений, но нас интересует №14. Это наркологическое отделение. Лечатся там правда, в основном, алкоголики. Курс проходят недели за две. За это время им ставят системы по выведению этанола, а иногда и метанола, из организма, делают снотворные и витаминные укольчики, дают таблеточки. В общем, как и везде. В этом учреждении закрытого типа и оказался пациент Дмитрий К. пасмурной осенью 202… года. До того как он очутился в стенах заведения, в течение трёх недель употреблял вино-водочную продукцию, не мог остановиться и решил привести себя в порядок, обратившись к специалистам, пока ещё не поздно было сделать остановку. Пройдя несложную, но ввиду состояния Дмитрия тяжёлую процедуру оформления в клинику, пациент отправился в палаты для прохождения курса излечения. Чувствовал он себя из рук вон плохо, на грани жизни и смерти, но за жизнь цеплялся. Дмитрия определили во вторую палату, на кровати которой он и стал дожидаться помощи. Через непродолжительное время его навестил добрый доктор, сыгравший огромную роль в выведении Дмитрия из тяжёлого состояния делирия. Но произошло это не сразу, спустя пару недель, о которых и пойдёт речь. Доктора звали В.Н. Он был молод, но опытен в вопросах выведения из алкогольной интоксикации. За время своей врачебной практики он повидал великое множество подобных Дмитрию пациентов, поэтому осмотрев вновь прибывшего, оперативно назначил курс лечения. Первый день в клинике Дмитрий провёл лежа на кушетке, смотря на дверь напротив него с надписью «Процедурный кабинет». Первый день – он трудный самый. Тут надо сказать несколько слов об устройстве клиники. Отделение №14 представляет собой старое, о чём уже упоминалось, обшарпанное двухэтажное здание. Чтобы попасть внутрь, надо подняться на второй этаж. Там за решётчатой дверью и находятся пациенты. От лестницы направо ведёт ещё одна дверь. Это в ординаторскую. Там, с понедельника по пятницу, находятся врачи. Из ординаторской есть выход в отделение. Так врачи могут совершать обходы, проверять самочувствие пациентов. Последние же осуществляют заход и выход через дверь с решёткой. Повернув с лестничного прохода налево, попадёшь на кухню. Там находится раздатчица, которая через окошко выдаёт еду пациентам в столовой. Само отделение выглядит следующим образом:направо от входа помещение коридорного типа. С правой стороны коридора палаты, которые не имеют дверей. Дверь есть только в палате интенсивной терапии (ПИТ) для тяжёлых пациентов. К описанию ПИТа ещё вернёмся. По левую руку от коридора находится как раз ПИТ, процедурный кабинет, где по вечерам раздают таблетки и делают уколы; и ряд других дверей, представляющих собой шкафы с одеждой (всех прибывших переодевают и не у всех есть своя сменная одежда), врачебные комнаты, где можно измерить давление, хранить сотовые телефоны (их на ночь забирают медсёстры), бритвы (также после употребления подлежат обязательной сдаче), таблетки от сопутствующих заболеваний и т.д. Всего палат шесть. В каждой до восьми человек, но не всегда они заполнены. Последние две палаты держат под состоятельных пациентов и народу там один-два человека. Если от входной двери, когда уже прошёл в отделение, повернуть налево, то можно попасть в столовую, к месту дислокации медсестёр, где они трапезничают и в душевую (её открывают после семи утра ненадолго, а также после ужина часа на два). Прямо от входной двери туалет. Там три кабинки без дверей по типу «очка». Есть кран с холодной водой, в котором умываются те, кто не успел с утра в душевой, в которой есть горячая вода в кранах. Также в туалете происходит перекур, а поскольку курят почти 100%, находящихся на излечении, то перекур перманентен. Другими словами, обыденной является картина, когда кто-то сидит на очке в дальней кабинке, другой мочится в одной из двух оставшихся, а человека три – на перекуре. Все они имеют прекрасную возможность наблюдать друг за другом. Двери в кабинки не ставят видимо специально для сплочения пациентов, устранения психологических барьеров, создания здорового микроклимата. Так выглядит четырнадцатое отделение. Под ним, на первом этаже, находится шестое отделение. Там томятся люди с задержкой умственного развития. За время нахождения Дмитрия К. в клинике, один из постояльцев «шестёрки» умер и с утра оттуда звонили, просили прислать кого-либо отвезти труп в местный морг. Поскольку находящиеся в шестом отделе не совсем адекватно воспринимают окружающую действительность, отношение к ним соответствующее. Их почти не лечат, еду дают в тазиках, где всё вперемешку: и первое, и второе, и третье. Там они просто доживают свой срок. Контактов между обитателями обоих отделений нет. Вообще выходить на улицу, например чтобы принести еду на завтрак, обед или ужин на коллектив, могут только те пациенты, которые пользуются расположением медперсонала. Таких немного. Остальным выход запрещён. Хорошо зарекомендовавшие себя три раза в день спускаются в столовую и в вёдрах приносят еду. Завтрак в клинике обычно начинается часов в девять. Дают кашу: манную, пшённую. Также выдают напиток. Чаще всего его называют чаем, но с чаем он не имеет вообще ничего общего. На вкус местный чай как компот, только мерзопакостный. Реже дают какао. Ну это ещё более-менее похоже на какао. Могут выдать кисель, яблочный сок но это редко. Кисель так себе, сок отвратителен. Наверное его добавляют в чай. По крайней мере чай отдаёт чем-то приторным как вышеупомянутый сок. На обед суп. Бывает гороховый (самый вкусный), рыбный (тоже ничего), со сметаной (это сообщают сотрудники, подающие тарелки с харчами). На второе часто капуста как бы с сосисками, перемолотыми так мелко, что их не видно и не чувствуются они во вкусе. Из мясного только рыба минтай. Её частенько дают на ужин. Она очень сухая. Местные корифеи, которые лежат здесь не первый десяток раз, а бывает, что и десяток лет (об одном из них будет упомянуто чуть позже) рыбу не едят, мотивируя тем, что хранится она не в холодильнике. По этой причине можно попросить добавки. Хуже для желудка не будет. От такой еды, приготовляемой в не лучших санитарных условиях, с желудком редко бывает всё в порядке. Обычно первые три дня запор, потом понос. Также на ужин к рыбе в качестве гарнира дают кашу. Ну и как без фирменного чая? Он в меню тоже присутствует. Вообще все постояльцы ждут еды, поскольку заняться особо нечем. А когда ешь, время течёт незаметно. Коротают время за сидением в коридоре на кушетке, прогулками по коридору. Есть, так называемые, ходуны. Они могут часами ходить взад-вперёд как отрешённые. Один из ходунов мужчина лет сорока пяти был военным моряком. В одном из рейсов у него скакануло внутричерепное давление. Команда срочно доставила его на берег, провели операцию по трепанации черепа, сумели спасти жизнь, но череп с правой стороны вогнулся внутрь. Впадина диаметром с чайное блюдце никак не отразилась на умственных способностях этого несчастного. После случившегося он работал на железной дороге, а потом его мама сдала на вечное хранение в клинику, где он прибывает и по сей день. Она передаёт ему сигареты, но забирать домой не спешит. Второй ходун вообще в клинике более десяти лет. Он немного тронулся умом, его заботливые родственники оформили опеку, заполучили доступ к недвижимости и сдали на попечение в клинику. Теперь у пациента каждый день – день сурка. Сигареты родня также передаёт. У В., а именно так его и зовут, своё специальное меню, в котором присутствует даже мясо, недоступное для других обитателей заведения. К примеру В. не хочет есть то, что дают на обед. Ему приносят макароны с котлетой. Такие блюда являются предметом зависти остальных пациентов. Их меню урезано. Коротание дней в подобном режиме не прошло для В. бесследно. Он крайне неразговорчив. Лишь пару раз в день, а то и реже, может произнести какую-то фразу. Она всегда адресована кому-либо и повод для её воспроизведения должен быть очень серьёзным.
В первый день нахождения в клинике Дмитрию К. не ставили системы. Так он и лежал на кровати, глядя на надпись двери напротив: «Процедурный кабинет». На второй день ему стало получше, он смог подниматься для небольших вылазок в коридор. Со второго дня начались и системы. Каждая представляла собой два пакетика с восстанавливающими жидкостями, вливаемыми через вену в организм Дмитрия. В одном был бесцветный раствор, содержащий янтарную кислоту для выведения токсинов, во втором – жёлтый раствор с калием, магнием, которые активно вымываются алкоголем. Эти вещества предстояло восстановить. Также жёлтый раствор был полезен для восстановления когнитивных способностей потрёпанного организма Дмитрия. Если в первый день он ничего не ел, только пил чай из пакетиков, принесённых с собой, то начиная со второго уже начал принимать местную пищу. Человек он был довольно разбалованный, привыкший к вкусной еде, поэтому поглощение больничной еды давалось Дмитрию с трудом. Но выбора не было. Приходилось есть то, что есть. В палате Дмитрия лежало всего три человека, уже готовившихся к выписке. Лечащий врач В.Н. спрашивал про самочувствие, корректировал курс лечения. На третий день Дмитрий смог даже искупаться в душе, смыть вредоносные выделения алкоголя. Ни с кем особо он не общался. Распорядок дня не выделялся разнообразием: кровать, приём пищи, прогулки по коридору. Вечером третьего дня, приняв таблетку «чтоб не трясло» как говорили медсёстры, сделав снотворный укол, Дмитрий лёг спать, но никак не засыпалось. Было около десяти часов вечера, хотя все остальные в палате уже спали. Это можно было понять по дикому храпу. Храп разносился со всех уголков палаты как звук в системе «Dolby Surround». Он страшно мешал заснуть Дмитрию. Тут он услышал как медперсонал, врачи уже давно разошлись по домам, включил громко телевизор, висевший у входа в столовую. Медсёстры громко разговаривали, хлопали дверями, что ещё больше осложняло задачу заснуть. Дмитрий вышел из палаты и направился в сторону сестринской. Он увидел медсестру у телевизора и решил сказать ей, что не нужно громко себя вести, пациенты уже спят. В ответ медсестра ответила, что у Дмитрия началась белая горячка, никакой телевизор не работает и дверями никто не хлопает и что его необходимо привязать к кровати, поскольку он представляет опасность для себя и окружающих. Воспользовавшись замешательством и не лучшим состоянием Дмитрия, медсестра отвела его в первую палату, где привязала каждую руку и ногу к кровати. После вернувшись со шприцом, вколола в ногу какую-то субстанцию. Дмитрий решил, что это снотворное. Он ещё не знал, что его вояж в царство бессознательного длиною в двое суток только начинается. За это время сменилось множество сновидений, хотя сновидениями это напрямую не назовёшь, ведь находился Дмитрий в полубредовом состоянии, периодически приходя в себя. Добрая медсестра подкалывала его какими-то препаратами, от которых образы становились ярче и ужаснее. Первое о чём подумал Дмитрий было не дать себе заснуть, ведь со спящим под лекарствами человеком можно сделать что угодно и он не окажет сопротивления. На словах это было сделать легче чем на деле. Медсестра периодически подходила проверить не возымело ли лекарство своё действие. Вскоре Дмитрий действительно почувствовал, что проваливается в бредовый сон. Он заметил, что справа от него лежит точно также привязанный человек. Дмитрий спросил сколько тот так лежит. Ответ поразил Дмитрия. Оказалось несчастного привязали месяц назад. Сейчас, спустя время, Дмитрий понимает, что это было воздействие лекарства. Месяц так не пролежишь. Дмитрий что есть сил пытался развязать бинты, под которыми плотно его руки и ноги сжимали жгуты. Сознание затуманилось, но он твёрдо понимал, что надо как-то выбираться из ситуации. Он даже придумал встать вместе с кроватью и совершить отчаянный побег. Вот только пошевелить не мог своими конечностями. Он спросил лежавшего справа человека, может ли он развязать Дмитрия, но собрат по несчастью сам находился в таком же беспомощном положении. Тем временем ночь прошла и мимо начали сновать соседи по предыдущей палате, другие пациенты. Дмитрий спрашивал у каждого телефон чтобы дозвониться до родственников и попросить их приехать за ним. Телефон никто не давал, да и все номера перепутались в голове у Дмитрия. Он силился вспомнить знакомые цифры, но в голове была каша. Ему начало казаться, что его хотят принести на алтаре в жертву. Соседа справа увели в неизвестном направлении, что ещё больше усилило догадку Дмитрия, что с тем уже провели некий страшный церемониал. Он считал, что больше не увидит соседа, а вскоре придёт и его черёд. Дмитрий даже спросил у одного из проходящих мимо пациентов, хотят ли они его убить. Тот успокоил Дмитрия, ответив, что ничего такого не планируется. Дмитрий не поверил ему. Ему казалось, что медперсонал отправился в город закупить продукты вместе с которыми будут варить в огромном чане жертву в лице Дмитрия. Ему казалось, что всё дело в вере. Мусульман они просто припугивают, а христианам и атеистам режут горло. Понятно, что подобное восприятие было последствием уколов, которые ему делала добрая медсестра, но Дмитрий ощущал неподдельный страх за свою жизнь в ближайшем будущем. Позже сосед справа вернулся, но оказалось, что это уже другой человек, вновь прибывший. Просто затуманенный мозг Дмитрия не мог провести идентификацию личности нового пациента. Сколько провёл времени Дмитрий, будучи привязанным к кровати он не знал. Ему об этом сказали позже. Он смог обратить внимание на тот факт, что от сдавливания жгутами его руки сильно раздулись и почернели. Он заметил, что произошла смена медперсонала (а менялись они через сутки). Появилась новая медсестра. Её звали П. Дмитрий обратился к ней с просьбой развязать ему конечности. Она ответила, что скоро развяжет, но не спешила выполнить его просьбу. Вообще подобное привязывание часто практикуется в стенах клиники. Медперсонал считает это чуть не единственным средством борьбы с последствиями алкогольной интоксикации. Развязали Дмитрия только когда очередная смена обратила внимание на его распухшие чёрные руки. Немедленно его доставили в ПИТ, где он погрузился в суточный (опять же не без препаратов, но уже под наблюдением врачей поскольку наступил понедельник и доктора вышли после выходных) сон. Там, за стенами учреждения, Дмитрий имел кое-какой заработок на фрилансе и ему необходимо было подготовить бумаги для сдачи в надзорные органы. Больница больницей, а дела нужно делать. Достав свой телефон, Дмитрий сделал несколько важных звонков. Также ему позвонил знакомый и предложил совместный бизнес. Надо было выкупать арестованные приставами за долги вещи, автомобили и тому подобное. При грамотном подходе на этом, как уверял знакомый, можно было неплохо заработать. Надо иметь триста тысяч, работать втроём и заходить на рынок соседнего города. Дмитрий согласился на выгодное предложение. Переговорив по своим делам, телефон он положил возле себя, поскольку пришли ставить ему систему. Под капельницу нагрянул и сон, сломивший Дмитрия. Проснувшись он не обнаружил телефон, но точно знал, что его взял сосед по ПИТу. Высказав своё неодобрение кражей, (обыскать постель соседа не было сил) Дмитрий попытался позвать сотрудников, чтобы те вызвали полицию. К его удивлению никто из них не реагировал на его слова. Он видел, что привезли минеральную воду и ещё в баре клиники есть свежее холодное пиво. Решив, что кружка пива пошла бы ему на пользу, Дмитрий попытался встать с кровати, но быстро понял, что почти не двигается. Раз десять он попытался подняться с кровати, но не смог. Слева стоял холодильник и Дмитрий вспомнил, что его бабушка принесла ему солёные помидоры. Только вот добраться до дверцы холодильника он также не мог. Не было сил. Он мог только ёрзать по кровати, не более. Предприняв ряд попыток, ему всё же удалось открыть дверцу. В холодильнике стояли два пакета молока и кефир. Их он и взял. Выпив кефир, молоко он поставил рядом с собой. Силы покидали Дмитрия и он опять отрубился. Проснувшись после капельницы, а в них действительно добавляли снотворное, он обнаружил пропажу пакетов молока. Была сильная жажда, кефир кончился, но тут один из его знакомых пациентов принёс попить. Вода оказалась вкуснейшей, прохладной. Дмитрий даже назвал её артезианской и удивился где же можно достать подобное сокровище в клинике. Седативные препараты в системах, которые ставили пациентам тянули в сон, но Дмитрий смог встать, одеться и поехать домой. Предстояло сделать кое-что по работе. Он встретил своих знакомых с района, они по доброй традиции стрельнули на выпивку, но Дмитрий был непреклонен: «Сам не пью и другим не позволю». Также Дмитрий помнил, что не видел сына уже больше месяца и решил съездить к нему. Они не жили вместе. Мама его сына, с которой они не заключали брачный союз, вышла замуж, они купили новую квартиру, в которую Дмитрий и направился. Там, к его удивлению, оказалась не только бывшая спутница с сыном, но и бабушка самого Дмитрия. Оказалось, что за это время В., а именно так и звали бывшую Дмитрия, открыла свой бизнес – бар, прямо в квартире. Поскольку сами с мужем они работали, им нужен был бармен. На эту вакансию и взяли бабушку Дмитрия. Все бывшие родственники были в хороших отношенияхи такой поворот событий был вполне реален. В зале квартиры была кнопка, открывающая стену. Проход вёл в бар. Бабушка вынесла меню, выполненное в виде пластинки, разделённой на дольки, каждая из которых обозначала напиток. Дмитрий спросил какое самое крепкое пиво. Бабуля ответила, что 25%. Крепкие хорошие сорта пива Дмитрий любил. Заказал кружечку, отпил и ощутил, что действительно пиво было приятным на вкус. Бабушка сказала, что В., бывшая Дмитрия, заказала много белого вина, в том числе хереса. Один сорт даже понравился ей самой, но в настоящий момент он закончился. Тем не менее Дмитрий выпил фужер другого хереса. После заказал пива, в которое добавил 50 мл «Егермейстера». Алкоголь распалял организм Дмитрия. Ему нравились напитки и он решил прикупить бутылочку портвейна. Дмитрий заметил, что бабушка совсем не берёт с него денег. Дмитрий списал это на старческую забывчивость и подумал, что с таким барменом бизнес В. и её мужа быстро прогорит. После Дмитрий заказал стаканчик виски, но пить не стал. На улице было поздно, муж В. работал в ночную смену и Дмитрий спросил разрешения В. остаться до утра. Она дала своё согласие, тут в комнату вошёл их сын. Дмитрий попросил сына подойти и протянул свою руку навстречу. Тот стоял на пьедестале, ведшим в бар. К удивлению Дмитрия сын не ответил синхронным жестом, а оставался стоять наверху. Дмитрий списал это на обиду сына за трёхнедельную пьянку, лечение в клинике. Ведь они не виделись около месяца. Тут неожиданно открылась дверь бара и резкий белый свет фонарей ударил в лицо присутствующих. В дверях стоял какой-то человек с бумагами в руках. Оказалось это проверяющий бизнеса. При открытии бара в жилом доме предъявлялись жёсткие требования к ведению подобного рода деятельности. В. протянула проверяющему разрешительные бумаги и он принялся их изучать. Дмитрий чувствовал как усталость и алкоголь сковывают его и решил поспать. Проверяющий также удалился. Бабушка легла здесь же, до начала следующей смены оставалось не так много времени. Дмитрий договорился с В., что уйдёт часов в десять утра до прихода её мужа с работы.
