скачать книгу бесплатно
Они, несомненно, были прекрасной парой: он смугл, как Ганимед, она – белокура, словно Артемида Охотница. Так, всего лишь пройдя от дверей до трона, Елена совершенно покорила безмолвный зал. Ни один мужчина из собравшихся в нем больше не мог упрекнуть Париса в глупости.
В тот же момент, как царь распустил собрание, я очень медленно подошел к отцу, намеренно поднявшись на три ступени выше той, на которой стояли беглецы. Я стоял, возвышаясь над отцовским троном из золота и слоновой кости. Обычно я избегал демонстрировать свое превосходство, но Елена разбудила во мне злость; я хотел, чтобы она поняла, где место Париса, а где – мое.
– Мое дорогое дитя, это Гектор, мой наследник.
Она кивнула, серьезно и царственно.
– Я очень рада знакомству, Гектор. – Ее глаза кокетливо округлились. – Всемогущий Зевс, какой же ты великан!
Это было сказано, чтобы меня раззадорить, а не пробудить желание, – ее вкус явно склонялся к неженкам вроде Париса, а не к огромным воинам вроде меня. Но второе у нее получилось не хуже первого. Я не был уверен, что смог бы перед ней устоять.
– Самый большой в Трое, моя госпожа, – холодно прозвучал мой ответ.
Она рассмеялась:
– Не сомневаюсь.
– Мой господин, – обратился я к отцу, – ты позволишь мне удалиться?
Он проквохтал:
– Ну разве мои сыновья не великолепны, царица Елена? Этот – гордость моего сердца, великий муж! Однажды он станет великим царем.
Задумчиво глядя на меня, она промолчала, но скрытый за ее ослепительными глазами ум наверняка задавался вопросом, возможно ли мой титул наследника передать Парису. Я не стал торопиться с ответом. Пройдет время, и она поймет: Парис никогда не желал взять на себя ни малейшей доли ответственности за что бы то ни было.
Я уже стоял в дверях, когда царь окликнул меня:
– Подожди! Постой! Гектор, пришли ко мне Калханта.
Странное приказание. Зачем царю понадобился этот омерзительный тип, если он не хотел позвать заодно Лаокоона с Феано? В нашем городе поклонялись многим богам, но его покровителем был Аполлон. Этот бог в Трое был особенно чтим, и потому его жрецы – Калхант, Лаокоон и Феано – были самыми могущественными священнослужителями города.
Я нашел Калханта степенно прогуливающимся в тени алтаря, посвященного Зевсу Геркею[13 - Зевс, покровитель законов гостеприимства.]. Я не стал спрашивать, почему он был там: он был из тех людей, кому никто не осмеливался задавать вопросы. Оставаясь незамеченным, я смотрел на него, пытаясь понять его истинную сущность. На нем был длинный струящийся черный хитон, расшитый серебряной нитью странными знаками и символами; болезненно-белая кожа его совершенно голого черепа матово сияла в лучах заходящего солнца. Когда-то, будучи мальчишкой, падким на шалости, глубоко под землей в дворцовом склепе я обнаружил гнездо белых змей. Однажды повстречавшись с этими лишенными зрения, бледными созданиями Коры, я больше никогда не спускался в склеп. Калхант вызывал во мне такие же чувства.
Говорили, что он избороздил вдоль и поперек всю ойкумену, от Гипербореи до реки Океан, добравшись до земель далеко к востоку от Вавилона и тех, которые лежат намного южнее Эфиопии. Из шумерского Ура он привез манеру одеваться, в Египте был свидетелем ритуалов, передаваемых многими поколениями славных жрецов с начала времен. Шептались, будто он умеет сохранять тело умершего так, что сто лет спустя оно будет выглядеть таким же свежим, как и в день погребения; будто бы он принимал участие в ужасных обрядах черного Сета, а еще – якобы он поцеловал фаллос Осириса, получив величайший дар предвидения. Мне он никогда не нравился.
Я вышел из-за колонн и прошел во внутренний двор. Он знал, кто идет, даже не взглянув на меня.
– Ты искал меня, царевич Гектор?
– Да, великий жрец. Царь ожидает тебя в тронном зале.
– Чтобы побеседовать с женой из Эллады. Я приду.
Я пошел впереди – по праву, – ибо слышал рассказы о жрецах, возомнивших, будто они главнее трона, и не хотел, чтобы подобная надежда зародилась в уме Калханта.
Пока Елена с тревогой и отвращением рассматривала его, он поцеловал отцу руку и стал ждать его воли.
– Калхант, мой сын Парис привез невесту. Я хочу, чтобы ты завтра же их поженил.
– Как прикажешь, мой господин.
Царь отпустил Париса с Еленой.
– Теперь ступай и покажи Елене ее новый дом, – сказал он моему глупцу брату.
Они вышли из зала рука об руку. Я отвел взгляд в сторону. Калхант стоял молча, не шевелясь.
– Ты знаешь, кто она, жрец? – спросил отец.
– Да, мой господин. Елена. Женщина, привезенная из Эллады. Я ее ждал.
Он ее ждал? Или его шпионы снова доказали свою старательность?
– Калхант, у меня есть для тебя поручение.
– Да, мой господин.
– Мне нужен совет пифии в Дельфах. Отправляйся туда после свадебной церемонии и выясни, что значит для нас Елена.
– Да, мой господин. Мне выполнить волю пифии?
– Конечно. Ее устами говорит Аполлон.
О чем именно шла речь? Кто кому морочил голову? Обратно в Элладу, чтобы получить ответ. Такое впечатление, будто за ответами всегда возвращались в Элладу. Так какому Аполлону служил Дельфийский оракул: троянскому или ахейскому? А может быть, это были совсем разные боги?
Жрец ушел, и я наконец остался наедине с отцом.
– Ты пожалеешь о том, что сделал, мой господин.
– Нет, Гектор, я поступил так, как следовало. – Он протянул ко мне руку. – Неужели ты не видишь: ведь я не мог отправить ее назад. Вред уже причинен, причем в тот самый момент, когда она покинула свой дворец в Амиклах.
– Тогда не отправляй ее целиком, отец, а только ее голову.
– Слишком поздно, – ответил он. – Слишком поздно. Слишком поздно…
Глава восьмая
(рассказанная Агамемноном)
Моя жена стояла у высокого окна, купаясь в солнечном свете. Он плясал у нее в волосах яркими вспышками кованой меди, такими же жгучими и сверкающими, какой была она сама. Она не обладала красотой Елены, нет, но ее прелести были для меня притягательнее, пробуждая влечение более сильное. Клитемнестра была живым источником силы, а не простым украшением.
Вид из окна не терял для нее привлекательности, может быть, потому, что Микены были расположены очень высоко. Они находились выше всех других крепостей. Внизу виднелась Львиная гора и долина Аргоса, где зеленели хлеба, и наверху был чудесный вид на горные кряжи, на вершинах которых оливковые рощи сменялись густой сосновой порослью.
Снаружи поднялась суматоха; я слышал голоса стражи, убеждавшей кого-то, что царь и царица не желают, чтобы их беспокоили. Нахмурившись, я встал, но не успел сделать и шагу, как дверь распахнулась и в комнату, спотыкаясь, ввалился Менелай. Он направился прямо ко мне, упал на колени, уткнулся головой мне в живот и зарыдал. Я перевел взгляд на Клитемнестру, которая изумленно смотрела на него.
– Что случилось?
Я поднял его с колен и усадил на стул.
Но он продолжал рыдать. Волосы его были спутанными и грязными, одежда в беспорядке, на лице – трехдневная щетина. Клитемнестра протянула ему полный кубок неразбавленного вина. Осушив его, он немного успокоился и прекратил всхлипывать.
– Менелай, что случилось?
– Елены больше нет!
Клитемнестра отпрянула от окна.
– Умерла?
– Нет, ушла! Ушла! Она ушла, Агамемнон! Оставила меня!
Он выпрямился и попытался взять себя в руки.
– Менелай, рассказывай по порядку.
– Три дня назад я вернулся с Крита. Ее нигде не было… Она сбежала, брат, сбежала в Трою с Парисом.
Мы уставились на него, открыв рты от изумления.
– Сбежала в Трою с Парисом, – повторил я, когда ко мне вернулся дар речи.
– Да, да! Опустошила сокровищницу и сбежала!
– Не верю.
– О, а я верю! Глупая похотливая ведьма! – прошипела Клитемнестра. – Чего еще было нам ожидать после того, как она сбежала с Тесеем? Шлюха! Блудница! Безнравственная стерва!
– Придержи язык, жена!
Она оскалила на меня зубы, но повиновалась.
– Когда это случилось, Менелай? Конечно же, не пять лун назад!
– Почти шесть – на следующий день после того, как я отбыл на Крит.
– Это невозможно! Признаюсь, я не заезжал в Амиклы в твое отсутствие, но у меня там есть верные друзья – мне бы сразу же сообщили!
– Она навела на них порчу. Отправилась к оракулу великой матери Кибелы и заставила его сказать, будто я отнял у нее право на лакедемонский трон. Потом заставила мать Кибелу наложить на придворных проклятие. Никто не осмелился ничего сказать.
Я подавил гнев.
– Так значит, Лакедемон по-прежнему во власти матери Кибелы и старых богов, а? Скоро я это исправлю! Сбежала больше пяти лун назад… – Я пожал плечами. – Ну, теперь мы ее уже не вернем.
– Не вернем? – Менелай вскочил и посмотрел мне в глаза. – Не вернем? Агамемнон, ты – верховный царь! Ты должен ее вернуть!
– Она забрала детей? – спросила Клитемнестра.
– Нет, – ответил он, – только сокровища.
– И это показывает, что она ценит выше, – прошипела моя супруга. – Забудь ее! Тебе будет без нее лучше, Менелай.
Он опустился на колени и снова зарыдал:
– Я хочу вернуть ее! Я хочу вернуть ее, Агамемнон! Дай мне армию! Дай мне армию и позволь отплыть к Трое!
– Встань, брат. Возьми себя в руки.
– Дай мне армию! – процедил он сквозь зубы.
Я вздохнул.
– Менелай, это твое личное дело. Я не могу дать тебе армию, чтобы всего-навсего покарать шлюху! Признаю, у каждого ахейца есть повод ненавидеть Трою и троянцев, но ни один из царей не сочтет добровольный побег Елены достаточной причиной, чтобы начать войну.
– Я прошу об армии из твоих войск и моих, Агамемнон!
– Троя разжует их и выплюнет. Говорят, в армии Приама пятьдесят тысяч солдат, – резонно заметил я.
Острый локоть Клитемнестры ткнул меня в ребра.
– Муж, ты забыл про клятву? Подними армию, сославшись на клятву на четвертованном коне! Ее дали сто царей и царевичей.
Я открыл было рот, чтобы сообщить ей, что все женщины – дуры, но закрыл его, так ничего и не сказав. Тронный зал был совсем рядом; я пошел туда, уселся на Львиный трон, положил ладони на вырезанные в форме львиных лап подлокотники и задумался.
Всего лишь накануне я принимал делегацию царей со всей Эллады, которые жаловались, что затянувшийся запрет на вход в воды Геллеспонта довел их до того, что они больше не могут позволить себе покупать олово и медь у народов Малой Азии. Наши запасы этих металлов – особенно олова – окончательно истощились: плуги делались из дерева и костяных ножей. Если ахейцы хотят выжить, то изгнанию их из Понта Эвксинского нужно положить конец. Варварские племена на севере и на западе набирали силу, готовые в любой момент нахлынуть и истребить нас, как в свое время мы сами истребили коренное население Эллады. И где же нам искать бронзу для того моря оружия, которое нам понадобится, чтобы остановить их?
Я выслушал и пообещал найти решение. Единственным решением была война, но я знал, что многие из тех царей, которые пришли за советом, предпочтут уклониться от этой самой отчаянной из мер. Однако сегодня у меня в руках было средство предотвратить это. Благодаря Клитемнестре. Я был в расцвете сил и успел повоевать, заслужив славу. Я смог бы возглавить поход на Трою! Елена послужит предлогом. Хитрый Одиссей еще семь лет назад предвидел все, когда посоветовал покойному Тиндарею заставить женихов Елены принести эту клятву.
Чтобы имя мое пережило мою смерть, я должен был совершить великий подвиг. А разве может быть подвиг более великий, чем покорение Трои? Клятва даст мне около ста тысяч воинов – достаточно, чтобы покончить с войной в десять дней. А когда Троя превратится в руины, что помешает мне обратить внимание на прибрежные государства Малой Азии и превратить их в вассалов Эллады? Я думал о бронзе, золоте, серебре, янтаре, драгоценных камнях и землях, ждущих хозяина – меня, если я использую клятву на четвертованном коне. Да, создать империю для своего народа было в моей власти.
Моя жена и брат смотрели на меня, стоя у подножия трона; я выпрямился, напустив на себя суровый вид.
– Елену похитили.
Менелай горько покачал головой:
– Мне бы хотелось, чтобы так было, Агамемнон, но это не так. Елену не нужно было принуждать.
Я подавил сильное желание поколотить его, как делал, когда мы были мальчишками. Великая мать, какой же он глупец! Как мог Атрей, наш отец, произвести на свет такого придурка, как Менелай?
– Мне нет дела до того, как было на самом деле! – отрезал я. – Ты скажешь, что ее похитили, Менелай. Ты ведь понимаешь: малейший намек на ее добровольный побег все разрушит! Я согласен поднять армию силой клятвы, если ты будешь безоговорочно выполнять мои приказы.
Уже было смирившийся Менелай сразу вспыхнул, зардевшись.
– Да, Агамемнон, да!
Я взглянул на кисло улыбавшуюся Клитемнестру. Нам обоим достались глупцы: мне брат, ей сестра, – и мы оба это понимали.
Слуга находился слишком далеко, чтобы подслушать наш разговор, и я хлопнул в ладоши, призывая его подойти ближе.
