скачать книгу бесплатно
– Нет? Ну так купи им игрушечную ферму или контактный зоопарк. Что угодно, где не надо будет работать изо всех сил, чтобы оно функционировало. Да ну, Слоан. Не будь идиоткой. Ты же ненавидишь работать.
– Может быть. Не знаю. Я просто чувствую себя какой-то грязной, избавляясь от дела жизни отца ради денег. Иногда мне хочется, чтобы Хлоя и Эван могли приезжать сюда на каникулы, как мы в их возрасте.
– Слоан. Мы это ненавидели.
– Только когда были подростками.
– Да ну, серьезно, и когда ты приезжала сюда по доброй воле в последний раз? Правильно. Никогда. Отец всегда говорил, что ждет нас в любой момент, но никто из нас так и не воспользовался его приглашением.
– Это потому, что он был тут, и я злилась на него из-за развода и того, что он сделал с мамой. Но теперь-то его здесь нет.
– О-о-о! – рассмеялся Коннор. – Сурово. Вот она, твоя сентиментальность.
– Я не это имела в виду, – сказала она, закрывая лицо руками. – Я просто хотела сказать, что… Мне жаль, что мы так все запустили, а теперь его нет, и это невозможно исправить. Но это к делу не относится. – Она уронила руки.
– К какому именно делу?
– Я думаю, мы не должны торопиться с продажей, а если ты будешь настаивать… – она помолчала и сложила руки на груди, – то, возможно, я буду с тобой бороться, потому что мне кажется, что винодельня должна остаться в семье.
Коннор в изумлении откинул голову.
– Вау. Я впечатлен. Старшая сестричка играет в жесткую даму?
– Может быть.
Он наклонил голову набок.
– Ты предполагаешь, что он оставил нам равные доли. А может, он оставил винодельню мне, а тебе – дом в Белгрейвии. Мы ведь не знаем.
Его кривая улыбка вызывала у Слоан непреодолимое желание двинуть ему по уху и подраться, как они делали в детстве, он дернул бы ее за волосы, а она бы на него заорала, и в конце концов они покатились бы по полу, пока кто-нибудь не растащил бы их.
Слоан взглянула на часы.
– Наверное, пора идти в дом.
– Ага. Пора окешить наши фишки.
Слоан позвала детей, но по пути так и продолжала в изумлении оглядываться на расстилающиеся перед ней холмы и долины, древние камни террасы.
Раньше она как-то совсем не ценила все это. Очевидно, всю свою юность она воспринимала это как данность и была слепа. И она никогда не задумывалась о годовом доходе от винного бизнеса. Хотя и знала, что некоторые бутылки с отцовских виноделен продавались за 600 долларов за штуку в ресторанах ЛА. Она всегда гордилась этим, и Элан с удовольствием говорил своим коллегам за деловыми ужинами, что Винодельни Маурицио принадлежат его тестю.
Может быть, финансово тоже будет более разумно сохранить винодельню. Это будет план с более дальним прицелом.
Мудрость приходит с возрастом, подумала она, пытаясь вспомнить, кто из древних философов это сказал. Надо будет погуглить.
Глава 4. Фиона
Когда Мария вернулась в гостиную, я стояла, рассматривая черно-белые фотографии в рамках, выставленные на столе позади одного из диванов. Я была почти уверена, что узнала в детях на одной из них своих единокровных брата и сестру, Слоан и Коннора. Они стояли на фоне виноградных рядов, озаренные солнцем, улыбающиеся. Я подумала, не Антон ли сделал это фото. На всех остальных фотографиях были люди, которых я не знала и даже не пыталась угадывать. Много фотографий казались сделанными в 70-х годах.
– Фиона, вы можете пройти со мной? – Мария махнула мне рукой из дверей.
Снова занервничав, я пошла за ней сквозь другие двери, которые привели нас в небольшой открытый внутренний дворик. Мы прошли через него и снова зашли в дом, в большую гостиную, которая выходила в сад с восточной стороны виллы. В дальнем конце комнаты вокруг овального обеденного стола сидели люди. Все молчали.
Когда все глаза уставились на меня, я замерла на месте.
Не моргнув глазом Мария подошла к столу и выдвинула последний свободный стул.
– Господа, это Фиона Белл. Фиона, садитесь сюда, рядом со мной.
Я постояла еще несколько секунд, пока Мария начала представлять мне остальных.
– Это Коннор, сын Антона.
Мой единокровный брат.
Он сидел, низко откинувшись на стуле, и, закинув голову, смотрел в потолок. Казалось, ему было скучно. При звуке своего имени он поднял голову и кивнул мне через стол, после чего снова уставился в потолок.
Мария продолжила, указав на красивую темноволосую женщину, сидевшую возле него.
– Это Слоан, дочь Антона.
– Доброе утро, – поздоровалась Слоан, слегка приподнимая подбородок и оглядывая меня с ног до головы с орлиной зоркостью.
– Миссис Уилсон вы уже видели, – сказала Мария. – А это сестра Антона, Мейбл, которая приехала из Лондона. – Мейбл была пожилой женщиной в инвалидной коляске. – Рядом с ней Рут, ее дочь.
– Рада познакомиться, Фиона, – тепло сказала Рут.
– Мне тоже очень приятно, – ответила я.
Рут наклонилась к матери и крикнула ей на ухо:
– Мам, как же она на него похожа!
– Незачем так кричать! – нахмурилась в ответ Мейбл.
– А это юристы, – продолжала Мария. – Джон Уэйнрайт и Карен Миллер.
– Здравствуйте, Фиона, – поздоровался мистер Уэйнрайт. – Пожалуйста, садитесь, и мы начнем.
– Спасибо. – И я села за стол рядом с Марией.
Адвокаты разложили перед собой стопки бумаг и выключили звук у своих телефонов. Ощущая на себе взгляды, полные злобы, я попыталась унять сильно бьющееся сердце.
– Итак, начинаем? – сказал мистер Уэйнрайт. – Прежде всего примите наши искренние соболезнования. Антон был замечательным человеком, и всем, кто его знал, будет его очень не хватать.
– Какое изящное соболезнование, – сказал Коннор. – Благодарю вас. Мы все глубоко тронуты.
Слоан хлопнула его по плечу, и я почувствовала, что всем остальным за столом было неловко. Казалось, что даже адвокатов удалось выбить из колеи этим замечанием.
Мистер Уэйнрайт откашлялся и продолжил.
– Завещание мистера Кларка датировано седьмым декабря 2015 года, оно было составлено мной, в присутствии мистера Кларка в нашем офисе на Фенчерч- стрит, в Лондоне. – Он перевернул страницу. – Так что начнем с лондонской собственности. Дом в Челси оставлен вам, Мейбл, так же, как и три миллиона фунтов наличными.
Рут сжала руку матери.
– Вот, мама. Все будет в порядке.
– Дом на Итон-Сквер в Белгрейвии переходит к Коннору и Слоан, в равных долях.
– О, слава богу, – произнесла Слоан, и ее голова упала на стол с вполне ощутимым стуком.
– Видишь? – сказал Коннор. – Он знал, как ты любишь этот дом.
– Да, наверное, – ответила она, снова выпрямляясь. – Не могу тебе передать, насколько легче мне стало. – И резко взглянула в мою сторону.
Мистер Уэйнрайт повернулся к Марии.
– Что же касается владений в Тоскане… Мария Гуардини, вам завещается дом, в котором вы живете в настоящее время, а также шесть гектаров земли и двести тысяч евро.
Мария уставилась на него широко распахнутыми глазами.
– О, Мио Дио![17 - Mio Dio (ит.) – Мой бог.]
– Серьезно? Вы шутите? – казалось, Коннор удивлен, но одновременно и обрадован. – Вот это да, Мария. Как тебе повезло. Поздравляю.
Слоан убрала за ухо прядь волос.
– Мария, это просто чудесно. Ты это заслужила.
Рут протянула Марии салфетку, которой та промокнула слезы.
– Коннор и Слоан, – продолжил мистер Уэйнрайт. – Ваш отец оставил каждому из вас по три миллиона фунтов из английского инвестиционного портфеля.
– Отлично, – сказал Коннор, выпрямляясь и опираясь локтями на стол.
– Миссис Уилсон, вам он оставил картину Караваджо, которая висит над камином в главной гостиной.
Кейт горько рассмеялась.
– Действительно. Я умоляла его отдать ее мне во время развода, но он наотрез отказался.
– Не жалуйся, мам, – сказал Коннор. – Ты же ее наконец получила.
Она откинулась назад и скрестила руки на груди.
– Ну что ж, я рада ее получить. Это именно я уговорила его купить ее.
Мистер Уэйнрайт перевернул очередную страницу.
– Что же касается предприятия Винодельни Маурицио, которое включает в себя виноградники, оборудование, здания и обстановку, девять тысяч гектаров земли в Тоскане и все финансовые вложения – все это завещается Фионе Белл.
Что такое он только что сказал?
В комнате повисла тишина. У меня пересохло во рту.
– Что-о-о! – заорал Коннор.
Словно в замедленной съемке, мистер Уэйнрайт взял очередной листок из лежащей перед ним стопки и перевернул его. Я следила за этим листком завороженным взором, словно за летящим по ветру листиком.
Коннор встал, прижимая ко лбу раскрытые ладони.
– Скажите мне, что вы не говорили этого. Думаю, что я неверно вас расслышал.
Адвокат повторил сказанное, и все продолжили пялиться на меня.
– Этого не может быть, – недоверчиво произнесла Слоан. – Почему он оставил все ей?
Я сидела неподвижно, не в силах произнести ни слова.
Коннор злобно взглянул на меня.
– Ну, какого же черта ты сделала?
– О чем вы? – спросила я, все еще не воспринимая произошедшее до конца. Наверное, это все же какая-то ошибка. Антон не мог оставить мне все.
– Да ты слышала, – ответил Коннор. – Как ты это сделала?
– Я ничего не делала, – прошептала я, защищаясь.
Он снова повернулся к адвокату.
– Этого не может быть.
– Боюсь, что это так, – ответил мистер Уэйнрайт. – Ваш отец был очень четок в выражении своей последней воли.
– Кому? – спросил Коннор. – Вам? Вы лично присутствовали, когда он принял это решение?
– Нет, но он выразил его совершенно ясно, когда пришел ко мне в офис.
Коннор недоверчиво потряс головой.
– Он был пьян?
– Нет, он был совершенно трезв и в своем здравом уме, могу вас заверить.
– Откуда вам это знать? Вы что, врач?
Но мистер Уэйнрайт был непоколебим.
