скачать книгу бесплатно
– Поживем – увидим. – Санин явно предвкушал работу. Его взгляд коснулся порванного платья жертвы. – Его грязные секреты вам тоже расскажу.
– Самое противное, – скривился Портнов, – сперма в ней или на ней, в зависимости от того, как субъект достиг оргазма.
– Зато это помогает увидеть зацепку при опросе знакомых преступника или жертвы. – Армине сфотографировала разрыв белой ткани.
– Ольга Борисовна Воронова, – прочел Гуров на выброшенных в чистую урну у чугунной лавочки документах. – По паспорту двадцать семь лет.
В открытой двери бутика застыла, закрыв рот ладонью, рыжеволосая женщина с веснушчатыми полными руками, одетая в строгое платье-футляр без рукавов. Она, очевидно, услышала конец разговора оперативников и пыталась справиться с отвращением, вызванным им.
– Елена Андреевна Кузина, администратор. – Представившись, женщина нерешительно показала поднос с небольшим френч-прессом для кофе и вазочкой с мармеладом и пастилой. – Вот. Ваш коллега просил передать.
Армине приняла у нее поднос. Когда Кузина скрылась в дверном проеме, Гуров хмыкнул:
– До чего же заботлив отсидевшийся в окопе наш товарищ Крячко.
– И щедр, – хором согласились все.
* * *
Ирония Гурова объяснялась тем, что, пока он с экспертами и помощником мерз на улице, Станислав Крячко не спеша пил горячий шоколад с миниатюрными лавандовыми раковинами-безе в окружении барочной роскоши Petit Trianon, созданной лучшими дизайнерами Москвы.
Названный в честь любимого замка Марии-Антуанетты, свадебный бутик Юлии Паршиной ослеплял гостей свечением хрусталя и позолоты, увлекал причудливым узором порхающих жаворонков и вьющихся круглых, многолепестковых белых роз на обоях, обступал рядами воздушно-зефирных платьев всех оттенков торжественного белого, благородной слоновой кости, восхитительно непретенциозных ягодных, леденцовых, пастельных тонов.
Крепкому полковнику Крячко было тесно в розовом кресле с гнутыми ножками и подлокотниками. Он боялся задеть резной столик с вазой хрупких сиреневых тюльпанов и кэнди-баром с ванильными эклерами, профитролями и швейцарскими трюфелями. А еще показаться смешным двум портнихам, вышивальщице, кондитеру и пяти менеджерам по продажам бутика Petit Trianon. Девять миловидных девушек с каштановыми локонами и пухлыми губами, одетые в полупрозрачный мятный шифон с кружевом, хлопали ресницами в ответ на вопросы об Ольге Вороновой. Глядя на них в ответ, Крячко думал только об одном: «Как же складно ангелы врут!»
– Значит, в число постоянных покупательниц убитая не входила? – уточнил он вслух.
– Ну, покупала один раз какую-то мелочь, – пожала плечами первая менеджер.
– С год назад, – кивнула вторая.
– Длинные перчатки, кажется, – подтвердила третья.
– Нет, – поджала лаковые губы одна из портних.
– Мы ушивали ей голубое платье подружки невесты от Кенли Коллинз, – гордо заявила ее коллега голосом, в котором слышался снобизм творца, ставящего на место продавщиц.
Вышивальщица не отреагировала. «Значит, для тебя в тот день работы не было», – глядя на нее, решил Крячко.
– Это та, что взяла платье из проекта «Подиум», – четвертая менеджер понизила голос, будто боясь богохульствовать, – «на вечер»?!
– Деревня, – нахмурилась кондитер.
– Можно вывезти девушку из деревни, – закатила глаза пятая менеджер, и все закивали, – но нельзя вывести деревню из девушки.
– Понимаю. – Крячко откусил лавандовый макарун и с восхищением посмотрел на кондитера. – Прекрасная текстура и отменный миндальный хруст!
Комплименты подействовали на персонал, как преданный лай Артемона на Мальвину. Девушки расслабились, загалдели, потянувшись наманикюренными пальчиками к кэнди-бару. Администратор, подслушавшая разговор через приоткрытую дверь своего кабинета, с облегчением бросилась кому-то звонить. «Очевидно, пребывающей не в ресурсе начальнице», – решил Крячко.
– А помните, – засмеялась менеджер ювелирного отдела, – как она сказала, что диадема на второй полке должна быть с бриллиантами вместо бесцветных топазов и сапфиров в верхней линии?
– И хотела к ней фату «как у Марии-Антуанетты»! – издевательски подхватила одна из портних.
Слушая их, Крячко с тоской представлял, что далеко от приторной красоты Petit Trianon, через пол-Москвы, его жена Наташа пекла румяные дрожжевые пироги с капустой, поглядывая в телевизор. И в ее домашних свитере, джинсах и уггах, малосольных огурцах, пирогах и жареной картошке для Крячко было больше красоты, чем в нарядной стайке юных созданий, живущих ради процента с продаж, которые сообща скармливают ему такую же приторную, как их пирожные, ложь. Крячко будто кожей чувствовал, что погружается в нее, как в густой и липкий ванильный крем.
– Переделка драгоценностей, вышивка фаты – странные желания для девушки, которая, судя по истории кредитной карты, абсолютно не ваш клиент. И как деревенщина, не знающая дизайнеров проекта «Подиум», – Крячко мысленно поблагодарил жену за выбор телепрограммы, под которую та привыкла готовить, – узнала среди товаров вашего ювелирного отдела копию подвенечного головного убора племянницы Николая II? И якобы принадлежавшую Марии-Антуанетте фату?
Девушки со страхом переглянулись. Администратор выбежала из кабинета, с ходу выпалив:
– Юлия Юрьевна скоро будет!
Девушки зашептались, а Крячко кивнул:
– Жду!
Полковник легко поднялся с надоевшего узкого кресла и взял с полки в ювелирном отделе украшение, сверкавшее, как кристаллы льда на солнце.
– То, что вы провинциально называете диадемой, – назидательно обратился он к менеджеру ювелирного отдела, – вообще-то тиара, незамкнутый подвид диадемы.
Девушка пристыженно опустила голову.
– Оригинал, – продолжал полковник, – изготовлен ювелирами Cartier из бриллиантов, платины и горного хрусталя. Узнать, что в современной копии подарка Феликса Юсупова невесте бриллианты заменены на бесцветные топазы и сапфиры, можно только в музее князей Юсуповых в Большом Харитоньевском переулке. А то, что княгиня венчалась в фате, якобы принадлежавшей Марии-Антуанетте, писал в мемуарах сам Юсупов…
Где-то в глубине зала послышался тонкий звон дверного колокольчика на нитке жемчуга.
– Оля всегда хорошо готовилась, – раздался твердый голос, заставивший обернуться Крячко.
Полковник увидел кареглазую брюнетку средних лет, укутанную в норку пастельного оттенка и бежевый кашемир. Плавные линии одежды едва смягчали жесткость аристократически бледного лица: устойчивого подбородка, почти прямых бровей, высоких скул. «Волк в овечьей шкуре, – подумал Крячко. – Для разговоров с такой нужен хищник».
– Как вы внезапно окрепли нервами, Юлия Юрьевна! – Внутренняя дверь открылась, и в бутик вошел Гуров.
– Что угодно, чтобы помочь вам в поисках Олиного убийцы, – твердо ответила Паршина и, открыв перед оперативниками спрятанную в «птичьем» узоре обоев дверь в свой кабинет, обратилась к перепуганной Кузиной: – Елена Андреевна! Отнесите коллегам наших гостей свежий чай, вишневый глинтвейн. Все как для замерзших невест. И нормальные бутерброды. Не с круассанами, а хлебом. Как себе.
Гуров и Крячко переглянулись с видом «это будет интересно». И чутье их не подвело.
* * *
Интерьер кабинета Паршиной был прост. Сыщикам показалось, что из кукольного домика их перенесло в скучный офис с кофемашиной, тепло-серыми стенами, практичным геймерским креслом и жалюзи.
– Клиенты здесь не бывают, – будто услышав их мысли, пожала плечами Паршина. – Все, как я хочу.
– Сотрудницы магазина тоже врали, потому что вы так хотите? – перехватил инициативу в разговоре Гуров. Как и Крячко, сыщик понимал, что перед ним железная леди, что она не должна чувствовать себя хозяйкой положения.
– Бутика, – чуть наклонив голову, поправила его Паршина. – И я вынуждена признать, что вы правы. Мои сотрудницы лгали, потому что я попросила их.
Она закурила. От оперативников не укрылось легкое дрожание холеных рук.
– Не сейчас, два года назад, когда устроила Олю на работу, – вновь заговорила Паршина. – Оля была моей находкой. В прямом смысле слова. Я нашла ее в бутике одного раскрученного дизайнера на Патриарших. Богатенькой девочки, коллекции которой создают безымянные трудяги. Не суть.
Юлия подошла к кофемашине и вернулась с высокими белыми кружками американо. Гуров почувствовал приятное тепло согретых об уютную толстую керамику рук. Крячко с облегчением увидел на широких блюдцах сушки с маком, а не ажурные пирожные Petit Trianon.
– Оля продала мне всю новогоднюю коллекцию, – продолжала Паршина. – Меня поразило, как легко она пересказывает все, что буквально впитала от этой избалованной девочки, которая родилась с ложкой «Тиффани» во рту. От ее модных рабов. Пафосных подружек. Модели-бойфренда… Оля умела учиться всегда и на всем, с чем сталкивалась. Самые капризные, лживые, закомплексованные, раздражительные, скрытные люди воодушевлялись, становились приветливыми, откровенными, делились знаниями рядом с ней…
– Кто, например? – насторожился Гуров.
– Например, я, – тихо ответила Паршина. От оперативников не укрылось, как увлажнились ее глаза.
– Я сразу позвала ее на работу консультантом и неожиданно для себя рассказала, что не люблю этот бутик, построенный мужем для первой жены. – В голосе Юлии Андреевны мелькнула горечь. – Она историк моды, специалист по люневильской вышивке. Отделочные работы завершились к подписанию бумаг о разводе. И наша бывшая, – Паршина заговорила с издевкой, – предпочла забрать себе другой бизнес, раскрученный. Теперь ее продюсерская компания снимает костюмные драмы про русских цариц для федеральных каналов. А я руковожу этой… кузницей женских грез.
Сыщики усмехнулись.
– А что здесь делала Воронова? – спросил Гуров. – При ней найдены ключ от двери во внутренний дворик, – он достал вещи убитой, – и несколько подарочных карт на небольшие суммы в ваш магазин.
Паршина с грустью посмотрела на упакованный в пакет для вещдоков серебристый клатч:
– Это я ей подарила. Как лучшему и единственному засланному покупателю.
– Это как? – спросил Крячко.
– У нас много покупателей в выходные. Оля приходила сюда в эти дни и притворялась наследницей угольных шахт из Кемерова, которая мается от скуки и без конца пышно выходит замуж за первых встречных. А после развода «лечится» нашими вечерними платьями и присматривает что-нибудь к новой свадьбе с очередным пройдохой: альфонсом, мажором, официантом, барменом, непризнанным гением, кремлевским тузом, актером, чиновником средней руки, экстремалом, бариста. Чего она только не придумывала! А если жених был нерешителен и жаден, Оля делала вид, что забылась, болтая по телефону, и выходила к зеркалам в самом дорогом нижнем белье. И расхаживала в корсете, поясе и чулках вдоль зеркал. Невеста выглядывала из примерочной, видела, как жених пялится на Ольгу с открытым ртом. В итоге виноватый жених покупал невесте дорогой комплект.
– Ловко, – заметил Крячко.
– Зачем ей ключи от дворика? – Гуров указал взглядом на выходившее туда окно в кабинете Паршиной.
– Если клиентка не решалась на покупку, Оля входила через черный вход (он ближе к примерочным) и занимала соседнюю кабину, где заранее висело, мягко говоря, неудачное платье. Девушки выходили к зеркалам одновременно. Невеста видела, что выглядит лучше красотки. Да еще Оля очаровывала ее комплиментами, рассказывала о своих выдуманных неудачах в любви. В общем, лила воду на мельницу гордыни девушки. Та чувствовала себя красивой и легко расставалась с деньгами. Потом они с Олей вместе выбирали все, что полагается к платью: фату, туфли, сумочку… И все были счастливы.
– Еще бы, – хмыкнули сыщики.
Паршина вывела на экран ноутбука видео с камер наблюдения в зале.
– Вот Олин последний день… – она запнулась, – на работе.
В серебристых кроссовках и бомбере, улыбчивая рыжеволосая Воронова была похожа на рыбку, беззаботно плывущую вдоль стоек с платьями, полок и витрин. Самые капризные и нерешительные невесты тянулись за ней к примерочным. Самые скупые женихи доставали кредитки. Самые чопорные матери таяли. Самые взволнованные отцы успокаивались. Администратор звала на помощь все новых консультантов и портних.
– Сколько денег она приносила? – спросил Крячко.
– Иногда до двадцати процентов выручки. Люди хотели идти к алтарю в том же, в чем она стояла на венчании, не понимая ни слова, в церкви на крошечном греческом острове. Или спешила к жениху вдоль океана на Гавайях, как в фильме «Притворись моей женой».
– Вот именно. Притворись. А на самом деле не стояла и не спешила, – посуровел Гуров.
– Может, кто-то скандалил, что выложил кругленькую сумму за платье, услышав лживый рассказ? Заметил, что Воронова не вашего круга? – предположил Крячко.
– У Оли была страничка в соцсетях. – Паршина открыла на ноутбуке пеструю интернет-страницу. Воронова в спорт-зале, на ипподроме, у массажиста, в сауне, в аэропорту, со священником, одетым Элвисом, в часовне в Лас-Вегасе, в примерочных ГУМа и Petit Trianon. – И потом, знаете, Оля не просто «разводила людей на деньги». Ее болтовня была высококлассным сторителлингом.
– Что? – спросили сыщики хором.
– Создавала историю. Рассказывала, какую тиару, – Юлия Юрьевна улыбнулась Крячко, – подарил невесте князь Юсупов. У какого ювелира заказать реплику помолвочного кольца Кейт Миддлтон. Как превратить обычную фату в фату Анджелины Джоли. И клиентки, не задумываясь, покупали диадему с сапфиром под будущее кольцо принцессы и весьма недешевое лаконичное винтажное платье из шелкового сатина, как у Анджелины Джоли.
– Может быть, кто-то из сотрудниц ей завидовал? – спросил Крячко. – Они с таким удовольствием говорили, что Воронова – случайная покупательница, хабалка…
Паршина вздрогнула, как от удара. Покачала головой:
– Поначалу консультанты точили на нее зуб, конечно. У Оли процент от продаж был выше. Но она прирожденный трикстер. По Юнгу.
Поймав удивленный взгляд Гурова, Паршина добавила:
– Психфак Саратовского университета. До брака я была семейным консультантом, популярным у столичной богемы. А потом ко мне пришел спасать свой брак мой будущий муж.
Она снова закурила:
– В общем, Оля скоро всех покорила своей легкостью, обаянием, умением часами говорить о том, что интересно им. С вышивальщицей Валей они вообще дружили. Да все девушки были бы рады рассказать вам об Оле. Просто все, что касалось нее, согласно моему приказу, считалось информацией внутреннего пользования. Ее запрещено разглашать. Наверное, – она снова закурила, – случившееся надо считать каким-то форс-мажором, который должен быть прописан в бумагах…
Паршина беспомощно посмотрела на сыщиков:
– Но кто мог такое предположить?
– Юлия Юрьевна, – мягко заговорил Гуров, – случившееся могло быть местью вам и вашему бизнесу?
– Но внутри ничего не тронули! Да и попробовали бы!..
– Связи мужа помогают?
– Конечно. И потом, – Паршина слабо улыбнулась, – бандитские невесты тоже где-то платья покупать должны.
– Кстати о платье. – Гуров показал одно из фото с места преступления, архив с которыми уже сбросила в рабочий чат Армине. Красивое лицо Паршиной исказилось ужасом.
– Это не наше платье. Оно дешевое и какое-то старое. Но человек, который может помочь…
Юлия нажала кнопку вызова на столе, и на пороге появилась администратор.
– Что вы можете сказать об этом? – Гуров протянул женщине фото.
– Это Оля? – Администратор всхлипнула.
– Елена Андреевна, – мягко произнесла Паршина. – Соберитесь, пожалуйста. Кто же еще поможет? Вы в этом бизнесе сорок лет.
Администратор села в кресло, надела висевшие на шнурке очки.
– Это какой-то кентавр. Гибрид конца семидесятых и нулевых. Смотрите. С одной стороны, – она повернула фотографию к остальным, – рукава и все, что выше корсета, включая строгий воротник-стойку, сшито из кружевного полотна. Так называемого кружева на чехле. В годы застоя им могли украсить манжеты и ворот рубашки жениха, например. Ну и венок, конечно. В семидесятые их носили. Вот. У меня есть.
Она показала на своем телефоне черно-белое фото с очень серьезной невестой в длинном, закрытом платье под руку с женихом.
– Обратите внимание на рукава модели. – Администратор увеличила часть изображения. – Они широкие, ажурные. А здесь, – она снова взяла фото тела жертвы, – рукава в обтяжку. С тесьмой, похожей на какую-то веревку, на шве. Да еще корсет! И от него к вороту тоже тянется эта странная тесьма. Наконец, пусть и прикрытое кружевом, декольте. Непозволительно сексуально для семидесятых. Это как раз стиль нулевых.
– А есть что-то общее с этим платьем? – Гуров показал кадр из мультфильма «Труп невесты».
– Да. Только оно будто бы дошито.
