скачать книгу бесплатно
В подтверждение своих слов волоклюй перебрался на спину к буйволу и аккуратно достал из его загривка неугодного паразита.
– Тебе-то чего переживать, Томас? – промычал буйвол, пережевывая сочную траву. – Все равно же не кормишься зеленью.
– Зато ты кормишься, Нолан. А заодно и кормишь паразитов, с которыми приходится возиться мне, чтобы выжить. Не стань тебя, – и нам не жить.
– Порой мне кажется, что эти паразиты жрут больше, чем я, – пожаловался птице буйвол.
– Для своих размеров они однозначно прожорливые, – поддакнул зверю Томас и перелетел на его правый рог. – Смотри! Еще одно стадо гну на равнину пожаловало.
– Куда все хищники подевались? – раздраженно фыркнул Нолан.
– Ты ли это говоришь? – волоклюй украдкой взглянул на морду буйвола. – Так ведь можно и накликать беду на себя.
– Я смогу за себя постоять. А вот они вряд ли, – буйвол указал собеседнику на столпотворение зебр и антилоп, пасшихся на предгорной равнине бок о бок с детенышами.
– Почему ты так думаешь?
– А ты подожди, пока здесь появятся хищники. И сам все поймешь.
Яркое знойное солнце властвовало на обнаженном синем небе, небрежно раскидывая жгучие лучи по предгорной равнине. Эта равнина являлась особенно притягательной для желающих полакомиться изобилием трав. И в то же время на ней не росли деревья и кусты, потому как не могли внедриться своими длинными корнями в ее плодородную землю.
Равнина располагалась с подветренной стороны Джакобы. Гора время от времени будоражила окрестности пыхтением, выдыхая из себя клубы вулканического пепла, большую часть которого подхватывал ветер и уносил в далекие края. Оставшийся же пепел оседал на равнине, укрывая ее земли покровом минералов, – тех, благодаря которым она изобиловала здесь травами. И тех, что не пускали к ее недрам древесные корни.
Притягательной для травоядных зверей предгорная равнина была еще и потому, что не всякому хищнику были в угоду ее привольные просторы. Помимо того, что здесь не имелось ни одного куста или дерева для засады, так еще и трава была не столь высока, чтобы скрыться в ней. Поэтому львов и гиен видели на этой равнине довольно редко.
Однако все же находились в саванне хищники, страстные до охоты на ее обширных просторах. И этим хищникам было только в радость потягаться в скорости и выносливости с быстроногими антилопами, встречавшимися на открытых пастбищах.
– Тихо как-то стало, – затревожилась газель, окинув взглядом бескрайние дали равнины.
– Просто ветер стих, – успокоила ее пасшаяся рядом зебра. – Не волнуйся ты так, Фрида.
– И все равно как-то неспокойно мое сердце.
– Я понимаю тебя, – зебра бегло взглянула на жеребенка, прижавшегося к ногам антилопы. – Твой сын подрос с нашей последней встречи.
– Беспокойный он у меня, Даяна, – посетовала газель, обернувшись к сонному детенышу. – На пастбище все время норовит куда-нибудь убежать от меня. А мне ищи его в этой толпе зверей.
– К твоему голосу, я думаю, он уже успел привыкнуть. Так что не переживай.
– Надеюсь.
– Здесь становится все больше и больше голодных ртов, – недовольно произнесла зебра, окинув хмурым взглядом пасшихся на равнине зверей.
– Я тоже заметила.
– Думаю, это еще далеко не предел. На юге по-прежнему засуха.
– Даже представить боюсь, как дальше будут выживать наши дети с теми переменами климата, который так непостоянен в последнее время.
– Это точно, – кивнула Даяна.
– Кстати, – газель сосредоточила взгляд на животе зебры. – Как думаешь, сын или дочь?
– Не знаю. Все равно хлопот и так, и так не оберешься, – Даяна призадумалась. – Меня сейчас другое беспокоит.
– Ты о чем?
Однако зебра не успела ответить. Самку отвлек переполох в ее табуне, который вскоре подхватили и пасшиеся рядом антилопы.
Зебры подняли крик и перешли на легкий галоп, ненароком подбивая к панической суматохе собравшихся на равнине зверей.
– Что происходит? – перехватив дыхание, прокричала Фрида пробегавшей мимо нее газели.
– Не знаю, – ответила та антилопе. – Просто беги!
Молодая мать проводила взглядом примкнувшую к табуну зебру. Затем обернулась и посмотрела вниз, дабы убедиться в том, что ее сын рядом с ней. Но его рядом не оказалось.
Сердце антилопы забилось еще чаще. Она бегло огляделась по сторонам, надеясь как можно быстрее отыскать сына в рядах обезумевших вокруг зверей.
Внимание газели внезапно привлекла антилопа, с которой она пересеклась мгновение назад. Та резко свернула в сторону горы и ускорила бег.
За ней бежал гепард. В скорости хищник ничуть не уступал резвой антилопе. Он в несколько прыжков настиг газель и предпринял попытку сбить ее с ног. Однако прямо у самого носа хищника антилопа резко взяла влево и сумела увернуться от его атаки. Затем лихо развернулась и, рванув задними копытами землю, бросилась в бегство с еще большей прытью.
Все происходило так быстро, что Фрида даже толком не успела понять намерения хищника. На мгновение ей показалось, что гепард просто заигрывает с убегавшей от него антилопой, дабы загнать ее до изнеможения.
Но вдруг хищник сбавил скорость и подотстал от газели. Едва у Фриды отлегло от сердца за судьбу несчастной антилопы, как у той на пути возник другой гепард. Он ловко подсек газель и свалил ее на землю.
По задранным кверху подрагивавшим копытам Фрида поняла, что охота гепардов на молодую резвую антилопу оказалась успешной. Кровь так и хлестала по жилам матери, всем сердцем переживавшей за жизнь потерявшегося в этой неразберихе сына. Сейчас ей ничего другого не оставалось, как корить себя за невнимательность и надеяться, что те гепарды были единственными хищниками, решившими поохотиться здесь в дневное время.
Из-за горного хребта, обступавшего с востока равнину, выглянули первые за день облака. Несмотря на невзрачность, эти кучные сгустки тумана все же сумели вселить в собравшихся на пастбище зверей надежду найти отдохновение от дневного солнца и его изнуряющих лучей.
В последнее время все чаще засматривались пасшиеся на равнине звери на западные холмы, за которыми начиналась долина озер, – место, прельщавшее многих обитателей саванны обилием пресных вод и свежестью растительности. За этими холмами находилось знаменитое озеро Оливия, – сердце континента, пережившего за последние годы серьезные климатические испытания. Реки меняли русла, редели тропические леса, саванны пересыхали и превращались в пустыни, тогда как это озеро за все время ни разу не поддалось нещадным стихиям природы и сумело сохранить целостность своих вод и рельефность своих берегов.
Во время зимних засух водоемы долины принимали несчетное количество зверей и птиц как из окрестных лесов, так и из далеких саванн. Их берега всегда изобиловали тростником и папирусом, а земли долины – слоновой травой и плодородными деревьями.
Местная растительность выдерживала притязания множества голодных ртов не только благодаря экваториальному климату. Способствовала этому и привередливость в еде самих зверей и птиц. И если пасшиеся в долине носороги и буйволы подстригали травяной покров, то жирафы отдавали предпочтение листьям, которые находили высоко в ветвях деревьев.
Однако столь благодатная долина озер имела и свои особенности. В непроходимые джунгли травоядные обитатели саванны старались не соваться, а в самой долине выжить было не так-то просто. Воды озер кишели крокодилами, а приозерные земли заселили хищные кошки, охочие до легкой поживы. Носорогам, слонам и жирафам еще как-то удавалось уживаться с ними на одной земле. А вот более слабые антилопы и зебры выбирались сюда лишь в случае крайней необходимости, предпочитая кормиться на относительно мирной предгорной равнине с ее скромной растительностью и скудными водоемами.
Одними из знаковых деревьев долины озер являлись вахелии. Кора акаций, как и их листья, умело гармонировали с солнечным светом, улучшая тем самым плодородие почвы. А их бледные соцветия приходились по вкусу местным пчелам.
Вахелии обогащали кислородом земли долины, предоставляли свои ветви птицам для размещения гнезд и свои цветки насекомым для опыления. И в то же время эти акации слыли отнюдь не дружелюбными деревьями.
Этим вахелии были обязаны прожорливым обитателям саванны, любителям их листьев и коры. В таких условиях акациям ничего другого не оставалось, как использовать колючки. Только так они могли защититься от назойливых языков зверей.
Сегодня вахелии так и не дождались гостей у своих ветвей. Разве только бродивший поблизости леопард соизволил проявить интерес к одной из акаций, пожелав отлежаться на ее гладком удобном суку.
Свесив ноги и уложив поудобнее подбородок на сук, молодой леопард уже пробовал отойти ко сну, как вдруг учуял запах свежего мяса. Самец тут же привстал и заинтригованно огляделся по сторонам. Внизу он увидел свою мать. Хищница возвращалась с охоты, волоча в зубах бородавочника, которого схватила неподалеку от озера.
Самка все еще предоставляла сыну право претендовать на ее добычу, и этим правом Дамиан пользовался без всяких предрассудков. Хищница продолжала обхаживать сына даже несмотря на то, что он уже превосходил ее в размерах и мог сам охотиться на угодную ему добычу.
С недавних пор мать Дамиана начал обхаживать матерый самец. При первом знакомстве они с молодым хищником не испытали друг к другу вражды. Однако постепенно Дамиан стал все больше чувствовать, как мать отдаляется от него. Во многом способствовала тому и ее беременность. Молодой леопард понимал, что с появлением на свет сводного брата его жизнь может окончательно измениться.
Сейчас же Дамиана беспокоило лишь чувство голода, которое еще больше обострилось при запахе туши бородавочника. Леопард подобрал лапы, оторвал брюхо от удобного сука вахелии и охотно потянулся, предвкушая скорую трапезу. Затем спрыгнул с ветки и подошел к матери, претендуя на свой кусок от лежавшего у ее ног сытного зверя.
– Отойди от нее, – вдруг послышался Дамиану предостерегающий голос ухажера матери.
Молодой леопард даже оторопел от такого неожиданного обращения хищника.
– Не вмешивайся, – ответила тому самка, подтолкнув добычу к ногам сына. – Я сама с ним разберусь.
Показавшийся из травы взрослый леопард с невозмутимым спокойствием во взгляде приблизился к Дамиану. Выхватил у него из лап мясо бородавочника и отбросил его в сторону.
– Я сказал нет! – самец грозно уставился на хищницу. Его вибриссы подрагивали, указывая на явное раздражение непослушанием самки. – Теперь он будет сам добывать себе еду.
– Это ты так решил? – огрызнулся Дамиан, преднамеренно потянувшись лапой к добыче матери.
Взрослый самец выждал подходящий момент и рванул к себе тушу бородавочника. Затем поднял голову и, угрожающе взглянув на избалованного леопарда, выдавил из себя свирепый рык.
Дамиан не собирался уступать матерому хищнику и ответил вызывающим шипением, обнажив перед ним свои острые клыки.
– Перестаньте оба! – рыкнула самка.
Ее встревоженный голос вызвал у обоих леопардов еще большее желание вцепиться друг другу в глотки.
Дамиан вновь потянулся к туше бородавочника, не обращая внимания на недовольство взрослого леопарда. И тут же получил от него по уху лапой. Молодой хищник хотел было ответить обидчику, но тот уже сам летел на него.
Взрослому самцу не составило большого труда побороть неопытного хищника. После нескольких упреждающих ударов лапами по морде он прижал леопарда к земле и, бросив на него гневный взгляд, строго сказал:
– Убирайся отсюда! Иначе убью.
Насупившийся леопард усилием воли вырвался из-под лап атаковавшего его матерого хищника, небрежно отмахнулся от обращенной ему вслед коварной ухмылки и обернулся к матери. Преисполненная сожаления, та смотрела ему прямо в глаза. Леопард все понял и без ее слов.
Дамиан не стал медлить. Отправил напоследок стоявшему за спиной матери взрослому хищнику презрительный взгляд и подался прочь.
То отчаяние, которое молодой леопард испытывал сейчас, заставило его позабыть о голоде. Теперь он был сам по себе, ослабленный привычкой к материнской заботе и хищной натурой в условиях борьбы за выживание в грозной саванне.
***
После устроенного гепардами переполоха на равнине некоторые из пасшихся на ней зверей преждевременно отправились к западным холмам на водопой.
В тамошних низинах обычно всегда простаивала вода из-за ливней, обрушивавшихся на экваториальные земли на протяжении всего года. Шквалистые ветры и проливные дожди нередко оказывались губительными для молодого поколения растущих за холмами деревьев, ломали их хрупкие стволы и вырывали из земли их немощные корни. Но в то же время эти дожди не давали пересыхать окрестным водоемам, которые спасали от жажды приходивших сюда с предгорной равнины гостей.
– Будь осторожнее, – предупредил Томас буйвола, подошедшего к воде. – Здесь можно нарваться на чьи-нибудь мощные челюсти.
– Едва ли, – возразил волоклюю Нолан и промочил горло. – В этих водоемах разве что молодняк обитает. А с их челюстями только рыбу ловить да зазевавшихся на воде птиц.
– То-то смотрю, детеныш самки носорога так смело пошел в воду, – Томас указал буйволу крылом на противоположный берег.
– Им так точно не о чем переживать. Такая добыча местным крокодилам не по зубам.
– Одни мои знакомые птицы, которым доводилось сотрудничать с носорогами, рассказывали, что эти звери очень сильно гневаются, если их разбудить.
– Повезло им, что они вообще находят возможность поспать в саванне, – недовольно промычал буйвол. – Да еще и в дневное время.
– С белыми носорогами разве только слоны и бегемоты способны тягаться в силе.
– А говорят, что львы у нас всем заправляют, – усмехнулся Нолан, взглянув на собственное отражение в воде. – Пусть пойдут и скажут об этом взрослому слону.
– Да вы и сами не промах, – польстил зверю волоклюй, перебравшись к его загривку. – Видел я, какие танцы исполняют буйволы на телах убитых ими хищников.
– Такое случается очень редко. На каждого убитого нами хищника приходится с десяток убитых буйволов, если не больше. Поэтому мы и предпочитаем держаться в стаде, – так легче отбиваться от хищников и защищать телят.
– Тогда почему же ты оставил свое стадо?
– Посмотри на мои рога, – ответил птице Нолан, слегка тряхнув головой. – С ними хищные кошки мне не страшны. А для жизни в стаде я уже слишком стар. Мне бы свой участок земли поближе к водоему. Где можно пастись и валяться в грязи на досуге.
Томас притих, в недоумении уставившись на затылок зверя.
– Грязь для кожи полезна, – пояснил ему буйвол.
– Сюда смотрит самка носорога, – подняв голову, сказал волоклюй. – Уж не задумала ли она чего дурного?
– Вряд ли она видит нас оттуда, – поспешил успокоить приятеля буйвол, сосредоточив взгляд на противоположном берегу водоема.
– Тебе-то откуда знать?
– У самки носорога зрение не лучше, чем у меня. Можешь не сомневаться, – с легкой иронией ответил птице Нолан. – Обделила нас природа хорошим зрением.
– С такими рогами и мышцами вам хорошее зрение ни к чему.
– Иной раз не помешает вовремя заметить крадущегося хищника, – возразил буйвол.
– Следует отдать должное носорогам: не раз приходилось наблюдать, как они, рискуя жизнями, спасали сородичей от хищников. – Томас слетел на землю и, встав напротив буйвола, добавил: – Как и вам, этим зверям тоже свойственна взаимопомощь.
– Там кто-то есть, – предостерег птицу Нолан, кивнув в сторону зарослей слоновой травы.
Растерявшийся волоклюй тут же вспорхнул и вернулся к загривку буйвола. Сам же буйвол остался стоять на месте и, прищурившись, внимательно наблюдал за вздрагивавшими стеблями высокой травы.
– Всего лишь жеребенок, – с облегчением произнес Томас, присмотревшись к зарослям.
– Жеребенок?
– Детеныш газели, – уточнил волоклюй и огляделся по сторонам. – Любопытно, где же его мать?
– Наверняка сейчас где-нибудь на равнине бродит в поисках своего дитя, – раздраженно промычал Нолан, внимая тихому блеянию блуждавшего в траве жеребенка.
– Так он долго не протянет.
