скачать книгу бесплатно
Жанна Астапова вернулась из родильного дома с младенцем на руках, спустя десять дней после родов, не в состоянии смотреть мужу в глаза. Никто не знал, как им удалось пережить это, но Матвей рос, превращался в подростка, разгуливающего по улицам поселка и по опушкам леса. Часто соседи слышали крики Ивана, который буквально рычал от злости всякий раз, когда сын делал что-то не так, обещая оторвать тому голову. Но когда впервые приехали органы опеки, мужчина выставил всю тройку белых воротничков со своего двора и пообещал, что если хоть кто-то прикоснется к его сыну, то они пожалеют, что родились на свет.
Можно было сказать о том, что Матвей рос в неблагополучной семье, его отец с годами так и не смог смериться с болезнью сына, а Жанна скоропостижно скончалась через три года после родов. И мальчик, живя с отцом, не смотря на все крики, адресованные в его адрес, за двенадцать лет так и не узнал тяжести отцовской руки. Бить своего отпрыска Иван не решался понимая, что и без того парню приходится не сладко. У него практически не было друзей и, хотя в школе над ним мало кто издевался, но и звать в компанию не торопились. Парнишка слонялся без дела целыми днями напролет, иногда из любопытства захаживая в отцовскую кузницу.
Несколько раз Иван заставал сына за изучением молотков, клещей и прочей утвари кузнечного ремесла, Матвей кончиками пальцев водил по шероховатому металлу, с благоговением разглядывая инструмент.
– Нравится? – спросил мужчина, прислонившись плечом к косяку дверного проема. Он скрестил на груди свои жилистые, с проступающими венами руки несколько минут молча наблюдая за сыном.
Матвей обернулся и отдернул руку от наковальни, которая в лучах солнца блестела, словно отлитая из серебра.
– Пап, я ничего не брал. Ага, точно, не брал. Твое это, я знаю, брать нельзя. Я только глазами смотрел, – протараторил парнишка, испуганно засунув руки в карманы. Он сверкал взглядом в сторону мужчины продолжавшего смотреть на сына.
– Всегда хотел, чтобы мой сын по стопам своих дедов пошел, – сказал Иван и в его голосе слышались нотки досады. Сам мужчина был мастером кузнечных дел в третьем поколении и кроме работы с железом и огнем, в его семье ничего более делать не умели. Астапов, узнав, что у него будет сын, даже инструмент приготовил, с которого начнет обучать Матвея своему ремеслу и теперь все это осталось лежать без дела в большом деревянном ящике под верстаком. Как можно было учить тяжелой и сложной работе дурочка, гоняющегося за воробьями, мужчина не имел не малейшего понятия.
Он прошел вглубь мастерской, поглядывая на сына и, проходя мимо, взлохматил своей огромной ладонью ему на голове русые волосы. Матвей заулыбался, этот жест всегда воспринимался как проявление отцовской нежности и Иван сказал, оглядывая мастерскую:
– Молоток держал в руках хоть раз?
Матвей яростно замотал головой, да так сильно, что его волосы, достигавшие длинной кончиков ушей, растрепались еще больше.
– Нет, не брал. Ты не разрешаешь, и я не брал.
Мужчина ничего не ответил, подойдя к верстаку. Он вынул средний по тяжести молоток и, посмотрев на сына, подозвал его к себе. Парнишка, прикусывая нижнюю губу, нерешительно сделал несколько шагов вперед. Не сводя с сурового, покрытого пятидневной щетиной отцовского лица, взгляд, он замер на месте.
– Бери, – сказал Иван и протянул увесистый инструмент. Матвей оглядел молоток с засаленной, деревянной ручкой и потянулся к нему рукой.
– Двумя руками бери! – прорычал мужчина, оглядывая хилые, тонкие как спички руки мальчика.
– Я в твои годы по пять часов в день от этой печи не отходил. Махал молотками как тот Данила мастер из сказки, что тебе мать покойница перед сном читала. Бери, не бойся!
Матвей ухватился обеими руками за деревянную рукоятку и как только мужчина отпустил молоток, мальчик испытал всю тяжесть инструмента. Руки моментально устремились вниз и, разжав пальцы, Матвей выронил инструмент на пол. Тот с гулким ударом упал на деревянное покрытие и остался лежать на месте, под пристальным взглядом мужчины и его сына.
– Тяжееелый, – протянул Матвей, растирая ладони рук. Иван, молча, поднял молоток с пола и, посмотрев на сына, размахнулся и что есть сил, обрушил удар по наковальни. По всему помещению раздался такой сильный лязг, что Матвей, отскочив в сторону, ладонями зажал уши. Он даже увидел, как во время соприкосновения двух металлов образовалась искра и это, произвело на него большое впечатление. Он уже хотел было поделить этим с отцом, ощутив, как в груди, разгорелся огонь возбуждения, превращающийся в восхищение, но Астапов, отбросил молоток на верстак и, резанув парня острым взглядом, пробормотал:
– Да что б тебя Матвей. Ты даже молоток не можешь удержать.
Он сплюнул на пол и вышел из мастерской, размашистыми, длинными шагами отмеряя расстояние через двор к дому.
Матвей смотрел отцу в след, выкручивая кисти рук, а затем и сам вышел на улицу, растерянный, словно ему так и не удалось решить тяжелую задачу. С тех пор он почти год не заходил в кузницу, не решаясь вновь огорчить отца, но однажды, любопытство вновь привело его к тому месту, где огонь высекался из металла от одного только взмаха руки и этот момент Матвей запомнил навсегда.
5
Он бежал через поросший сухой травой луг, бежал так быстро, словно за ним гнались лесные черти, а когда увидел двух соседских стариков, что-то выкрикивающих ему, то Матвей на какое-то время завис. Еще секунду назад он бежал к отцу, который выгнал его из дома, находясь в очередной алкогольной депрессии, ненавидя всех и вся в этом мире, но старики, они ведь тоже могли помочь. И сделают это куда лучше, чем в стельку пьяный отец.
Матвей повернул в их сторону и припустил бежать, на ходу показывая в сторону леса и пытаясь объяснить то, что он там увидел.
– Что-то случилось, – пробормотал Вадим, поднимаясь на ноги из-за стола.
– Может быть, его утка улетела в теплые края? – предположил Самойлов, не сводя взгляда с приближающегося к ним парня.
– Я был бы только рад, если все именно так, – ответил Сенчин и, выставив руки вперед, сказал:
– Эй, парень, стой! Давай помедленней, хорошо?
Матвей, все-таки сбавил скорость и не в состоянии справиться со сбитым дыханием, остановившись, согнулся, уперев ладони в колени. Тяжело дыша, он простоял так несколько секунд, затем выпрямился и вновь, ткнув пальцем в сторону леса, сказал:
– Там, человек, там. Он копает.
Вадим и Кирилл переглянулись, Самойлов пожал плечами и жестом предложил приятелю, продолжать опрос:
– Что за человек и почему тебя это так беспокоит?
Матвей, все еще пыхтя после пробежки, смотрел на старика, округлив глаза, он пытался что-то сказать, но слова, словно застревали в горле и тогда он схватил Сенчина за рукав и потянул за собой.
– Подожди, куда ты меня тянешь? – возмутился Вадим, пытаясь освободить руку, но Матвей на удивление сильно вцепился в рукав своими тонкими пальцами, продолжая тянуть за собой.
– Перестань парень, лучше объясни, в чем дело! – вмешался Самойлов, поднявшись со своего места. Его голос был настолько строгим и громким, что Матвей наконец-таки остановился и, обернувшись, сказал:
– Он копает, тело.
– Какое тело? Что ты несешь? – продолжал возмущаться Кирилл, выйдя из-за стола. Вадим к тому моменту уже освободил свою руку и, положив ладони на плечи Матвею, посмотрел парню прямо в глаза. Стараясь полностью завладеть его вниманием, он спросил, медленно и вкрадчиво:
– Что ты видел?
Матвей набрал полные легкие воздуха и ответил:
– Он копает яму с телом.
– Кто копает? – продолжал Вадим, не сводя с него взгляда и только тогда, Матвей наконец, успокоился и его дыхание, стало ровным. Глаза смотрели на старика с нескрываемым блеском страха перед тем, что ему довелось увидеть, но вот только мозг никак не мог подобрать правильных слов и от этого мальчик только нервничал.
– Я не знаю, он там, он черный, он копает.
Матвей опять стал тыкать в сторону леса пальцем и Сенчин с Самойловым уставились в сторону лесной опушки. Осенний ветер раскачивал верхушки деревьев, заставляя их словно кружиться в медленном, ленивом танце, на фоне серого пасмурного неба. Отсюда, было буквально видно, как лесная чаща постепенно уходит в непроглядную сумеречную темноту, скрывающую под собой бесконечные лощины, чащи и озеро.
– А что ты там делал парень, опять утку свою кормил? – спросил Кирилл и Матвей закивал головой.
– А отец знает, что ты туда ходишь? – присоединился Вадим и парень пожал плечами, но и без этого было ясно, что Матвей скрывает от своего отца большую часть своей жизни. По мнению Астапова, его слабоумный сын должен целыми днями, находится дома, и чтобы не пугать людей, не выходить за приделы двора. Но стоило только Ивану перебрать с алкоголем, как его сын тут же начинал ходить по всей округе, заходя в соседские дома, где его всегда встречали с распростертыми объятиями.
Сенчин повернулся к парню, который крутил кисти рук, склонив голову на бок. Вид у него был не настолько испуганный, сколько жалкий, словно то, что он увидел, заставило паренька еще больше провалиться в свою болезнь, забирающей у него последние остатки разума.
– Иди домой. Мы посмотрим, что ты там увидел. Обещаю тебе, – сказал Вадим и Матвей, кивнув, побрел в сторону своего дома, поглядывая на лес и довольно часто спотыкаясь на ровном месте, как будто ноги совершенно перестали его слушаться.
Проводив взглядом паренька, Сенчин вернулся к Самойлову, который засунув руки в карманы, продолжал изучать опушку.
– Что ты об этом думаешь? – спросил Вадим и получил в ответ укоризненный взгляд, исполненный сарказма.
– Ты хочешь проверить слова местного дурочка? – спросил он, ухмыляясь и всем своим видом показывая, что не поверил ни единому слову.
– Но ведь что-то его напугало, – продолжал настаивать Сенчин. Он знал Матвея с самого его детства и если быть честным, то еще никогда не видела таким напуганным. Много раз пареньку приходилось убегать от своего отца и от взрослых детей, которые пытались всячески позабавиться над слабоумным, но каждый раз Астапов младший выходил из этих потасовок победителем, поскольку не воспринимал жизненные удары слишком близко к сердцу. Но сегодня, все было по-другому, страх в его глазах не просто блестел, а он горел огнем и Сенчин был уверен, что этой ночью Матвею вряд ли удастся уснуть.
– Он увидел собственную тень. Я уверен в этом. Пошел кормить утку и испугался того, чего нет.
Самойлов хлопнул приятеля по плечу и почти радостным голосом добавил:
– Неужели ты думаешь, что кто-то в лесу и вправду закапывал труп?
Кирилл пожал плечами, ничего не ответив и, вернувшись за свой стол, они постепенно переключились на шахматную партию. Кирилл вновь стал что-то рассказывать из своей жизни, повторяя историю в десятый раз, а Сенчин никак не мог выкинуть слова парнишки из головы. Они выглядели безумными, но порой мужчина ловил себя на том, что просто обязан проверить все сам.
6
Ближе к вечеру, когда солнце приблизилось к горизонту и на улице температура снизилась на несколько градусов, Сенчин Вадим вышел из своего дома и, опустившись в кресло на веранде, оглядел покрывающуюся полумраком опушку леса. Шахматный турнир закончился уже много часов назад, сразу после того, как фляжка Самойлова опустела и четыре партии, были сыгранны вничью. Старики разбрелись по домам, ковыляя по проселочным дорогам, в разные друг от друга стороны. Кирилл, что-то рассказывал из своей молодости, вспоминая времена, когда он сам мог провести в лесу несколько дней подряд, при этом заранее совершенно не запасаясь никакой провизией. А когда Сенчин наконец, вернувшись домой, погрузился в долгожданную тишину, он смог поразмыслить над словами Матвея.
Поставив на плиту чайник, Вадим опустился на стул возле кухонного стола и, придвинув к себе чашку, налил утренней заварки. Ему сильно захотелось закурить, но сжав волю в кулак, он оттолкнул от себя эти мысли, вызывающие сдавливающие фантомные боли в области легких. Вадим бросил курить два года назад из-за резко ухудшающегося состояния здоровья и из всех советов, которые ему давали врачи, он воспользовался только этим. Пить лекарства совершенно не хотелось, они казались ему еще хуже, чем сама болезнь, как говорила его дочь, когда в последний раз навещала старика отца: «Одно лечат, другое калечат».
Она внимательно изучила список, составленный в больнице и, пометив только те лекарства, которые считала нужными, вернула его отцу. Но как только дочь уехала, Вадим выкинул весь список в мусорное ведро вместе с пачкой сигарет.
Отказ от никотина принес результат достаточно быстро, уже через пару месяцев Сенчин ощутил себя намного легче. У него уменьшились приступы головокружения, и нормализовался сон. К тому же голова перестала реагировать спазмами боли на малейшее изменение погоды. Старик позвонил дочери и сказал ей, что у него все в полном порядке и что лекарства даже и не понадобились, но она настояла на двух препаратах и, скрипя зубами, Сенчин согласился.
Теперь же, жажда закурить, хотя и посещала его очень редко, но временами, приходилось сжимать кулаки. Его организм уже научился существовать без табака, но по-прежнему не забыл вкус никотинового допинга.
Когда чайник закипел, Вадим поднялся со стула, налил кипяток в чашку, разбавил его заваркой и, кинув две ложки сахара, вышел на веранду, где опустился в старое кресло.
Отсюда открывался замечательный вид на опушку леса, к тому же хорошо просматривалась и подъездная дорога к дому. А при наступлении темноты, на веранде зажигались две лампы, освещающие переднюю часть двора, где раньше он ставил свой старенькой автомобиль отечественного производителя, проданный в прошлом году почти за бесценок.
Из головы не выходил образ бегущего через луг Матвея и слова, которые выкрикивал парень сбивчивым голосом, звучали так, словно за ним гнались все демоны, выпрыгнувшие из ада. Что могло твориться в голове у человека с диагнозом слабоумия, не ведомо никому и, главное, как понять, способен ли он отличить правду от вымысла? Когда Матвею было лет пять, он приходил к дому Сенчина и старик, выйдя на улицу, находил парнишку, игравшего возле пустой собачей конуры. Пес Вадима, уже давно покоился в земле и лишь из сентиментальных чувств Вадим оставил конуру. Матвей, сидя на земле напротив деревянной конструкции на том самом месте, где пес по кличке Тайфун, часто любил лежать, прячась в тени в летний зной и, раскачиваясь из стороны в сторону, словно находясь в медитации, бросал куски хлеба между собой и конурой, периодически произнося кличку собаки.
Тайфун умер через год, после рождения Матвея и мальчик никогда не видел пса, но часто приходил к нему и в эти минуты, Сенчин ощущал, как по спине бежит холодок. Мальчик, словно общаясь с призраком собаки, сидел в позе лотоса, медленно отламывая куски черствого хлеба и, когда впервые Вадим решился прервать этот ритуал, подойдя к мальчику ближе, сказал:
– Тайфун не очень любил хлеб. Ты бы ему кость принес.
Мальчик поднял на него глаза и с совершенно серьезным видом спросил:
– А кто это, Тайфун?
Не много растерявшись, Вадим показал в сторону пустой конуры и ответил:
– Мой пес, он когда-то жил здесь.
Мальчик оглядел конуру, внимательным взглядом окинув ее так, словно оценивал не высокое строение и опять, посмотрев на старика, сказал:
– Мне нравится Тайфун. Он хороший.
И, кинув последний кусок хлеба, Матвей поднялся на ноги, пообещав, что постарается в следующий раз принести что-нибудь вкусное, хотя и не обещает, поскольку отец не сильно любит готовить. Он убежал, оставив Сенчина одного с чувством волнения, которое возникает всякий раз, когда понимаешь, что столкнулся с чем-то неординарным и выбивающимся за приделы привычного для тебя и разумного.
С тех пор Матвей приходил еще много раз, и старик старался принимать поведение соседского мальчика как простую детскую забаву, хотя точно знал, что одним своим бурным воображением Матвей не ограничивался. И спустя годы, когда парнишка запыхавшийся от быстрого бега, испуганный и размахивающий руками, кричал про человека в лесу, оставалось только гадать, какой процент фантомов в этот момент породило его сознания.
Делая не большие глотки горячего чая, Сенчин не отрываясь, смотрел в сторону леса. Его любопытство разгоралось с каждой минутой все сильней. Он вспоминал глаза Матвея, которые не врали. Даже если парню привиделось что-то, то однозначно он верил в это. Его мозг порождал образы, которые становились правдоподобными и только для него они оживали в этом мире.
Но насколько Вадим, человек, преодолевший жизненный отрезок в семьдесят лет, должен доверять словам двенадцатилетнего умственно отсталого паренька? Что мог подсказать его опыт, который пытался рационально расставить все по своим местам? С одной стороны, Самойлов был прав, кто мог в их глубинке заниматься закапыванием тел, но мир сейчас совсем не тот, что был раньше. Стоит только включить телевизор как понимание того, что Матвей не один на этой земле сумасшедший приходит уже с первых репортажей вечерних новостей.
Сделав еще пару больших глотков и прикинув, что окончательно стемнеет примерно через пару часов, Сенчин поднялся со своего места и вернулся в дом. Поставив стакан недопитого чая на кухонный стол, он прошел в кладовую, где, взяв с полки мощный фонарик, несколько раз щелкнул выключателем, пробежавшись по режимам. Устройство было полностью заряжено и отлично работало, Вадим закрыл дверь кладовой и, накинув на себя плащ с капюшоном, вышел из дома.
Где точно Матвей видел то, как некто закапывал тело, старик не знал, но мог предположить, что это если и происходило, то неподалеку от озера. Парнишка туда бегает еще с сентября месяца, когда Станислав Мишин, местный любитель пострелять по диким зверям, оставил после себя подранка. Дикая утка, с перебитым крылом, в котором находилось с полдюжины дроби, осталась жить на озере и каким-то чудом, Матвею удалось ее приручить. Он бегал к ней каждый день, принося куски хлеба и, если бы у паренька, была возможность, он бы забрал своего дикого питомца домой.
Преодолев по жухлой траве расстояние до опушки леса, Вадим, посматривал в сторону домов поселка, в надежде, что ему удастся заметить Матвея. Совсем неплохо будет, если паренек сам покажет, то место, чем сэкономит кучу времени. Не включая свет фонаря, старик, перешагивая через первые поваленные ветки, шагнул вглубь леса, ориентируясь на озеро.
7
Более полувека назад, когда местные поселения еще не обретали статусы поселков городского типа и были самостоятельными автономными селениями, одно из небольших русел ответвления реки Медведицы, выходило из этих краев. Богатая на родники местность питала растительность, позволяя деревьям создавать лесные массивы, поросшие кустарниками и бесконечными вьющимися дикими растениями. В летнее время здесь невозможно пройти не через одну низину, чтобы не запутаться в поросшей по земле дикой ежевике. Сенчин еще в действе, часто бегал в лес, чтобы набрать ягод, не далеко от озера, которое тогда было в разы больше и соединялось с Медведицей небольшой речкой.
Сейчас это озеро поросло камышом и, с рекой его соединяла небольшая протока, которая с годами все больше превращалась в ручей, грозящий навсегда исчезнуть.
Подобрав с земли полутораметровую палку, Вадим, используя ее как посох, пробирался через лес, время от времени, постукивая ею перед собой. В прошлые годы эти места просто изобиловали змеями, поселившимися неподалеку от пресноводного источника и немало, покусали лодыжек. Сенчин с подросткового возраста знал, что хорошая палка – это надежный друг, когда собираешься пробираться через лес. С ее помощью можно уберечь себя от нежелательного столкновения с обитателями местной фауны и вспоминая все свои навыки, мужчина через двадцать минут вышел к озеру, которое узнал не сразу.
Двадцать лет он здесь не был, погрузившись в домашний быт, Сенчин позабыл, что живет возле леса, куда так часто любил ходить еще подростком. Лесной мир, он всегда очень сильно отличается от поселковой жизни. Находясь в окружении высоких вязов, всегда ощущаешь себя словно на другой планете, где даже земля укрыта от влияния солнечных лучей. За двадцать лет, лес изменился. Что именно в нем стало не так, старик не мог сказать так сразу, но в целом он ощущал это. Раньше казалось, что он сможет в любой момент с легкостью здесь ориентироваться, память все еще хранила некоторые обрывки воспоминаний, которые теперь оказались совершенно никчемной информацией. Лес стал другим и озеро, превратилось из большого и прекрасного водоема, в огромную лужу, поросшую камышами и кустарниками. На его дне еще пробивались слабые источники, но если так будет продолжаться и дальше, то это место через полвека станет превращаться в болото.
Поваленное дерево, частично уходящее в воду, сразу же привлекло внимание Сенчина и старик, решил, что на нем можно будет немного передохнуть. Опустившись на ствол, с которого уже облезла вся кора, он посмотрел на солнечные блики, тусклыми точками, пробивающимися сквозь голые кроны. Лучи света, играли на абсолютно ровной поверхности воды, создавая прекрасное природное зрелище.
Над головой начали щебетать птицы, перелетая с ветки на ветку и вздохнув с чувством умиротворения, Вадим решил, что в любом случае он не зря пришел сюда. Под ногами он увидел несколько хлебных крошек. Старик оглядел темнеющее в полумраке озеро, затем включил фонарь и осветил им камыши. Поводив белой точкой света по растениям и ничего не найдя между ними, он встал на ноги, оглядываясь по сторонам. Теперь, нужно было правильно выбрать направление для поисков. Не сильный ветер раскачивал деревья, создавая легких лесной шум, в котором невозможно было различить никаких звуков, кроме птичьего щебета.
Он направился вверх по не большому склону, уводящего его дальше от озера. Прокладывая себе путь палкой и выключив фонарик, Вадим не спеша пробирался в чащу леса, где совсем скоро должен был выйти на лощину. Здесь его память вырвалась из заточения времени, раскрашивая все новыми красками и дополняя образами события полувековой давности. Одновременно с тем, что он вспомнил, Сенчин приходил к мнению, что знает, отчего все реже и реже посещал протоку, озеро и лес, даже не отдавая себе отчета, как давно это было.
В памяти всплыл образ десятилетнего мальчишки по имени Никита, который навсегда остался в памяти Вадима ребенком, так и не достигшим совершеннолетия. В те времена они очень сильно дружили и играли в шахматы дни напролет. Никита был подвижным подростком и в их компании стал бы настоящим лидером. Казалось, этому парню все нипочем. Он подбивал Вадима на всевозможные авантюры и вот однажды, ребята так и не смогли выйти сухими из воды.
Сенчин остановился в нескольких метрах от протоки, вспоминая поваленное дерево, которое создавало собой импровизированный мост на другую сторону. Ледяные потоки совершенно не прогретые лучами солнца воды неслись под ним, вырываясь из источников озера. Даже в жаркий день, стоило только опустить в воду руки, как их моментально начинало сводить от холода.
«Давай слабак, ты просто боишься упасть в воду! Я всем скажу, что ты не смог перейти ручей!»
Голос Никиты прозвучал эхом, проносясь по всему лесу, словно призрак, вернувшийся из прошлого и Сенчин, огляделся по сторонам. Он почти увидел перед собой парнишку, бегущего в сторону протоки, к тому месту, где не так давно упало дерево, давая возможность попасть на другую сторону не замочив ноги.
Он скользнул взглядом по уходящей к протоке низине, за многие годы сильно поросшей травой и вспомнил про небольшой пляж из желтого песка. Именно туда они направлялись, прихватив шахматную доску, в тот день, когда упали в воду, испугавшись бездомной собаки. Ледяной поток накрыл подростков с головой, и быстрое течение унесло большинство шахматных фигур вниз по течению. Затем они сидели и дрожали всем телом на берегу, в промокших одеждах, толкая друг друга локтями в бок, даже не зная, что через пару недель, Никиты не станет из-за двухсторонней пневмонии.
Сенчин, стиснув зубы, подавил воспоминания, возвращая себя в реальность. Он стер тыльной стороной ладони образовавшуюся под глазами влажность, ощущая, как ком в горле, медленно проваливается вниз. Прошло более пятидесяти лет, а память все еще настолько жива, что он слышит голоса подростков, бегущих наперегонки, подгоняемых короткими фразами, нацеленными подстегнуть друг другу на самую неудачную авантюру в их жизни.
Двинувшись дальше по склону, Вадим уже начинал закрывать детские воспоминания под замок, когда увидел в сумраке леса силуэт, заставивший его забыть обо всем и замереть на месте, не двигаясь и не дыша.
8
Матвей закрылся в своей комнате, как только вернулся домой. Его отец спал в зале на диване, уже частично сползая на пол. На столе стояла грязная посуда с остатками еды и пара пустых бутылок. Проскочив мимо и не обращая внимания не мусор, который пареньку придется спустя несколько часов убирать, он забрался на кровать и, зажавшись в угол, словно загнанный зверь, остался сидеть в полумраке.
В голове пульсировал без остановки один и тот же образ, разукрашенный больным воображением, наполненный мрачными красками, вырисовывающими настоящего демона. Его черные, непроницаемые глаза, смотрят на дно выкопанной ямы, а руки продолжают откидывать землю в сторону, раз за разом углубляя импровизированную могилу.
Матвей закрыл глаза, опустив голову и постарался выгнать образы из головы, но как он не старался у него не получалось, более того, воображение с неистовой силой только начинало все сильнее набирать обороты, создавая из реальности ужасающий вымысел. Но самое страшное заключалось в том, что он готов был поверить в этот вымысел и принимал его за реальность.
Теперь этот человек в черном плаще, стал выше, капюшон, покрывающий голову, превратился в ужасающий дьявольский нарост, из которого исходили острые, костные шипы. Земля, вылетающая из могилы, падая, рассыпалась, и в ней копошились сотни червей, слепо расползающихся во все стороны. А завернутое в черный полиэтилен тело, шевелилось, оно двигалось, словно тот, кто был в него завернутым, находился в сознании, но при этом почти обессилен.
Матвей, сполз вниз по склону, чтобы не видеть тот момент, когда демон опустит тело живого человека на дно могилы, чтобы лишить себя зрелища самого погребения, но страх сковал его руки и ноги, не давая сдвинуться с места. Прильнув спиной к дереву, Матвей сидел на одном месте, тяжело дыша и не спуская взгляда с вершины пригорка, на который медленно, вынюхивая перед собой землю, поднялся черный волк. Он фыркал всякий раз, когда находил интересующий его запах и как только оказался на вершине, его острый взгляд переключился на мальчика. Волк несколько секунд стоял неподвижно, изучая, наблюдая и находясь в ожидании. Затем он опустил голову вниз и его шерсть на загривке поднялась дыбом, морда расплылась в жутком оскале и грозный рык донесся до Матвея, как смертельное предупреждение.
Он резко поднял голову, раскрыв глаза и моргая без остановки, оглядывал погружающуюся в темноту комнату. Волк еще какое-то время жил в его воображении, а затем растворился, распавшись на молекулы. Матвей не отдавал себе отчета, что все это ему приснилось, что он просто задремал и его воображение сделало все само. Решив, что это не что иное, как видение, которое для него превратилось в реальность, Матвей спустился с кровати и выглянув в окно, прошептал, глядя в сторону опушки леса:
