скачать книгу бесплатно
Ночь продолжалась. Всё так же загадочно перемигивались звёзды под громогласный хор неутомимых насекомых. Еле слышно посапывала спящая Оля – её-то определённо ничего не беспокоило. Лицо девушки в рассеянном свете казалось совершенно незнакомым: оно стало ещё краше и приобрело ангельские черты.
Полюбовавшись великолепной грудью и стройными ногами, я неторопливо оделся и очень тихо спустился вниз.
Почти у самой лестницы, наполовину зарывшись в траву, лежал на боку Витёк. Физиономия у парня казалась такой несчастной, словно у маленького мальчика отняли любимую игрушку. Хихикая, я искренне пожалел о неработающем фотоаппарате, после чего прокрался к выходу и окунулся в бесконечный простор летней ночи.
Снаружи оказалось совсем светло: огромная луна тяжело тащила по звёздному небу своё опухшее тело, окрашивая серебристой краской деревья в саду. Казалось, кто-то заменил растения платиновыми муляжами, не жалея драгоценного металла. На мгновение у меня мелькнула мысль пойти разбудить Олю и показать ей всё это чародейство, но, сделав несколько шагов, я передумал.
Чуть дальше, среди низкорослых деревьев, напоминающих ивы, на толстом бревне, превращённом в лавочку, сидел кто-то, понуривший голову. И этот «кто-то» подозрительно походил на Наташу. Кажется, девушка пребывала не в самом лучшем настроении. Лучше всего было просто уйти, и я намеревался так и сделать.
– Иди сюда, – сказала Ната, и её шёпот странным образом перекрыл весь ночной гомон.
Я медленно подошёл и сел рядом. Её светлые (Что за?..) волосы скрывали лицо, но я словно видел выражение непонимания и боли, написанное на нём.
– Какая луна! – почти простонала девушка и повернулась ко мне. – Она так не похожа на обычную, правда? Знаешь, у меня ощущение нереальности, будто мы попали на совсем другую планету, с другими законами и правилами, и теперь прошлое постепенно превращается в дым, туман, – она помолчала, а потом медленно убрала волосы с лица. Странно, но её черты почему-то напоминали Ольгу, как это бывает у близких родственников. – Я пыталась заняться любовью с Пашей, но он начал кричать, словно мои прикосновения жгли его. И я ушла. А теперь мне тоже больно! Больно вот здесь.
Она коснулась груди, и её глаза, отражая лунный свет, вспыхнули жёлтым. На несколько безумных мгновений мне показалось, будто свет этот вовсе не отражённый, но я тут же отбросил нелепую мысль прочь, уж слишком она повышала градус сумасшествия, которого и так хватало в последнее время. Да и вообще, голова оказалась полна совершенно иными мыслями, препятствующими размышлениям на иные темы.
Короче, я, с некоторым испугом, осознал, как сильно хочу Наташу, и неизвестно откуда почувствовал встречное влечение. Возможно, в этом безумии была повинна фантастическая луна, лишавшая последних остатков разума; возможно – откровенный взгляд, пойманный мною у бочки с водой.
Голова Наты опустилась, и её волосы (Да нет, они совершенно очевидно стали гораздо светлее!) полностью скрыли лицо. Наружу проникали только слова, которые летучими мышами кружились надо мной, и лишь спустя некоторое время позволяли уловить их и осознать значение.
– Со мной что-то происходит, – она потрясла головой, будто пыталась избавиться от некоего наваждения, – весь день меня словно несли вперёд какие-то невидимые крылья. Эта… – девушка пошевелила тонкими пальцами, подбирая подходящее слово, – эйфория – прежде я никогда не испытывала ничего подобного – она как оргазм, который всё никак не желает заканчиваться. – Ната подняла голову, и я различил блеск глаз сквозь светлые пряди волос. – А потом я вдруг осознала, что хочу тебя. Безумие, да? Как будто всё происходящее с нами: этот светящийся круг, непонятное место и невидимые крылья, было лишь прелюдией к чему-то большему, главному. И это главное – ты. Мне должно быть стыдно, да?
Голоса ночных насекомых отодвигались всё дальше, точно кто-то сдвигал ползунок громкости на минимум, а свет луны становился всё ярче, проникая в самые дальние участки души, открывая там истины, неожиданные для меня. А затем ослепительная вспышка возвестила о единении наших губ.
Нет, зря мне показалось, будто между Олей и Наташей имелось какое-то сходство, разве некоторые черты: в занятии любовью девушки оказались совершенно непохожими. Первая была ярким огнём, испепеляющим пламенем страсти, а теперь я оказался во власти неудержимого потока раскалённой лавы: тебя словно сковывают по рукам и ногам, и ты способен лишь повторять движения пленившего тебя. Но стоит расслабиться, позволить потоку управлять собой, и ты получишь немыслимое наслаждение.
Ната, несомненно, любила и умела доминировать в сексе. Её сильные руки ласкали моё тело, в то время как упругие губы то касались моих, то ныряли вниз, оказываясь внезапно в самых неожиданных местах. Красивые мускулистые ноги обвивали поясницу, регулируя ритм и почему-то это вовсе меня не раздражало. Оставалось только раствориться в океане удовольствия, стать его частью и утратить собственное я.
Время от времени я вновь становился собой, и тогда часть меня, отстранённая от вязкого жара, фиксировала звёздное небо с ухмыляющимся ликом луны, тёмные силуэты деревьев, тихо шелестящие в потоках слабого ветерка, чью-то фигуру на лавочке, где мы сидели прежде… Какого чёрта?!
– Как интересно, – задумчиво сказала Галька, посеребрённая призрачным сиянием. – Вы уж извините, но я устала сидеть в кустах. Не слишком помешала?
– Ты – засранка! – только и смог выдохнуть я, пытаясь не глядеть в глаза поднимающейся партнёрши. – Другого места, кроме кустов и лавочки, вокруг, естественно, нет.
– Настолько интересных? Не-а.
Наташа ничего не говорила. Впрочем, она не выглядела смущённой или пристыженной – скорее задумчивой. Девушка неторопливо поцеловала меня, после чего медленно оделась, дав в полной мере оценить великолепно развитое тело, и отправилась к сараю, покачивая крутыми бёдрами. Проходя мимо Гали, она едва слышно фыркнула, и та тотчас фыркнула в ответ. Что за?.. Только теперь я сообразил: наша полуночная гостья совершенно обнажена!
Да они все рехнулись!
Впрочем, а я-то чем лучше? Отбил девушку у лучшего друга и только что переспал с девушкой другого. Да, всё произошло по взаимному влечению, но легче от этого не становится. Как бы на такое отреагировал старина Фрейд? Лечиться вам всем надо, и чем быстрее – тем лучше.
– Забавно получилось? – хихикнул голый чертёнок, изогнувшись в лунном свете и дав тому жадно облизать все выпуклости худощавого тела. – Ну и ночь сегодня, а? Просто прелесть! Давно мне не было так хорошо…
Я сидел, опёршись рукой о скомканную рубашку, и разглядывал собеседницу, поражаясь тому, как пронизанная лунным сиянием темнота может изменять черты лица и абрис тела. Ночное светило определённо решило подшутить над всеми тремя девушками, одарив их одинаково светлыми волосами и кукольными физиономиями супермоделей. А фигуры всех выглядели намного аппетитней, чем обычно.
Впрочем, о чём я? Когда это у меня была возможность подробно изучать Галю в обнажённом виде? Прошлым летом, на пляже? Когда над ней, точно коршун, нависал её очередной мачо, готовый набить морду всякому, задержавшему взор на девушке дольше чем на полсекунды?
Про Наташку я вообще молчу. У меня прежде и мыслей таких не было. А сейчас, вспоминая, как мы занимались любовью, я не смог удержать довольной улыбки. Хорошо.
– Ну, как было? – поинтересовалась Галя и подмигнула. А когда это она успела опуститься на землю и расположиться рядом? И почему в её глазах прыгают бесенята? Однако же, может быть, хватит задавать самому себе идиотские вопросы, особенно когда красивая девушка в звенящей ночи, пронизанной лунными лучами, касается твоего тела своими тонкими пальчиками?
– А ты это с какой целью интересуешься? – я перехватил шаловливую ручку и поцеловал её. – Не слишком ли много неожиданностей, для одной ночи?
– Да уж! – она со смехом вырвалась, и вдруг, одним плавным движением, оседлала меня. – Не шевелись, а то – укушу. Честно говоря, от Наташки я такого не ожидала. Такая вся приличная… Вот тебе, я же предупреждала!
– Больно, – пожаловался, потирая укушенное место, – у тебя зубы острые, как у кошки!
– Ты ещё не видел, какие я могу оставить следы на спине! Лучше лежать спокойно. Вот так, хороший мальчик. А за послушание я буду тебя целовать. Вот сюда. И сюда. Ага, попался!
У меня и близко не было мыслей об усталости, но эта чертовка, по всей видимости, могла бы пробудить желание и у мёртвого. Похоже, ко мне соблаговолила явиться третья стихия. На этот раз, вода – игривая, плещущая свежей энергией и норовящая захлестнуть с головой, перехватив дыхание.
Полчаса, а то и больше, мы просто невинно развлекались, кусая, царапая и щипая друг друга, а потом этот бесёнок взялся за меня в полную силу, и я понял, насколько мои предыдущие партнёрши были любителями по сравнению с этим узконаправленным профессионалом сексуальных утех. За один единственный раз я узнал раз в десять больше, чем за все предыдущие годы.
Иногда в моём совершенно одуревшем сознании всплывал идиотский вопрос: обе ли сестры столь искусны в мастерстве любви, но образ Марины испарялся под мощным напором сексуального урагана, который кто-то по ошибке поместил в тело девушки Галины. Её скуластое лицо превращалось в ослепительный лик луны, светлые волосы скользили по моей коже, а груди соблазнительно ускользали от пальцев, неожиданно и волнующе касаясь сосками моих.
Небо начало сереть, а звёзды бледнеть, испаряясь, когда Галя, продолжая хихикать, остановилась и впилась в мои губы долгим страстным поцелуем.
– А я-то думал, ты ещё девочка, – сказал я улыбаясь, когда она оторвалась от меня, и немедленно получил щелчок по губам. – Прекрати.
– Почти, – хмыкнула она и поднялась. – Главное – не количество, а качество. Как тебе качество?
– Очуманеть, – совершенно искренне признался я, и получил в подарок ещё один поцелуй.
Галя качнулась в сторону, словно собиралась уходить, и вдруг замерла, внимательно глядя на меня.
– Знаешь, – пробормотала она, покусывая нижнюю губу, – странно всё как-то… В общем, обычно я ничего к тебе не чувствовала – ну, ходишь к сеструхе, и ходи себе. Не обижайся, но Витька мне всегда гораздо больше нравился. А сегодня, ну точнее, ещё вчера, как удар: смотрю на тебя и чувствую: хочу. И не просто хочу, а как кошка – готова спинку изогнуть и голову подставить. Не вздумай смеяться, а то покусаю!
– Да я и не думал, – совершенно искренне сказал я, – хорошо мне, вот и всё.
– Ладно, днём. Ночью вдруг поняла: если вот прямо сейчас не пойду и не трахну тебя – умру. Словно опоили чем-то. Сознайся: хотел приворожить сеструху, а налил мне?
– Точно, – согласился я. – Никому не говори, но я – великий сексуальный маг и чародей. Все вы: ты, Ольга и Наташа, в моей власти. Скажи лучше, сейчас-то хоть попустило?
– Нет, – тихо прошелестела девушка и растаяла в серебристом сумраке.
Некоторое время я вообще не мог связно размышлять: в голове каталось разноцветное нечто и оставалось расслабленно наблюдать, как оно переливается мягкими красками. Даже не знаю, сколько продолжалось это единение с нирваной, но кончилось всё, как обычно, не слишком хорошо.
Внезапно внутри возникла бездонная чёрная воронка, и меня тотчас втянуло внутрь, погрузив буйство расслабляющих тёплых красок во тьму, наполненную леденящими ветрами. Пальцы окоченели, превратившись в неподвижные сосульки, а грудь наполнилась хрустящими кристалликами льда. Это напоминало голод в его крайней стадии. Наверное, именно так ощущают себя люди, умирающие от истощения. Вот только я не был голоден, и бездонная мёртвая дыра находилась не в желудке, а снаружи. Она вообще существовала как бы отдельно от всего реального мира.
Окончился странный приступ так же внезапно, как и начался: меня просто вышвырнуло из ледяной чёрной преисподней обратно в тёплую летнюю ночь, мало-помалу трансформирующуюся в прохладное утро.
Тёмные силуэты деревьев обретали цвет и объём, а утративший волшебное очарование шар луны стыдливо прятался за высокий забор. Ветер усилился, посвистывая в листьях, и подали голос первые птахи, легко затмив звонкими голосами усталых певцов ночи.
Я медленно и неохотно облачался, когда услышал чьи-то осторожные шаги. Хм. От сарая ко мне приближался Илья. Честно говоря, я даже немного испугался. Уходящая ночь оказалась такой необычной, а я мог и перестараться накануне, приложив его головой о камень. Промелькнувшие мысли привели меня в ужас.
Товарищ остановился и, приложив палец к губам, поманил меня. И манит, и манит… Экая хрень в голову-то лезет!
– К нашей вдове приехали сыновья, – прошептал Илюха, стоило мне подойти, – странные такие парни, все трое. И очень большие. Пошли, послушаешь, о чём они говорят.
Ф-фу, от сердца отлегло. Однако окаменевшая физиономия друга говорила о его серьёзной обеспокоенности. А Илья никогда не пытался наводить панику на пустом месте – слишком умён для такого. А вот в лице его нечто странное… И в причёске! И в цвете волос! Фигня какая-то. Ладно, потом разберусь.
Мы тихо подкрались к углу строения, и товарищ, ещё раз прижав палец к губам, махнул рукой. Я осторожно выглянул из-за угла, и тотчас невнятное бормотание, сливавшееся до того с пронзительным пением птиц, превратилось в осмысленную речь.
Сквозь серый сумрак подступающего дня дом вдовы напоминал огромную чёрную глыбу, вросшую в землю. Три булыжника поменьше, замершие у входа, вели тихую беседу. Странное дело: в принципе на таком расстоянии я не должен был расслышать их разговор, но благодаря непонятному эффекту чётко различал каждое слово.
Хозяйка, с заметной нервинкой в голосе, возражала двум молодым (если судить по голосам) парням. И то, в чём они пытались её убедить, мне совсем не понравилось.
– Дылда сказал, что если ещё какой мытарь сгинет в окрестности – шкуру с нас спустит, – злобно басила вдова, упирая ладони в необъятные бёдра, – а у этих-то и взять неча.
– Угу, то они – ламии, то взять неча, – похохатывал молодой басок, – мамаша, признайся, стара ты слишком стала. Девки, ты грила, у них дуже файные, вот девок и возьмём.
– Тощие.
– Ничё, возьмём тощих. А там, гляшь, и золотишко какое на них, в голом-то виде, обнаружится. А Дылде откель про них знать, сама грила – со старого погоста пруть. Оттеда ж никто не шастаить.
– Вот и грю – ламии то! – странное дело, сегодня вдова не так проглатывала окончания слов, да и вообще её речь стала намного внятнее. – Ты ж дурень, знашь, я трохи ворожея. Могу по виду души расписать, кака у тя болячка.
– Ну? – это другой, чуть постарше.
– Так вот, у двух пацанов усё у поряде, а вот у трёх девок и двох других – души-то и нету. Вовсе. Пусто у их там. Грю: ламии то, упыри как есть, со своим помощниками. И с погоста старого пришли, потому как свежей кровушки захотели. Я их чо и пустила, сам знашь: коли упыря пригласишь по доброй воле, тебя он сосать не будет.
– Ламии, упыри, – протянул старший и достал из-за пазухи длинный предмет. – Гусак, топай за топором, и попередь Селезня, чтоб от ворот ни на шаг. И вилы от себя пущай не отпускает. Супротив упыря сталь – самое то! А упыриху-то я ещё не трахал.
Так, трое. Один у ворот, а двое других сейчас пойдут убивать нас и насиловать наших девочек. Я повернулся к Илье, который тоже слушал всю эту милую беседу и теперь мотнул головой: дескать, как будем выкручиваться? Страха я почему-то не испытывал, только сосредоточенность и холодную ярость. Упырями здесь были вовсе не мы, а вот эти четверо нелюдей, регулярно убивавшие своих постояльцев.
– Собирай всех, – тихо сказал я, и, обняв товарища за плечо, потащил прочь. – Ворота охраняются, а оружия у нас нет. Да и здоровые эти утки-селезни, хрен из пушки пробьёшь! Поэтому идите вглубь сада, а я поищу какое-нибудь дерево около забора, может получиться перелезть. Всё понял?
Илья кивнул и опрометью бросился внутрь сарая.
Стараясь держать себя в руках и не ускорять шаг, я направился к ограде. Первый раз в жизни меня намеревались убить! И не какие-нибудь гопники в подворотне, поигрывающие выкидным ножичком, нет. Люди, которым уже приходилось это делать. Да они и обсуждали предстоящее словно привычное и несложное дело. Несложное, ха! Если мы не сумеем удрать, двое громил с топорами нашинкуют нас, словно капусту. Ночь воистину переставала быть томной.
Да и ночью тоже: верхушки деревьев начали вспыхивать, улавливая первые лучи поднимающегося солнца. Я обернулся: не появился ли кто-нибудь из гостеприимных хозяев? Нет, пока всё спокойно. Однако же в этой полосе, около ограды, я как на ладони. Полосе? Твою мать!
– Твою мать! – я негромко выругался и ускорил шаг.
Все деревья, на расстоянии метров трёх от стены, оказались аккуратно вырублены, а ветви оставшихся подрезаны. Похоже, эти психопаты специально приготовили ловушку для таких беспечных придурков, как мы. Я уже почти бежал вдоль толстых брёвен ограды, и паника мало-помалу овладевала мной. Стать друг другу на плечи? Чёртовы колючки на верхушках деревянных кольев выглядели весьма неаппетитно и очень прочно. Попробовать прыгнуть с высокой ветки? Высота порядка пяти-шести метров – верный перелом или вывих.
Стена повернула под прямым углом, и я побежал, продолжая вертеть головой в поисках малейшей зацепки на спасение. Хоть единственный шанс!
Что это? Я остановился, не веря своим глазам: небольшая дверца, куда можно пролезть, если немного пригнуть голову. Единственной проблемой казался толстый деревянный засов, закреплённый в металлических кольцах чем-то отдалённо напоминающим ржавый амбарный замок. Неужели нам повезло?
Я пригляделся, и этот второй взгляд оказался не столь оптимистичным. Мало того, мне совсем не понравились глубокие царапины на засове. Такие вполне могли оставить ногти человека, теряющего рассудок от ужаса. Земля под ногами пропиталась чем-то коричневым и выглядела утоптанной, словно… Место казни? Эти ублюдочные садисты вполне могли развлекаться, позволяя жертве почувствовать надежду на спасение.
Уроды! Страх уступил место бешенству. Я опять представил, как после моей смерти наших девочек станут насиловать эти отвратительные скоты. В глаза плеснуло багровым, и я изо всех сил ударил кулаком в проклятую дверь, преградившую путь к спасению. Оглушительно хрустнуло, и я по инерции ударил другим кулаком. Ещё раз затрещало и гулко хлопнуло.
С некоторой оторопью я уставился на дело рук своих. Видимо, за состоянием калитки никто не следил, и дерево основательно прогнило. Толстенный засов сломался пополам, а сама дверца слетела с петель и лежала на земле. Поднятая ударом пыль, вместе с крохотными опилками, медленно опускалась вниз.
– Ты какого тут шумишь? Ого!
Я обернулся.
Илья вёл наших, удивлённо покачивая головой при виде всего этого безобразия. Товарищ, как и девочки, выглядел весьма бодро, а вот Витя и Паша весьма напоминали зомби, недавно покинувших уютные могилки, и если Витёк лишь непрерывно зевал, потирая заспанные глаза, то Павел шатался, словно ноги отказывались нести его. Похоже, заболел. А девочки – хороши! Как на подбор. Теперь, когда они были вместе, странное сходство проявилось ещё заметнее. Хм, да и волосы стали светлее и длиннее.
– Тараном воспользовался? – ехидно осведомился Илья, пиная половинку засова. – Головой, очевидно, поработал?
– Угу, она у меня знаешь какая умная, – парировал я и кивнул в сторону дома. – Как там, тихо?
– Вроде, да, – он пожал плечами. – Вот суки! Раньше только в новостях про таких говнюков слышал, а теперь вот столкнулся. Кто бы мог подумать!
– Пошли быстрее, – сказал я, вглядываясь в тонкие пряди утреннего тумана, плывущего между стволами деревьев, – а то как бы действительно не пришлось столкнуться.
Накаркал.
В глубине сада, едва не превратившегося в смертоносную ловушку, наметилось некое движение, как если бы двое огромных мужиков с чем-то длинным в руках со всех ног бежали в нашу сторону.
– Чёрт! – выругался я и посторонился, пропуская девушек. – Витёк! Да проснись ты, мать твою! Это же не шутки!
Проходивший мимо Паша споткнулся, и несомненно упал бы, если бы Наташка не поддержала парня под руку. Вид у девушки был несколько виноватый, и взгляд она не отрывала от земли. Но это не делало её менее красивой. И желанной? Проклятье, о чём я думаю?
На открытое пространство, тяжело пыхтя, выбежал огромный бородатый толстяк в бесформенной коричневой хламиде, напоминающей обтрёпанную и грязную рясу. В окорокоподобных лапах этот монстр сжимал наточенную до блеска здоровенную секиру. Топорище зловещего инструмента покрывали коричневые пятна, и это определённо не были следы от древесного сока. Громила резко остановился, и на его одутловатой морде отразилось недоумение. Маленькие тупые глазки ощупали цепким взглядом остатки засова, лежащую в пыли дверцу, а потом остановились на мне. Убийца поудобнее взялся за рукоять, и совершенно неожиданно его физиономия расплылась в широкой ухмылке.
– Я вас, ламиев, не боюся, – проскрипел он, – я – не мамка, и не стану шарахаться от всякой грёбаной нечисти.
– Напрасно, – ощущая внутри ледяное спокойствие, отчеканил я и отступил на пару шагов, – нечисть, она и вернуться может.
Из-за спины первого «лесоруба» вынырнул ещё один, копия братца, но чуть меньше ростом. У этого имелся не топор, а какая-то хрень, типа косы с короткой ручкой. Второго упыря тоже застопорило при виде сломанной двери, и он испуганно схватил брата за плечо ладонью, поросшей густым чёрным волосом. Я сделал им «козу» и нырнул за ограду.
К сожалению, здесь дела обстояли не так хорошо, как я надеялся. В принципе, мы могли бы запросто удрать от двух кровожадных бурдюков с дерьмом, если бы не одно «но»: Паше стало совсем плохо, и он почти висел на Вите и Наташе, бессильно мотая головой. Естественно, бросать товарища, спасая собственную шкуру, никто не собирался.
Ольга подняла на меня свои жёлтые (да какого?!) глаза, в которых светилась мольба и надежда на спасение.
– Ладно, – сказал Илья и поднял длинную палку, – дадим им просраться!
Явно не выход. Я огляделся. Здесь туман казался гуще, чем в саду, но сквозь серые космы можно было различить нечто определённо четырёхколёсное, чуть дальше, на дороге.
– Туда, – показал я пальцем. – Кажется, там машина этих ублюдков. Попробуем позаимствовать.
Сзади затрещало. Я обернулся. Ух ты! Похоже, наши гостеприимные хозяева так давно использовали потайную дверцу, что перестали соответствовать её размерам. Большенький братец, пыхтя, протискивался в крохотный проём, напоминая злобную версию Винни Пуха. Это было бы даже смешно, если бы не топор с застарелыми следами крови предыдущих жертв.
Скрипнув зубами от бессильной злости, я бросился следом за остальными.
– Машина? – язвительно встретил меня Илья и потряс своим дрыном: – Тогда это – пулемёт!
М-да, похоже, я и не представлял, в какую глушь нас занесло.
Лошадь, впряжённая в дощатую платформу, опирающуюся на две деревянные колёсные пары, испуганно косилась на нас тёмным блестящим глазом и нервно переступала грязными ногами. Это не было то красивое грациозное животное, которое любят показывать в кино. По сравнению с подобным недоразумением даже неказистый конёк, на котором ездил мой знакомый цыган, показался бы арабским скакуном. Да и воняло от лошади будь здоров!
