скачать книгу бесплатно
К пятнице накапливается.
Накапливаются претензии к себе и к миру, накапливается грязь на подошвах и усталость тяжелой изжогой оседает где-то в районе солнечного сплетения. Хочется её выплюнуть, но уже невозможно – нужно переварить.
На улице влажная хмарь тёплым смрадом растекается по крышам грязных автомобилей. А гор нету вовсе – они обложены белой пеленой тумана. Ни дать, ни взять – роман Стивена Кинга. Мгла, внутри которой живут монстры. Хотя главные монстры, конечно, живут в голове и в корпоративной почте. Там есть чего бояться, как мы все понимаем. А в тумане живут только заблудившиеся ёжики и острые ветки облетевших деревьев. Но всё-таки белёсое ничто подавляет, сужает рамки осязаемого мира.
Этот ноябрь похож на прелюдию перед сексом. Когда мальчик Кай уже разделся, приготовился, даже немного взмок, а его Снежная королева ещё задерживается где-то в своей снежной уборной. И вожделение потихоньку сменяется равнодушием, и одеваться уже как-то глупо, потому что придёт ведь всё равно, но и раздетым оставаться – совсем неприлично. Да и холодно. Да и обидно. Да и надоело. Да и с чего Кай взял, что это будет именно секс? Томительно.
Разные мысли бродят по утрам в моей заросшей голове. Но сегодня пришла странная: хочу грибного супа с рисом. Или рисового с грибами. Хочу и всё тут. Не знаю, откуда я это взял, не уверен, что мне это вообще понравится, но вечером буду варить суп. Ноябрь – достать грибов и плакать.
А в целом, нормально всё. Выспаться только надо. И супа.
Новогодние подарки
Моя мама была человеком мягким и добрым, но не чуждым чувства юмора. Троллила она меня редко, беззлобно, но зато всегда в цель. Во многом ещё потому, что я этого никогда от неё не ожидал.
Было это в 90-е. Я был уже вполне подростком, мне всё не нравилось, и родителям, порой, приходилось со мной нелегко. Дело шло к Новому году, а я уже, конечно, знал о том, что никакого Деда Мороза нет. Помню, что в прошлый Новый Год мне подарили свитер, и я был подарком недоволен. Запомнил и решил исправить ситуацию своими силами.
В преддверии очередного праздника я завел с мамой разговор на тему того, что одежда, косметика и средства личной гигиены – это никакой не подарок. Потому что тапочки или мыло покупать всё равно придется, а подарок должен быть чем-то необычным, чего мне так просто не купят в обычные дни. В подарок хочется получать особенное.
Мне, видимо, не удалось дипломатично донести эту мысль, потому что маму она задела. Это я понял в канун праздника.
Утром 31 декабря я проснулся в своей залитой солнцем комнате и обнаружил рядом с кроватью большой пакет. Дома никого не было, а на пакете лежала записка: «Я приходил, а ты спишь. Дед Мороз».
Полный сладкого предвкушения, я стал жадно разбирать содержимое пакета. Мыло. Зубная паста. Зубная щетка. Шампунь. Ватные палочки для ушей. Дезодорант… Полный солдатский набор. Можно год в магазин не ходить. И смех, и грех.
Обижаться на маму было глупо, потому что сам виноват. Этот урок я усвоил навсегда. Но всё равно было хорошо и весело. Потому что детство.
Праздники
С возрастом праздники стали заканчиваться раньше. Не потому, что надо работать и всё такое: как раз работы сейчас совсем немного. Но вот закончились как-то вдруг.
Раньше до Старого Нового года удавалось донести ёлочное настроение, а сейчас спешишь куда-то. Быстро наелся оливье, быстро стрельнул петарду, быстро повалялся лениво на диване и всё – пора дальше в будни. А то вдруг чего пропустишь или деньги не дополучишь.
Обидно то, что январь пока не приносит ни денег, ни интересной работы. Но и праздники продолжить внутри себя не получается. Туплю второй день, сериал смотрю. Но уже не с полным правом, не как в каникулы. Уже как-то стыдно. Без всякого удовольствия. А ну как участковый придет, спросит: где регистрация и почему не на работе. Что я ему скажу? С Новым годом?
Счётчики
В детстве мы втыкали наушники в микрофонный вход магнитофона «Электроника» и орали в динамики со всей мочи. Получалось тихая, но запись наших голосов – наушники работали как микрофон. И было абсолютно понятно – это чудо. Чудо и всё. И вопросов задавать не надо. Всё равно это нельзя объяснить человеческими понятиями.
А сейчас не так. Сейчас научно-технический прогресс идет по пятам и бьёт по голове регулярно. И вопросы не заканчиваются вообще. Я ещё не успел отойти от дронов, снимающих концерты, не перестал пугаться гироскутеров, а тут новое потрясение.
Звонит мне в субботу приятный женский голос и в такой немного обиженной тональности сообщает, что мне пора менять водяные счётчики в квартире. Время, говорит, пролетело, сроки истекли.
И прямо чувствуется, что если я прямо сейчас не соглашусь – закатит скандал, не отходя от кассы. Я мужик опытный, я эти интонации знаю. С женщиной лучше соглашаться. Так что не спорю: хорошо, говорю, дорогая, поменяю, дайте только номерок мастеров. Но она не отстаёт и номерок не даёт – записывает заявку на понедельник и игриво прощается. Добилась своего и довольна, сами понимаете.
А сегодня к назначенному времени приехали мастера – дюжие такие ребята, косая сажень в плечах, глазищи, ручищи. Мастера по замене водяных счетчиков, представьте себе. Поменяли они мне мои старорежимные дедовские счётчики на импульсные.
Знаете, что такое импульсный счётчик? Это точно такой же счётчик с цифрами, только из него торчит провод. Ходят легенды, что потом придут секретные айтишники и подключат к проводу модем. Тогда этот модем будем сам отправлять показания счётчиков в обслуживающую компанию. Или в иной масонский орден, на ваш выбор.
Слушайте, я думал, что уже и не доживу до таких времён – не надо самому отправлять показания. И даже заполнять ничего не надо? Чем я вообще тогда заниматься стану в свободное время?
Но вот что странно – акты составили, а про айтишников с модемом ничего не сказали. Когда придут и придут ли вообще? Или это только после успешной реализации Национальной программы модернизации? Не знаю. Но это прям круто. На уровне наушников в микрофонном входе. Я даже трогал провод – хороший, многожильный. Надо только его еще изолентой обмотать, чтобы соседские показания случайно не поймал. А то они шибко мыться любят, транжиры.
Сижу вот теперь, жду, чем меня дальше наука и техника удивлять станут.
Ленинская тетрадь
В первом классе я учился в 1988 году, когда советская действительность ещё не успела кануть в лету. Все одноклассники были октябрятами, учили наизусть советский гимн, Ленин на стене висел.
Помню, мы писали в прописях и тетрадях, получая за это оценки. За каждые пять пятерок на тетрадь наклеивалась красная звездочка. А тем, кто набрал пять красных звездочек, разрешалось один урок писать в Ленинской тетради.
Это была такая общая на весь класс тетрадь, которая хранилась в шкафу. Писали в ней только отличники, по очереди. Очень к этому стремились и очень старались, когда выпадал такой шанс.
По сути, за три учебных года в Ленинской тетради отметились всего человек пять из всего класса, но и мне пару раз довелось попортить общую картину своими каракулями. Словом, это был стимул и большая ответственность. Почему-то мы тогда хорошо понимали, зачем это.
Сегодня обсуждали новую систему оценок у нашего первоклассника Тимы. В школе им наклеивают в тетрадь всякие фигурки, типа рыбок или белочек – каждая означает определенную оценку. Есть также наклейка «Ты – молодец!». Я предположил, что должна быть и наклейка «Ты – бестолочь и будешь работать дворником!», но такой никто из детей не видел.
К случаю я стал рассказывать детям про Ленинскую тетрадь. Дескать, вот у нас тоже была похожая система.
– Какая тетрадь? – переспросил четвероклассник Егор.
– Ленинская.
– А что в ней было особенного?
– Ну, она была одна на весь класс, в честь Ленина – нашего вождя.
Ребенок отвернулся к троллейбусному окну и замолчал. Иногда я думаю, что в их представлении родители в детстве охотились на мамонтов и бегали в набедренных повязках. Потому что понять эти рассказы про наше советское детство им никак невозможно.
Фисгармония
Мне было совсем мало лет, я даже, наверное, ещё в школу не ходил, когда родители притащили в дом фисгармонию.
Тут надо знать моего отца. В какой-то момент они с мамой вернулись из магазина и загадочно объявили: «Завтра привезут фисгармонию. Будете играть». Слова я такого не знал, как и не догадывался о мотивах моих родителей, поэтому напредставлял себе чёрт знает чего. Но играть – это я любил. Причем не музыку.
В означенный день в доме появилась штука навроде пианино, только с ножками. К клавиатуре на пару октав снизу крепились специальные меха, которые были соединены с педалями. До сих пор удивляюсь, где её отыскали мои родители. К ней также шла малюсенькая табуретка, на которую и ребенок-то помещался с трудом.
Для игры необходимо было интенсивно нажимать по очереди педали, подавая воздух в меха, и на клавиатуре изображать мелодию. Фисгармония издавала звуки, больше всего похожие на стон раненого кита, а сами меха скрипели громче, чем звучала музыка. Ну, как музыка – из нашей семьи исторически никто никогда не играл на клавишных инструментах, а я так и вовсе всю жизнь был максимально музыкально не одаренным человеком.
Для себя я решил, что это такой специальный аккордеон с ножным приводом. К слову, детский аккордеон в доме тоже имелся, и на нём тоже никто играть не умел.
Я до сих пор не знаю, чем так привлек родителей этот инструмент. Полагаю, что подкупила возможность для детей одновременно заниматься музыкой и физическими упражнениями, потому что на педали нажимать было сложно, как на тренажёре. А может, родители начитались книг про аристократический быт дореволюционной России, где приличный дом без фисгармонии и представить себе было нельзя.
Только вышло всё не так. Я сосредоточил свои усилия на навыке быстро и сильно нажимать педали. Музыкальная часть мне была не слишком понятна и интересна.
Когда я садился музицировать, всё вокруг затихало. Птицы за окном прятали головы в лужи, соседи срочно уезжали к тетке в Узун-агаш, родители закрывались в своей комнате и тревожно начинали обсуждать моё будущее.
Чаще всего я обнаруживал, что в комнате я один, и будущее моё туманно. Я неистово качал воздух педалями и нажимал клавиши в случайном порядке. Фисгармония плакала и просила о пощаде, меха стонали, стульчик скрипел под моей целеустремленной задницей.
Короче, с музыкой у меня не сложилось. И я не знаю больше никого, кто играл на фисгармонии. Сам я позже активно переключился на барабаны, которые мне покупать уже не стали.
Инструмент же тихо простоял в углу ещё много лет, пока его не подарили кому-то из знакомых при переезде. Зато теперь я при случае рассказываю, что рос в интеллигентной семье, где по выходным мы ели суп из фарфоровой супницы и музицировали на фисгармонии.
Что до родителей, то они с тех пор говорили: «А зачем тебе музыка, ты ведь отлично пишешь буквы?» А главное, их можно не читать, и ты никогда об этом не узнаешь.
Про жизненные достижения
Беседовал по скайпу с другом. Он показывает мне видеоролик: человек собрал модель самолета с самодельным реактивным двигателем. Самолет даже летает, только зажигать двигатель приходится газовой горелкой.
– Видишь, – говорит мне друг, – как люди умеют руками делать. Всё сам придумал, собрал, склеил, завёл. Вот как хорош человек в своём деле.
– Да, – отвечаю. – А я вчера духовку открывал и паром себе нос обжёг. Он теперь облазит.
Лето 2017
Лето – штука не для слабаков. Особенно алматинское. Обжигающее, потное, наполненное пылью и стуком задорных соседских перфораторов. Город, словно после войны, распластался своим обнаженным чревом под равнодушным небом.
В такие моменты хорошо видно, как мало стоит наша хваленая цивилизация и урбанистический снобизм – какие-то полметра потрескавшегося асфальта и два копка ковшом экскаватора отделяют нас от раскаленной глины, помнящей поступь коней монголов и доисторические закаты. Это мы думаем, что мы здесь давно и всерьез, а под лёгким камуфляжем гранитных бордюров лежит всё та же сухая земля и ничего в ней не изменилось. Хоть сейчас садись на коня и поднимай пыль глухим стуком копыт. Можно посмотреть, что там было вместо Арбата тысячу лет назад. То же, что и сейчас – унылое пустое ничего.
Лето – это такое время, когда ты обречён не успевать. Каждое утро ты просыпаешься и не успеваешь. Просто потому, что ты не просыпаешься в уютном бунгало на берегу ласкового моря и не пьёшь капучино на залитой солнцем террасе.
Ты находишь себя распластавшимся на мокрых простынях тюленем, забившимся в самый дальний угол кровати – подальше от убийственного зноя, льющегося в распахнутое окно. Где-то злобно гудит трактор, управляемый человеком, который ненавидит тебя за то, что сам проснулся на пять часов раньше. И его ненависть тоже влетает через антимоскитную сетку в твоё окно.
Еще один летний день мимо. Это не похоже ни на тенистую дачку с изумрудным ручейком, ни на уютную горную полянку, ни на брусчатую улочку старого города. Это алматинское лето.
Зимой ведь не так – каждый прожитый день радует своим уходом. Чуть ближе до весны, чуть меньше осталось мёрзнуть и работать. А лето начинается тягостными мыслями о том, как его хорошо провести, продолжается терзаниями по поводу уходящего зря времени и заканчивается сожалением о несделанном. Поэтому я люблю осень. Осенью ничего не жалко, она происходит здесь и сейчас – без планов и сожалений.
Кроме всего прочего, летом у меня день рождения. Он в начале августа, и всегда омрачён мыслями о том, что лета-то осталось совсем чуть-чуть.
Помню, в детстве я горячо ждал дня рождения, а, дождавшись, приходил в ужас от того, что дальше уже надо не ждать, а растягивать время, чтобы подольше не наступило ненавистное первое сентября.
Теперь день рождения у меня занимает недели две. Где-то с середины июля просыпается сезонная хандра, начинается упадок сил и череда мелких неприятностей. На фоне изнуряющей жары и общей усталости это проходит особенно муторно. И ещё не забываем про сожаления о двух бездарно потерянных летних неделях.
Отдельная пытка – когда ты назначаешь начало отпуска на свой день рождения. Получается комбо. Недели перед отпуском традиционно наполнены суетой и авралами, а недели перед днём рождения радуют упадком сил и плохим самочувствием. И лето. И город. И жара. И сожаления.
Я никогда не был там, где лето продолжается круглый год. Интересно, как они с этим справляются? И чего ждут? О чём пишут в Фейсбуке*, в конце концов? Неурожай жемчуга в этом году – проклятый акимат замутил всю воду? Очередная яхта сбила дельфинёнка – будет ли виновный наказан? Дикие рыбы нападают на простых рыбаков? И статусы: «Осталось всего 10 месяцев лета, а ты всё ещё не убил крокодила», «Девять месяцев лета просрано, не просри следующее лето через три месяца»? Скукота.
*Facebook – проект корпорации Meta, деятельность которой признана экстремистской и запрещена на территории РФ
Гарбуз
Было мне лет семь, и мы с родителями смотрели по телевизору колоритное кино «Максим Перепелица». Там показывали развесёлые украинско-белорусские свадебные традиции.
Мальчик решил жениться на девочке – заслал к ней сватов. Еда, горилка, все дела. Бухают. А сам мальчик сидит с другом за околицей и нервничает: «Только бы она мне гарбуз не вынесла». Отказывали они таким образом, реальный факт.
А я это смотрю и удивляюсь – чего он переживает? Ну даст она ему арбуз, так и хорошо, вкусно. Нафиг она ему вообще нужна, когда можно арбуз поесть? Кому вообще нужны эти взбалмошные женщины?
Бабушка моя белорусская сидит рядом и посмеивается:
– Ты хоть знаешь, что такое гарбуз?
– Ну, арбуз по-украински.
– Нет. Это тыква.
И тогда я понял, что такое горечь отказа. Потому что тыкву я тогда терпеть не мог, и радости никакой она мне принести не могла. Невкусная дрянь. Мало что не любят тебя, так ещё и тыкву жри. Жестоко.
С тех пор прошло лет, страшно сказать, тридцать. За это время я уже получал и виртуальные гарбузы от девушек, и знаю несколько неплохих блюд из тыквы, но вот эта история в памяти сохранилась, как пример женской жестокости. Ну вот, не всё ли равно ей? Могла же выдать что-то вкусное, чтобы подсластить отказ. Поддержать по-человечески. Но нет, тыкву таскали. Желательно огромную. Чтобы ещё обидней. С другой стороны, спасибо, что не поганку какую-нибудь. Всегда есть варианты похуже.
Эти дни
У мужчин тоже бывают эти дни. Сегодня один из них. Это такой день, когда с утра холодно, дождь, снег, ледяная крупа бьет по заросшим щекам. А тебе нужно кокосовое молоко. И нужно идти его покупать.
Но законы мироздания работают без сбоев. Даже если последние десять лет ты видел это кокосовое молоко в любом супермаркете, им были завалены все полки, его было купить легче, чем кумыс, его бесплатно раздавали девушки в кимоно, то это потому, что оно не было тебе нужно. А сегодня – другое дело. Сегодня его не стало на всей планете, сколько не ищи.
Ты обходишь 843 магазина. В каждом продавцы только пожимают плечами и сочувственно отворачиваются. Страшный небывалый неурожай кокосов обрушился на страны третьего, четвёртого и пятого миров. Молока нет, кулинарная общественность в шоке. А тебе надо прямо сейчас.
И вот, спустя часы хождения по городу, когда ноги стёрты до колен, а в желудке трубят слоны, ты, наконец, решаешь идти домой. К чертовой матери, поем котлет. Напоследок ты заходишь в последний магазин рядом с домом, без всякой надежды, просто чтобы отработать карму до конца. И там оно. В пяти минутах от дома. Пожалуйста, бери на здоровье.
Ты покупаешь вожделенную баночку, приносишь домой и ничего уже готовить не хочешь. Не сегодня. Потому что сегодня этот день.
Самолёты
В ранние школьные годы я сильно увлекался склеиванием пластмассовых моделей самолетов. Это такой суррогат авиамоделизма, когда для тебя уже отлили все детали, положили в коробочку клей, а тебе надо только аккуратно всё собрать, не одурев от ацетонового запаха.
Для полноценного авиамоделизма я был слишком криворук и не уверен в себе, а созидать что-то хотелось. Букв-то я и тогда писал изрядно, но все-таки мужское самолюбие требовало создавать что-то осязаемое. И я сидел, корпел над разложенной на столе газеткой, складывал маленькие пушечки, садил маленьких пилотиков в маленькие креслица, старался. Были ещё танки и корабли, но я больше любил самолеты. Они мне казались более романтичными.
На то, чтобы красить модельки, у меня не хватало решимости, умений и красок, а вот клеить – клеил. Усидчивый был. Это сейчас мой предел – 3D-пазл с собором Василия Блаженного, а тогда мне было интересно. Целыми часами мог возиться с этими пластмассовыми лайнерами. Только очень не любил ждать, пока высохнет клей.
На дворе бушевали лихие 90-е, самое их начало, и с выбором моделей было сложно. Советские игрушки делать уже перестали, а китайские еще толком не завезли. Но были тогда разнообразные кооперативы, которые клепали из непонятно чего разные дурацкие модели.
У меня был, например, большой такой Боинг поносно-коричневого цвета, был По-2, который я так и не сумел собрать, и было несколько вариаций Ил-2 под кодовым названием «штурмовик». Некоторые модели были сделаны по старым хорошим лекалам, а некоторые – как попало, и склеить их красиво не получалось. Но я не привередничал. Короче, что было в продаже, то и выпрашивал у родителей, прилагая весь свой дар убеждения.
Новые модели покупались не часто, и очередное приобретение было моим личным праздником. А голубой мечтой была большая модель крейсера «Аврора» и большая модель Ту-144. Их у меня так никогда и не было.
Склеенные самолеты висели в моей комнате, на ниточках, на карнизе для штор, стояли в стареньком серванте и уже никуда не помещались. Было их, наверное, пара десятков. Увы, даже фотографий этой красоты не сохранилось. Помню только, что боялся их трогать, потому что клей от времени высыхал и детали могли отвалиться: криворукость я пытался компенсировать бережливостью.
Тогда я считал, что увлекаюсь авиацией. Со временем я вырос, времена изменились, интересы тоже. На первый план вышли девочки и музыка, и стало как-то не до самолетов.
Закончилась история самолётостроения красиво, но печально. Мы переезжали на другую квартиру, и увезти с собой эти самолеты не было ни возможности, ни желания. А я же ещё хранил коробочку от каждого с запасными деталями. В общем, коробочки я вынес на помойку, а самолеты – на песочницу тогдашним детям нашего двора.
Я отлично помню этот чувственный момент, когда стою посреди двора и смотрю, как дети безжалостно уничтожают всё, что мне было так дорого. Им понадобилось минут десять, чтобы превратить мои богатства в бесполезный хлам. Это было больно. В этот момент я, наверное, окончательно расстался с детством.
С тех пор я склеил пару моделей в достаточно взрослом возрасте, но никакой радости не почувствовал. До сих пор, посещая с сыновьями игрушечные магазины, я останавливаюсь возле полок с моделями самолетов и разглядываю их.
Там, в коробках, хранится моё детство, в которое у меня больше нет доступа, как не измажься клеем и какие деньги ни плати. Маленькие пилоты на маленьких самолетах теперь отправляются в полёт без меня. А у меня остались только воспоминания и буквы, которые никогда не предают.
Запахи
