скачать книгу бесплатно
– Ну, ты что-нибудь нашел?!
Мартин отрицательно покачал головой.
Она смотрела на него почти целую минуту как человек, который не в силах поверить собственным ушам, и Мартин снова вспомнил золотистые лисьи глаза во мраке пещеры, которые смотрели на него, сквозь него…
– Скоро стемнеет, – сказала наконец Сара. – Возьми лошадь и скачи в город. Расскажи обо всем Лусиусу и шерифу Дею – пусть соберут людей с фонарями и факелами. Как можно больше людей, слышишь?! И загляни по дороге к Бемисам – вдруг они видели нашу девочку. Она могла пойти к ним, чтобы поиграть с Ширли…
– Хорошо, я отправлюсь сейчас же, – пообещал Мартин, опустив руку на плечо жены. – А ты ступай в дом, ты замерзла, тебе нужно согреться. Я приведу помощь.
Мартин проголодался и хотел пить, но зайти в дом – хотя бы только для того, чтобы попить воды, – казалось ему проявлением эгоизма. Да и Сара бы его не поняла: она наверняка считала, что их девочка еще жива и что каждая лишняя минута, проведенная на морозе, может стоить ей жизни. Увы, сам Мартин уже почти не верил в благополучный исход, однако ему не хотелось лишать Сару последней надежды, и он решил, что по дороге в город остановится у ручья, который сбегал с холмов и замерзал только в самые сильные морозы. Он спешится, ляжет в снег на берегу и станет пить, как животное, пока от холода не заломит зубы и затылок.
– Мартин, – сказала вдруг Сара, беря его за руки. – Помолись со мной. Пожалуйста!
Мартин никогда не был особенно набожным человеком. Сара и Герти каждый вечер молились перед сном, но он никогда не принимал в этом участия. Правда, каждое воскресенье Мартин ходил с ними в церковь и слушал, как преподобный Эйерс читает Священное Писание, но это было, пожалуй, все. При этом он не был неверующим, просто ему казалось, что Бог вряд ли обратит внимание на его молитвы. Миллионы людей молятся Ему каждый день, так с какой стати Он станет прислушиваться к просьбам какого-то Мартина Ши из затерянного в глуши Уэст-Холла? И только сейчас, когда последняя искра надежды в его душе погасла, сменившись безысходностью и отчаянием, Мартин готов был испробовать это последнее средство. Вот почему в ответ на просьбу жены он кивнул и, сняв шляпу, склонил голову, а Сара крепко сжала его руку своими окровавленными пальцами.
– Господи, пожалуйста… Прошу Тебя… – начала она хриплым, срывающимся голосом, и Мартин, не утерпев, бросил на нее быстрый взгляд. Глаза Сары были закрыты, лицо покрылось красными пятнами, из носа текло. – …Прошу Тебя, спаси нашу Герти, огради от опасности и возврати ее нам. Она – хорошая, добрая девочка, и… – Голос ее снова прервался. – Она – все, что у нас есть. Если мы ее потеряем, я… я больше не смогу… – Сара не договорила – рыдания сотрясли ее тело, и Мартин быстро закончил:
– Аминь.
Сара открыла глаза, выпустила его руку и медленно пошла к дому. Голова ее по-прежнему была опущена, а губы беззвучно шевелились, словно она продолжала разговор с Богом, упрашивая, умоляя – или пытаясь заключить с Ним сделку. Проводив ее взглядом, Мартин повернулся и распахнул дверь хлева.
Не успел он войти, как стоявшие в стойлах животные дружно напомнили ему, что сегодня их так и не покормили. Корова к тому же осталась недоеной; когда Мартин проходил мимо нее, она жалобно замычала, но сейчас ему было не до молока. Сняв со столба старое, потрескавшееся седло, он двинулся туда, где стояли обе их лошади, но вдруг остановился. Что-то привлекло его внимание – что-то такое, от чего сердце Мартина едва не выпрыгнуло из груди. Седло, которое он держал в руках, вдруг показалось ему таким тяжелым, что он с трудом удерживал его в ставших скользкими от пота руках.
Лисья шкура исчезла.
Всего несколько часов назад он собственноручно растянул ее на северной стене и, прибив гвоздями, некоторое время любовался плодами своего труда, во всех подробностях представляя роскошную лисью шапку, которую сошьет для Герти Сара. Когда он уходил, шкура была на месте, но сейчас она пропала.
Вместо нее…
Мартин не сразу разглядел, что? висит на одном из торчащих в стене гвоздей. Это было что-то длинное, и оно слегка поблескивало в тусклом вечернем свете, проникавшем в хлев сквозь маленькое окошко. Мартин шагнул вперед, чтобы получше рассмотреть это, и вдруг, задохнувшись, выронил седло.
На гвозде, вбитом в грубую бревенчатую стену хлева, висела длинная прядь белокурых волос.
Это были волосы Герти.
Горячая волна поднялась из пустого желудка, обжигая гортань. Мартин покачнулся, широко раскрыв рот, и его вырвало.
Не сразу он пришел в себя. Перед глазами плыли черные пятна, голова гудела, как церковный колокол, и Мартин крепко обхватил ее руками, словно боясь, что она вот-вот расколется.
Опустив взгляд, он увидел пятна крови на своей одежде. Он изрядно испачкался, пока свежевал лису, но сейчас ему показалось, что это кровь его дочери.
– Мартин?..
Он с трудом сглотнул и, обернувшись, увидел Сару, которая медленно шла к нему по проходу.
– Что ты делаешь?
Он поспешно выпрямился и встал так, чтобы заслонить собой стену. «Господи! – мысленно взмолился он во второй раз за сегодняшний день. – Пожалуйста, сделай так, чтобы она не увидела волосы!»
– Я… Мне нужно было взять седло, – ответил он. Сара ни в коем случае не должна была увидеть прядь волос на стене – Мартин знал, что это ее убьет. Он должен что-то сделать: спрятать волосы, закопать в снег или выбросить в ручей, чтобы их унесло потоком как можно дальше. Что угодно, лишь бы они не попали Саре на глаза.
– Поторопись! – предупредила она. – Скоро станет совсем темно.
С этими словами Сара повернулась и вышла из хлева, и Мартин тихонько с облегчением вздохнул. Убедившись, что жена вернулась в дом, он сорвал со стены прядь волос, которая оказалась довольно толстой, и затолкал как можно глубже в карман куртки.
Оседлав лошадь и выведя ее на заснеженный двор, Мартин сразу понял, что поездка будет нелегкой. Ему оставалось только надеяться, что дороги близ города уже укатали, иначе он рисковал добраться до Уэст-Холла только к утру. Что касалось пропажи шкуры, то Мартин почти сумел убедить себя в том, что ее унес пробравшийся в хлев койот, однако стоило ему снова нащупать в кармане прядь светлых волос, как его умопостроения тут же рассыпались в прах. Никакого объяснения тому, как волосы дочери оказались на гвозде, Мартин придумать не мог.
– Мартин!
Это снова была Сара. Выйдя из дома, она стояла на крыльце рядом с входной дверью и, раскачиваясь взад и вперед, грызла ногти. Взгляд у нее был растерянным и почти безумным.
– Иди в дом, Сара, – сказал Мартин жене. – Ты совсем раздета, а на улице мороз. Герти… Ты ничем ей не поможешь, если простудишься и заболеешь.
Она кивнула и, повернувшись, шагнула к двери, но снова остановилась.
– Мартин?..
– Что? – В горле вдруг пересохло, и он с трудом сглотнул. Неужели она видела волосы?
– Это все из-за кольца.
– Что-что?
– Из-за кольца, которое ты нашел в поле. – Сара смотрела не на него, а на снег у себя под ногами, и на мгновение Мартину показалось, что она стоит на крыльце босиком. – Из-за кольца, которое ты хотел подарить мне на Рождество. Я знаю, что оно до сих пор у тебя.
Мартин вздрогнул. Значит, Сара все время знала, что он не нашел в себе сил расстаться с кольцом! Что он был слишком эгоистичен, чтобы выполнить ее просьбу и выбросить его. И вот обман раскрылся, и ему нечего было сказать.
Сара тоже молчала. Дыхание, вырывавшееся у нее изо рта, превращалось на морозе в облака густого пара. Оно было слишком частым, словно Сара никак не могла отдышаться после быстрого бега, но лицо ее было бледным, а губы посинели от холода.
– Напрасно ты его не выбросил, – проговорила она после довольно продолжительной паузы. – Я говорила тебе, чтобы ты не подбирал… вещи, которые найдешь в земле, но ты меня не послушал, и теперь… В общем, я хочу, чтобы ты как можно скорее от него избавился. Верни его назад – может быть, еще не поздно.
– Вернуть назад? – переспросил Мартин.
– Отвези его туда, где ты его нашел, и закопай. Это… это единственный способ вернуть Герти.
Мартин долго смотрел на жену. Он не мог поверить, что она говорит серьезно, но выражение ее лица очень быстро убедило его в обратном. Сейчас он припомнил, что Сара никогда не шутила, когда речь заходила об окружавших ферму полях и лесах – о том, что? там происходило или могло произойти. Сколько раз она просила его не заходить в лес слишком далеко, быть осторожным, не пахать слишком близко к холмам, никогда не подбирать странные предметы, которые выносил на поверхность земли лемех плуга. Мартин всегда думал, что говорить так ее заставляют старинные семейные предания, которые Сара слышала с детства – те суеверия и предрассудки, которым были подвержены ее родители и родители ее родителей. Ее веру в слепые и враждебные силы, населявшие лес, который окружал их уединенную ферму, Мартин не одобрял, но старался не заострять внимания на некоторых странностях жены. Ему казалось – он понимает, откуда это у Сары, и все же… все же ее уверенность в том, что Герти пропала только потому, что несколько месяцев назад он подобрал в поле странное костяное кольцо, казалась ему несообразной и нелепой.
И почти безумной.
– Сделай это сейчас, до того, как отправишься в город, – добавила Сара твердо, и в ее глазах вспыхнул упрямый огонь. – Прошу тебя, Мартин! Пожалуйста!..
– Как скажешь… – Мартин вовремя вспомнил, что? говорил ему брат, когда после смерти маленького Чарльза Сара на время как будто сошла с ума. «Никогда не спорь с человеком, который испытывает временное помрачение рассудка, – сказал Лусиус. – Ты все равно его не переубедишь и только усугубишь ситуацию».
– Как скажешь, – еще раз повторил он и, кивнув Саре, вскарабкался в седло и погнал лошадь в поле.
Мартин хорошо помнил, где он нашел кольцо – на краю последнего из своих полей, почти у самой опушки. Лошадь на каждом шагу увязала в снегу, но все же шла довольно быстро, так что уже через несколько минут он был на месте. Здесь Мартин спешился и оглянулся. С этого расстояния Сара казалась просто серым пятном, едва различимым на фоне крыльца в ранних зимних сумерках, и все же он не сомневался, что она смотрит в его сторону. Тяжело вздохнув, Мартин снял промокшие насквозь рукавицы и сунул руку в правый карман штанов, где лежало кольцо. В кармане, однако, его не оказалось, и он похлопал себя по левому карману. Ничего… Сдерживая нетерпение, Мартин обследовал швы в поисках дыры, но карманы были целы. В левом кармане куртки лежало только полдюжины патронов к ружью. Сунув руку в правый карман, Мартин наткнулся на мягкую прядь волос и содрогнулся от отвращения.
Где же кольцо?! Он не мог его потерять, в этом Мартин был уверен. Оно должно быть здесь! Мартин отчетливо помнил, что кольцо лежало у него в кармане, когда он преследовал лису – раз или два он даже прикоснулся к нему, рассчитывая, что красивая безделушка принесет ему удачу. Куда же оно могло подеваться?
Он беспомощно обернулся через плечо. Сара продолжала маячить на крыльце. Мартину даже показалось, словно она слегка покачивается под порывами ветра, словно торчащие из снега стебли прошлогодней травы.
Несмотря на холод, лоб Мартина покрылся испариной. Что же делать?!
И тут его осенило. Он снова засунул руку в правый карман куртки и нащупал прядь волос, свернувшуюся там подобно мягкой змее. Опустившись на колени, Мартин стал разгребать снег пальцами. От холода они очень быстро потеряли чувствительность, но он копал и копал, пока не наткнулся на погребенную под снегом прочную ледяную корку, оставшуюся от какой-то давнишней оттепели. Лед Мартин разбил каблуком, потом снова стал разгребать снег руками. Вскоре он добрался до замерзшей земли – твердой как камень. Ни топора, ни ножа у него с собой не было, поэтому Мартин вынужден был остановиться. Бросив волосы в яму, он забросал их снегом и поднялся. На ходу вытирая мокрые руки о штаны, Мартин вернулся к гарцующей на ветру лошади.
Чтобы выехать на дорогу, ведущую в город, ему пришлось снова проехать мимо дома.
– Ты сделал, что я просила? – крикнула ему Сара, когда Мартин скакал через двор.
Он кивнул в ответ, но так и не нашел в себе сил посмотреть жене в глаза.
– Иди в дом, Сара, – отозвался он. – Тебе нужно согреться. Я вернусь и приведу помощь.
Гости с другой стороны
секретные дневники Сары Харрисон Ши
13 января 1908 г.
Кларенс Бемис нашел Герти только сегодня утром – почти через сутки после того, как она выбежала из дома, чтобы помочь отцу собрать в курятнике яйца. Когда в десять минут девятого, даже не отряхнув башмаков от снега, Кларенс, Мартин и Лусиус вошли в дом, я все поняла по их лицам еще до того, как кто-то из них успел произнести хоть слово.
Первым моим побуждением было выгнать их вон, запереть двери и ждать. Они должны понять, что ошиблись, думала я. Поиски не закончены. Отправляйтесь обратно в лес, хотела крикнуть я, и не возвращайтесь, пока не найдете Герти живой и здоровой.
Но в глубине души я понимала, что это не ошибка. Я молча смотрела на вошедших мужчин и ненавидела всех троих. Кларенса я ненавидела за излишне длинные, растрепанные волосы и резкий запах виски; Лусиуса – за его серьезное лицо записного ханжи, за аккуратно подстриженные усики и дорогие сапоги, а Мартина – за его дурацкую хромоту, за бессильно опущенные плечи и печать поражения во взгляде.
«Прочь! – хотелось мне сказать. – Ступайте прочь из моего дома!»
Ах, если бы только я могла повернуть время вспять! Я бы ни за что не выпустила Герти из своих объятий, и тогда ничего плохого не случилось бы. Разве может произойти что-то плохое с девочкой, которая лежит в постели рядом с мамой, с головой укрывшись одеялом?
Мартин взял меня за руку и попросил сесть.
«Мы нашли ее», – сказал он, и я невольно зажала рот рукой, чтобы не закричать. Все трое стояли передо мной, держа шляпы в руках. Их печальные взгляды были устремлены на меня, словно это я была мужчиной, который в состоянии все исправить и вернуть время вспять.
На самом дальнем краю участка Бемисов есть старый колодец, который пересох много лет назад. Я хорошо помню, как однажды, когда я была не старше Герти, мы с Тетей ходили к нему. Мы бросали в колодец камни, а потом слушали, как они ударялись о дно через довольно долгий промежуток времени. Я даже перегнулась через сложенный из грубого камня бортик и заглянула внутрь, надеясь рассмотреть дно, но не увидела ничего, кроме темноты. Из колодца пахло сыростью, а еще мне показалось, что моего лица коснулся ледяной сквозняк, который дул как будто из самого сердца земли.
«Как ты думаешь, Тетя, – спросила я, – этот колодец очень глубокий?»
Она улыбнулась.
«Не удивлюсь, если окажется, что он ведет на другую сторону нашей планеты – например, в Японию».
«Но это невозможно!» – возразила я.
«Тогда, быть может, он ведет в какой-то совсем другой мир», – сказала она, бросая в колодец еще один камешек.
Я еще сильнее перегнулась через бортик – уж больно мне хотелось рассмотреть этот другой мир, о котором говорила Тетя, но она крепко схватила меня сзади за платье и оттащила назад.
«Осторожнее, Сара! Куда бы ни вел этот колодец, я не думаю, что ты действительно хочешь там оказаться».
Кларенс сказал, что Герти лежала на дне, свернувшись калачиком, словно спала.
«Она совсем не страдала», – поддакнул Лусиус. Его голос звучал негромко, успокаивающе, и таким же успокаивающим был жест, каким он взял меня за руку. Его ладонь была теплой и сухой, словно он ее припудривал, и на ней не было ни шрамов, ни мозолей. Лусиус подъехал как раз тогда, когда Герти доставали из колодца, и мне показалось несправедливым и жестоким, что он там был, а я – нет. Еще Лусиус сказал, что Джереми Бемис спустился на дно на веревке и затянул Герти петлю на талии, а остальные тянули. Услышав об этом, я крепко закрыла глаза, пытаясь не думать о том, как маленькое тельце моей девочки раскачивалось из стороны в сторону, стукаясь о каменные стенки колодца, пока ее тащили из темноты на свет.
Вот только этого света она уже не увидела.
«Она умерла мгновенно», – добавил Лусиус, пытаясь меня утешить, но никакого облегчения я не испытала. Я слишком хорошо помнила, как бросала в колодец камни и как долго мне приходилось ждать, прежде чем снизу доносился звук удара.
Я попыталась представить себе, каково это было – падать в колодец.
Падать и падать, бесконечно проваливаться в холодный, сырой мрак, не видя вокруг ничего, кроме грубых каменных стен с разводами плесени и ледяных кристаллов.
Наши дни. 2 января
Рути
Снежинки плясали в свете фар пикапа, описывая кривые, пьяные круги и затейливые спирали. Шипованная резина хорошо держала заснеженную дорогу, но на поворотах Базз почти не снижал скорость, и тогда машину заносило так сильно, что она оказывалась в опасной близости к обочине, на которой громоздились высокие, косматые сугробы, какие можно увидеть только в сельской местности вдоль проселочных дорог с одной полосой движения.
– Выключи фары, – сказала наконец Рути. Они подъехали уже достаточно близко к ее дому, а она не хотела, чтобы мать опять устроила скандал из-за того, что она возвращается так поздно. Черт!.. В конце концов, ей уже исполнилось девятнадцать, и она может возвращаться, когда захочет. Кто дал матери такое право – указывать ей, во сколько она должна быть дома?
Повернувшись к Баззу, Рути схватила бутылку мятного джина, которую он держал, зажав между бедрами, и сделала хороший глоток прямо из горлышка. Потом она отыскала в кармане теплой зимней парки флакончик «Визина» и, запрокинув голову, попыталась закапать в каждый глаз по одной капле, но на ходу это было сделать непросто. Рути облила себе лекарством все лицо, прежде чем в глазах защипало.
Рути и Базз возвращались с вечеринки, которую их друзья устроили в амбаре у Трейсеров. Сначала они прикончили десятигаллоновый бочонок пива, оставшийся от встречи Нового года, а потом забили по косяку из травы, которую принесла Эмили. Усевшись в кружок вокруг керосинового обогревателя, они долго толковали о том, какая мерзость эта зима, как она успела им надоесть и как всё чудесным образом изменится, когда наступит весна. И Рути, и Базз, и Эмили, и остальные участники попойки окончили школу еще в прошлом июне, и вот – застряли в осточертевшем Уэст-Холле – в этой черной дыре на задворках Вселенной, вырваться из которой оказалось намного сложнее, чем представлялось когда-то каждому из них. А обиднее всего было то, что многим их одноклассникам и друзьям это удалось, и сейчас они блаженствовали в больших южных городах, где снега и холодов в глаза не видели – в Майами, в Санта-Круз и прочих центрах цивилизации.
Рути, разумеется, тоже мечтала уехать. Больше того, она сделала все, чтобы ее мечта осуществилась, подав документы сразу в несколько учебных заведений в Калифорнии и Нью-Мехико. Рути хотелось изучать деловое администрирование, которое она считала самой подходящей возможностью для карьерного роста, но мать сказала, что в этом году ничего не выйдет – у них просто нет столько денег, чтобы платить за учебу.
Да, они с матерью и сестрой всегда жили очень скромно – много ли выручишь, продавая на рынке свежие яйца и овощи? Кроме того, мать подрабатывала, продавая шерстяные носки, шапки и шарфы ручной вязки. Вещи ее работы расходились хорошо: их охотно брали и ремесленные лавки, и магазины, специализировавшиеся на продаже продукции фермерских хозяйств, но и это занятие приносило не слишком много, поэтому мать часто не продавала, а меняла продукты и вязаные вещи на что-то, что было им необходимо. Новой одежды они почти не покупали, а если в доме вдруг ломалась какая-то вещь, ее ремонтировали, а не заменяли. С раннего детства Рути привыкла не выпрашивать у матери ничего, что они не могли себе позволить. Если она все-таки заикалась о том, как хорошо было бы ей иметь такие же кроссовки или ветровку, в каких ходило большинство одноклассников, мать смотрела на нее с нескрываемым неодобрением и напоминала, что у нее хватает вполне приличной одежды (пусть даже эта одежда была приобретена в магазине ношеных вещей и иногда на ней еще сохранялись нашитые внутри метки с именами других детей).
И вот теперь мать решила, что будет лучше всего, если Рути останется в Уэст-Холле и отучится хотя бы год в местном муниципальном колледже. Она даже предложила платить дочери какие-то деньги, если та поможет ей с продажей яиц. Отныне Рути должна была вести учетные книги, кормить кур, собирать яйца и поддерживать чистоту в курятнике.
«Ты ведь хочешь изучать бизнес, – сказала ей мать. – Разве практическая работа не лучший способ чему-то научиться?»
«Знаешь, мама, – ответила на это Рути, – торговля яйцами на фермерском рынке – это не совсем то, о чем я мечтала всю жизнь».
«Но ведь это только для начала, – возразила мать. – Кроме того, с тех пор как умер твой отец, мне совершенно некому помочь, а помощь – видит бог! – мне очень нужна. Потерпи хотя бы год, – добавила она. – Будущей весной ты сможешь снова подать документы куда захочешь, а я постараюсь накопить денег, чтобы помочь тебе оплатить учебу».
Рути пыталась спорить. Она рассказывала матери о студенческих займах, грантах и стипендиях, которые получают лучшие студенты, но та решительно отказывалась заполнять соответствующие формы, считая, что бумажные документы – это только еще один способ, с помощью которого Большой брат осуществляет тотальную слежку за гражданами. Федеральной власти, твердила мать точно заклинание, нельзя доверять, даже когда она дает ссуды студентам университетов и колледжей. Ты и оглянуться не успеешь, как окажешься винтиком Системы. А Системы отец и мать Рути избегали всю свою сознательную жизнь.
«Если бы твой отец был сейчас с нами, все было бы иначе», – сказала она, и Рути подумала, что это похоже на правду, хотя ее всегда нервировало, когда мать говорила об отце так, словно он не скончался от сердечного приступа два года назад, а уехал куда-то далеко, бросив их без средств к существованию.
Да, если бы папа был жив, все было бы иначе! Он понимал Рути как никто другой, знал, как сильно ей хочется уехать подальше от Уэст-Холла. Уж наверное, он постарался бы сделать все, чтобы ее заветная мечта осуществилась.
«Разве это так плохо – прожить в родном доме еще один год?» – ласково спросила мать, погладив Рути по непокорным черным кудряшкам.
«Еще как плохо!» – хотела ответить Рути, но ей вдруг вспомнился Базз, который вообще не подавал никуда никаких документов. Вместо этого сразу после школы он начал работать в мастерской своего дяди, которая занималась приемом и утилизацией металлолома. Работа была тяжелая и грязная, зато у Базза всегда водились деньги, к тому же сданные в лом древние автомобили, комбайны, сеялки и другое сельхозоборудование служило для него неисчерпаемым источником самых причудливых деталей, из которых Базз с помощью электросварки создавал свои «скульптуры»: чудовищ, роботов, пришельцев. Просторная площадка перед дядиным домом была вся уставлена творениями Базза, и, надо сказать, большинство из них были по-своему интересны. Несколько скульптур Базз даже ухитрился продать заезжим туристам, заработав на каждой чуть ли не больше своей недельной зарплаты.
С Баззом Рути познакомилась, когда училась в выпускном классе – на пивной вечеринке, которая проходила в начале октября на Земляничном лугу. На вечеринку Рути пригласила ее одноклассница Эмили Смит, которая была влюблена в парня по имени Эдам. Эдам окончил школу годом раньше и поступил в технический колледж штата. Базз был его двоюродным братом, и в тот день Эдам привез его с собой.
Когда вечеринка была в самом разгаре, Рути, ее одноклассница, Эдам и Базз оставили друзей допивать пиво у костра, а сами отправились на старое городское кладбище, которое находилось поблизости. Пока Эдам и Эмили обжимались под покосившимся гранитным крестом, Рути, чувствовавшая себя в обществе малознакомого парня крайне неловко, попыталась завести с Баззом светский разговор. Тот, впрочем, отвечал на ее расспросы довольно охотно. Так Рути узнала, что хотя отец и дядя Базза были местными, сам он жил с матерью в Барре, ходил там в школу и посещал курсы автомехаников при Баррском техническом центре.
