Кедровая Бухта

скачать книгу бесплатно

Кедровая Бухта
Дебби Макомбер

Оливия Локхарт, судья из маленького городка Кедровая Бухта, постоянно в центре событий и водовороте переживаний. Не ладится личная жизнь у ее взрослой дочери – Джастин боится открыть свое сердце большой любви, подменяя ее удобными отношениями. Общественное мнение городка будоражит принятое судьей нетривиальное решение, но, помня всю горечь своего развода, Оливия все-таки заставляет молодых супругов Яна и Сесилию, чьи отношения разладились после смерти новорожденной дочери, еще раз подумать, прежде чем расстаться. Оливия старается поддержать и подругу Грейс, которую оставил муж, причем повел себя так странно, что поступок его потряс родных и знакомых. Мать Оливии Шарлота, несмотря на почтенный возраст, очень энергичная дама, занялась делом благородным, но противоречащим букве закона. И наконец, сама Оливия готова полюбить вновь, и все так хорошо складывалось… Но ее мужчина что-то скрывает, Оливия же не терпит недомолвок…

Дебби Макомбер

Кедровая Бухта

В память о Рите Адлер

26 декабря 1950 – 12 декабря 2000

Мы будем скучать по тебе.

Глава 1

Сесилия Рэндалл слышала о людях, которые хотели бы вновь прожить свою жизнь, если бы им вдруг предложили выполнить одно желание на выбор. Но к ней это не относится. Сесилия с удовольствием стерла бы всего лишь один период из своих двадцати двух лет – двенадцать месяцев.

Последние двенадцать месяцев.

В прошлом январе, вскоре после Нового года, она познакомилась с Яном Джейкобом Рэндаллом – моряком, служившим на подводной лодке. Сесилия влюбилась в него и сделала нечто абсолютно безответственное – забеременела. А после прибавила к этому еще и свадьбу.

Это была ошибка номер три, и с тех пор число ее оплошностей только увеличивалось. Сесилия не была глупой – она просто любила, а отсюда пришли и наивность, и, что еще хуже, романтичность. Но жизненный опыт с соленым морским привкусом избавил ее от этих качеств достаточно быстро.

Их дочка родилась преждевременно, когда Ян был в море. И сразу же стало ясно, что у ребенка тяжелый порок сердца. К тому моменту, когда муж вернулся домой, Элисон Мари уже похоронили. Сесилия в одиночестве стояла под безжалостным дождем на Тихоокеанском Северо-Западе, пока крошечный гроб ее девочки опускали в холодную грязную землю. Она вынуждена была принимать роковые решения без семейного обсуждения и без поддержки мужа.

Мать Сесилии жила на Восточном побережье и из-за метели не смогла прилететь в штат Вашингтон. Отец поддерживал дочь, как только мог, но мог он не так много. Его представление о поддержке сводилось к вручению открытки с соболезнованиями и написанию нескольких строк о том, как сожалеет он о ее потере. Сесилия провела бесчисленное количество дней и ночей у пустой колыбели дочери, то совершенно отрешившись от действительности, то рыдая. Жены других моряков старались утешить ее, но Сесилия чувствовала себя неуютно с незнакомыми людьми. Она отвергала их поддержку и дружбу. Сесилия провела в Кедровой Бухте так мало времени, что близких друзей у нее пока не появилось. И она скорбела в одиночку.

Вернувшись, Ян винил в своей задержке порядки морского флота. Он старался все объяснить, но к тому времени Сесилия уже смертельно устала. Только одно было важно – ее дочь мертва. Муж не знал и, вероятно, не мог понять, что она перенесла в его отсутствие. Ян служил на подводной лодке, поэтому весточки от близких во время дежурства ограничивались посланиями в пятьдесят слов. В любом случае нельзя было сделать ничего – подводная лодка в то время находилась под полярным льдом. Сесилия писала, чтобы рассказать ему о рождении Элисон, а затем о ее смерти. Она выливала свою скорбь в коротких сообщениях, не заботясь о том, что они будут тщательно проверены морскими офицерами. Но командир Яна посчитал необходимым отложить передачу этой информации до тех пор, пока не закончится десятинедельная командировка. «Я не знал», – неоднократно убеждал жену Ян. Конечно, Сесилия не должна была обвинять его, но все равно обвиняла. Хотя это и было несправедливо, Сесилия не могла его простить.

Теперь все, чего она хотела, – это выбраться. Из этого брака, из этой эмоциональной трясины, которая состояла из вины и сожаления. Просто выбраться. А самым простым выходом был развод с Яном.

Сидя в коридоре возле зала судебного заседания, Сесилия чувствовала сильную, как никогда, решимость расторгнуть свой брак. Один быстрый удар молотка судьи сможет положить конец кошмару, длящемуся последний год. В конечном счете Сесилия забудет, что вообще когда-то была знакома с Яном Рэндаллом.

Алан Харрис, представитель Сесилии, вошел в холл окружного суда. Сесилия наблюдала, как он оглядывался, пока, наконец, не увидел ее. Мужчина поднял руку в кратком приветствии, а затем направился туда, где на жесткой деревянной скамейке сидела его клиентка, и занял пустое место рядом с ней.

– Пожалуйста, скажите еще раз, как все произойдет, – попросила Сесилия, чувствуя потребность услышать заверение, что ее жизнь станет хотя бы приблизительно той, какой была год назад.

Алан положил портфель на колени.

– Мы подождем, пока будет объявлено о списке дел к слушанию. Судья спросит, готовы ли мы, я отвечу, что да, и тогда мы получим номер.

Сесилия кивнула, чувствуя оцепенение.

– Мы можем получить любой номер от единицы до пятидесяти, – продолжил ее адвокат. – После станем дожидаться своей очереди.

Сесилия кивнула вновь, надеясь, что не застрянет в здании суда на весь день. Одно то, что ей необходимо здесь присутствовать, было плохо, но куда хуже, что требовалось и присутствие Яна. Но пока Сесилия не видела мужа. Может, он встречался где-то со своим адвокатом, обсуждая стратегию, – хотя она не ждала, что он выступит против развода.

– Ведь у нас не будет проблем?

Ее ладонь была влажной, а лоб покрывал холодный пот. Сесилия так хотела, чтобы все закончилось и она смогла бы взяться за свою жизнь. Она верила, что не сможет сделать этого, пока не совершится развод. Только тогда начнет уходить боль.

– Я не могу найти ни одной причины для возникновения каких-либо задержек, особенно учитывая тот факт, что вы согласились разделить все долги. – Алан слегка нахмурился. – Несмотря на тот добрачный контракт, который вы подписали.

Неприятное ощущение скрутило желудок Сесилии, и она крепко прижала к себе сумочку. «Скоро, – напомнила она себе, – скоро ты сможешь пройти сквозь эти двери в новую жизнь».

– Это достаточно… необычное соглашение, – пробормотал Алан.

Добрачный контракт был еще одним пунктом в списке ошибок, которые Сесилия сделала за последний год, но, судя по словам адвоката, именно эта ошибка могла быть очень легко исправлена. Когда Сесилия подписывала контракт, соглашение казалось идеальным. В попытке доказать свою искренность у будущих супругов появилась идея, что именно тот, кто захочет развода, будет оплачивать не только судебные издержки, но и все долги, сделанные во время брака. Это могло бы считаться штрафом или средством устрашения, но в любом случае контракт не сработал. И сейчас он был всего лишь еще одной неприятностью, с которой следовало разобраться.

Сесилия винила себя в том, что настояла на договоре. Она хотела быть абсолютно уверенной, что Ян женится на ней не только из чувства долга. Да – беременность была незапланированной, но она смогла бы без проблем воспитать ребенка одна. Сесилия предпочла бы именно это, нежели быть пойманной в ловушку несчастливого брака или же заставлять Яна вступать в те отношения, которых он не хочет. Ян, однако, был непреклонен. Он клялся, что любит ее, любит их нерожденного ребенка и хочет жениться на ней.

Когда Сесилии было десять лет, весь ее мир разлетелся на части при разводе родителей. Она отказывалась подвергать такому испытанию своего ребенка. Сесилии казалось, что брак – это навсегда, поэтому она хотела убедиться в их с Яном чувствах до того, как взять на себя обязательство длиною в жизнь. «Как же это было наивно! – думала Сесилия сейчас. – Как сентиментально. Как романтично».

Ян говорил, что он тоже стремится к одному-единственному браку на всю жизнь, но все оказалось иллюзией, как и многое другое в этот последний год. Сесилии необходимо было верить ему, верить в силу любви, верить, что это чувство защитит ее от сердечной боли.

В конечном счете, будучи ослепленной прекрасной картиной будущего, в которой муж кажется невероятно преданным, и надеясь на счастливую жизнь, Сесилия уступила ему с одним условием. Это условие было изложено в соглашении.

Предполагалось, что их брак будет длиться до тех пор, пока они живы, поэтому Сесилия и Ян вместе разработали соглашение, которое должно было помочь им хранить верность своим клятвам. Во всяком случае, они так думали… Добрачный контракт был подписан и заверен у нотариуса до церемонии. Сесилия не вспоминала об этом, пока не встретилась с Аланом Харрисоном, который и спросил ее, подписывала ли она какое-нибудь соглашение до свадьбы. Этот документ определенно не был стандартным, но тем не менее Алан считал, что им потребуется судебное расторжение контракта.

Этот брак не должен был так закончиться, но после смерти ребенка все потеряло смысл. Какая бы сильная любовь ни существовала между ними, чувство было разрушено потерей. Дети не должны умирать, в том числе и те, которые рождаются преждевременно. Вера в справедливость исчезла из мира Сесилии. Брак, который должен был поддерживать ее, стал источником вины и скорби. Опыт научил Сесилию, что она – одна, и ее правовой статус должен отражать это.

Сесилия не могла больше думать о печальном и старалась направлять свои мысли в другое русло. Адвокаты бесцельно слонялись по заполненному людьми помещению, переговариваясь со своими клиентами. Сесилия огляделась, ожидая увидеть Яна, и приготовила себя к неизбежному столкновению. Она не видела мужа и не говорила с ним последние четыре месяца, хотя их адвокаты общались постоянно. Сесилия размышляла, находились ли окружающие ее люди здесь по таким же, как и у нее, печальным причинам. Вполне может быть. Ведь зачем еще приходить в суд? Нарушенные клятвы, невыполненные соглашения…

– У нас судья Локхарт, – сказал Алан, врываясь в ее раздумья.

– Это хорошо?

– Она справедлива.

Ничего иного и не желала Сесилия.

– Это ведь всего лишь формальность?

– Да. – Алан подарил ей утешительную улыбку.

Сесилия посмотрела на часы. Список дел к рассмотрению должны были объявить в девять, и ждать осталось всего пять минут. Ян все еще не появился.

– А что, если Ян не придет? – спросила она.

– Тогда мы попросим перенести слушание дела.

– О!

Только не задержка, молчаливо умоляла Сесилия.

– Он будет здесь, – утешил ее Ален. – Брэд сказал, что Ян так же сильно хочет покончить со всем, как и вы.

У Сесилии появилось ощущение узла, который медленно затягивается под сердцем. «Это легкая часть», – говорила себе она, прогоняя нервозность. Тяжелая уже пройдена – боль и скорбь, разочарование в браке, который не сложился. Слушание было лишь формальностью – так говорил Алан. Когда аннулируют добрачный контракт, с неопротестованным разводом будет покончено, и этот кошмар останется позади.

Наконец появился Ян.

Сесилия почувствовала его присутствие еще до того, как увидела. Ощутила взгляд мужа, когда тот поднимался по лестнице и заходил в холл. Она повернулась, и их глаза на короткое мгновение встретились, а затем каждый стремительно отвел взгляд.

Практически одновременно с его приходом открылись двери зала заседаний. Все встали и устремились внутрь с рвением, которое не поддавалось объяснению. Алан вместе с Сесилией прошли через двери из красного дерева. Ян и его адвокат последовали за ними и сели в противоположной стороне зала.

Судебный пристав без промедления стал зачитывать имена, как будто делая перекличку. Называлось имя или группа имен, звучал ответ, и людям объявляли номер. Все произошло так быстро, что Сесилия едва не пропустила тот момент, когда назвали ее фамилию.

– Рэндалл. – В ответ раздались голоса Алана Харрисона и Брэда Дамаса.

Сесилия не расслышала номер, который им дали. Сев рядом с ней, Алан написал «30» на странице небольшого желтого блокнота.

– Тридцать? – прошептала она, с изумлением осознав, что до нее будет слушаться еще двадцать девять дел.

– Не волнуйтесь, все пройдет быстро, – кивнул ей адвокат. – Мы, вероятно, выйдем отсюда до одиннадцати. Все зависит от тех дел, которые рассматриваются перед нами.

– Я должна оставаться здесь?

– Только не в зале заседаний. Вы можете подождать снаружи, если хотите.

Сесилия хотела. В зале она ощущала клаустрофобию, которая была невыносима. Она встала и поторопилась выйти в почти пустой коридор, едва не сбиваясь с ног в своем стремлении как можно быстрей покинуть зал заседаний.

Войдя в фойе, Сесилия остановилась, с трудом избежав столкновения с Яном.

Они оба застыли, уставившись друг на друга. Сесилия не знала, что сказать, и Ян, очевидно, пытался справиться с точно такой же проблемой. Он хорошо выглядел в синей морской форме, которая напоминала об их первой встрече. Ян был высоким мужчиной в превосходной физической форме, его голубые глаза гипнотизировали – таких глаз она не видела ни у одного человека. Сесилия подумала, что, если бы Элисон Мари выжила, у нее были бы глаза отца.

– Почти все закончено, – сказал Ян голосом тихим и лишенным эмоций.

– Да, – ответила Сесилия и спустя минуту добавила: – Я не следовала за тобой, выходя из зала.

Она хотела, чтобы Ян знал это.

– Я так и подумал.

– Просто было такое чувство, что стены надвигаются на меня.

Ян не ответил, опускаясь на одну из деревянных скамеек, которые стояли в коридоре возле каждого зала. Он сгорбился, уперев локти в колени. Сесилия села на другой конец скамьи, отодвинувшись к самому краю. Люди покидали залы заседаний и либо исчезали, либо находили уединенный угол, чтобы посовещаться со своим адвокатом. Их перешептывание эхом отдавалось от гранитных стен.

– Я знаю, ты не веришь, но мне жаль, что все дошло до этого, – проговорил Ян.

– Мне тоже. – А затем на тот случай, если он подумал, что Сесилия ищет примирения, добавила: – Но это необходимость.

– Не могу не согласиться с тобой. – Ян выпрямился и скрестил руки на груди. Больше он не смотрел на нее.

В воздухе витало ощущение неловкости – они оба находятся здесь по одной и той же причине. И если Ян делал вид, что жены рядом нет, то Сесилия поступила точно так же. Она тихо откинулась на скамье. Ожидание обещало быть очень долгим.

– Здравствуйте, – сказала Шарлота Джефферсон, заглядывая в маленькую палату Реабилитационного центра Кедровой Бухты. – Как я понимаю, вы вновь прибывший.

Пожилой седовласый мужчина, ссутулившись, сидел в инвалидном кресле и внимательно смотрел на нее глубоко посаженными карими глазами. Несмотря на разрушительные последствия болезни и возраста – ему было девяносто лет, – Шарлота могла предположить, что в свое время мужчина отличался необыкновенной красотой. Классические черты его лица не оставляли в этом сомнения.

– Вам не нужно беспокоиться об ответе, – проговорила она. – Я знаю, что вы парализованы. Просто хотела вам представиться. Меня зовут Шарлота Джефферсон. Я зашла посмотреть, смогу ли чем-нибудь помочь.

Он поднял на нее глаза и медленно, будто для этого требовалось огромное усилие, покачал головой.

– Вам не надо говорить мне свое имя, я прочитала его снаружи на двери. Вы Томас Хардинг. – Шарлота замолчала. – Джанет Лестер, здешний социальный работник, упоминала о вас несколько дней назад. Мне всегда нравилось имя Томас, – щебетала она. – Думаю, друзья называют вас Том.

Слабая улыбка на его губах подтвердила ее правоту.

– Вот о чем я подумала… – Шарлота не хотела быть назойливой, но знала, как одиноко чувствуешь себя, приезжая в незнакомый город, в котором не знаешь ни одной живой души. – Одна из моих лучших подруг провела здесь несколько лет. И я навещала ее каждый четверг. Это стало привычкой, и даже после того, как Господь забрал Барбару к себе, я продолжаю появляться здесь. На прошлой неделе Джанет сказала мне, что прибыли вы, поэтому я решила прийти сегодня и познакомиться.

Том попытался пошевелить правой рукой, но не добился успеха.

– Может, вам что-то принести? – спросила Шарлота, желая быть полезной.

Он вновь покачал головой, а затем трясущимся пальцем указал на стул, стоящий напротив него.

– А, я поняла. Вы просите меня присесть. – На его лице отразилась улыбка, которая явно стоила ему усилий. – Ну, я не возражаю. Ноги устали.

Шарлота села на стул, куда указал Томас, и сняла правую тапочку, чтобы потереть стопу, которая слегка побаливала.

Том наблюдал за ней, в его глазах читался интерес.

– Думаю, вы хотели бы узнать немного о Кедровой Бухте. О, бедняга, я не виню вас. Слава богу, вас перевели сюда. Джанет сказала, что вы с самого начала запрашивали Кедровую Бухту, но вас отправили в то место в Сиэтле. Я слышала о том, что там произошло. И могу сказать лишь одно – чудовищный позор.

По словам Джанет, социальное заведение, где пре бывал Том, было закрыто по причине многочисленных случаев серьезного насилия. Пациенты, большинство из которых находились на попечении штата, были распределены в различные социальные учреждения Вашингтона.

– Я так рада, что вы в Кедровой Бухте! Это замечательный маленький городок, Том, – сказала Шарлота, намеренно используя его имя.

Она хотела, чтобы Томас почувствовал себя признанным. Он провел время в учреждении, уровень которого был очень низким, и там к нему относились без уважения и сострадания. Джанет сказала, что персонал в том центре был чрезвычайно невнимательным. Шарлота была шокирована, услышав об этом. Все это казалось непостижимым. Как можно быть жестоким по отношению к уязвимым людям, таким как Том! Как можно его игнорировать, оставлять лежать в грязной постели, никогда не говорить с ним…

– Я вижу, у вас тут можно наблюдать за пристанью, – сказала Шарлота с таким энтузиазмом, на который только была способна. – Мы гордимся нашей береговой линией. Летом там проходит замечательная местная ярмарка, и конечно же парковку возле библиотеки по субботам заполняет фермерский рынок. Время от времени к пирсу причаливают лодки, и рыбаки продают свои товары. Клянусь вам, Том, нет ничего лучше свежих креветок из Худ-Канала, купленных у рыбаков.

Она помедлила, но казалось, что Том ждет продолжения, поэтому Шарлота вернулась к теме.

– Так, посмотрим, что я еще могу рассказать вам о Кедровой Бухте, – произнесла она, с трудом представляя, с чего же начать. – Это маленький городок. При последней переписи, по-моему, нас насчитывалось неполных пять тысяч. Мы с Клайдом, моим мужем, приехали из Якимы, которая находится в восточной части штата. Мы попали сюда после Второй мировой войны… Это было пятьдесят лет назад.

Пятьдесят лет. Как могло так быстро пролететь время?

– Кедровая Бухта изменилась в некоторой степени, но по большей части городок остался таким же, как был, – сказала Шарлота. – Многие работают на Бремертонской верфи, как и в сороковых. Военный флот оказывает значительное влияние на экономику города.

Том, должно быть, и сам догадался, учитывая находящуюся на противоположной стороне бухты судоверфь ВМС Пьюджет-Саунд. Огромные авианосцы выстроились у береговой линии, так же как ряды подводных лодок. Атомные же субмарины были размещены на базе подводных лодок в Бангоре. В пасмурные дни серая флотилия сливалась с синевато-серым небом. Том положил правую руку на сердце.

– Вы служили в вооруженных силах? – спросила Шарлота.

Кивок пожилого мужчины был едва заметен.

– Благослови вас Господь, – ответила она. – Знаете, так много разговоров о нас как о великом поколении, которое пережило Великую депрессию и войну, и знаете что?.. Они правы. Современные молодые люди не знают, что значит жертвовать. Им все далось слишком легко, но это всего лишь мое мнение.

Глаза Тома расширились, и Шарлота могла сказать, что мужчина согласен с ней.