Длань Ордена

Макс Тенебр

Длань Ордена

Летний день клонился к закату, на лесной прогалине вокруг костра сидели трое солдат. Над костром на перекинутой через рогатины жерди кипел походный котелок. Форма всех троих была грязна, стеганые доспехи продраны во многих местах, впрочем, нигде не было видно бурых пятен, свидетельствующих о серьёзных ранениях.

– Надо идти в деревню, – устало сказал Рой, молодой русоволосый парень в стеганом доспехе лучника. Он сидел на земле слева от костра.

Гвэл – такой же молодой лучник, сидевший напротив него – без всякой нужды ворошил жердью угли в костре, никак не реагируя на сказанное.

Бран – третий солдат, лет на десять постарше их обоих, облаченный в кольчугу легкой пехоты, со снятым шлемом и кольчужными сапогами, сидел между ними и тихонько играл на простой деревянной дудке. Инструмент выглядел неказисто, будучи явно вырезанным самостоятельно, либо смененным у крестьян, что не мешало Брану вполне достойно выводить аккорды спокойной, слегка печальной мелодии. Услышав слова Роя, он прекратил играть, устало, но довольно твёрдо сказал:

– Мы это уже обсуждали. Если мы туда сунемся – нас объявят дезертирами.

Рой покривил лицо в негодовании, но промолчал. Гвэл всё так же безучастно ворошил угли в костре. Все трое были уставшие и голодные: сил на долгие споры не было. В котелке булькала жидкая похлебка из грибов и кореньев, собранных в лесу недавними деревенскими крестьянами – Роем и Гвэлом.

После паузы Бран всё же добавил:

– Битва…то, что лагеря нет, это ещё не значит, что всё герцогство разбито. Мы тут, все, относимся к его войску, вот и надо идти туда, где точно есть другие отряды. В Беренштадт.

После этих слов, с той стороны прогалины, куда падал взгляд Барана, раздался неожиданный шелест листвы и хруст веток – незнакомец в полном тяжелом доспехе с закрытым забралом, ведущий доспешного коня в поводу, вышел из-за деревьев. Воинских знаков различия на нём не было, но по всему своему облику и доспеху это был рыцарь или состоятельный простолюдин, способный позволить себе подобное облачение. Рой, испугавшись, попытался дотянуться до лука и стрел, лежащих рядом на земле, но получил чувствительный пинок от незнакомца. Согнувшись, он всё же увидел, что тот успел отбросить колчан на несколько ярдов. Гвэл встрепенулся, бросил жердь и повернулся в сторону своего лука, но тут раздался голос незнакомца:

– А ну тихо, деревенщины!

Неуловимым движением он вытянул длинный меч из ножен. Рой моментально осознал, что незнакомец мог единым взмахом полоснуть их с Гвэлом по горлу, и стёганный доспех не остановил бы его. Всё это время Бран не шевелился, молча изучая фигуру в доспехах.

– Вот так-то, не трепыхаться! – прорычал он. – Было бы мне надо, давно вас всех перебил бы!

Всё так же, с мечом в руках, не поднимая забрала, он обвел всех троих взглядом затем, убедившись, что троица не делает резких движений, быстро попятился к коню, убрал меч и залез в седло.

– Негоже мне стоять, когда деревенщины сидят, – насмешливо бросил он, откинув забрало. – Ваши споры слышны на всю округу, и мне есть что добавить. Этот вот, с дудочкой, несомненно прав. Если вы прыснете по деревням, то вас тут же запишут дезертирами. Даже в родной деревеньке вам уже рады не будут. И спрятаться не удастся: в Беренштадте есть Шар, и есть Мастер, ловкий с этим Шаром. Ради вас, троих олухов, никто б не стал этим заниматься – дело это чреватое, смотреть в Шар…Но они захотят узнать, как прошла битва, и где сейчас войско; и Шар послушно покажет всех: сдохших, раненых, сбежавших. И не просто покажет, но поставит на вас клеймо, что будет для Поисковой Дружины горящим факелом в безлунную ночь. Когда Дружина вас найдёт, потащат вас обратно, закованных в колодки, а будете драться – перебьют насмерть.

На вид ему было лет тридцать, вытянутое правильное лицо, тонкий нос и опрятная недлинная борода, модная среди знати в последние года составляли разительный контраст с видом солдат. Говорил он теперь не очень громко, с отчётливо выраженными презрением и насмешкой.

– Простите, милорд, не знаю вашего имени, – вежливо заговорил Бран, – но не похоже, что вы из нашего начальства. Почему судьба деревенщин волнует вас?

– Обращайся ко мне милорд Морфольк, – тем же тоном ответил рыцарь. – Да, сейчас я не воинский начальник, но для вас, висельники, слово дворянина – закон. К тому же когда это слово полностью соответствует вашему уставу.

Надменно оглядев их, он добавил:

– Как вы видите, я сейчас один, без свиты. Еду я также в Беренштадт – вот и поедем вместе. Послужите мне немного, не бесплатно, а там глядишь и в городе пригодитесь.

Он снял притороченный к седлу бурдюк, отпил глоток, и, завязав его обратно, кинул троице под ноги.

– Это задаток, вино. Пейте, завтра по рассвету идем к Тракту. Ночевать я буду отдельно, за мной не ходить.

Он скрылся в лесной чащобе.

Первый раз Рой пил вино два дня назад – в погожий июньский день перед своим первым сражением. В деревне, где он жил, вина не было отродясь: виноград не рос на их почвах, на ярмарках его продавали за серебро или даже золото – приходилось довольствоваться брагой, которую можно сделать самим.

Вино не было похоже на брагу, а главное – оно притушило страх и волнение. Рой отлично стрелял из лука, с малых лет бил мелкого зверя по лесам – по закону крестьяне не могли охотиться, но рыцарь, которому принадлежали деревни в их округе, закрывал глаза, на мелкие прегрешения, понимая, что иначе крестьяне просто издохнут с голода – однако он никогда не стрелял в людей. Два месяца муштры в отряде научили его стрелять в шеренге и прочей войсковой премудрости, но определённые вещи требовали опыта.

“Ваше дело быстро стрелять! Время на прицеливание не тратить! Положил на тетиву, дождался очереди, выпустил стрелу в сторону врага – свалил назад, там наложил новую стрелу! – он вспомнил слова сержанта, – А если дело будет к рукопашке – будем отступать, но не драпать, отстреливая самых ретивых!”

Он не видел всех войск, перемещающихся на огромном безымянном поле, но понимал: их отряд расположен удачно – холм, хоть и невысокий, но ни пешему ни конному быстро не забраться – опасаться нужно только таких же лучников противника. Вдобавок солнце ещё несколько часов будет бить врагам в глаза.

Когда отряд легкой пехоты противника оказался достаточно близко, разрываемый с другой стороны герцогской конницей, сержант скомандовал атаку. Не было уже ни паники ни волнения; казалось, он стал частью одного большого механизма, утратил на время свободу воли: выпускал стрелы одновременно с соседями слева и справа по шеренге, отбегал с ними назад, брал новую стрелу, вставал в строй и так опять и опять…Стрелять было не страшно: он не видел лиц врагов, закрытых шлемами, в какой-то момент просто перестал думать о них как о людях, выпуская стрелы в их сторону, но все же замечая, что время от времени те падали – от его стрел или нет он не знал.

Потом в войске противника стало что-то меняться: арьергард обстреливаемого отряда расступился, и оттуда вышла четверо, с ног до головы одетые в чёрное, напоминающие чем-то монахов. На плечах они несли носилки, закрытые плотной и тяжелой, темной тканью. Стрелы не долетали так далеко, конницы вокруг почему-то не было – четверка беспрепятственно удалялась от своего отряда. Что было дальше Рой не видел – ушёл за очередной стрелой, но Бран рассказал ему об этом, когда вся троица сбилась вместе: “Встали эти четверо так, чтоб быть подальше от своих, аккуратно так опустились на колени, и сдернули ткань с носилок, а дальше…”.

А дальше Рой осознал, что он бежит. Он не знал куда он бежит и почему, но все вокруг него тоже бежали – кто-то покатился кубарем с холма, кто-то удержался на ногах. Ясное небо заволокло черным дымом, но вокруг ничего не горело, из памяти выпали минуты или часы – когда он пришёл в себя он уже не бежал – медленно брёл по полю. Вокруг никого не было. Оглянувшись, он понял, что холм стал совсем маленькой точкой. Рой со стоном упал и забылся сном прям там, где он был, – благо трава была мягкая.

Когда он открыл глаза, солнце ярко светило, наступил другой день. Рой встал, огляделся – вокруг было всё также пустынно – мимолётом он понял, что он жив и практически цел. Шлем он потерял, но лук со стрелами, кинжал и мех с водой уцелели.

Вспомнился наказ сержанта перед боем: “Если мы оставим поле боя – все должны вернуться в дальний лагерь, вы все знаете где он находится и как его найти!” Это было правдой – в этом лагере Рой провёл два месяца, выходили они оттуда без спешки и паники, будучи на своих землях, спокойно шли к полю боя – запомнить, как выглядели окружающие леса и поля для выросшего в деревне не составило сложности. Отпив воды из меха и сориентировавшись, он пошёл в сторону лагеря.

Гвэла – такого же вчерашнего крестьянина, уже знакомого ему по лучному отряду, даже в какой-то мере приятеля, – он заметил минут через сорок. Он сидел на траве и озирался с видом человека, который не понимает, где он находится. Увидев Роя, тот оживился и, перекинувшись парой фраз, дальше они пошли вдвоём.

Еды у обоих не было, но были меха с водой, а до лагеря был день хода. Они шли весь день, заночевали под пологом леса, и, на следующий ден ь, к полудню вышли к месту, где должен быть лагерь. Поле там сужалось, теснимое с одной стороны лесом, с другой стороны – рекой. И над всем этим тянулся уже изрядно рассеявшийся дым… Видны были перевернутые телеги, лошади, застывшие на земле в неестественных позах, и тела людей. Лагеря не было – идти дальше было некуда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.