скачать книгу бесплатно
– Точно не сказывали?! – Строго спросил Бер.
– Никогда такого не было… Разве, когда старики внучат пугают лесом, чтобы не перлись туда, куда ходов не знают, присочинят что. Нет таких слухов, великий воин.
– Это ты к чему ляпнул? Про воина?
– Для того, чтобы слово краше пошло…
– Бабам будешь красные словца раздаривать! А ты? – Бер повернулся к худосочному. – Почему наговор позволил?
– Это он от злобы. Чтобы твоими руками нам шеи намять. – Заявил один из троицы. – Тонор еще тот мошенник! Его всяк у нас знает. Пес бродячий! Как явился он в какую весь, так и жди, что пропадать что-то зачнет. И в ентот раз за «заслуги» его проучить решили. А сюда отволокли, чтобы детям не казать это действо.
– Верно мужик молвил?! – Повернулся Бер к Тонору переворачивая в руке дротик концом древка вперед. – Сейчас я тебе от себя добавлю!
– Злыдень какой-то мне видать на ухо шепнул слова те. Не по доброй воле ляпнул. У нас тута этих тварей сверх потребы. Все шастают, хоронясь, все толкают на дурь людей. Прости ужо. Не от своей головы пошло. Нечести перечить не могу. Потому и ляпнул чужие слова. – Тонор крадучись тихонько приблизился к Беру и стал перед ним на колени. В ответ троица, что недавно от души мяла ему бока, одарила его злобными смешками.
– Встань Тонор! – Велел Бер. – Коли злыдень нашептал, какая твоя вина? Прощаю…
Он сам рассмеялся этой своей шутке. А обрадованный Тонор завторил ему своим писклявым голоском.
– Теперь, мужики, поясните нам, куда вышли мы и какой народ здесь живет. – Обратился к троице Бер.
– Приозерцы мы. Как и вы под Родом ходим…
– Откуда такая весть о нас? – Перебил Бер.
– Чай, не в лесу живем! – Ляпнул мужик в ответ и зажал рот обеими ладонями, поняв, какую промашку дал.
– В лесу, с твоего разумения, дикари живут? – Прищурился на него Бер, нисколько не ощущая никакой злобы.
– Прости! Сорвалось! Такая у нас приговорка в народе. Откедова пошла – не ведаю. Но говорят.
– Тебя-то как кличут?
– Захор. Я ватажный рыбаков! – Он постарался посильнее выпятить грудь, но живот все же ее опережал. – А то братаны мои младшие.
– Чего же Хонор натворил такого, что били его нещадно?
– Он у нас сеть ночью упер. Да припрятал где-то здеся. Отследить его смогли, а кражу еще сыскать надобно. Отказался указать место. Потому и допытывались, как могли. Пущай возвратит. Ты ему скажи, вед. Тебе перечить не смогет.
– Верно говорят мужики? – Повернулся Бер к Тонору. Только не завирайся. Я тебе быстро ноги повыдергиваю. На чем бегать с ворованным будешь.?
Тонор весь покрылся потом. Словами что-либо произнести он не мог. Только тыкал рукой в заросли. Довольные братаны выволокли из схрона свою сеть. Онии нацелились уже бежать в свою весь, но были остановлены Ольхой.
– Не закончил еще Избранный свой разговор с вами. Чего спешите?
– Это Избранный?! – Братаны открыв рты повернулись к Беру. – Так выглядит Избранный?!
– В вашем народе и про таких, как я злые сказки понапридумывали? – Поинтересовался Бер.
– Не сказки. Много лет назад, когда дед нашего отца еще юнцом был, проходил здесь такой же. Тоже Избранным звался. Горделив больно был. Силой похвастать старался. Безо всякой на то нужды сгубил несколько мужиков, балуя. В ответ наш народ на него ополчился. Веник по веточке слаб. Кода же в связке – испробуй сломать. Так и народ любой. По отдельности мы не очень то и крепки. Когда же нужда в кучу сгонит, нету силы сломить народ! И в том разе все собрались в кучу, чтобы прогнать обидчика. Прогнали. Заодно и к степнякам весточку бросили, какого гостя ждать надобно. Видать встретили те его. Точного слуха не имеем. Ты, когда расшвырял нас, очень его напомнил. Думали мы, что лишишь жизней играючи. А ты вона как! Рассудил всех по правильному. И мир вернул. Зовем в гости тебя с той, что так и стоит с ножом у куста. Не знаем, кто она тебе. Пущай тоже идет. Покормим вас хорошенько. Баньку натопим.
– А Тонор? – Поинтересовался Бер. – С ним как?
– Пусть валит отсель. Не тронем более.
– И все? Он же с голоду опять что уволочь постарается. Может, покормим.
_ Коли бы с тобой шел – приветили бы. Этого прохиндея всяк из дому выгонит.
– Выходит он изгой в своих же землях?
– Так пошло. Сам виновен.
– Считай, что со мной он идет! С нами, вернее. Согласен Тонор. Поможешь мне в дальней дороге. Может чего поднести придется. Или посторожить…
– Вот-вот! – Перебил Захор. – Ты ему почаще сторожить волю дай. Много чего не досчитаешь.
– Так ли? – Обратился Бер к Тонору. – Тащить у меня будешь, коли с собой возьму?
– Никогда! – Вырвалось у Тонора. – Я твоим послушным дитятей стану. Что велишь, то и сполнять буду. Как верный пес у твоего порога спать! Только возьми. Нету тута житья Тонору. Впервой со мной по-людски говорят.
– Слыхали? – Обратился Бер к троице. – Со мной он идет. Оттого и зван со мной вместе должон быть.
– Теперь все ладно! – Твердо заявил Захор. – Пошли уже. Только в весях я чуть вперед выйду. Надобно нашего Исхора-старца предупредить. Ему решать, как чему быть. Не против?
– Поступай, как знаешь. Сам позвал. – Согласился Бер.
Глава 4
Когда пришли в весь, Ольху и Тонора оставили на околице под присмотром двух братанов, а Бер с Захором пошли по длиной улице к избе, которая в центре улицы возвышалась над иными. Беру бросилось в глаза то, что избы тут строились совсем не так, как делали то веды. Веды свои домовины выкладывали из просушенных бревен, плотно подгоняя одно к другому, да еще и набивая промежутки сухим мхом, чтобы совсем от щелей избавить. А тут! Все дома глиняные. И крыши не щепой, а длинными стеблями какой-то сухой травы пучками повязанной и ступеньками сложенной накрыты.
– Как глина в стенах держится. Она же от дождей раскваситься должна? – Спросил у Захора.
– От того не квасится, что сначала ее водичкой поливали и долго мяли ногами. Потом стены из ивняка плели и глиной забрасывали. Просохла и сама воду принимать перестала. Так за плетни ухватилась, что и не оторвешь теперь. – Пояснил тот.
– А на крышах что?
– Солома.
– Что за трава такая. Не слыхивал. – Поинтересовался Бер.
– Рожь, овес сеем. Просо тож. От обмолота остается. Очень хорошо от дождя и снега прячет и тепло в избе держит. – Охотно растолковал Захор. – Пришли ужо. Ты меня туточки обожди. Я мигом!
Захор скрылся за плетеной дверью самой большой избы. Некоторое время спустя к Беру вышел молодой парень с такими же рыжеватыми кудрями на голове, как и у Бера. И ростом он был только малость пониже. Хотя в плечах не так удался, как Бер. Поуже в плечах.
– Зовет тебя к себе старец. Говорить хочет. Я внук его, Белан. Тебя, слыхал, Избранником нарекли?
– Так и есть. Избранником. Пошли тогда!
– Погодь. Как Захор выйдет, тогда и войдешь. Старец наедине с тобой говорить хочет.
Захор не очень долго пробыл в избе и с озадаченным выражением лица засеменил куда-то в меру возможности своего неуклюжего тела.
– Заходи! – Пригласил Белан.
Супротив ожидания Бера, навстречу ему поднялся со скамьи не ветхий старик, а стройный седовласый мужик. Не поседевшие еще брови с рыжинкой пучками нависали с морщинистого лба над ярко-голубыми глазами, которые были такими же, как и у самого Бера. Однако кудри на голове и бороду с усами седина не пощадила, отвоевав их большую часть.
– Избранник? – Спросил Исхор.
– Да. Избранник. – Гордо произнес в ответ Бер.
– Проходи. Присаживайся рядом на скамью. Поговорим, коли охота есть.
– Отчего не поговорить с мудрым человеком. Наш чародей Гостомысл всегда твердит: коли сорока застрекотала, послушай, может чего в клюве принесла, а уж того, кто сединой обелен в стократ слушать должон!
– Гостомысл, говоришь? Знавал его когда-то. Он меня тоже в Избранники зачислял, в поход к Роду отправлял. Как и тебя. Сколь лет минуло, а мы – до сей поры ногами своими земельку тревожим. Обильно наукам разным обильно попотчевал?
– Уж напотчевал. Еще и дед мой, Кремень, туда же. Голова кругом шла. – Признался Бер.
– Ты Кременя внук? И его знавал. Только разок и виделись. Давно. Обо всем сначала расскажу. Чтобы понял все. С полторы сотни лет назад и я таким, как и ты, Избранником был. Такой зарок Род на Гостомысла положил, чтобы раз в десяток лет отправлял к нему на испытание лучшего из лучших от рода ведов. По тому, как покажет себя Избранник, Род ему его судьбу наперед дает. Кому что положит, того никто кроме самого Великого Рода и не ведает. Тоже предупрежден был, что вернуться в свой род после похода в Великий Лес, все равно, как большого позору отведать. Три года брел я по неведомому мне пути. Чего только не насмотрелся, чего не испытал. Добрался. Пустили меня сыновья его к Роду. А Он там на макушке такой громадной сосны сидит, что с земли и не разглядеть. Три дня к Нему по сучьям подымался. Близко не подпустил. Но я Его зрил. В образе ворона, который повыше меня ростом будет. Только глаза человечьи. «Чего пришел вед?» Спрсил так, словно по своей воле я добирался к Нему, а не по Его велению. «Прислан к тебе, как про то в Слове сказано» – Ответствую. «Гляжу, толковый ты парень, коль добрался сюда. Не всем удавалось. Однако, зря пришел. Не здесь, а рядом с домом твоим быть должен. Понял? Ступай в обрат!» После того Великий Род закрыл глаза, словно устал от разговора со мной. Уткнулся но… клювом в грудь и затих, как заснул. Спустился на землю. Горько было на душе. Чего приперся, дурак? И пошел в обрат. Снова намыкался сполна. Сюда добрался. К берегу озера. Случайно. От степняков укрывался, что погоню за мной учинили. Отсиделся в камышах. Когда убрались степняки вышел из камыша и увидел перед собой маленькое поселение в пять шалашиков. Народ мелковат, если с нашим сравнить. Чумазые. Одеты, как попало. Иные – совсем голяком гуляли. Оторопел. За весь поход свой такого не видывал. Они меня за чудо озерное приняли. Наземь пали и все хвалы лепетали. Решил присмотреться к народцу тому. Поначалу велел всем отмыться. Они, как дети малые перед отцом, все покорно выполняли. Потом и угощение сготовили из рыбы. Слово за слово научились понимать друг друга. Они ране больше гыкали да иногда словцом каким что-то обозначат.
Впереди лес родной стоял, а духу сразу вертаться не хватило. Больно боялся насмешек и горьких взглядов отца, которому и жизнь после моего возврата не мила будет. Он один меня растил. Решил тут приостановиться. До поры. Пока случай не подвернется родной дом повидать. Узнал, что народец этот совсем уродец. Братья на сестрах женятся, отцы на дочерях, сыновья на матерях. Потому так шло, что каждая баба у них на вес золота. Где взять окромя своих? Прошелся я по долине. Обнаружил еще пять поселений. В каждом из них встречен был так же, как и в первом. Глаза повытаращили и каждое слово исполняют без задержки. Пользуясь тем, велел им собирать манатки и скорым ходом идти со мной сюда. Они ведь друг для друга и не существовали. Вражда давняя разделила надолго.
Тут и поселиться велел. Запретил строго на своих женщинах жениться. Велел из других семей брать. А за каждую выкуп давать, чтобы урону в семье от того что лишние руки работные ушли, не было. Потом еще с десяток семей отыскали и тоже сюда привели. И пошел нормальный здоровый род. А земля-то благодатная. С одной стороны озеро. С другой долина на которой они уж издавна научились зерно собирать да в пищу пускать. Я же за свою дорогу многого насмотрелся и многому научился. Стал с ними избы ставить из того, что под рукой. Видел, как теперь живем. Научил лен-траву мять и на нити делить. Вот и одеты теперь все. А на зиму одежку из зверя убитого, из коз, которых сами растим, готовим, как везде водится.
В скорости, после того, как новой жизни учить стал народ приозерцев, явился ко мне во сне Род.
– Нашел место свое? – Спашивает
– Нашел, видать. – Ответствую
– В том и задача твоя была, Избранник. Веди народ этот к хорошему будущему. Заслужили они. Долго страдали, никого не трогали. На то даю тебе триста лет жизни. Хватит? – И рассмеявшись, исчез.
Так-то. И верно! Уже нет на земле никого, с кем впервой встретился. Уже внуки их дедами стали, а я все в делах да заботах. Столь семей вокруг собралось, что уже три веси по сотне домов имеем. И еще одну заложили…
– А где же с дедом моим встретиться довелось? – Поинтересовался Бер.
– Вскорости, после того как Род навестил, рискнул я в лес войти тайком, чтобы взглянуть со стороны на родичей своих. Близко подобрался к поселению. Многих узрел. Горечь в грудь наползла. А объявиться не мог. Слово на то строгий запрет наложило. В обрат собрался, когда на мальчонку наткнулся. Он испугался незнакомца. А я, чтобы запутать в край и наговорил ему, что в приозерье народ не гостеприимен, потому далеко в лес ходить ему не надобно. Вдруг столкнется с кем из них. Вот он-то и назвался Кремнем. Вернулся когда, своим людишкам страху от ведов навел. Вдруг кто иной моим путем в лес прогуляется. Любопытны все. Так и сохранил тайну свою, пока о тебе не услышал. Нигде не сказано, что о том молвить тебе не могу. Упустил, видать, Род. Может, нарочито упустил…
– Каков же путь твой был, Исхор. Расскажи. Может мне польза какая будет наперед. – Попросил Бер
– Вот на то Слово строгий запрет положило. То, что дед с Гостомыслом тебе в голову положили, и неси с собой. Сам все узнать должен. А пока пошли в народ. Банька созреть должна. Помойтесь с дороги с любавой своей, а потом и похарчуем тем, что с помощью Рода обрести смогли. Только забудь на людях, что родня мы. Ты – вед. А я из озера явленный по воле Рода и для службы ему. Учти то! Пошли уж! Ты Тонора точно с собой берешь? И верно. Какой-никакой, а помощник. А здесь ему житье спокойное не дадут. Сам виноват, верно. Только любой живой зачаток должен со всеми вровень быть. Иначе погибель ему. Забирай с собой.
Вдоль улицы от самого дома Исхора в два ряда ставились уже столы и скамьи.
– Это зачем? – Спросил Бер.
– Принято у нас так. Коли гость в веси объявился, сообща откушать да за столом и разговоры поразговаривать. Расскажи им то, чего знать захотят о ведах. Чего теперь таиться, когда вас увидели и поняли, что справедливый вы народ и не злобный вовсе. Хватит туман напускать. Кто иной захочет в лес пробраться. Пусть. Далеко не уйдет с первого разу. А там, глядишь, и навстречу кто выглянет. – Ответил Исхор. – Возьми у Белана одежонку свежую. Льняная. Мягкая. После баньки в самый раз. Ольхе твой бабы тоже чего надо подобрали. Не далеко от них в росте ушла. Тяжелый путь себе эта былинка выбрала. Видно, так Роду надобно. Ничего без его воли с Избранником не случится. Я так думаю. Ну, иди. Столы уж накрывать начали. Веди его в баню, Белан.
Глава 5
Бабка Пороша, сухонькая, жилистая, подвижная, напомнила Ольхе ее родную бабушку. Слезинка грусти скатилась из глаз. Такая же заботливая и всюду успевающая, она выведала у Ольхи все, что было промеж и ней и Бером и, хорошенько пропарив в бане, обрядила в белый наряд из льняной ткани, которую Ольха раньше и не видела. Длинная рубаха из тонкой ткани уютно обволокла ее распаренное тело, словно лаская. Поверх рубахи надели юбку с сине-красным узором с широким пояском, плетенным из бечевы. Надет был и жилет из такой же толстой ткани, как и юбка и такой же раскраски.
– Это из козьего пуха сделано, доченька. Наши бабы такие из него узоры вывязывают! Вот и тебе впору все пришлось! Красавица! – Лопотала бабка Пороша, повязывая ее голову узорчатым платком. – А это я тебе завтра надену!
В руках у бабки была шапочка с ленточками для подвязки на лбу. В точности такая, какая сидела и на голове бабки.
– У нас заведено так, что девка, бабой ставшая, волос свой долгий режет коротко и голову такой вот штуковиной покрывает. У вас иначе? Тоже так? Тогда и сгодится! – Хитро подмигнула Ольхе. – Вот, сапожки надень.
Она протянула Ольхе пару красных сапожек из тонкой козьей кожи.
– Наши мужики наловчились такие тачать! Загляденье! И подошва тройная! Сносу не будет! – Нахваливала Пороша. – Надевай. Чисто – невеста!
Действительно, новое одеяние так украсило девушку и так подчеркнуло все ее прелести, что даже бабкины дочки глазищи вылупили на нее в восторге.
– Прими, бабушка, мое прежнее одеяние себе в подарок. В следующую зиму греть тебя будет! – Предложила Ольха. – Мне его в дорогу тащить удобства нет.
– Погодь, девка! – Остановила ее бабка Пороша. – Теперь не тебе одной думать, как быть. Настанет новый день и мужик твой порешает, что да как. Понятно тебе? Аль забыла, зачем следом, как пес верный метнулась? Не красней! Все мы через то идем. И все поначалу от одной мысли краснеем. А потом взахлеб счастья просим, ласки мужской. Детишек рожаем от того. Много рожаем. Потому как многого от мужиков и ждем.
Так-то! Пошли уж. Видать, суженого твоего уж и отпарили да принарядили.
– Ты о чем, бабушка?
– О чем надо. Исхор так велел после разговора с Избранником. Радость нам выпала. Женить вас будем. Уж и избу вам освободили на время. Все готово. Коли Исхор говорит, то знает о чем. Он у нас далеко наперед все видит. От того, как сам от Рода к нам из озера пришел, многое может, что простому человеку никогда не смочь. – Пояснила бабка, вытянув Ольху на улицу и увлекая за собой туда, где уже сидели рядышком во главе столов Исхор и Бер. Оба статные, широкоплечие. В белых одеждах местного покроя. Одно отличало Бера – накинут на нем был поверх рубахи жилет из медвежьей шкуры, от которого ему велено было никогда не избавляться, пока путь свой к Роду не завершит.
Когда Пороша в окружении других баб и девок подвела Ольху к столу, Исхор и Бер поднялись и вышли из-за стола.
– У тебя жених, Исхор, а у меня невеста его. Как рядиться будем? Как их судьбу наладим? – Начиная обрядное действо заговорила Пороша.
– Два голубя в небе, две утки в озере, две мышки в норе. Отчего же порознь Ольхе с Избранным по Белому Свету шастать? Давай Пороша соединим их. Я тебе за то выкуп дам. Вот, глянь, ленты какие! Таких ни у кого боле тут нет. С собой принес, когда к народу явился. Столько лет хранил в память о днях тех… Теперь тебе жалую. Отдашь невесту жениху?!
Бабы и девки, что окружали Порошу заахали, зацокали языками, завистливо и радостно глядя на новую обладательницу этих чудес.
– Зачем мне такое? – Продолжая обряд Пороха. – В дело оно конечно пойдет. Дочерям отдам. Пусть повыбражают. Мне – старухе такое ни к чему. Давай новый подарок!
– Хорошо! – Исхор разжал свой могучий кулак и на ладони стал виден резной оберег из незнакомого белого металла с очень тонкими и дивными узорами. Такое пойдет?
Пороша застыла в восторге. Такого подарка она никак не ожидала. От оберега, которым одаривает сам Исхор-старец и который будет служить добром ее внукам и правнукам, отказаться у нее воли не было.
– Беру! – Громко, чтобы все слышали, заявила Пороша. – Забирай невесту! Верши свод их. Пора уж гостей приглашать отведать всего, что Род нам дозволил иметь на пропитание. Пусть славен будет Он во все времена!
Исхор принял в свою ладонь правую руку Ольхи и подвел ее к Беру.
– Не неволю тебя, Избранный, а только выведать хочу, желаешь ли ты брать в жены девку эту, Ольхой нареченную? Может имеешь что супротив, так и выкладывай здесь при народе честном! – Как велел обычай вопросил Исхор. – Тогда вернем ее бабке Пороше и выкуп в обрат затребуем!
– Желаю! – Громко выкрикнул свои могучим голосом Бер. – Еще как желаю!
– Тогда возьми невесту за руку и клятву дайте, что все отныне на двоих делить будете. Радость ли, горе, тяготы ли, счастье ли. Все на двоих! Одно только тебе Избранник в большинстве достается – женка твоя нареченная теперь воли твоей послушная должна быть и чистоту очага семейного блюсти. Коли не пожелает того, можешь прогнать ее из дому или отдать на суд народу. Живите долго и счастливо! – Исхор поочередно обнял и расцеловал молодоженов, а затем протянул Ольхе круглую булку свежевыпеченного ржаного каравая.
