скачать книгу бесплатно
– Рад это слышать, – невозмутимо проговорил мужчина в пальто.
Мимо них проскочила еще одна машина, а практически следом за ней в проулок свернул человек, прихрамывающий на правую ногу. Оба пассажира «Опеля» заметили его приближение в боковых зеркалах. Человек был не выше ста семидесяти сантиметров, его слегка покачивало из стороны в сторону, и он громко насвистывал какую-то неразборчивую мелодию. В левой руке припозднившегося гуляки была зажата пивная бутылка, которой он размахивал, как национальным флагом, удерживая за самое горлышко. И без того невеселое лицо Даниила сделалось мрачнее тучи. Он мог бы узнать этого человека из тысячной толпы. Узнал его и мужчина.
– Хотите, я разберусь? – услужливо предложил он, и его рука нырнула в карман.
– Нет, – недовольно покосился на собеседника Даниил. – Я сделаю это сам. Все в порядке… Я справлюсь.
– Как знаете. Воля ваша.
Хромоногий человечек продолжал двигаться в их сторону. Его свист становился все более и более пронзительным. Кепка-восьмиклинка с потертым от времени козырьком съехала набок. Ему оставалось преодолеть метров пятьдесят, чтобы поравняться с бордовым «Опелем». Даниил распахнул дверцу со стороны водителя и шагнул на грязный асфальт. Хромоногий резко остановился, словно наткнулся на невидимую преграду, и подозрительно прищурился. Пивная бутылка взметнулась над головой, символизируя уже не флаг, а грозное орудие самообороны.
– Э-это кто та-ам? – заикаясь и растягивая слова, протянул он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более устрашающе. – Че-его на-адо? На-апасть хоти-ите? Так я, э-это… Про-осто так не сда-амся. Хря-япну по кумполу, и а-абзац! Я шу-уток не лю-юблю! Я-ясно? Вы-ыходи по о-одному! Ну!
– Малюта, это я. Не нервничай, – нервно сглотнув, произнес Даниил.
– Да-аник! Э-это ты? Неожи-иданно! Неожи-иданно, но… при-иятно. Во-от так сюрпри-из! – Хромоногий отшвырнул бутылку в сторону и радостно раскинул руки в знак приветствия. – А я те-ебя по кумпо-олу хотел… Вот сме-еху бы было! Ты же зна-аешь, я шу-уток не лю-юблю…
– Знаю, Малюта, знаю.
Братья крепко обнялись, однако Даниил ощутил, как при этом предательски задрожали кончики пальцев, и закусил губу. Хлопнула вторая дверца «Опеля». Мужчина в пальто обогнул автомобиль и зашел Малюте Скуратову за спину. Парнишка обернулся. В его взгляде вновь появилась настороженность.
– А э-это кто с то-обой, Да-аник?
– Друг. Все в порядке, Малюта, тебе не о чем беспокоиться…
– Да-а? А за-ачем вы здесь? С дру-угом? – Острый и тонкий, как змеиное жало, язык коротко пробежался по пересохшим потрескавшимся губам. – В та-акое время? Что-о-то слу-училось? Да?
– Да. У меня к тебе серьезный разговор, братишка.
– Та-ак го-овори. То-олько по делу. Ты же зна-аешь, я шу-уток не лю-юблю…
– Знаю, Малюта, знаю. – Даниил почувствовал, как к горлу подкатил ком, но усилием воли проглотил его. – На тебя вышли легавые.
– На ме-еня? – искренне удивился Малюта.
– Да. И им известно, что ты – мой брат.
– Э-это плохо. – Парнишка нелепо дернул сразу обоими плечами и почему-то робко улыбнулся: – Пло-охо? Да?
– Очень. Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, Малюта?
– Зна-аю, Да-аник…
– Но при этом я замешан в очень серьезном бизнесе. Об этом ты тоже должен знать…
– Ко-онечно. Я зна-аю.
– И я не могу рисковать, братишка. Не имею права. Надеюсь, ты поймешь меня… И простишь…
Малюта растянул губы в глупой улыбке.
– Я по-ойму. Да-а… То-олько пока не по-онимаю, о чем ты, Да-аник… Го-овори толком. Ты же зна-аешь, я шу-уток не лю-юблю…
– Знаю.
Даниил наконец решился. Дуло пистолета с навинченным на него глушителем ткнулось Малюте в грудь, указательный палец лег на спусковой крючок. Лицо Даниила было таким бледным, словно его обсыпали мелом. Мужчина в пальто не отрывал от него глаз. Малюта медленно опустил взгляд и заметил оружие. Зрачки его удивленно округлились.
– Ты хо-очешь в меня стреля-ять, Даник? – В голосе парнишки не было страха, только растерянность. – Стреля-ять мне в се-ердце? Да? Но э-это же бо-ольно… З-ачем ты хо-очешь делать мне бо-ольно, Да-аник?
– У меня нет выбора, братишка. Я не имею права… Я должен.
Палец на спусковом крючке побелел от напряжения, но Даниил все еще медлил. Мужчина в пальто, стоящий за спиной Малюты, негромко чертыхнулся.
– До-олжен кому? Я не-е понима-аю. И не-е лю-юблю шу-шуток, Да-аник… Ты…
Парнишка так и не успел закончить начатой фразы. Мужчина в пальто стального оттенка сделал крохотный шаг вперед, молниеносно выудил из кармана пистолет, приставил дуло к виску Малюты и выстрелил. Кровь, вперемешку с мозгами, брызнула на асфальт. Жертва рухнула рядом с передним колесом «Опеля».
– Какого черта?! – навел ствол на мужчину в пальто Даниил. – Я же сказал, что сам справлюсь. Сам! Я должен был сам!
– Я понимаю, – спокойно проговорил тот, словно и не заметил оружия в руках визави. – Но мне показалось, что мелодрама слишком затянулась. Могли появиться свидетели. Я лишь ускорил процесс, только и всего. Откройте багажник, Даниил. Нужно поскорее избавиться от тела. Вашего брата не должны найти ни при каких обстоятельствах. Даже мертвым.
Даниил не шевелился. Его оружие все еще было направлено на мужчину в пальто.
– Или стреляйте, или откройте багажник, – тяжело вздохнул тот. – Только примите решение быстро.
Пистолет опустился дулом вниз. Свободной рукой Даниил пошарил в кармане собственной куртки, достал ключи и бросил их мужчине в пальто, избегая касаться взглядом распластанного под ногами тела брата. Мужчина молча кивнул, собственноручно открыл багажник, вернулся и легко, как пушинку, взвалил тело Малюты себе на плечо. Даниил занял место за рулем «Опеля» и зажмурился. В голове все еще звенели слова брата: «Я не люблю шуток, Даник, ты же знаешь». Из состояния ступора его вывел стук по стеклу. Рядом с водительской дверцей стоял мужчина в пальто.
– Двигайтесь, – спокойно предложил он, я поведу.
Даниил машинально подчинился, даже не задумываясь о том, что делает, и переместился на пассажирское сиденье, а мужчина занял место водителя и произнес:
– Я понимаю ваши чувства. Честное слово, поверьте, Даниил, это не пустые слова. Мне самому довелось пережить нечто подобное. Еще в начале девяностых… – Он расстегнул сначала пальто, затем пиджак и за ним темно-синюю рубашку. Развернулся, демонстрируя Даниилу обнаженный торс, и ткнул указательным пальцем под сердце, в ту точку, где располагался характерный шрам от пулевого ранения. – Это не бандитская пуля. И не память о чеченской кампании. Это сделала девушка, которую я любил. И с которой прожил вместе более десяти лет… Случилось так, что она узнала обо мне кое-что. Нечто, что разрушило бы мою жизнь… Мою карьеру… И упрятало бы меня в тюрьму лет на двадцать, не меньше… Я должен был сделать то, что вы сегодня, Даниил, сделали. Избавиться от дорогого и любимого человека. Но я смалодушничал. Заколебался, дрогнул рукой и сердцем… А она нет… Думаю, она не хотела меня убивать… Она просто испугалась. Выхватила мой ствол и выстрелила в меня… Я чудом остался жив. Но этот шрам… Он как живое напоминание о том, что нельзя колебаться ни при каких условиях, даже если речь идет о близких. Только твоя собственная жизнь бесценна, а остальные – нет. Я запомнил это раз и навсегда… Хотите знать, что стало с той девушкой?
Даниил не ответил. Он сидел и молча разглядывал ногти на пальцах правой руки.
– Она спряталась. Уехала из города. Она не собиралась выдавать меня. Ни тогда, когда узнала, ни после… Но ведь в любой момент она могла передумать, верно? Ничто нельзя гарантировать наверняка. На сто процентов. Я не мог рисковать, поэтому нашел ее и убил. Так и должно было быть. И никак иначе. Это карма.
– И что с ним будет теперь? – Даниил так и не поднял головы.
– С кем?
– С моим братом. Вернее, с его телом…
– Вы уверены, что хотите знать? – не сразу ответил мужчина.
– Да. Я уверен.
«Опель» выкатился из проулка и, свернув на Казанскую, легко вписался в общий поток транспорта. Вечерняя Москва, освещенная множеством огней и неоновых реклам, выглядела традиционно праздничной.
– Его не должны найти. И не найдут, – слегка нахмурившись, произнес мужчина в пальто. – Мы расчленим его и по частями отправим в реку. На самое дно… Теперь, надеюсь, в полной мере удовлетворил ваше любопытство?
Пригнув голову, чтобы не задеть темечком о низкую притолоку квадратного арочного проема, Гуров первым шагнул из прихожей в комнату. Цепко огляделся по сторонам. Четыре трупа. Все четверо мужчин славянской внешности погибли в результате огнестрельных ранений. Один, сидя в глубоком кресле, получил две пули в грудь, второй растянулся на полу справа от него, неестественно извернув руку с зажатым в ней «Магнумом», и еще двое лежали чуть в стороне, возле запыленного окна.
Гуров достал из кармана скомканный носовой платок и шумно высморкался. Его вновь начало немного познабливать. Простуда, первые признаки которой обнаружились у полковника еще вчера утром, не желала сдаваться без боя.
– Выпейте таблетку, Лев Иванович, – посоветовал Алябьев, остановившись на фоне арочного проема. – У меня есть. Жаропонижающее и противовирусное. Как говорится, в одном флаконе… Будете?
– Позже, Рома, – машинально откликнулся Гуров. – Чуть позже. Спасибо.
– А чего тянуть-то? Вам же сразу легче станет…
Но полковник уже не слушал его. Пройдя в центр комнаты, он склонился над расположившейся в кресле жертвой. Широко распахнутые карие глаза смотрели в пустоту. Одна рука лежала на подлокотнике, вторая безвольно свисала к полу. На мужчине была коричневая замшевая куртка, надетая поверх черной водолазки. Лев осторожно просунул руку во внутренний карман куртки убитого и нащупал документы.
– Ух ты! – раздался за спиной бодрый голос майора Поликарпова. На правах старшего по званию он потеснил Алябьева и перешагнул порог. – Кто-то нешуточно порезвился. А, Лев Иванович?
– Тебя это забавляет, Дима? – недовольно буркнул Гуров. – А вот я, напротив, ничего веселого в этом не вижу. И, думаю, генерал тоже согласится с моей точкой зрения.
– Да я не веселился, Лев Иванович. Я просто…
Полковник раскрыл паспорт убитого. Согласно документам, человека в кресле с двумя пулевыми ранениями при жизни звали Антоном Михайловичем Колосковым.
– Знакомые все лица, – вновь подал голос Поликарпов.
– Знаешь его?
– Его – нет, – покачал головой майор. – А вот с этим… – указал он пальцем на человека с «Магнумом», – с этим встречаться приходилось. Это некто Валерий Молчалин. Кличка – Молчун. Я брал его полгода назад за нанесение тяжких телесных повреждений. Один наркоман задолжал ему кучу денег. За товар, полагаю. Молчун явился к нему на дом и избил парнишку до полусмерти. Тот в больничке чуть Богу душу не отдал. Но повезло. Как это ни парадоксально, Лев Иванович, наркоманы – народ живучий. Если, конечно, речь не идет о передозе. А побои и все такое… Это им как мертвому припарка. Мать того парнишки опознала Молчалина и накатала на него заяву. Но через пару дней отозвала обратно. Припугнули, скорее всего. Пришлось его отпустить… Молчун – человек Гремлина. Давно на него работает. Вернее, теперь уже можно сказать – работал… Верно? А этот кто?
Гуров зябко поежился и передал Поликарпову паспорт убитого.
– Антон Колосков.
– Колос, – кивнул майор. – С ним лично не встречался, но слышать приходилось. Тоже человек Гремлина. Один из крупных дилеров.
– Выходит, опять люди Блеклого устроили тут мясорубку, – негромко произнес Алябьев. – По-хорошему договориться не получилось, вот и… Прежняя схема. Вы правы, товарищ полковник. Генералу Орлову это очень не понравится.
– Дай-ка мне все-таки свою чудо-таблетку, Рома, – попросил Лев и снова высморкался. – И ведите этого… который звонил. Пусть попытается прояснить ситуацию. Что с экспертами?
– Бригада уже в пути, – доложился Поликарпов.
– Хорошо.
Гуров коротко мазнул взглядом по журнальному столику перед креслом. Рядом с сенсорным «Самсунгом» последней модели лежала свернутая трубочкой десятидолларовая купюра. На гладкой стеклянной поверхности столика можно было заметить микроскопические остатки белого порошка. На противоположном углу сиротливо притулился спичечный коробок.
Алябьев протянул ему таблетку, и он, не глядя, сунул ее в рот.
– Лучше, конечно, водичкой запить, – улыбнулся капитан.
– Обойдусь. Зови звонившего.
Капитан поспешно вышел. А Поликарпов, поравнявшись с полковником, тоже сфокусировал взгляд на журнальном столике. Паспорт Колоскова по-прежнему находился у него в руках.
– Не знаю, кто и с каких позиций стрелял по трем остальным, Лев Иванович… Пусть баллистики выясняют. Но Колоса определенно убил тот, кто занимал во время переговоров место на диване. Согласны?
– Ты думаешь о том же, о чем и я, Дима? – уточнил Гуров. – Спичечный коробок мог быть забыт случайно? И принадлежал он убийце?
– Одному из убийц. Да. Это вполне вероятно, Лев Иванович. И на нем могут быть нужные нам пальчики. – Поликарпов надел перчатку на одну руку, сделал шаг вперед и потянулся к коробку.
– Не надо, – остановил его Гуров. – Пусть сначала эксперты здесь все осмотрят. Вернемся в прихожую.
– Как знаете. – Майор лениво пожал плечами, стянул с руки перчатку и сунул ее обратно в боковой карман пальто.
Оба сыщика покинули комнату. К этому моменту Алябьев тоже вернулся в дом в сопровождении худощавого мужчины лет тридцати пяти, с бледным осунувшимся лицом и запекшимися капельками крови на широких «крыльях» ноздрей. На мужчине было потертое расстегнутое пальто, а под ним только мятая майка с выцветшей надписью «Плохого человека Сережей не назовут».
Поликарпов смерил мужчину презрительным взглядом с головы до ног и выразительно хмыкнул.
– Это вы звонили в Управление? – обратился к худощавому Лев.
– Я. Конечно, я, – кивнул мужчина, быстро облизывая губы. Он был под кайфом. – Я еще вчера договорился с Толиком о встрече. Сказал, что зайду утром. Толик ведь тут не каждый день бывает…
– Стойте-стойте! – прервал его Гуров. – Давайте-ка по порядку. И для начала представьтесь.
– Серега я. – Мужчина радостно выбросил перед собой растопыренную пятерню, рассчитывая на рукопожатие сыщика, но его не последовало, а он стушевался. – Ну, то есть Сергей… Сергей Степанович. Сергей Степанович Блок, если уж быть до конца точным.
– Блок? – удивленно изогнул левую бровь Лев. Озноб прекратился, на лбу полковника выступили мелкие бисеринки испарины.
– Да. Фамилия такая, – расплылся в улыбке Серега. – Как у писателя. Который умер уже.
– Как у поэта, – машинально поправил Гуров.
– Чего?
– Неважно. Теперь поясните, кто такой Толик, Сергей Степанович.
– Ну… Толик… Он там… – Слова были подкреплены нервным кивком в направлении комнаты с четырьмя убитыми мужчинами. – Один из «жмуриков». Тот, который у самого окна лежит, если уж быть до конца точным. У него еще полчерепушки выстрелом разворочено. И мозги на подоконнике, скорее всего, тоже его…
– Вы заходили в комнату, Сергей Степанович?
– Так это… – Мужчина запоздало осознал, что сболтнул лишнего, но при этом понял, что отступать теперь некуда. – Я осмотрелся. Да… Прежде чем звонить вам… Слушайте… Давайте я вам все объясню. Я ведь не нарушал никаких законов. Да? Чего мне боятся?
– Мы этого пока не знаем, – ввернул Поликарпов.
– Дело в том, что я немного злоупотребляю… коксом. Не то чтобы я какой-то там «нарик» законченный, а так, знаете ли, люблю побаловаться, если уж быть до конца точным. Какое тут нарушение закона? Да? – Сергей проникновенно заглянул в глаза Гурова. – Я ведь слышал, что по закону употреблять можно… Торговать нельзя. Все так?
– Допустим, – уклончиво ответил полковник.
– Вот. – Короткое «допустим» из уст сыщика неимоверно обрадовало мужчину. Он буквально расцвел. – А Толик… Он торговал. То есть он нарушал закон, но это ведь его личное дело. Я не в ответе за его поступки…
– Давайте ближе к делу, Сергей Степанович, – поторопил его Гуров.
