скачать книгу бесплатно
– Ла-адно, – милостиво изобразил кивок лейтенант.
«Калинин, Калинин… Знакомая фамилия, в голове вертится… Пётр Владимирович, Петруха, Петька… Чего-то знакомое, бандитское…»
Чтобы не стоять без дела, Кораблёв прошел к первому подъезду, у которого караулили две бабушки.
– Здра-авствуйте! – дружелюбно обратился он к ним. – Вы в этом доме живете?
– В этом, в этом, – женщина помоложе, в бордовом пальто с вылезшим нутриевым воротником, пошла на контакт. – А чего случилось-то? Говорят, убили. Кого убили-то?
– Разберемся. Может, несчастный случай. – Резона пугать пожилых людей не имелось, они могли полностью замкнуться.
Выяснив у женщин имена-отчества, Кораблёв поговорил с ними и узнал, что живут они тут с постройки дома, с шестьдесят второго года. Сами ничегошеньки не видели. Окна у обеих выходят во двор и на улицу Васнецова. Подозрительного шума или грохота не слышали. Один из гулявших пацанчиков, Димка, оказался внуком Лидии Матвеевны, – той, что в бордовом пальто. Она была из пятой квартиры. В настоящее время мальчик находился дома.
– Насилу загнала его, с утра блондится! Да чего он, шелапут, запомнить-то мог? Дневник ноне принес, одни тройки за четверть! – Прожившая жизнь русская женщина Лидия Матвеевна не хотела втягивать единственного внучка в милицейские разборки.
«Поквартирный обход нужен самый качественный. Дом на отшибе стоит, дальше частный сектор, потом пойма, река… тупик. В доме два подъезда, три этажа. Это если три квартиры на этаже – сколько получится? Всего восемнадцать квартир в доме, минус клуб “Бригантина”. Кстати, как он на буднях работает?»
Лидия Матвеевна сообщила обходительному молодому человеку еще одну ценную информацию. Оказалось, что по соседству с ней в восьмой квартире живет участковый милиционер по имени Николай.
«Вот повезло, в доме, около которого заделали двойное убийство, сотрудник проживает. Да он здесь каждую собаку обязан знать. Кто к кому приезжает, кто кого навещает. Только почему он до сих пор не вышел? Не знает, что под носом у него побоище? Лидия Матвеевна с Таисией Прокопьевной знают, а он – ни бум-бум? Надо поторопить».
Кораблёв поднялся на третий этаж и остановился перед обитой рейкой дверью с привинченной металлической цифрой «6». На кнопку звонка пришлось нажимать много раз, никто не походил. Хотя люди в квартире находились. Громко играла музыка, ещё громче лаяла собака.
«О-о-о, как басисто гавкает!» – Саша на всякий случай сделал шаг назад.
Наконец дверь открылась. В проёме стоял участковый инспектор Кладов в тренировочных и линялой футболке с растянутым воротом.
– Здравствуйте, – удивился он при виде сотрудника прокуратуры на своём пороге.
– Николай, а вы почему до сих пор дома?
Кладов облизнул красные мокрые губы и пожал костлявыми плечами.
– А чё случилось?
Похоже, он и в самом деле не ведал о случившемся. Кораблёв в трёх предложениях ввел его в курс дела.
– Надевайте форму, выходите во двор, подключайтесь к своим. Сейчас сюда много народу нагонят.
Кладов слушал, полуоткрыв рот, отчего в совокупности с расслабленными лицевыми мышцами выражение его лица казалось неумным.
«Чудной он какой-то, – подумал Кораблёв. – Вроде не пьяный, не пахнет от него».
– У вас телефон в квартире есть?
Простой вопрос вызвал у хозяина заминку.
– Е-есть.
– Разрешите позвонить.
– Пожалуйста.
Кладов уступил дорогу, пропуская Сашу внутрь квартиры. Как только они поменялись местами, Кораблёву на грудь передними лапами взлетела псина. Лохматая, бело-рыжая узкая морда тянулась вперед, мелькнул вываленный розовый язык. Саша выставил вперёд руки, отстраняя собаку, норовившую лизнуть его в лицо.
– Извините! – Хозяин с усилием потащил собаку за ошейник из прихожей.
Телефон находился на полочке, привинченной к стене. Набирая известный только посвященным городской номер дежурной части (по «02» вечером не дозвонишься), Кораблёв огляделся. Дверь в ванную комнату была полуоткрыта. На дне ванной стояла алюминиевая молочная фляга емкостью тридцать восемь литров, по боку которой струилась вода из крана. Тесный коридорчик был заставлен множеством больших жестяных банок с наклейками «Томатная паста». Несколько пустых жестянок хищно щерились неровно обрезанными краями.
«Зачем ему столько пасты?»
– Милиция, – на третьем гудке в трубке отозвались.
– Это Кораблёв, прокуратура. Я на Васнецова уже полчаса как пляшу. Где группа?
– Александр Михалыч, золотой мой, всех собрал. Судика долго искали, в гостях судик зависал, из гостей забирали! – Энергия так и пёрла из Андреича. – Саша, там реально двойное убийство? Не напутали ничего доблестные наши сотрудники ГИБДД?
– Все так.
– Значит, правильно я начальника поднял, в область доложил и план «Сирена»[8 - План «Сирена» – комплекс экстренных мероприятий, проводящийся наружными и оперативными службами милиции при вооруженных ограблениях, убийствах и других ЧП.] ввел. Все, дорогой, через пять минут группа у тебя будет. Удачи!
Участковый, не проявляя намерений экипироваться в присвоенную ему форму одежды, умильно наблюдал за деятельным Кораблёвым.
– Выходите поскорее, – Саша мотнул головой в сторону лестничной площадки и покинул квартиру.
На улице уже курили прибывшие техник-криминалист Гурьева Лариса, старший участковый Муравьев и малознакомый Кораблёву оперативник по линии антиквариата Савченко. Эта группа была доставлена на «дежурке» из здания УВД, с Ворошилова. Подлётное время заняло не меньше тридцати минут. Можно было пешком пройти туда и обратно, причём прогулочным шагом.
«Криминалист не ахти попался. Лариска по жизни сонная. Никогда никаких следов не находит. Опер – не зональный, народа здешнего не знает. Только на “сходи-опроси” пригоден. Вот участковый добросовестный, старая гвардия».
– Юрий Анатольевич, это ведь ваша территория? – стащив перчатку, Кораблёв протянул руку Муравьеву.
Тот, прежде чем ответить на рукопожатие, приложил ладонь к срезу зимней шапки и представился по форме:
– Старший участковый инспектор майор милиции Муравьёв.
Он делал так каждый раз, когда встречался с Кораблёвым или с другим сотрудником прокуратуры. То ли прикалывался, то ли страховался на всякий случай.
Заданный ему вопрос Муравьев за козырянием мимо ушей не пропустил.
– Участок не мой, Лазутина участок, он на сессии. А зона ага, моя. А вы теперь заместитель прокурора?
Последнюю фразу майор произнес вполголоса, чтобы не услышали остальные.
– Исполняю обязанности! – Саша сделал жест рукой, обозначавший, что ничего еще с его замством не решено, и вообще, сейчас не время обсуждать кадровые вопросы.
Введя милиционеров в курс дела, он предложил Муравьеву и Савченко не мешкая приступать к поквартирному обходу.
– Сейчас уже почти половина десятого. Скоро люди спать лягут, многие просто дверь не откроют. Нас интересует в первую очередь «девяносто девятая». Приезжала ли раньше? К кому? Когда? Кто на ней ездил? Видели ли ее сегодня? Во сколько? В каждом адресе выясняйте данные всех проживающих. Кого сегодня нет, когда отсутствующие появятся. Потом все равно повторно обходить.
Оперуполномоченный Савченко, на вид Сашин ровесник, коренастый, с крепкими скулами, быстроглазый, слушал снисходительно. Во взгляде его читалось: «Кого ты, червь кабинетный, учишь как с людьми разговаривать».
– В общем, я в первый подъезд иду, а ты, Алексей, во второй, – распределил объекты Муравьёв.
На секунду майор задумался и просиял вдруг.
– А ведь тут, – он посчитал по окнам, – на третьем этаже сотрудник наш живет, Коля Кладов.
– Во-во, – кивнул Кораблёв, – заодно его поторопите, Юрий Анатольевич. Я уже был у него в гостях и все объяснил.
Муравьев скрылся в ближнем подъезде. Оперативник Савченко вразвалочку двинулся к дальнему, на ходу закуривая. Вот-вот на место должно было нагрянуть большое милицейское начальство. Не исключалось, что ему нарежут другую задачу. Зачем, спрашивается, делать ненужную работу? У розыска свои боссы.
Саша занялся криминалистом.
– Лариса, пока тут столпотворения нет, сделайте, пожалуйста, хорошую панорамную съемку. Во-он с той точки…
– Только у меня мало плёнки, двенадцать кадров всего, – сразу обозначила свой потенциал Гурьева.
Как всегда – работать еще не начали, а проблемы уже нарисовались.
2
30 декабря 1999 года. Четверг.
21.00 час. – 21.45 час.
– Кто-то нагрешил сильно, а, Вадим? – начальник милиции Сомов, кряхтя, уселся вполоборота к Птицыну.
– Я за собой ничего не чувствую, Евгений Николаевич, – исполняющий обязанности начальника КМ[9 - КМ – криминальная милиция.] отозвался в тон.
Сообщение об обнаружении двух криминальных трупов отвлекло Сомова и Птицына от душевной предновогодней посиделки в узком мужском кругу. На троих не одолели ещё и бутылки «Каспия». Принимавшая сторона, предприниматель Савельев, друг и бессменный спонсор городской милиции, запротестовал против скоропалительного отъезда гостей.
– Евгений Николаевич! Вадим Львович! Неужели без вас не разберутся? Есть, наверное, кто помоложе, кому руку надо набивать?
С сожалением взирая на богато сервированный стол, Сомов вздохнул и замотал коротко стриженой седой головой.
– Нет, Лёнь, это всё равно что жене в койку дублёра отправить. Давайте, мужики, по одной на ход ноги, и мы помчались.
– Может, вернётесь через часик? Я подожду. – Огорчённое выражение лица придавало русому великану Савельеву сходство с ребенком.
– Часом не обойдемся. – Сомов поднял наполненную рюмку. – Давайте, чтоб нам сегодня подфартило.
Водитель начмила уложил в багажник «Волги» объёмистые пакеты с новогодними подарками, собранные Савельичем для семей Сомова и Птицына. Гости обнялись с радушным хозяином, пообещали в праздники обязательно созвониться и уселись в машину. Начальник УВД – на законное командирское место, и.о. начальника КМ – на сиденье за водителем. Разместиться позади Сомова было невозможно, он всегда до отказа отодвигал своё кресло.
Начальник милиции, поднеся ко рту тангенту автомобильной рации, вытаскивал из дежурного максимум информации о происшествии.
– Личность водителя предварительно установили, тащ полковник, – сквозь треск помех частил Андреич, – Калинин Пётр Владимирович… кх…кх… шестьдесят восьмого года, судимый по статьям… кх… освободился по сроку…
Сомов поинтересовался, какие силы задействовала дежурная часть по особо тяжкому преступлению.
Выслушав доклад, оценил работу:
– Недостаточно. Оперативников поднимай всех, кроме заступающих на Новый год. Участковых начальник МОБ[10 - МОБ – милиция общественной безопасности.] пусть десятерых выставит.
– МРО[11 - МРО – межрегиональный отдел по раскрытию убийств.] пускай тоже в полном составе поднимают, – придвинулся вперед Птицын.
– Слышал? Убойщиков всех – на место! РУБОП[12 - РУБОП – региональное управление по борьбе с организованной преступностью.] уведомил?
– Они уже там, тащ полковник… Давыдов, Комаров, кх…
– Собаку доставили?
– Послали за кинологом, тащ полковник…
– Ладно, действуй, не мне тебя учить, Андрей Андреевич. Конец связи! – Сомов щелкнул переключателем.
Впереди за стеклом, в рассекаемом голубым пучком галогеновых фар мраке, косо летел снег. Мелькали оранжевые катафоты на полосатых столбиках ограждения, повторявших изгиб шоссе. От загородной резиденции Савельича до города было не более тридцати километров. Шли под сотню, встречных машин попадалось мало.
Сомов, умиротворенный хорошим дагестанским коньяком, пока не проникся горечью гостинца, преподнесенного острожской милиции дедушкой Морозом. Наоборот, начальник УВД бодрился – разберемся, в первый раз, что ли, замужем. Хотя, объективности ради, следовало признать, что большинство бандитских огнестрелов конца восьмидесятых так и осталось глухими. В ту пору Сомов работал в должности заместителя начальника ГОВД по оперативной работе, тогда в Остроге не управление было, горотдел. И криминальную милицию тоже еще не изобрели, все работали на один результат. Но в те времена наверху с пониманием относились к тому, что некоторые убийства оставались нераскрытыми. А сейчас всю плешь бугры проедят, на заслушивания замучаешься кататься, работать времени не останется.
А работать реально есть над чем. По раскрываемости район находился на предпоследнем месте в области, опережая лишь подмосковный Григорьевск. Но на Григорьевск бугры уже махнули рукой, там безвыходная ситуация сложилась. Сто километров до столицы, все вменяемые сотрудники сбегают в Москву, где милиционер за ту же работу получает в три раза больше. В Остроге же имелся свой национальный колорит. Традиционно в городе проживало много судимых. Может, название тому способствовало. Высок был процент безработицы. Дела на градообразующем предприятии, механическом заводе, второй год шли неважно. Через раз дышали и другие оборонные заводы, за счет которых Острог расцвел в брежневские времена. На грани банкротства стоял экскаваторный завод, пионер отечественного экскаваторостроения. А нет работы – люди от отчаянья и безделья пьют по-чёрному, о будущем не думают, безобразничают. Резко скакнули вверх уличные грабежи. Заметно подросло и количество разбоев. Зашкаливает число квалифицированных краж: из квартир, из дач, из садовых домиков. Общая раскрываемость преступлений по городу и району чуть больше пятидесяти процентов составила. А ведь десять лет назад под девяносто держали. Газетчики, а за ними политики кричат – укрывала милиция преступность, за счёт этого и создавала хороший показатель.
Ни хрена! Просто ерунду всякую не возбуждали, лишнюю работу не делали. Украли, к примеру, в подсобном хозяйстве механического завода из бытовки два бэушных ведра и совковую лопату. Ущерб, с учетом износа, составил пятьдесят рублей. Предприятие безо всякого нажима дает справку: ущерб для нас малозначителен. Не тревожьте нас, товарищи милиционеры, мы спишем эти ведра несчастные. Не таскайте наших сотрудников, не отвлекайте от работы. Заявили потому, что так положено, справочку из органа внутренних дел надо, чтобы малооценку по бухгалтерии списать.
Но нам доводы разума – по барабану! Мы, возбуждаем уголовное дело, потому что кража чужого имущества из иного хранилища совершена, а стоимость похищенного роли не играет. И вот получи дело, которое надо обрабатывать. Никогда его не раскроешь! Никто от этого злодеяния не пострадал. Ну давайте, господа хорошие, не будем силы отвлекать на ерунду, давайте будем по реально опасным преступлениям работать! В конце сентября десять дел вот таких областная прокуратура возбудила из отказных материалов. Где двести пятьдесят, где четыреста рублей ущерб. С помпой возбудила, как укрытые от учёта. А по каждому такому факту нужно служебную проверку провести, кучу бумаг собрать, мотивированное заключение написать, приказ о наказании сочинить. Ездил с этими делами в управление, там один совет дали – налаживай отношения с прокурором. Поехал в областную прокуратуру, челом бил, зачем сразу десять возбуждать, давайте пятью ограничимся, пятёрка – отметка хорошая. Там молодые перспективные ребята в аккуратных синих мундирчиках морды кирпичом сделали. Отвечают как по писаному: сейчас другие времена наступили, честные. Да-а, времена действительно пришли новые. Профессионалов становится все меньше, все как флюгеры вертятся, начальству в рот смотрят. Под конец разговора в прокуратуре области разгорячился. Заявил, давайте объективности ради по всем районам такую хрень возбуждать. Чего только в Остроге? Перспективные ребята ответствовали – извините, Евгений Николаевич, у нас очень много работы, к коллегии готовимся по вопросу соблюдения конституционных прав граждан на стадии уголовного судопроизводства. Так и уехал несолоно хлебавши.
Получается, прокуроры меж собой дерутся, а у ментов последние вихры трясутся. Ну надо вам своего сотрудника приструнить, ваше право. Но зачем же милицию бедную кошмарить? А вообще, спокойней надо относиться к происходящему, не мальчишка давно, сорок семь годков за плечами. Забыл народную мудрость: «Все болезни от нервов, только триппер – от удовольствия».
По личному составу еще проблем накатило. Ну ладно, за этого подсвинка Проскурина поделом. Хотя район к следственному отделу косвенное отношение имеет, следователей на службу область принимает. С себя вины не снимаем, проглядели взяточника. Работу с личным составом будем усиливать. А вот с оперативником Рязанцевым – беспредел в чистом виде. Парень задерживал бандитов за вымогательство, применил физическую силу в полном соответствии с законом «О милиции». Превышением служебными полномочиями там и не пахнет. А ведь скоро три месяца, как мальчишку под стражей держат. И закрыли-то сыщика в День уголовного розыска! Когда такое было?! Кто-то обнадеживает, мол, оправдают Рязанцева, мол, нет там состава преступления. Слабо в это верится. Раз попал в жернова – перемелют они за милую душу в труху. Но склонять парня к увольнению по собственному желанию Сомов не стал. Раз закон нынче разрешает милиционера только после решения суда увольнять, пусть всё будет по закону. Какая разница? Если осудят Рязанцева, в органах ему все равно не работать. Выслуги у него нет, так что пенсии в случае увольнения по отрицательным мотивам не лишится.
Все это проделки нового прокурора, Треля Олега Андреевича. Сомов на своем веку насмотрелся в Остроге на разных прокуроров, нравы и обычаи этой гонористой братии знает. Система так построена, что вся раскрываемость завязана на прокуратуре. Преступление раскрытым считается лишь после того, как товарищ прокурор обвинительное заключение по направляемому в суд делу утвердит и статкарточку формы «один-один» подпишет. Можно, конечно, ответку дать прокурорским за Рязанцева. Пьяненькие они по городу ездят и по кабакам, случается, озорничают. Но возни много, неприкосновенность у них опять же, надо все ювелирно делать, а кадры сейчас не те в милиции. А какого результата добьешься? Прокурора за то, что его подчиненного пьяного за рулем задокументировали, с работы не снимут. Наказать – накажут, а он только злее станет. У наших структур эффективность разная. Ментам надо вдесятером тужиться, чтобы кирпич на сантиметр сдвинуть, а прокурор мизинцем шевельнет, и камнепад на фуражки с красными околышами посыплется.
Ладно, понадеемся, что новый прокурор Трель проходит стадию самоутверждения. Руководствуясь при этом принципом, что сначала надо сжать за горло, а потом отпустить, иначе уважения не добьешься. Горячку пороть не станем, но и спиной к этому вундеркинду поворачиваться поостережемся.
О пенсионе задумываться еще рано. До пятидесяти лет, по крайней мере. Предстоит еще дочку на ноги поставить, она только на втором курсе учится. Достойную работу ей найти, замуж за хорошего человека выдать, с жильем молодым помочь. Да и свой квартирный вопрос надо до ума довести. После покупки новой квартиры в долгах увяз по самые уши. Савелий, понятное дело, подождет, а вот перед вторым кредитором ох, как не хочется долго в должниках ходить. Дернул же лукавый занимать у жучары Катаева! Такие надежды строил на «тринадцатую» зарплату по концу года, хотел из нее пять тысяч вернуть, ан в связи со всеми приключениями одни корешки от «тринадцатой» остались.
– Ну чего, Валер, доехали с божьей помощью. – Начальник милиции разглядывал освещенный участок возле детского клуба на улице Васнецова, на котором в столь поздний час собралось много народу и транспортных средств. – Встань где-нибудь в сторонке.
3
30 декабря 1999 года. Четверг.
21.45 час. – 22.15 час.
Поднятый на ночь глядя по тревоге служивый люд мёрз в ожидании руководства. Делом занимались только следователь прокуратуры Винниченко и Саша Кораблёв, помогавший коллеге советами, в какой последовательности рациональнее начать осмотр места происшествия.
Оперативники и участковые сбились в несколько кучек, над каждой вились клубы морозного белого пара, подсиненного табачным дымком. Милиционеры притаптывали ногами, толкались, чтобы не закоченеть. В одной из групп травил анекдоты оперуполномоченный Савченко, проигнорировавший требование Кораблёва обходить квартиры второго подъезда. Саша заметил это, но устраивать разбирательство не счёл нужным.
Завидев серебристую каракулевую шапку начальника УВД, милиционеры приутихли и подтянулись. Сомов и Птицын подошли к расстрелянной «девяносто девятой».
