скачать книгу бесплатно
Он наклонил голову в сторону динамиков, из которых звучал голос Нейла Даймонда.
– Танцуя, я предпочитаю держать женщину в своих объятиях. Ну и, кроме того, я хотел бы дождаться очереди, чтобы потанцевать с тобой.
– Рамон, ты что, умеешь танцевать? – До этого Кэти была уверена, что он не умеет.
Отбросив сигару, он ответил:
– Да, Кэти, я умею танцевать. Я умею плавать. Я знаю, как завязывать шнурки на ботинках. У меня легкий акцент, из-за которого я кажусь тебе невежественным, но многие женщины находят его привлекательным.
Кэти окаменела. Задрав подбородок, она уставилась ему прямо в глаза и произнесла тихо и отчетливо:
– Иди к черту.
Она намеревалась уйти, уже повернулась – и открыла рот от изумления, когда руки Рамона обхватили ее за плечи и развернули назад.
Он сказал дрожащим от ярости голосом:
– Не смей разговаривать со мной таким тоном и не ругайся. Это тебе не идет.
– Я говорю так, как мне нравится, – ответила Кэти, – и если другие женщины находят тебя чертовски привлекательным, то отправляйся к ним.
Рамон взглянул в ее неистовые голубые глаза, и непрошеная улыбка восхищения озарила его лицо.
– Маленькая злючка! – тихонько засмеялся он. – А когда ты в ярости…
– Я никакая не маленькая! – пылко прервала его Кэти. – Я около пяти футов и семи дюймов. И если ты надумал сказать мне, как я хороша в ярости, то предупреждаю тебя – я начну смеяться. Мужчины часто говорят это женщинам, потому что слышали это в каком-то нелепом фильме, и…
– Кэти, – выдохнул Рамон, прикоснувшись к ее губам своим настойчивым чувственным ртом, – ты прекрасна в ярости, и, если ты начнешь смеяться, я скину тебя в бассейн.
Нервная дрожь пробежала по телу Кэти от этого нежного и злого поцелуя. Затем он обвил руками ее талию, притянул к себе и повел Кэти в толпу танцующих пар, как только зазвучала медленная любовная песня. Когда они танцевали, Рамон что-то шептал ей своим низким голосом, но Кэти не разбирала слова. Она была поглощена своей странной слабостью, которая возникала, когда он прижимался к ней. Они двигались в такт музыке. Ее охватило страстное желание. Она хотела поднять голову и почувствовать его требовательные губы, так же, как тогда в ее квартире, и ей хотелось, чтобы его руки опять увлекли ее в то дивное забвение… В отчаянии прикрыв глаза, Кэти призналась самой себе, что хочет мужчину, которого знает всего сорок восемь часов. Она хотела этого так сильно, что была поражена и взволнована… но, в конце концов, она могла понять свое физическое влечение к нему. Но чего она не могла понять и что пугало ее, так это странное магическое притяжение, которое возникло между ними. Иногда, когда он говорил с ней глубоким неотразимым голосом или смотрел на нее темными пронзительными глазами, Кэти ощущала, как он тихо дотрагивался до нее и неумолимо притягивал ее все ближе и ближе к себе.
Кэти была в полном смятении. Забыть не удается! Но что делать – они же полностью несовместимы! Он гордый, бедный и независимый, а она тоже горда, состоятельна – по его меркам – и независима от природы. Любые взаимоотношения между ними закончатся крахом.
Кэти, как интеллигентная, здравомыслящая молодая женщина, какой она себя считала, пришла к выводу, что лучший способ избежать опасной привлекательности Рамона – это избегать самого Рамона. Она решила держаться от него подальше на протяжении всей вечеринки и твердо отказаться от дальнейших встреч. Вместо этого, когда его губы коснулись ее виска, затем лба, Кэти, забыв, что она здравомыслящая, интеллигентная женщина, подставила ему губы, чтобы получить тот сладостный поцелуй, который, как она знала, он намерен ей подарить.
Как только закончилась песня, Кэти отодвинулась от него. С натянутой улыбкой она встретила его вопросительный, недоумевающий взгляд и беззаботно произнесла:
– Почему бы тебе не сменить партнершу и не повеселиться? Увидимся позже.
Следующие полтора часа Кэти флиртовала со всеми мужчинами, которых знала и не знала. Она была в прекрасной форме, куда бы она ни направлялась, за ней следовали мужчины, готовые танцевать, плавать, выпивать или заниматься любовью. Она смеялась, пела и танцевала. И все время знала, что Рамон последовал ее совету и развлекается в обществе четырех женщин, включая Карен, которая не отходила от него ни на шаг.
– Кэти, давай уберемся отсюда куда-нибудь в более тихое место. – Она почувствовала горячее дыхание Дона, с которым танцевала под томительную музыку.
– Я ненавижу тихие места, – объявила Кэти, выскользнув из его рук, и приблизилась к Брэду, который радостно удивился, обнаружив ее у себя на коленях. – Брэд тоже ненавидит тихие места, не так ли?
– Конечно, – хитро прищурился Брэд. – Так что давай поднимемся ко мне и нашумим вдвоем.
Кэти не слушала его. Краем глаза она следила за Карен, танцующей с Рамоном. Ее руки обвивали его шею, а тело откровенно прижималось к нему. Как ни странно, но это невинное нарушение верности причинило Кэти сильную боль. Она встала, изо всех сил изображая веселье, и потянула за собой упирающегося Брэда:
– Вставай, лентяй, и пойдем танцевать.
Брэд послушно поставил банку с пивом и влился в танцующую толпу, обнимая Кэти за плечи, а затем, пользуясь случаем, заключил ее в свои на редкость сокрушительные объятия.
– Что, черт побери, с тобой происходит? – тихо спросил он. – Ты никогда себя так не вела.
Кэти не отвечала – ей нужно было найти Карен с Рамоном, которых нигде не было. У нее стало тяжело на сердце: Рамон ушел вместе с Карен.
Прошло с полчаса, а их все не было, и у Кэти уже не было сил казаться веселой. Ей хотелось сжаться от боли, она пристально вглядывалась в танцующую толпу, отчаянно пытаясь найти высокую фигуру Рамона.
Кэти была не единственной, кто заметил исчезновение этой пары. Она танцевала с Брэдом, совершенно не обращая на него внимания. Напряженно вытянув шею, она искала Карен и Рамона, когда вдруг Брэд ошеломил ее:
– Что, нет никакого шанса повиснуть на шее у этого бабника – его утащила Карен?
– Не смей его так называть! – горячо воскликнула Кэти, вырываясь из объятий Брэда. Слезы брызнули из ее глаз, она повернулась и бросилась прочь.
– И куда же ты собралась? – раздался знакомый голос.
Кэти увидела Рамона, ее пальцы бессильно сжались.
– Где ты был?
Его брови приподнялись.
– Ревнуешь?
– Знаешь, – сказала она, – ты мне даже не нравишься.
– Ты мне тоже не нравишься сегодня, – спокойно ответил он. И вдруг спросил: – У тебя слезы на глазах. Почему?
– Потому что, – яростно прошептала Кэти, – этот ублюдок назвал тебя бабником. И он прав!
Рамон расхохотался и заключил ее в объятия.
– О, Кэти, – смеялся он, гладя ее по волосам, – да он просто вне себя от ярости – его любимая женщина пошла со мной прогуляться.
Запрокинув голову, Кэти пристально вглядывалась в его лицо:
– Вы только пошли прогуляться?
Он уже не смеялся:
– Только прогуляться. И ничего больше.
Они начали двигаться в такт музыке. Кэти доверчиво положила голову ему на грудь и отдалась томительному наслаждению – его руки ласкали обнаженные плечи и спину, затем скользнули ниже, заставляя гибкое, податливое женское тело прижаться к нему. Ладонь легла ей на затылок, чувственно лаская, затем повелительно наклонила голову назад. Сдерживая дыхание, Кэти послушно подняла лицо, принимая поцелуй. Его руки погрузились в густые, шелковистые волосы Кэти, удерживая добровольную пленницу.
Когда Рамон наконец отступил, их дыхание было прерывистым и у обоих кровь стучала в висках. Она уставилась на него и серьезно сказала:
– Я очень напугана.
– Я знаю, querida, – сказал он нежно. – Для тебя все происходит слишком стремительно.
– Что значит querida?
– Дорогая.
Кэти закрыла глаза, ее слегка покачивало.
– Когда тебе нужно возвратиться в Пуэрто-Рико?
Он долго молчал, прежде чем ответить:
– Я могу остаться еще на неделю, до воскресенья, но не дольше. Мы будем проводить каждый день вместе до моего отъезда.
Кэти была разочарована и даже не пыталась скрыть этого:
– Мы не сможем. Мне нужно поехать к родителям на День поминовения. Во вторник я не работаю, но в среду обязательно надо быть в офисе. – Ей очень хотелось провести с ним все время, которое у них осталось, и Кэти рискнула: – Может быть, поедем завтра к моим родителям?
Он замешкался, и Кэти подумала, что он прав.
– Да, это плохая мысль. Тебе они не понравятся, да и ты им, наверное, тоже.
– Потому что они богаты, а я нет? – слабо улыбнулся Рамон. – Кто знает, может быть, они мне понравятся, несмотря на их богатство.
Кэти невольно улыбнулась тому, как он легко разрешил проблему. Он уверенно притянул ее к себе. У него была обаятельная улыбка, она смягчала его зрелую красоту и придавала ему мальчишеский вид.
– Давай вернемся ко мне.
Рамон кивнул, и Кэти пошла собирать свои вещи. Тем временем он наполнил два бумажных стаканчика виски, добавил воду, лед и присоединился к ней. Когда они добрались до маленького внутреннего дворика, Кэти удивилась, что, вместо того чтобы войти внутрь, Рамон поставил стаканчики на маленький столик между двумя шезлонгами и растянулся на одном из них. Почему-то она ожидала, что они продолжат беседу в постели…
Со смешанным чувством разочарования и облегчения она свернулась клубочком напротив него в другом шезлонге. Он зажег сигару, и ее красный кончик был единственной светящейся точкой в темноте.
– Кэти, расскажи мне про твоих родителей.
Кэти сделала спасительный глоток.
– По всем стандартам мои родители весьма богатые люди. Правда, десять лет назад они не были такими. Мой отец владел всего-навсего обычной бакалейной лавкой. Его удалось уговорить взять в банке ссуду, и он расширил лавку до роскошного супермаркета. Дела пошли хорошо, и после этого он открыл еще двадцать других. Может быть, ты проходил мимо супермаркетов Конелли?
– Вполне возможно.
– Они наши. Четыре года назад отец вступил в загородный клуб «Форест Оакс». Он не так престижен, как «Олд Варсон» или загородный клуб Сент-Луиса, но членам «Форест Оакс» нравится считать его таковым, и мой отец построил огромнейший дом на территории клуба.
– Я спрашиваю о твоих родителях, а ты рассказываешь об их деньгах. Что они за люди?
Кэти попыталась быть честной и объективной:
– Они очень любят меня. Мама играет в гольф, отец много работает. Я думаю, что самым важным для них, кроме детей, является их великолепный дом с хорошей прислугой, два «мерседеса» и… и членство в загородном клубе. Мой отец очень красив в свои пятьдесят восемь, а мать выглядит всегда потрясающе.
– У тебя есть братья, сестры?
– И брат, и сестра. Я самая младшая. Моей сестре Маурин тридцать, она замужем. Отец сделал ее мужа вице-президентом корпорации Конелли, и теперь тот ждет не дождется, когда отец уйдет в отставку. Моему брату Марку двадцать пять, он красив. Марк не так претенциозен и жаден, как Маурин. Та вечно переживает, что Марк получит часть фамильного дела, когда отец уйдет в отставку, причем несравненно большую, чем она с мужем. Теперь, когда ты знаешь самое худшее, ты все еще хочешь поехать со мной? Соберутся друзья и соседи моих родителей, а они не намного лучше.
Рамон потушил сигару и устало откинулся в шезлонге.
– Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой?
– Да, – решительно сказала Кэти. – Но с моей стороны это желание эгоистично – моя сестрица скорчит очень кислую мину, узнав, на что ты живешь. А Марк способен выкинуть черт знает что, чтобы доказать, что он не Маурин, и тем еще больше смутит тебя.
Глубоким бархатным голосом, который она так обожала, Рамон спросил:
– Но все же ты хотела бы меня взять, Кэти?
– Я… просто не знаю.
– Тогда я думаю, что мне придется поехать.
Поставив стаканчик, он встал.
Кэти, понимая, что он собрался уходить, настояла на том, чтобы он остался выпить кофе. Причина этому была проста – она сейчас не сможет вынести его уход.
Кэти принесла кофе в гостиную на маленьком подносе и села на софу рядом с Рамоном. Они пили кофе в затянувшемся и все более и более неудобном молчании. Это молчание Кэти не в силах была ни прервать, ни понять.
– О чем ты думаешь? – наконец спросила она, изучая его угрюмый профиль в неярком свете настольной лампы.
– О тебе. Вещи, важные для твоих родителей, важны и для тебя? – резко спросил он.
– Некоторые из них, полагаю, – согласилась она.
– И насколько они важны?
– По сравнению с чем?
– По сравнению вот с этим, – беспощадно прошептал он.
Его губы впились в ее губы, заставляя их раскрыться, чтобы она впустила его настойчивый язык, затем он положил ее на софу и прижал своим телом. Кэти застонала, протестуя, и немедленно его рот смягчился. Рамон начал невыносимое утонченное обольщение, заставив Кэти извиваться в диком желании. Его язык дразнил, проникал в глубь ее рта и медленно удалялся, когда она пыталась удержать его, пока Кэти не утонула в поцелуе. Когда он хотел поднять голову, она обвила его руками за шею и задохнулась от поразительного наслаждения – он сдернул верхнюю часть бикини, освобождая ее грудь и приникая ртом к розовым соскам. Рамон медленно и дразняще водил языком то вокруг одного, то вокруг другого соска, пока Кэти не захлебнулась от желания. Рамон взял себя в руки и слегка приподнялся над ней, его горящие глаза продолжали ласкать высоко поднятую грудь, соски, затвердевшие от его языка, губ, зубов.
– Кэти, прикоснись ко мне, – прошептал он.
Кэти подняла руки, медленно касаясь тонкими пальцами его мускулистой груди, глядя, как он вздрагивает, а потом расслабляется.
– Ты прекрасен, – прошептала она. Теперь ее пальцы повторяли ласки, от которых секунду назад задыхалась она.
– Для мужчины внешность не главное. – Он попытался поддразнить ее, но его голос стал хриплым от того, что ее руки делали с ним.
– Но что же я могу сделать, если ты прекрасен? Так же, как океаны и горы. – Она легкомысленно позволила своим пальцам скользнуть вниз по его телу прямо к тому месту, где начинались плавки.
– Прекрати! – хрипло приказал он.
Кэти остановилась и взглянула в его лицо, потемневшее от страсти.
