Ледяной палач

скачать книгу бесплатно

Гуров хотел было в утешение ему сказать, что, возможно, это не его дочь лежит сейчас в холодной мертвецкой, а просто похожая на нее девушка, но не стал лгать ни Ащеулову, ни себе самому, и коротко ответил:

– Скорее всего.

Вернулся Варежкин с молодым интерном, сотрудником морга, который нес в руках какой-то пакет. Подойдя к Ащеулову и Гурову, парень поздоровался и, раскрыв пакет, достал из него что-то блестящее и зеленое.

– Скажите, у вашей дочери было такое платье?

Ответа не понадобилось – все было понятно и без слов. Ащеулов до синевы закусил нижнюю губу и дрожащими пальцами прикоснулся к материалу. Гуров видел, как мужчина с силой сжал зубы, но тихий и короткий то ли стон, то ли вздох все-таки нашел себе дорогу и вырвался из груди сдерживающего слезы отца. Глаза Ащеулова покраснели.

– Пойдемте, – интерн развернулся и пошел по коридору. Все последовали за ним. Возле дверей «холодной» Ащеулов остановился и, повернувшись к Гурову и Варежкину, спросил:

– Я могу войти один?

Лев Иванович и Варежкин переглянулись, но потом полковник все-таки ответил:

– Вообще-то кому-то из нас тоже положено быть. – Он посмотрел на часы и добавил: – Сейчас должен еще следователь подъехать. Он обязан составить протокол опознания… Хорошо, – после секундного колебания разрешил Лев Иванович, – заходите один. Но потом все равно придется заходить еще раз и уже при следователе проводить процедуру опознания официальным образом.

– Хорошо, спасибо. – Ащеулов кивнул и шагнул вслед за сотрудником морга в «мертвецкую» с таким видом, словно входил в ворота ада.

– Врагу бы такого не пожелал, – глухо произнес Варежкин и сглотнул комок в горле. – Каждый раз такое ощущение, что я лично толкаю человека в какую-то бездонную пропасть. Все понимаю, а вот с такими чувствами никак справиться не могу. Помимо моей воли они, эти чувства, во мне возникают, – вздохнул он.

– Да, приятного мало, – только и нашел что ответить Гуров.

Ащеулов вышел из комнаты еще белее прежнего, если это, конечно, возможно. Гуров попросил сотрудника принести стакан воды и протянул его мужчине. Но тот, сделав два глотка скорее из вежливости, отдал стакан обратно.

Следователя ждали еще минут десять. Лев Иванович не стал ничего спрашивать у отца девушки, давая тому время побыть наедине со своими мыслями и со своим горем.

Варежкин куда-то вышел, вернулся со стаканчиком кофе и протянул его Ащеулову, которого пробил нервный озноб. Тот поблагодарил и выпил его чуть ли не залпом, не обращая внимания на то, что напиток был горячим.

Когда официальное опознание было закончено и все вышли на свежий воздух, Ащеулов спросил у Гурова:

– Когда мне можно будет забрать тело?

– Заберете сразу после того, как ответите на все необходимые в таких случаях вопросы, – честно ответил Лев Иванович. – Вы на машине?

– Да, вот стоит, – кивнул он в сторону стоянки. – Я с шофером, так что не беспокойтесь, сам я за руль не сяду. Не в том сейчас состоянии.

– Это хорошо, – кивнул Лев Иванович. – Значит, сделаем так. Я сейчас дам своему помощнику задание, а потом мы вместе проедем в управление, я с вами переговорю под протокол, и только потом вам дадут разрешение забрать тело.

– Ладно, как скажете, – обреченно ответил Ащеулов.

– Антон, давай отойдем. – Лев Иванович потянул Варежкина за рукав. – Тебе такое задание – созвонись с Ларионовым, в каталоге есть его телефон. Кровь из носу встреться с ним и узнай насчет снежной Русалочки. Кто, что и как. Не думаю, что это они привезли ее на площадь, но уточнить нужно. И узнай, может, Ларионов знает того, кто бы мог такую русалку вырезать. У каждого мастера, как мы знаем, свой почерк. Будь то скульптура из снега или из камня. Покажешь ему фото.

– Понял.

Варежкин повернулся было уже уходить, но Гурову внезапно пришла в голову еще одна мысль.

– Антон, постой. У тебя есть фотоаппарат?

– Нет. Если нужно, я на телефон снимаю. Там разрешение большое, фото хорошие получаются.

– Тогда вот что. Заедешь на площадь и снимешь на камеру еще и этого Щелкунчика. Узнай у Ларионова, их это произведение искусства или тоже левое.

– Все сделаю, – кивнул Варежкин и пошел к машине. – Вы в управлении будете? Мой кабинет сто третий, – оглянулся он.

– Вот там и будем. – Лев Иванович зашагал к внедорожнику, возле которого его ждали Ащеулов с шофером.

– Едем в управление, – кивнул Гуров поздоровавшемуся с ним водителю и назвал адрес управления МВД. Ащеулов сел рядом с водителем, а Гуров примостился на заднем пассажирском сиденье.

– Надолго мы? – спросил, не оборачиваясь, Валерий Борисович. – Не закроют в морге-то?

– Там круглосуточно. Тело вам выдадут вне расписания, по разрешению следователя, – ответил Гуров и подумал, что сегодня спать этому человеку не придется.

Глава 6

Дежурный в управлении, которого Петровский предупредил насчет Гурова, сразу же провел их с Ащеуловым в кабинет Варежкина.

– Вы уж извините, – развел руками Лев Иванович. – Я сам тут не хозяин, поэтому кофе или чай предложить не могу.

– А курить можно? – исподлобья глянул на сыщика Ащеулов.

– Даже не знаю, – виновато ответил Гуров. – А, курите, – махнул он рукой. – Потом проветрим, если что.

Ащеулов прошел к пальто, которое он повесил на старенькую вешалку, когда вошел, и достал пачку сигарет.

– Будете? – спросил он полковника, но тот отказался, сославшись, что бросил.

Заиграл телефон, и Валерий Борисович, болезненно поморщившись, достал его из кармана, взглядом спросив разрешения у Гурова, можно ли ему говорить по телефону, и ответил:

– Лиля, я пока не могу говорить. Я тебе позже перезвоню. Да, опознание уже было. Да, это она. Все остальное – потом, – сдавленно и коротко бросил он в трубку и отключился, а потом, немного поразмыслив, и вовсе отключил телефон.

– Садитесь, где вам удобно, – кивнул Лев Иванович на стул, что стоял у стола. Ащеулов, взяв стул за спинку, перенес его к окну. Он открыл форточку, сел и закурил. Гуров заметил, что мужчина стал спокойней, но бледность еще не полностью сошла, его лицо осунулось и даже, как показалось Льву Ивановичу, немного постарело.

– Где ее нашли? – красными от невыплаканных слез глазами посмотрел Ащеулов на сыщика. – Я не понимаю, – добавил он, – она ведь уехала во Владимир. Почему тело оказалось в Суздале?

Лев Иванович молча вынул из папки, которую он прихватил с собой из машины Варежкина, несколько фотографий и протянул их Валерию Борисовичу. Он видел, как снова задрожали пальцы мужчины и губы, в которых была зажата сигарета. Послышался всхлип, и Ащеулов отвернулся к окну.

– Не понимаю, кому это понадобилось! – выдохнул он. – Она ведь совсем еще девочка. Ее не… Ее не изнасиловали? Как она умерла?

– Нет, сексуального насилия не было, – твердо и жестко ответил Гуров. Ему и самому было не по себе. Хотя опыт работы в уголовке был у него немалый, Лев Иванович никак не мог заставить себя привыкнуть ни к насилию, ни к людскому горю, к которому это насилие приводило. – Ее задушили. Предположительно, положив на лицо подушку. Задушили в машине.

– Но зачем? – Валерий Борисович вскочил со стула, но потом снова обессиленно опустился на него. – Как можно просто так взять и убить девочку? – непонимающе посмотрел он на Гурова, словно полковник мог четко и ясно дать ему ответ на этот вопрос.

Но Лев Иванович не знал ответа, зато у него самого было очень много вопросов к Ащеулову. И он собирался получить ответы на все свои вопросы. А иначе и быть не могло. Иначе он не сможет найти тех, кто убил девушку.

Лев Иванович не стал включать компьютер, он нашел на столе у Варежкина стопку бумаги и ручку. Приготовив все нужное, он принялся задавать Валерию Борисовичу сначала всякие формальные вопросы относительно его возраста, работы и места жительства, а потом спросил:

– А теперь расскажите мне все о Лене. В какой она семье росла – полной или неполной, где училась в последнее время, какой у нее был характер, с кем дружила, были ли у нее враги… В общем, все, что посчитаете нужным. Постарайтесь вспомнить и последний день, когда вы виделись с дочерью. Что она говорила, куда хотела ехать и с кем собиралась встретить Новый год, в каком она была настроении в последние дни, и вообще все, какие вспомните, подробности.

Ащеулов молчал и только курил, затягиваясь так яростно и неистово, словно хотел, чтобы никотин, проникнув в его легкие, наконец-то сделал свое дело и убил его, как какую-нибудь старую и заезженную лошадь. Он собирался с силами, и когда заговорил, то в голосе его чувствовалась такая смертельно-леденящая усталость, что Лев Иванович невольно поежился.

– Лена всегда была, как это говорят, папиной дочкой. – Валерий Борисович смял недокуренную сигарету и огляделся, не зная, куда ее выкинуть. Гуров показал ему на мусорную корзину, стоящую у стола. – Когда она родилась, мне было уже двадцать семь лет, и… я очень хотел и ждал ее рождения. Мама Лены была моложе меня на семь лет, и женился я на ней скорее по ее «залету», чем по большой любви. Но жили дружно. Ссорились редко, хотя это было скорее потому, что и виделись мы нечасто. Яна, моя первая жена, фотохудожница, очень талантливая, надо сказать, часто бывала в разъездах. За Леной в основном приглядывали няня и я, когда бывал дома. У меня тоже работа такая, что редко дома появлялся, и Леночка была для меня как ясно солнышко. Я ее маленькую с рук не спускал…

Гуров слушал, не перебивая. Он понимал, что мужчине нужно выговориться, нужно снять камень, который тяжелым грузом лежал у него на сердце. «Хотя, – думал полковник, – как же его выкинешь, этот камень, он теперь надолго, если не навсегда. Застрял в груди и будет шевелиться, причиняя боль всякий раз, когда взгляд отца будет останавливаться на фотографии дочери».

– С Яной мы развелись, когда Лене было четырнадцать. Разошлись без скандала. Как говорится, решили все мирным путем. Просто Яна встретила человека, которого полюбила и который мог дать ей больше в творческом плане, чем я. Познакомилась на одной из своих выставок с богатым итальянцем и уехала с ним жить в Милан. Лена все поняла, она вообще умная девочка… была, – выдохнул, словно вытолкнул Ащеулов слово, которое никак не хотело слетать у него с языка. – Поняла, но ехать с матерью в Италию отказалась. Осталась со мной. Она всегда почему-то была на моей стороне. Всегда, когда мы с Яной ссорились. А потом… – Ащеулов запнулся и прикрыл глаза. – Потом я встретил Лилю. И Лена опять не стала возражать. Они с Лилей подружились и стали близки, как сестры или как подруги, очень быстро нашли общий язык и общие интересы.

– Валерий Борисович, у вас, кроме Лены, есть еще дети? – спросил Лев Иванович, глядя, как Ащеулов достает из пачки новую сигарету.

– Да, у нас с Лилей есть сын Архип, ему два года. Лена… – Мужчина выдержал мучительную паузу, борясь с чувствами, стараясь не сорваться и не расплакаться в присутствии оперативника. – Лена была очень рада, когда он родился, и все твердила, что наконец-то она будет не одна. Оказывается, – Ащеулов посмотрел на Гурова и слегка улыбнулся своей мысли, – она все время переживала, что у нее нет ни сестры, ни брата. Лена – очень добрая девочка… – вздох, – была. Но и упрямая, вся в мать. Если что-то в голову пришло, то будет стоять на своем упорно и до конца. Подростком она была вообще очень своевольная. Только я и мог с ней как-то еще договариваться, а учителя так просто стонали от ее характера и поведения. Хотя училась Лена очень даже неплохо. Была твердой хорошисткой, без троек.

– А где она училась в последнее время? – Лев Иванович решил своим вопросом вернуть Ащеулова из воспоминаний к действительности.

– Она хотела стать юристом. – Ащеулов наконец-то раскурил сигарету, которую держал в руках, и затянулся. – Ее интересовали экономические преступления. Хотела стать прокурором и обвинителем именно в этой области права. Уж не знаю почему, – пожал он плечами.

– А фамилия и имя Пантелеев Захар вам что-то говорит?

– Это тот парень, к которому она поехала во Владимир, – нахмурился Ащеулов. – Я его не знал до того времени, пока он сам мне не позвонил и не сказал, что Лену похитили. Дочка не хотела почему-то меня с ним знакомить. Хотя я и настаивал. Она сказала, что обязательно сделает это, но только после праздников.

– Вы не знаете, где она с ним познакомилась?

– Я так думаю, что в университете. – Ащеулов устало посмотрел на Льва Ивановича. – Она сильно изменилась именно в сентябре, когда поступила на юрфак. Стала скрытной, часто уходила из дома, не сказав, куда идет. В выходные дни, по воскресеньям в основном, возвращалась поздно. Она и раньше, бывало, отпрашивалась на разные тусовки и вечеринки со сверстниками. Всегда спрашивала у меня разрешения… Но только не тогда, когда стала встречаться с этим парнем.

– Она вам не называла даже его имени или фамилии?

– Нет, не называла. Знала, что я начну расследование и узнаю, что она встречается с мужчиной старше себя на десять лет.

– А это так принципиально для вас, на сколько лет парень, которого любила ваша дочь, старше ее?

– Не знаю. – Ащеулов задумался. – Понимаете, я даже не думал над этим вопросом. Для меня Лена всегда оставалась маленькой девочкой. Я и вообразить не мог, что она вдруг возьмет и полюбит кого-то сильнее, чем меня. Понимаю, звучит эгоистично, но…

– Возможно, именно поэтому она и скрывала от вас, что встречается с Захаром Пантелеевым, боялась вашего непонимания, неодобрения, опасалась вас расстроить, в конце концов?

– Может, и так. – Ащеулов устало и горестно вздохнул. – Иногда я бывал по отношению к ней настолько собственником, что не понимал, что маленькая девочка уже выросла и стала самостоятельной, независимой личностью.

– Значит, когда она уезжала во Владимир, вы не знали, куда и к кому конкретно она собирается, но все равно отпустили ее?

– Не знал, – кивнул Валерий Борисович. – И не хотел ее отпускать. Мы в первый раз тогда очень сильно поругались. Но Лена упрямая, я ведь говорил. И все равно сделала по-своему. Собрала сумку, хлопнула дверью и ушла. Я потом еще долго сердился, а Лиля меня успокаивала и говорила, что Лена уже большая девочка и может сама решать, с кем ей встречать Новый год. Кто же знал, что все так получится?!

– А Лена вам звонила из Владимира?

– Нет. Это я ей звонил. Она трубку не брала, но написала мне в ответ на мой звонок эсэмэску. Я ее сохранил.

Ащеулов достал из кармана телефон, который он не так давно отключил, и, включив его снова, нашел сообщение.

– Вот, – он протянул телефон Гурову, и Лев Иванович причел: «Не сердись на меня. Все будет отлично. Я познакомлю вас после праздников, когда сама окончательно пойму свои чувства и если буду уверена на все сто в его чувствах ко мне».

– Она была не уверена, что этот мужчина ее любит? – не совсем понял послание Гуров.

– Скорее всего, она просто не хотела торопить события, – ответил Валерий Борисович. – Она всегда была перестраховщицей и не любила принимать быстрые решения. Ей нужна была ясность во всем.

– Расскажите мне о звонке Пантелеева. Что и как он вам сказал о Лене? – спросил Лев Иванович. – Как можно подробнее вспомните весь разговор, интонацию сообщавшего новость и его реакцию на событие. Вы ведь с ним потом виделись во Владимире?

– Да, конечно, виделись, – кивнул Ащеулов. – Нормальный парень оказался, видно, что сильно переживал… – Валерий Борисович провел рукой по лицу и попросил: – Можно воды?

Лев Иванович подошел к чайнику, что стоял на небольшом столике в углу кабинета, налил в кружку воды и протянул ее Ащеулову. Тот выпил с жадностью, словно его мучила жажда, и, вернув кружку, продолжил рассказывать:

– Звонок раздался в половине первого ночи. Мы с Лилей в этом году не пошли отмечать Новый год ни к друзьям, ни в ресторан. Лиля не захотела оставлять Архипа с няней. Жена вообще редко пользуется услугами Альбины Викторовны – женщины, которая была няней еще у Лены, – предпочитая заниматься сыном сама. Лиля совсем не похожа характером на Яну – она… Впрочем, это неважно. Так вот. Позвонил Захар мне в половине первого с телефона Лены. Я сначала обрадовался, думал, что дочка звонит, чтобы поздравить, но, услыхав незнакомый мужской голос… Честно скажу, сразу почувствовал неладное и испугался. Сильно испугался. – Ащеулов немного помолчал, вспоминая звонок и свою реакцию на него. – Захар не стал юлить и сразу сказал, что я должен приехать сейчас же во Владимир, потому что Лену похитили. За два часа до Нового года она вышла в магазин и не вернулась. Телефон она с собой почему-то взять забыла. Ее стали искать сразу, как только хватились – через полчаса после ее ухода.

– А магазин этот далеко от дома?

– По словам Пантелеева, да я и сам потом убедился в правоте его слов, – в двух шагах. Он хотел пойти с ней, но она отказалась и взяла с собой его собаку, чтобы выгулять ее. Собаку нашли убитой, застреленной из пистолета.

– Вот даже как!

– Да, я видел пса, – покивал головой Ащеулов. – Восточноевропейская овчарка. По словам хозяина, Захара то есть, она была натаскана на охрану и задержание… – Ащеулов снова замолчал и устало потер ладонями лицо, словно отгоняя от себя призраки и убитой собаки, и мертвой дочери. – Позвонил мне Пантелеев уже после того, как написал заявление о похищении, но ему сказали, что заявление будут рассматривать только после того, как оно будет написано кем-нибудь из близких родственников похищенной девушки. Мне пришлось звонить и просить Дмитрича, чтобы он меня отвез. Это мой водитель, – пояснил Ащеулов, кивнув в сторону окна. – Дмитрич – это фамилия, а не отчество, – добавил он. – Водитель у меня – непьющий, он был трезв, поэтому мы выехали сразу и мчались так, что во Владимире были в два раза быстрее положенного на дорогу времени. Дороги были пустые, – словно бы виновато добавил он. – Праздник, сами понимаете…

– Какое впечатление на вас произвел Пантелеев? Он был один?

– Нет, у него в доме я застал целую компанию. Как я понял – его друзья. Я плохо помню всех, но было их, кажется, человек шесть или семь…

Глава 7

В то время как Лев Иванович снимал показания с Ащеулова, Станислав Крячко сидел на маленькой кухне Захара Пантелеева и слушал его версию того, что произошло в вечер исчезновения Елены Валерьевны Ащеуловой…

Узнав, что Лену нашли убитой и замурованной в снег, а вернее в статую Русалочки, Захар побледнел и, сжав кулаки, стал ходить по комнате, мечась, словно волк в клетке, – кулаки стиснуты так, что пальцы побелели от напряжения, лицо осунувшееся, черты заострились еще больше, глаза сверкали болью и гневом одновременно. Казалось, все его существо, все его тело говорило: «Найду – убью гадов!»

Станислав, видя такое состояние парня, спросил:

– У тебя кофе или что-нибудь покрепче найдется? Выпей, глядишь, чуть полегчает.

– Пойдемте на кухню, – решительно кивнул Захар и твердым быстрым шагом прошагал из комнаты в маленькую кухоньку. Там он налил в пузатую рюмку водки, взглядом спросив Крячко, нужно ли и ему налить, но, увидев отказ в его глазах, настаивать не стал. Выпил залпом, не закусывая, даже не поморщившись, и пошел ставить чайник. Когда черный и обжигающе-горячий кофе был разлит по кружкам, Захар сел и без понуканий со стороны сыщика начал рассказывать: