скачать книгу бесплатно
Вероника продолжает наблюдать за мной. Она ждет, когда я заберу свою сестру и уйду, и это именно то, что я хочу сделать, но мне нужно попытаться облегчить жизнь моей маме.
– Я действительно ценю твою помощь с Люси. И… Мне очень неприятно говорить об этом, но я хотел спросить, не могла бы ты немного подождать и пока не обналичивать деньги?
– Скажи-ка мне вот что, ну, просто чтобы я знала, как справиться с этой ситуацией. У твоей мамы проблемы с алкоголем?
– Нет.
Мой ответ последовал незамедлительно, и Вероника склонила голову набок, словно не веря мне.
– Неужели? Потому что твоя сестра сказала, что она болеет по выходным. Я предполагаю, что «болезнь» – она показывает кавычки пальцами – это эвфемизм для того ее состояния, которое я увидела сегодня.
– По выходным она встречается с друзьями. Иногда они выпивают слишком много, но она никогда не пьет в течение недели.
Не знаю, почему я чувствую необходимость защищать маму, особенно сейчас, когда я зол и воняю блевотиной.
– Чек твоей матери был отклонен, – спокойно говорит Вероника.
На мгновение прикрываю глаза. Черт.
– А твой отец знает?
– Еще нет.
Согласится ли она или заставит меня умолять?
– Мы получим деньги пятнадцатого числа.
Еще неделя, а мне кажется, что должна пройти целая жизнь.
У меня есть работа спасателя, но это едва ли минимальная зарплата, и мы еще не ходили за продуктами. Люси нужны школьные принадлежности, и я снова начну плавать завтра, а это означает, что нужно будет заплатить за лагерь, за тренера, за школьную лигу, за лигу плавания, за…
Ее невозмутимое выражение лица – одна из самых парализующих вещей, с которыми я сталкивался, а ведь я постоянно бросаю вызов смерти.
– У тебя есть машина? – спрашивает Вероника, и я застываю в удивлении, пытаясь понять причину этого вопроса.
– Да.
– Я всегда рада твоей сестре у себя дома. – Это значит, что меня она здесь не очень-то жалует. – У вас есть время до следующей пятницы, чтобы дать мне еще один чек, который не будет отклонен. Вам нужно будет добавить сорок долларов, чтобы покрыть расходы, которые мы понесли. Если этот чек не примут, то у меня не будет другого выбора, кроме как рассказать отцу. Не только из-за денег, но и из-за того, что я видела здесь сегодня вечером.
Она отпускает меня, но я стою как вкопанный.
– Пожалуйста, никому не говори о моей маме. – Мой язык будто прирос к небу. – И насчет чека, и насчет того, что ты видела сегодня вечером. Я понимаю, что тебе, возможно, придется рассказать своему отцу, но ты этого не сделаешь, потому что я достану деньги. Но если люди узнают… Это поставит ее в неловкое положение. И меня тоже.
– Я не из тех, кто сплетничает. В нашем городе достаточно людей, которые любят говорить гадости, поэтому уверена, что в этом деле никому не нужна моя помощь.
Я вздрагиваю. Сообщение озвучено громко и четко. Она меня ненавидит. Все нормально. Я тоже себя ненавижу.
– Спасибо, – снова говорю я, – за Люси.
Подхожу к дивану и беру свою маленькую сестренку на руки.
– Мне любопытно, – говорит Вероника, – тот дневник, что был у тебя в туберкулезной больнице. Где ты его нашел?
Люси в моих объятиях напоминает горячий, взмокший комок, который прижимается ко мне еще плотнее.
– Я нашел его на сиденье у окна в передней спальне.
Все это время я пытался прорваться сквозь стены Вероники, и именно с этим ответом в моей душе вспыхивает надежда вызвать у нее другую эмоцию, отличную от ненависти.
– Я так понял, что это осталось от последнего жильца. Или что? Мне нужно его вернуть?
Вероника смотрит на пустое кресло у окна в своей гостиной, а потом снова на меня.
– Ты читаешь его?
Когда она так говорит, сразу думается, что читать чужой дневник – неправильно. Как будто я не должен совать нос в чужие слова – живые или мертвые.
– Ничего страшного, если так оно и есть. Это то, для чего он существует.
Я киваю.
– Тогда оставь его себе. По крайней мере, сейчас. Ты можешь отдать его мне, когда закончишь. – С этими словами Вероника открывает дверь, и я ухожу.
* * *
Мама проснулась с похмелья, Люси с утра скулила, что не может найти свои игрушки, и каждый раз, когда они открывали рты, я ежился. И напряжение все росло и росло до такой степени, что появилось ощущение, будто мои кости раздавлены в пыль.
Наконец я усадил Люси перед телевизором с двумя коробками ее вещей, мама отдыхала на заднем крыльце с толстой книжкой, темными очками и солнцезащитным кремом, а я, к собственному облегчению, убрался ко всем чертям.
Быстрый прием у врача, гипс снят, я свободен, и это не очень-то радует…
Стрелка на спидометре моей машины поднимается все выше и выше, а я все сильнее жму на газ. Камни и пыль летят в разные стороны, когда я вхожу в слишком крутой поворот. Мчусь по грунтовой дороге, которая перекрыта еще несколько километров назад. Там не было знаков «Проезд воспрещен». Да, их много встретилось по пути, но мне все равно. Это только раззадоривает меня.
На вершине старой каменоломни я резко бью по тормозам. Бросаю ключи на пассажирское сиденье и выхожу из машины. Срываю рубашку через голову, снимаю ботинки и носки и бросаю все вместе с бумажником на водительское кресло.
Захлопываю дверцу машины, и пульс стучит в ушах, когда я крадусь к краю карьера. Именно здесь я нахожу свой кайф. Пальцы моих ног торчат над обрывом, а галька, сдвинувшаяся под моим весом, сыплется в воду.
Вода внизу…
Это безопасный прыжок, поэтому я его и выбрал. Всего двенадцать метров или около того. Не так много камней в воде, как раньше. Двенадцать метров. Безопасно.
– Черт.
Я провожу рукой по волосам, а пальцы автоматически больно сжимают пряди, будто бы заставляя меня отойти от края. Безопасно? В этом нет ничего безопасного. Это просто глупо. Вот так я и сломал себе руку.
Неудачно нырнул. Правда, с другой каменоломни, но тогда высота была слишком большой, а сам пруд слишком мелким. И я чуть не утонул. Чуть не умер.
– Черт возьми! – кричу я, и мой голос эхом ударяется о стены пустого карьера.
Но мне нужен этот кайф. Я хочу его. Хочу почувствовать всплеск адреналина в моих венах в тот момент, когда сделаю шаг в пропасть. Мне нравится, как мой желудок буквально поднимается к горлу. Чувствовать ветер, ласкающий мое тело и дарящий ощущение полной свободы в эти несколько секунд полета… И удар. Боль от соприкосновения с водой. Шок от холода, словно от тысячи иголок, пронзающих все тело и парализующих его. Мои легкие горят от нехватки кислорода при резком погружении, и паника одолевает меня, когда я пытаюсь выбраться на поверхность. Ужас сковывает мои движения, когда я думаю, что никогда больше не смогу вдохнуть, а затем всепоглощающее чувство триумфа прогоняет прочь все сомнения, когда я вырываюсь на поверхность.
Но я чуть не умер тогда.
=Умер.
Но то был прыжок с большей высоты.
Более опасный. Здесь небольшая высота.
Так будет безопаснее.
=Безопаснее.
Мамин голос звучит у меня в голове:
«Прости, Сойер. Извини».
=Звук криков Люси.
Чистая ненависть в глазах
Вероники.
=Я терплю неудачу.
В школе. Дома.
Я не оправдываю ожиданий.
Друзей.
Родителей.
=И еще…
Плавание, математика.
Английский, проекты, документы…
=Непринятые чеки.
Мой отец.
=Никакого контроля.
Все вышло из-под контроля.
=Все по кругу, снова и снова.
Мои мышцы напрягаются.
=У меня кружится голова.
Кровь кипит в жилах.
=Бежит быстрее.
Я варюсь заживо.
=Мне нужно немного остыть.
Мне нужна разрядка.
=Мне это нужно.
Мне нужно.
=Нужно.
Я зависим.
=Зависим.
Ненавижу себя за это.
=Презираю.
Я бегу. Все голоса, кричащие в моей голове, замолкают, когда я набираю скорость и прыгаю в пропасть.
Вероника
Мое тело гудит от напряжения. Лео так близко… Может быть, это что-то значит. Может быть, он тоже чувствует, что наше время подходит к концу. Может быть, он не хочет уезжать, не сказав и не сделав всего того, что нужно сказать и сделать…
В паре метров от нас из спального мешка торчат только лишь рыжие волосы Джесси, который, как гусеница, целиком залез в свой кокон. С другой стороны Назарет – парень, которому вечно жарко, – растянулся поверх своего спального мешка. Его руки и ноги постоянно вздрагивают во время беспокойного сна. Костер, который пылал несколько часов назад, превратился в маленький, едва теплящийся огонек.
Мы во владениях Джесси, находящихся далеко-далеко от цивилизации. Это место для меня как второй дом. Звезды надо мной – мое одеяло. Густая трава на поляне – словно мягкая подушка. А каждый сантиметр моего тела пахнет костром и Лео. Мое сердце сжимается, а колючие мурашки носятся по моей спине, потому что я не хочу пахнуть никем другим. Никогда.
Сейчас очень поздняя ночь. Так поздно, что я почти чувствую вкус утренней росы на кончике языка. Обычно я люблю восходы, но теперь не хочу, чтобы солнце вообще когда-нибудь поднималось. Эта ночь должна длиться вечно. Ведь завтра, точнее, уже сегодня, Лео уезжает.
Мы с ним сидим очень близко на его расстеленном спальном мешке и смотрим на догорающий костер, соприкасаясь плечами. Воздух по-летнему теплый и влажный, но уже несет в себе прохладу ночи, поэтому наши ноги укрыты тонким одеялом, которое я принесла. Глаза отяжелели от усталости, но я ни за что не поддамся желанию моего тела уснуть. Желание быть с Лео намного сильнее.
Единственный недостаток этого вечера – головная боль. Она продолжает усиливаться, но я изо всех сил стараюсь не обращать на нее внимания. Мой мозг не разрушит наши последние мгновения с Лео. Но впервые за сегодняшний вечер острая боль пронзает мой череп. Мои руки инстинктивно поднимаются, и я качаю головой.
– Ты в порядке? – спрашивает Лео.
Я заставляю себя опустить руки.
– Да.
