скачать книгу бесплатно
– С Бабуром не получилось, взялись за его праправнука? В Тадж-Махале не было никаких тайников с алмазами.
Уитни уже заметно спокойней. Решил, что я не знаю об убийстве Сатри? Опасно меня недооценивать.
– Я знал, что вы не поверите. Но мне все равно. Хамид Сатри сказал, что алмаз хранился в тайнике Тадж-Махала. И о том, что его огранил в память о своей жене Шах-Джехан, тоже он сказал.
Решил все валить на убитого? Не выйдет.
– А вы никогда не проверяете историю своих лотов? Вдруг камень краденый?
От моего внимания не укрылось то, что Томас Уитни вздрогнул, хотя ему удалось мгновенно справиться со своими эмоциями.
– Если предмет до предложения нам был известен или владелец утверждает, что он создан известной личностью, например, художником или скульптором, мы проверяем то, как предмет попал к владельцу. Но бывает, когда что-то очень ценное впервые становится достоянием гласности только в процессе подготовки к аукциону, а иногда и во время его, в таком случае приходится полагаться на заявление владельца. Об особо ценных лотах мировое сообщество извещают заранее, чтобы, если есть сомнения в правомочности владельца, нам успели сообщить.
Отрепетированный монолог, даже ни разу не перебил сам себя каким-нибудь словом-паразитом. Уже легче.
– Благодарю за лекцию, что-то в этом роде я и ожидала. То есть вы поверили утверждениям Хамида Сатри, что он случайно нашел алмаз на территории Тадж-Махала, при том, что там ежедневно бывают тысячи людей, камень не заметивших?
Мне кажется, или Томас Уитни чуть побледнел? Теперь я уверена, что с появлением алмаза не все чисто.
– Такой бриллиант нигде не числился, никто не предъявил на него права, в том числе и правительство Индии, знаете ли. А история о Шах-Джехане и хранении в тайнике Тадж-Махала… Считайте ее еще одной легендой.
Я упорно гну свое:
– Неужели Хамид Сатри не объяснил, откуда лично у него этот бриллиант? Купил, подарили, нашел на улице… Исключая, конечно, вариант с Тадж-Махалом.
– Получил в подарок.
– От кого?
– Это конфиденциальная информация, которой мы не интересуемся. Поймите, такие шедевры, как алмаз «Тадж-Махал», немедленно обрастают легендами, и понять, где правда, а где ложь, очень трудно, знаете ли.
Сдержавшись, чтобы не огрызнуться – мол, знаю я, знаю! – интересуюсь:
– Хамид Сатри сам привез алмаз в Лондон?
– Нет, я лично летал в Мумбаи.
Почему мне кажется, что он лжет? Или не лжет, но не говорит всей правды.
– А откуда вы узнали о том, что «Тадж-Махал» существует и Сатри намерен его продать?
Уитни чуть пожимает плечами, словно это обычное дело – предложение продать алмаз ценой двести миллионов фунтов.
– Сатри позвонил мне по рекомендации кого-то из своих друзей.
– Кого именно?
– Не знаю, он не сказал.
Уитни снова нервничает, и я понимаю почему.
– Вам не кажется слишком подозрительным появление алмаза «Тадж-Махал» и поведение его владельца?
– О, вы еще не видели подозрительное поведение, знаете ли! – с жаром заверяет меня Уитни.
Мне хочется сказать, что я видела такое, что ему и не снилось.
– Но вы правы, Сатри вел себя подозрительно. Отдал алмаз и уже давно им не интересовался, – добавил Уитни.
– Вы поставили Сатри в известность о краже алмаза? Или надеялись, что он все узнает из газет?
– С ним невозможно связаться.
А вот это правда.
– А с его родственниками?
– У нас нет полномочий связываться с его родственниками, знаете ли. Сатри всегда звонил сам.
– Вы хотите сказать, что не знаете о его убийстве?
– Что?!
Кажется, не знает… Странно…
– Хамид Сатри убит в Тадж-Махале этой ночью, вернее, у нас был еще вечер. Не просто убит, это похоже на ритуальную казнь. Во всяком случае, так сообщили индийские СМИ.
– К… как?..
– Ему вырезали сердце.
Уитни не просто побелел, он хватает ртом воздух, не в силах выдавить ни звука. Я хорошо помню это состояние – инфаркт близко…
Приходится срочно звать на помощь.
Приехавшие медики констатируют тяжелый сердечный приступ. Черт, он, кажется, и впрямь не знал об убийстве!
Уитни увозят, а я отправляюсь к Ричардсону – каяться.
Выслушав мое покаянное признание, Ричардсон со вздохом вызывает секретаря:
– Кэрол, узнай о состоянии Томаса Уитни, он в…
Я подсказываю:
– В Королевском госпитале. Привезли сегодня с сердечным приступом.
– Я же просил тебя не переусердствовать.
– Эдвард, кто же мог знать, что он до сих пор не читал об убийстве Сатри?
– Ему не звонят в пятом часу утра сотрудники.
– А должны бы! Он даже не знал, что клиент в Агре, а не в Лондоне. Лучше скажи, ты разговаривал с министром?
– Да.
– И?
В кабинет входит секретарь Ричардсона Кэрол. Вот кого я искренне люблю. Не секрет, что умница Кэрол сидит на секретарском месте много-много лет ради Эдварда. Удивительный тандем, ее влюбленность осталась безответной, переросла в любовь и крепкую дружбу, при этом не было ревности со стороны Энни и никаких сплетен окружающих. К Кэрол грязь словно не прилипает, ее уважают все: начальство, подчиненные и сам Ричардсон.
– У Томаса Уитни серьезный сердечный приступ. – При этих словах Кэрол я невольно вжимаюсь в кресло. – Но пока без последствий. Врач сказал, что ему нужна пара дней, чтобы восстановить силы.
Знаю я эти «пару дней». Меня привезли в Университетский госпиталь с инфарктом, правда, очень тяжелым, но врачи обещали, что выкарабкаюсь. А спустя три дня сердце взорвалось. Это называется разрывом. Я ничего не помню, была без сознания. Рядом оказался Викрам Ратхор и идеально подходящий донор сердца, умерший от чего-то другого.
Говорят, один шанс из миллиона, и выпал он именно мне. Мистика… Но я в мистику не верю, по теории вероятности это возможно, а то, что возможно, со мной обязательно произойдет.
Шанс из миллиона подарил мне чужое сердце и несколько лет жизни.
Только никто не спросил, нужно ли мне это сердце и жизнь, в которой бесконечные ограничения и мои страшные воспоминания. Не лучше ли было умереть от инфаркта?
– Эй, о чем задумалась?
– Почему Уитни ничего не знал о Хамиде Сатри? Эдвард, что сказала министр?
– Она все понимает и не против. Но, Джейн, мне очень неспокойно. Может, передумаешь? Никто не осудит. Скажи, что врач не разрешил.
– Угу, а потом сказать, что этот же врач разрешил работать? Я лечу, и перестань меня отговаривать!
– Элизабет Форсайт придумала изящное решение твоего прикрытия. Английский продюсер этого фильма «Тадж-Махал» Чарлз Престон ее давний приятель. Он готов взять тебя с собой в Болливуд под видом помощницы. Будешь помогать продюсеру фильма, это даст возможность общаться со съемочной группой и быть в Агре и Мумбаи.
– Отлично! Помощником продюсера я еще не была. Чем они там занимаются?
– Джейн, я звоню министру?
– Давно пора.
Голос Элизабет Форсайт, которая решила лично поговорить со мной, спокойно-приветлив. Она строго интересуется, не под давлением ли Ричардсона я приняла такое решение.
– Это он под моим. Я справлюсь.
– Не сомневаюсь. Тогда вы отправитесь в качестве помощницы Престона. Он может в Болливуде почти все, постарайтесь понравиться Чарлзу.
Хочется сказать: «Да хоть черту!», но я скромно обещаю понравиться именно Чарлзу Престону.
Элизабет Форсайт смеется.
– Вам придется к нему съездить. Я договорилась на четыре часа после полудня. Остальное объяснит сам Престон. Желаю удачи!
– Благодарю.
– Куда мне ехать, Эдвард? Где там ваш Чарлз Престон?
– На студию в Ивер-Хит.
– В воскресенье на работе?
– Боюсь, у них, как у нас, никаких выходных. И еще вот что. Ты не будешь совсем уж без прикрытия, у меня в Мумбаи есть свой человек.
– Почему Мумбаи, мне же нужно в Агру?
– Тебе нужно сначала в Болливуд, в Агре только какие-то съемки. Разберешься на месте. Твоя задача – найти алмаз.
– Алмаз? Разве главное не убийство Сатри?
– Те, кто похитил алмаз, причастны и к двум убийствам, и к налету на Букингемский дворец. А убийство Сатри в Агре расследует местная полиция, вряд ли они будут довольны твоим вмешательством. Твоя задача – алмаз. Найди алмаз и утри всем нос, Джейн.
– Тогда лучше действовать от имени «Антиса».
Ричардсон морщится:
– Ты забыла этого слизняка?
Вот с этим я согласна: работать вместе с Томасом Уитни хуже, чем действовать самостоятельно.
– Хорошо, на месте разберусь, ты прав.
Своего человека в Мумбаи звали Калеб Арора. Запомнив его телефон (никогда ничего не записываю, это опасно), я интересуюсь:
– А тебе разрешили лететь?
– Да, завтра. Но там мы не встретимся, нельзя, – сказал Эдвард.
– Мог бы и не объяснять. Передай Энни, что я ее люблю и желаю все преодолеть. Пусть берет пример с меня.
А вот последнее – фальшь, я никому не пожелала бы своей судьбы, но говорить об этом Энни нельзя.
Теперь предстояло навестить до сердечной боли знакомый кабинет доктора Викрама Ратхора.
Ратхор – врач-консультант с большим опытом, но пересадку сердца самостоятельно осуществлял впервые. То, что сердце прижилось, радовало его вдвойне – и как человека, и как врача. Он прекрасный наставник, недаром за право быть его врачами-стажерами настоящий конкурс.
Меня в окружении Викрама Ратхора не знали только те, кто появился там сегодня. В каждом взгляде читалось удивление: надо же, с чужим сердцем и жива, сама ходит, говорит… Это любопытство окружающих лично у меня вызывает ярость, я не подопытная морская свинка и не заводная игрушка, нечего заключать пари, как надолго хватит моего завода!
Викрам Ратхор таких пари не заключал, он с первой минуты внушал мне, что сердце приживется и все будет прекрасно, меня ждут долгие годы счастливой жизни:
– Я еще покажу вам красоты своей родины.
Стоит ли говорить ему сейчас, что я эти красоты увижу и сама? Или не увижу? Будем надеяться, что увижу.
