скачать книгу бесплатно
Три измерения. Сборник рассказов
Алексей Владимирович Макаров
На каждом судне есть судовые механики. Их труд для постороннего взгляда незаметен. Их работа тяжела и о ней мало кто знает. Они – в тени от общего внимания или, как всегда, в машинном отделении.Это обычные люди, с виду суровые, но чувства их, как и у всех моряков, особенно обостряются в море, в оторванности от дома, жён, детей и родителей.В книге Алексея Макарова «Три измерения» рассказывается о работе судового механика, о трудностях этой профессии, к которой автор имеет прямое отношение. Книга содержит нецензурную брань.
Три измерения
Сборник рассказов
Алексей Владимирович Макаров
Издание второе переработанное
© Алексей Владимирович Макаров, 2023
ISBN 978-5-4496-7284-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вступление
В своей книге «Три измерения» Алексей Макаров коснулся темы, которая особенно близка всем морякам.
Это тема дома и семьи. Всех тех, кого моряк оставил далеко в родном порту.
Эта книга о тех, кто любит и ждёт встречи. О тех, для кого первый день прощания всегда является первым отсчётным днём для долгожданной встречи со своими любимыми.
От мысли о них, о родных, невозможно никуда ни уйти, ни спрятаться. Где бы ты ни был, где бы ты ни находился в любой точке Земного шара, они всегда есть и будут в его душе и в сердце.
И, даже несмотря на суровый вид этих бывалых мужчин, в душе они всегда остаются нежными мужьями, отцами и сыновьями, такими чувствительными к каждому неправильному слову, сказанному невзначай, а то и специально.
Порой, в длительных рейсах, только во сне у этих грубоватых на вид мужчин всплывают их самые лучшие чувства, о которых не каждому дано признаться в открытую.
Это чувства любви, верности и необычайной ранимости каждого моряка, который только, узнав, что ты нужен, пойдёт на всё ради своих любимых и близких людей.
Поэтому-то и книга названа «Три измерения».
Для любого моряка – это море, где он работает, берег, где его ждут, и любовь, которая никогда не покидает его, даже в самых коротких снах.
Правда, не всегда все происходит так, как об этом мечтается вдали от родного берега. А это, порой, бывает так больно, особенно когда моряк ничего не может изменить там, на берегу, где его сейчас нет и где он нескоро появится.
Только хорошие друзья и товарищи помогут ему преодолеть все трудности в работе и быту и поддержат его в трудную минуту, не дав наделать глупостей.
Жизнь, она сама всегда расставляет все точки на тропе жизни, и только время показывает, правильно ли она прожита или нет.
С глубоким уважением посвящается морякам и их семьям.
Все события в этих рассказах являются плодом авторского вымысла. Все совпадения имён, дат, названий и сюжета являются случайными. Местоимение «Я» в данном тексте обозначает не Автора, а вымышленного персонажа.
А. Макаров
Сон первый
(Радостный)
Выглядываю в иллюминатор. Ветер разогнал туман. Причал уже подсох, проглядывает синее небо сквозь редкие облака. Да, сегодня будет тепло. Конечно не так, как в тропиках, но уже конец июня. Наверное, можно будет одеться по-летнему. Хорошо, что заранее все постирал и погладил.
Ну, таможня! Что они искали четыре часа? Непонятно.
Инночка уже, наверное, извелась у проходной. Скоро, сейчас я её увижу!
Позвонил телефон:
– Пап, ну что ты там? Заходи, – слышен Алёшин голос.
– Сейчас, сынок, переоденусь, – говорю я быстро в трубку и вынимаю подарки, которые приготовил ему.
– Ну, давай быстрее, а то мне к трапу надо, – торопит он меня.
Да! Алёше сегодня двадцать один год.
– Что же одеть? – проносится мысль. – Да ладно.
Светлые брюки и рубашка на койке, которые я предварительно погладил и приготовил для этого случая, подойдут. Спускаюсь к нему в каюту.
На столе у него по-походному.
Коньяк? Ого! Прошло уже четыре с половиной месяца, как мы ушли из Владивостока, а он до сих пор хранит эту бутылку.
– Что, берёг по этому случаю? – заглядывая ему в глаза, удивленно спрашиваю.
– Угу, – он, как всегда, немногословен и наливает стопки.
– Ну что же, сынок, с юбилеем тебя! – я взял налитую стопку и посмотрел в глаза сына. – Понял вкус матросского хлеба? – тот только кивнул в ответ головой. – Ну, а если понял, то ешь его с честью, не стесняясь мозолистых рук, – желаю ему от души.
– Спасибо, пап – нарочито грубо вырвалось у него, а у самого в глазах блеснула слезинка. Значит, до глубины души достал я его своим словом.
А самому так хорошо оттого, что рядом 21 – летний, стройный, загорелый, голубоглазый блондин, в испачканном краской комбинезоне, выше меня на полголовы внимательно слушает и впитывает отцовские слова, как бы стараясь пронести их через всю жизнь.
Выпили, закусили кружочками лимона и немного помолчали.
– Ну, ладно, – прервал я это молчание. – Иди, а то сменщик заждался уж тебя. Смотри наших, – говорю ему уже вслед.
А Алёша, как будто ожидая моих слов, тут же вылетел из каюты, прокричав мне:
– Да их же через проходную не пускают! Сейчас только третий побежал туда с новыми ролями, – это я уже услышал с трапа, куда он прогромыхал сапожищами.
Поднимаюсь в каюту. Сердце трепещет, как у мальчишки. Сейчас, сейчас придёт моя самая любимая женщина в мире. Сейчас, сейчас я её увижу. Звонок.
– Пап, вон тетя Инна идет, а маму с Катькой не пускают что-то неправильно записано в роли, – басит в трубку Алёша.
– Так ты сгоняй, исправь, что надо, объясни, – советую я ему, а сам хватаю фотоаппарат и бегу вниз, к трапу.
Только слетел вниз, на ходу взводя затвор, а они вот уже….
Только успеваю нажать кнопку фотоаппарата, а ко мне уже летит моя любимая, неузнаваемо прекрасная женщина, раскрыв свои объятия. Успеваю заметить её прическу (долго же она готовила её для меня), раскрытые от радости глаза, сияющую улыбку, шикарную красную блузу и всё…. Я держу её у своего сердца, а с другой стороны с радостным визгом карабкается на шею Данила.
– Ну, вот и все. Вот и вместе, – только и успеваю сказать, вздохнув после первого поцелуя.
– Пап, а мы в шесть утра выехали, мама так гнала. Нас никто не обогнал, а тут дядьки на проходной не пускали четыре часа. Так мы на базар съездили, – тарахтит Данила. – Пошли быстрее к тебе. Ух, ты, какой пароход! Пап, а что тут пар из трубы идет? А сейчас куда? – он уже впереди и рвется только вперед.
– Пап, а это твоя каюта? Нам значит сюда. Вот это да! Даже палас! А что это за цветок? Ух, ты! У тебя даже ванная есть, – это слышно уже в отдалении, в глубине каюты.
– Ох, и извел он меня сегодня, прибила бы паразита, – со счастливой улыбкой на лице произносит Инночка и, прижавшись ко мне, стоит, глядя снизу-вверх, в мои глаза.
– Все! Не отпущу. Ну, сколько можно ждать? Обними меня крепче, хочу быть рядом, – произносит она таким близким и родным голосом.
А я своей «ручкой», которую два дня отмывал от въевшейся мазуты и отпаривал жесткие мозоли, ворошу ее изумительную прическу, целую мои сладкие губы, глаза, лоб.
Сколько было встреч, сколько я мечтал об этой, но всегда все заново. Сердце трепещет, голос отнимается, а руки всегда берут эту маленькую аккуратную головку и прижимают ее к губам, словно впитывая заново эликсир жизни. Не бывает счастливее таких минут. Пропадает небо, стены, звуки, остаются только мои глаза и её губы, руки и слова, которые сами льются из тебя, накопленные за долгие месяцы разлуки. Всё это выливается сейчас. Но долго все это продолжаться так не может.
Выныривает Данила и начинается проверка всех ящиков в столах и шкафах.
– А что это, интересно, у тебя там такое? – слышится из разных углов каюты, и его ручки моментально влезают то в стол, то в шкаф и иной раз только пятки видны оттуда.
Вспоминается рассказ об одном матёром капитане, который, видя приближение двух внуков-близнецов к судну, кричал жене: «Мать, прячь всё, фашисты идут».
Но тут – ураган. Ураган слов, эмоций, действий, движений, вопросов.
Стоя посередине каюты и, держа в руках свою самую дорогую, любимую женщину, я наконец-то начинаю понимать, что ураган сейчас разгуляется не на шутку. Надо переключить его в нужное мне русло. Еще раз целую Инночку. Получилось торопливо. Всё! В глазах сразу блеснул огонек непонимания, но, увидев, что я смотрю на Данилу, она, ещё томным голосом, произнесла:
– Он сейчас у тебя тут устроит….
– Данила, а ты Алёшу с днем рождения поздравил? – говорю ему, нарочито озабоченным голосом.
Сейчас же из-под дивана высунулась белобрысая голова, зеленые брызги сверкнули, в них промелькнули молнии и, мне даже послышалось, шум роликов и шариков в его голове.
– Нет, – в этих брызгах светилось удивление.
– Так ты иди к трапу и поздравь его, – мягко советую ему.
– Ага, сейчас, – и только вихрь уносимого воздуха ещё шевелил листья лимонного дерева, растущего в кадке у входа в каюту.
– Ну, это ненадолго, – говорит Инночка. – Ну, рассказывай, как добрались? Последний раз по телефону была такая плохая слышимость, что ничего не поняла. «Трансфлот» говорит одно, а ты тут другое. Куда ехать, где встречать – ничего не пойму. Хорошо еще Юрик Лене перезвонил, тогда стало яснее, и мы сегодня утром рванули с Леной, пока дороги свободные. Воскресенье, утро – все на дачах.
Я только стою и улыбаюсь. Я счастлив. Со мной всё моё счастье. Недаром сегодня так ярко светит солнце, недаром небо синее и море спокойное.
– Из Пусана до Восточного шли спокойно, но ты же знаешь, что на подходах связь плохая. Слава богу, что ты хоть что-то разобрала, не ошиблась, – пытаюсь начать.
– А Наталья тоже за Алёшей на машине приехала. Их там с Катей не пускают, – перебивает Инна.
Неожиданно резко звонит телефон:
– Пап, а вон тетя Наташа с Катькой идут. Их уже пустили, – это уже докладывает по телефону информатор Данила.
– Понял. А что вы там с Алешей делаете?
– Вахту стоим, – отвечает он безапелляционным голосом.
– Ну, ладно. Устанешь. Заходи. Подарки посмотришь.
– Щас, – выпаливает он и бросает трубку.
Это я зря сказал про подарки, вахта прекратится моментально, разговора с Инночкой не получится. Да и собираться надо, стоянка у причала часов шесть, а капитан меня отпустил, чтобы я в понедельник с утра попробовал решить многие проблемы в многочисленных службах пароходства.
Так…. Надо бы моего сыночка чем-то занять. Но вот и он – мой младший сын. На его белом лице, с правильными чертами, сияют румянцем щеки, ноздри небольшого курносого носишки нервно раздуваются, алые губы приоткрыты, льняные волосы художественно растрепаны, в зелёных глазах мечутся искры – он вот он, он готов делать всё, что ему прикажут и ещё чего-нибудь, что может потребоваться.
– Данила, пойдем, пригоним машину к борту, пока мама будет собираться, – предлагаю я сыну.
– Давай, – говорит тот нехотя, перебирая машинки, которые мы ему с Юриком выбирали два часа в Сингапуре.
– Пока, мамусь, мы сейчас, – нежно целую в щеку Инночку.
Данила вцепляется в руку, и мы с ним идём по терминалу к проходной. Рука его такая плотная, широкая в кости (как у меня), пальцы короткие, сильные.
Когда мне было 22 года, и ещё не родился Алеша, я мечтал, что буду вот именно так идти с сыном за руку. И мечта моя исполнилась дважды. Так угодно судьбе и теперь вот он, мой сын, идет рядом, рассказывает о драке с Сашкой Громовым, о подлости Балюры, о красоте Машки Дубовой. А я, ошеломленный таким напором энергии, слушаю его, изредка вставляя свои замечания.
Вот и проходная. Молодой человек у ворот в форме выглядит непреклонно, но десять долларов делают свое дело, и я вскоре завожу, разогретую на солнце «Субару». Включаю кондиционер. Охранник вежливо открывает ворота, и я осторожно въезжаю в порт. За 4,5 месяца немного отвык от руля, а тут ещё чистосердечный советник не позволяет мне развить скорость.
Едва нажимаю на тормоз у трапа, как хлопает пассажирская дверь, и я только успеваю заметить, взлетающего по трапу Данилу, а поднявшись на борт, увидел уже мирно беседующих братьев.
– Лёш, ну что мать? – спрашиваю, останавливаясь рядом с ним.
– Да, нормально. Поздравила, – как бы нехотя отвечает он, а в голосе чувствуется откровенная радость мальчишки. Понятно. Он старается выглядеть взрослым, ведь рядом же с ним младший брат, а тот, с Алёши глаз не сводит, ловит каждое его слово.
– Передавай ей привет, скажи, что у меня все хорошо, да и про себя поподробнее расскажи, – говорю ему, входя в надстройку.
– Вот сменюсь с вахты, пойдем на бережок, посидим, после этого и расскажу, – отвечает Алёша.
– А то, что я тебе оставил, ты забрал из холодильника? – я остановился и посмотрел на сына.
– Да, – как бы нехотя, тянет он.
Вообще-то это спиртное и закуска.
– Поможете загрузить машину, мужики? – обращаюсь я уже к обоим сыновьям, кивая на машину.
– Нет слов, пап, – хором выпаливают они.
Пока мы с Данилой ходили, Инночка уже переупаковала все вещи, которые я, на мой взгляд, так старательно уложил. Оказалось, что всё не так, а сейчас, и в самом деле, всё намного компактнее. Сама, взмокшая от работы, Инночка улыбается глазами в мою сторону, а губы только и успевают говорить:
