Гнилой мир Джо

Максим Краснов

Гнилой мир Джо

ВВЕДЕНИЕ

«Запах, которого нет»

…Они говорят, что у каждого безумия есть начало.

У Джо оно пахло гнилью.

Знаете сколько мыслей в голове у человека, который сейчас умрёт? ответ прост – нисколько. Это смежные чувства, когда ты понимаешь, что сейчас будет неизвестность, но с другой стороны, сейчас настанет облегчение. Наш мир такой прекрасный, красивый, большой в какой-то степени, но так же и грязный, потёртый, унылый и маленький. Мы творцы, миротворцы и слабо – мыслящие. Только человек может убить другого человека ради забавы, ради денег и власти. Сектор тревожности твоего сознания может быть затронут с любого толчка, любой манипуляции, краха бизнеса, или же простого курса валюты. Ты не властен над своими эмоциями, ты властен над мыслями и своими действиями. Всё в этой жизни относительно, держи это в голове и дели некоторые моменты на два.

Джо никогда не был особенным. Он родился, вырос и жил так, как живёт большинство людей – незаметно. У него была работа, которую он не любил, квартира, которую он редко убирал, и одиночество, к которому он привык. Ему было 32 года, и, кажется, он только начал замечать, что жизнь проходит мимо. Но однажды утром, в середине серого октября, он проснулся от странного запаха. Это был густой, тягучий запах гнили. Не тухлого мяса, не канализации, а чего-то… древнего. Как будто мётрвая история ожила в его комнате.

Он осмотрелся, Всё было на своих местах: пыльный стол, стопка тарелок в раковине, скрученные жалюзи, закрывающие вид на двор. Ничего необычного. Но запах был. Он буквально висел в воздухе, проникал в кожу, заполнял лёгкие.

Он вымыл полы. Принял душ. Протёр все поверхности, даже скинул занавески. Запах не уходил. Более того – он становился ближе. Личнее. Как будто шептал ему на ухо: «Ты знаешь, что это не просто запах. Это предупреждение.»

Врачи не находили никаких причин. Обоняние в норме. Никаких опухолей. «Вероятно, стресс», – говорили они. Но у Джо не было стресса. У него была только пустота.

Он начал курить, чтобы перебить запах. Менял освежители. Перестал приглашать людей. А затем – он начал слышать голос.

Сначала – едва различимое шептание. Иногда – будто эхо мыслей. А потом он услышал фразу:

«Ты не можешь войти в одну и ту же реку дважды».

Он не знал, что это цитата Гераклита. Тогда он просто замер на месте, ощутил холод в позвоночнике и впервые по-настоящему испугался.

Это было только начало.

Глава 1. Год 1 – «Начало запаха».

До запаха, до шороха голосов, до трещин в зеркале – Джо был обычным человеком.

Настолько обычным, что сам иногда ловил себя на мысли: а существует ли он вообще?

32 года.

Средний рост. Светло-русые волосы, всегда чуть растрёпанные.

Глаза серые, но в разном свете становились то зелёными, то почти стеклянными.

Работал системным аналитиком в небольшой IT-компании на окраине города – фирма, вечно на грани банкротства.

Он никогда не жаловался на работу. И никогда её не любил.

Он приходил в офис в 8:45, пил кофе из пластикового стаканчика, клал на стол тетрадь, которую почти не открывал, и весь день копался в чужом коде, писая бессмысленные отчёты.

Коллеги звали его «тихий Джо». Не потому что он молчаливый – а потому что он ничего не оставлял после себя. Ни эмоций, ни мнения, ни следа.

Каждое утро он проходил одну и ту же улицу, покупал кофе в одной и той же круглосуточной пекарне. Там работала женщина по имени Лана – яркая, с искусственно-рыжими волосами и голосом, как у сигаретной пачки. Она улыбалась Джо, и иногда он улыбался в ответ.

По выходным он ходил в один и тот же кинотеатр, где почти никогда не было людей. Он не смотрел фильмы – он смотрел как их смотрят другие. Искал в лицах то, чего не было у него: живую реакцию.

Иногда – очень редко – он ездил к матери. Она жила в доме с запахом старого дерева и постоянно включённым телевизором. Они почти не разговаривали. Только сидели. В тишине. Но Джо любил эту тишину.

Он никогда не чувствовал себя особенным. Но и не чувствовал себя ничем. Он просто был. Как картинка на стене, которую никто не снимает, но и не замечает.

Всё началось весной. С запаха. Запах появился ниоткуда. Он был тонкий, но противный – как гнилой фрукт, пролежавший под батареей несколько недель. Сначала Джо подумал, что что-то испортилось в офисе. Он проверил мусор, воздуховоды. Даже свои ботинки. Но запах не исчез. Он ушёл домой. Взял душ. Сменил постель. Стирал одежду – и всё равно чувствовал его. Запах будто прилипал к телу, как чужое дыхание.

Через неделю Джо начал думать, что сходит с ума. Он купил ароматизаторы, свечи, вентиляцию. Ничего не помогало. На работе он стал невнимательным. Пропустил срок проекта. Коллега в шутку сказал:

– Ты воняешь депрессией, Джо. Он не обиделся. Но внутри что-то дрогнуло. Он начал понимать: только он чувствует запах.

Он перестал ходить в пекарню. Больше не здоровался с Ланой. Он не ходил в кино. Он отказывался от встреч. Сидел дома, проветривал каждый час. Он почти не ел – всё пахло тухлым. Даже вода казалась сладковато-гнилой.

Он начал видеть сны. Город без людей. Дома, обмазанные черной слизью. Собственные руки – как мёртвые крылья птицы. И один и тот же голос, повторяющий:

– Ты первый, кто чувствует. Мир уже начал гнить.

Он начал следить. За соседями. За звуками. Он записывал: когда возникает запах, где он сильнее. Чаще всего – в зеркале. В отражении. Он попытался выбросить все зеркала. Но нашёл своё отражение даже в капле воды. Оно улыбалось, когда он сам – нет.

В ночь, когда он окончательно замкнулся в квартире, он услышал фразу.

Не извне. Изнутри.

– Это не мир воняет. Это ты больше не отделён от него. Он вскочил, обыскал всю квартиру. Никого.

Но голос повторился.

К декабрю он почти не выходил из дома. Он пил кофе из кружки, на дне которой уже рос грибок. Он смотрел в стену и чувствовал, как в ней шевелится что-то живое. Запах стал его спутником. Плотным. Глухим. Родным. И в какой-то момент Джо перестал его бояться.

Глава 2. Год 2 – «Невидимый источник».

Пробуждение стало пыткой. Джо больше не просыпался от будильника – его будил запах. Нестерпимый, прогорклый, как изнутри мертвого рта, оставленного гнить на солнце.

Каждое утро – одно и то же: комната полна гнили. Тело – чужое. Воздух – живой и больной.

Он сидел на краю кровати, не двигаясь.

Иногда – по часу. Иногда – дольше.

Просто дышал, пока грудная клетка не начинала скрипеть от страха.

Он снова попытался найти источник запаха.

Всю весну он систематически обыскивал квартиру:

– ковры вычищены,

– мебель отодвинута,

– трубы проверены,

– вентиляция зачищена до металла.

Ничего. Но гниль не уходила. Более того – она начинала жить своей жизнью. Она появлялась внезапно: в ванной, в шкафу, в чашке, в книгах.

Иногда – из-за его спины.

Иногда – из него самого.

Он почувствовал: гниль знает, что он её ищет. И она начала играть с ним. Он просыпался – её нет. Вставал – появляется. Он выходил из квартиры – она шла за ним. "Ты больше не можешь её найти, Джо. Потому что ты – и есть она."

И тут пришёл первый голос. Он не прозвучал вслух. Он был, как воспоминание, которое сам себе не придумал. Фраза: «Ты ищешь в комнате, но забыл посмотреть в себя.»

Джо замер.

– Я не думал это.

– Кто сказал это?

– Это я? Это был я?

Он начал сомневаться в своих мыслях. Он стал отслушивать себя. Проверять каждую мысль на "собственность". Он чувствовал, как некоторые мысли скользят, как чужие пальцы в его черепе.

"Ты не один." Он записывал в блокнот, какие мысли звучали неестественно. К июню блокнот был исписан. Некоторые фразы повторялись по кругу: "Ты чувствуешь больше, чем положено." "Мир уже давно сломан – просто ты наконец видишь." "Ты не должен был проснуться."

Он пошёл к терапевту. Женщина с уверенным лицом и механической улыбкой спросила, как он себя чувствует. Он не смог описать.

Он пытался:

– «Мне пахнет мёртвым, которого нет».

– «Я слышу мысли, которые не мои».

– «Иногда я знаю, что кто-то смотрит сквозь мои глаза».

Она прописала антидепрессанты и закрыла дело.

Джо почувствовал: весь мир отказывается признавать, что с ним происходит реальное. Он ушёл глубже в себя. Заперся.

Гниль стала зоной. Она распространялась от одной стены к другой, днём она исчезала, ночью наполняла кухню, как туман. Он начал проводить «наблюдения». Писал отчёты. Составлял «карты запаха».

Он стал исследователем своей болезни, как археолог в собственном черепе. "Если я сойду с ума – пусть это будет с доказательствами."

Голос стал говорить чаще.

Он не пугал. Он рассуждал.

– Ты не в болезни.

– Ты – за границей мира.

– Люди вокруг не чувствуют ничего. Но ты… ты чувствуешь всё, что прячут.

– Поэтому ты воняешь их страхами.

Иногда Джо не соглашался.

Он спорил. Он даже ругался. Но голос не злился. Он наблюдал. Как учитель, который знает, что ученик всё равно вернётся к истине. Он стал задаваться вопросами:

А если всё это правда?

А если остальные просто слепы?

А если я – не больной, а единственный не спящий?

Ночами он просыпался от фраз, которые звучали из ниоткуда. Иногда – философские, глубокие, ледяные:

«Истина – это не знание. Истина – это невозможность уйти.»

«Ты хочешь перестать чувствовать. Но именно чувство делает тебя живым. Даже если это гниль.»

«Все вокруг тебя давно умерли. Просто не знают об этом.»

Он перестал быть человеком. Он стал приёмником. Он чувствовал, что через него что-то передаётся. Что его разум – канал, открытый, зияющий. И всё, что гниёт в мире – говорит через него. В день осеннего равноденствия он проснулся в полном молчании. Ни запаха. Ни мыслей. Ни звуков. И тогда он понял:

– Я стал источником. Он больше не искал. Он больше не сопротивлялся. Он просто дышал. И каждый его вдох – пах гнилью. Каждая мысль – не его. Каждый день – не настоящий.

Глава 3. Год 3 – «Шепчущий глаз».

Третий год начался со стены. Той самой, напротив кровати. Она была пустой, белой, без пятен. Но Джо не мог отвести от неё взгляд. Он смотрел, как будто ожидая, что она двинется, пульсирует, произнесёт. И в какой-то момент – она произнесла. Не словами. Не голосом. Скорее – взглядом. Он впервые почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Не из окна. Не из щели. Изнутри стены. Из той самой белизны – вырисовывался глаз. Без век. Без зрачка. Без света. Но глаз, который шептал. Он не говорил. Он вдыхал фразы прямо в его разум.

И они оставались там, как паразиты. «Ты ещё не понял: ты не в комнате. Ты – в глазу. Внутри его.»

Он перестал выходить из спальни. Стена стала центром. Всё остальное – несущественно. Кухня, туалет, коридор – исчезли. Он питался всухую. Иногда – пил воду из ладони, чтобы не терять времени. Он больше не спал, не как раньше. Он закрывал глаза, и видел ту же самую стену. Иногда он пытался разговаривать с ней.

– Кто ты?

– Ты меня видишь?

– Почему ты смотришь?

Ответов не было. Только вибрация мыслей, которые не звучали, но знали о нём больше, чем он сам. Он начал терять образ себя. Лицо в зеркале стало меняться – не внешне, а ощущением. Он смотрел – и не узнавал.

Словно отражение ждало, пока он отвернётся, чтобы начать быть собой. Он начал прятать зеркала. Накрывать простынями. Один оставил – напротив стены. Чтобы проверить, видит ли глаз отражение. – Если он видит всё, – шептал Джо, – то он должен видеть и это. Но зеркало оставалось пустым. Как и сам Джо.

Голос внутри головы стал другим. Он теперь не предлагал, не спорил. Он вёл рассказ. О МИРЕ. О ТОМ, КАК ОН СГНИЛ. О ТОМ, КАК ВСЕ ЛЮДИ – ЛИШЬ ЭХО, ДАЖЕ НЕ ЗНАЮЩЕЕ, ЧТО ОНО ПОВТОРЯЕТ. «Они умерли в тот момент, когда перестали сомневаться. А ты – сомневаешься. Значит, ты жив. Значит, ты – последний. Значит, ты должен смотреть за всех.»

Он начал записывать фразы, которые «рассказывал» глаз. Он исписал стены. Потолок. Дверь. Писал, пока не заканчивались маркеры. Тогда писал собственной кровью. С ногтей. Из дёсен. Он писал, потому что эти фразы были важнее еды. Важнее сна. Важнее здравого смысла.

Он начал чувствовать, как изнутри головы у него растёт нечто новое. Форма. Образ. Не он. Что-то ещё. Существо из внимания. Из шёпота. Из правды, которую никто не может пережить. В один из дней он встал и понял: его тело больше не слушается. Он хотел поднять руку – а она не двигалась. Он хотел выйти – но ноги стояли, как корни. Он не паниковал. Он знал:

– Это глаз держит меня. Он не хочет, чтобы я ушёл.

– Он смотрит. Я стал частью картины.

– Я теперь – экспонат. Свидетель.

– Я больше не человек. Я функция наблюдения.

Он пытался вспомнить прошлое. Но всё казалось вымышленным. Работа, мать, квартира, даже имя – как сон, который рассказывали слишком часто, и теперь он рассыпается. Он называл себя просто:

– Тот, кто чувствует.

– Тот, кто гниёт первым.

– Глаз для чужой правды.

Однажды он услышал не голос, а молчание. Громкое. Тяжёлое. Давящее, как бетон на грудь. Молчание, полное смысла. Оно сказало больше, чем все фразы. Оно сказало:

«Ты уже внутри меня. Я – не глаз. Я – вход. Ты открыл дверь. Теперь смотри вечно.»

В последнюю ночь года он пытался закрыть глаза. Но даже во тьме – глаз оставался. Он видел его изнутри век. Смотрел. Шептал. Вдыхал его мысли. Его эмоции.

Джо понял:

– Я не просто чувствую запах.

– Я – его источник.

– Я не просто вижу глаз.

– Он через меня смотрит на мир.

И, может быть, он всегда смотрел. Через всех. Просто все перестали видеть.

«Ты не сумасшедший.

Ты – оставшийся.

Ты – открытый.

Ты – портал, а не человек.»

Глава 4. Год 4 – «Кожа времени».

На четвёртый год Джо проснулся без чувства времени.

Он не мог понять, сколько часов проспал. Было ли это утро или вечер? Зима или лето? Календарь на стене остался на апреле. Ручка не писала. В телефоне не было даты. Он пошёл к окну – и увидел не свет и не тьму, а время без выражения. Небо было бледным, как старая ткань.

День не наступал. Ночь не кончалась. Всё зависло.

Он подумал:

– Что если время не остановилось?

– Что если оно сгнило, как и всё остальное?

Он провёл рукой по стене. Краска облетала, штукатурка шелушилась. Но под пальцами он ощутил не камень, а ткань. Как кожа. Живая. Стареющая.

– Это не дом. Это – время, натянутое на кости пространства.

Он начал царапать стену. Под ногтями – плоть. Она не кровоточила.

Она пахла старыми воспоминаниями.

Он пытался вспомнить детство. Но картинка не складывалась. Лицо матери – с размытым ртом. Улица, где он рос – будто нарисована углём на мокрой бумаге. Он не знал, были ли они реальными. Или они сгнили от времени, как фото в сыром подвале.

– Если воспоминания подделаны, значит ли это, что и я – подделка?

Он начал слышать тикание. Но не от часов. От стен. От воздуха. От собственной кожи. Каждая морщина, каждая складка на пальцах – тикала. Как будто его тело старалось запомнить, сколько ещё осталось.

В один вечер голос изменился. Он больше не звучал, как мысль. Он стал разговаривать. И не просто говорить – оспаривать. Как тень, у которой наконец вырос рот.

– Ты не Джо.

– Ты – то, что осталось, когда Джо выдохся.

– Ты – ошибка восприятия самого себя.

Джо:

– Кто ты?

Голос:

– Я – твоя правда. Я не нужен в обществе. Я нужен в конце.

Он начал записывать каждый день. Но записи исчезали. Он писал утром – и к ночи страницы были чистыми. Или хуже – в них были другие записи. Фразы, которые он не писал. Слова, которых он не знал.

"Ты не был здесь вчера."

"Этот день повторяется, чтобы ты наконец понял."

"Время тебя не помнит."

В ванной на стене он увидел большую трещину. Он просунул туда пальцы – и почувствовал влажную ткань. Она дышала. Медленно. Как спящий организм. Он оставил там руку на несколько минут. Когда вынул – кожа его ладони постарела на десятки лет. Он шёл по комнате – и путь менялся. Иногда комната казалась длиннее. Иногда – уже. Однажды он прошёл от окна до кровати – и прошёл 6 минут.

– Пространство сжалось.

– Я иду не по комнате. Я иду по гниющему времени.

Каждый день дата менялась.

Иногда – 2094.

Иногда – 1843.

Иногда – просто надпись:

"Завтра не будет."

Он начал замечать силуэт в углу. Не человек. Не зверь. Просто объём. Как если бы время собралось в кучу, чтобы взглянуть на него. Он не смотрел в ответ. Он знал: если увидит, исчезнет сам. Голос больше не говорил. Но и не уходил. Он смотрел. Изнутри. И он смеялся молча.

Как если бы сказал: "Ну что, пытался бежать? Твоя тюрьма – не квартира. Твоя тюрьма – ход времени."

К концу года Джо перестал отличать себя от года. Он стал пластом времени. Слой между вчера и завтра. Без функции. Без дыхания. Только наблюдающий, гниющий, существующий.

"Ты не живёшь в 4 году.

Ты – и есть 4 год.

Ты пахнешь им.

Ты разлагаешься вместе с ним."

Глава 5. Год 5 – «Дом в черепе».

Джо проснулся в комнате, которая казалась одновременно знакомой и чужой. Стены стали плотнее, как будто изнутри нарастала живая кора, шершавой текстурой обволакивающая его сознание. Воздух сгущался, насыщенный запахом разложения, теперь – почти осязаемым, как туман, который не расползается, а плотно обвивает тело.

Он протянул руку и почувствовал, что его квартира – это нечто большее, чем просто пространство. Это – его череп, который разросся, оброс дополнительными камерами, коридорами и запутанными переходами, в которых он заблудился.

В комнате появилось зеркало – но отражение было искажённым. Оно не повторяло движения Джо, а жило своей жизнью. Отражение смотрело на него с презрением и усталостью, как старый друг, который уставился в пустоту и не может найти ответ.

Джо попытался отступить, но ноги будто приросли к полу. Голоса, теперь уже три, звучали вокруг, споря друг с другом о том, кто он есть и что с ним происходит.

Первый – старик с глазами, полными горечи, говорил, что Джо давно умер и осталась лишь тень. Второй – молодой безумец, который насмехался над попытками сопротивления. Третий – спокойный голос, который шептал цитаты, которые разрушали любые надежды.

«Человек – это всего лишь набор историй, которые он рассказывает себе, чтобы не сойти с ума.»

Джо осознал, что каждый шаг по квартире – это путешествие по собственным страхам и заблуждениям. Двери, которые раньше не были там, теперь открывались в пустоты, полные тьмы и гнили. Он боялся заходить в них, но понимал – это единственный путь, чтобы понять самого себя.

Гниль перестала быть просто запахом – она стала живым существом, которое преследовало его, шептало с углов, оставляло следы на стенах и мебели. Она проникала в его кожу, в кровь, и он чувствовал, что гниёт изнутри.

Каждый шаг по квартире становился всё тяжелее. Комнаты меняли форму, потолки опускались, полы дрожали под ногами, словно живые мышцы, сжимая и разжимая пространство. Джо чувствовал, что не просто заблудился – он оказался внутри собственного мозга, где каждый коридор – это извилина, а каждая дверь – запертый участок памяти.

В глубине лабиринта он слышал голос:

«Ты идёшь не по дому, Джо, ты идёшь по себе.