скачать книгу бесплатно
Коля, надо признать, с подростковыми комплексами, грубоват, ворчлив. Бу-бу-бу-бу… Ду-ду-ду-ду! Самодостаточность пацана, выросшего без теплой крыши.
Он побывал и в детдоме, обглоданном чередой проверок. Взрослея, пожил на чердаках и в подвалах. Побывал в пацаньей стае. Однако остался сам по себе.
Ему пятнадцать, скоро шестнадцать. Не испорчен и не вороват.
По-житейски цепок. Понятливому, ему сразу захотелось сюда, в К-студию. Еще бы! Теплое место – и с едой. Он готов рисовать (если получится) эти забавные картины! Да хоть все! Потому что тогда (так он считает!) его, рисовальщика, не сразу выгонят.
Вообще говоря, кистью (грубой, большой) он недолгое время подрабатывал, прибившись к бригаде маляров.
Нет, он не станет художником. Пейзажик – и точно не его работа. Пейзажик он подобрал на мусорке. Какой-то одинокий, под сто лет старик умер, а объявившийся торопливый новый жилец первым делом выбросил из затхлой квартиры все лишнее.
* * *
Подросток пока что созерцает свертки с едой – мужественным голодным взглядом. Ему все слышнее шум из пивнухи, что по соседству с К-студией, все развязнее оттуда веселые голоса, а вот и вопли! диковатые утренние вскрики!
Коля удивлен.
С трудом, но он оторвал взгляд от нутра холодильника. И повторяет с досадой:
– Да что ж такое. Мне с-с-сказали, тишина будет. С-сказали, м-могу рисовать… Странно это…
А вот и звонок в дверь.
Звонит мужчина. Он вдруг появился в коридоре меж соседствующих (и столь разных духовно!) половин подвала. Лет сорока, чуть меньше. Заметно толстеющий. Но крепкий.
Он сам назвал себя Хозяйчиком. С долей презрения. Нервной жизнью сегодняшнего собственника он пока что недоволен. Ожидал, когда начинал, большего. Большего и сразу!.. При случае он готов постенать и пожаловаться – какой, мол, я хозяин. Я хозяйчик. Я никто…
– Я, может быть… – любит повторять он. – Я только, может быть, будущий хозяин этой долбаной пивнушки. Если сумею оформить эти мерзкие, мелочные бумаги… Деньги внес, а толку ноль… Мать вашу! Полсотня глупейших бумаг! Бумажонки!.. Мной помыкают. В меня плюет каждый мент. И каждый чиновник лезет в мой карман… А каждая тварь свысока грозит выбросить меня вон даже из этого долбаного подвала…
Хозяйчик стоит у дверей К-студии. Давит и давит звонок.
С другой стороны этих же дверей замер насторожившийся Коля Угрюмцев.
Безответная молчащая дверь сердит Хозяйчика – он ведь пришел запросто! как сосед!
Подросток Коля тихо ворчит:
– Да что ж такое… Странно это… С-с-сказали, т-тихо будет.
Он впустил толстяка. Хозяйчик по-соседски здесь, конечно, бывал. Но, кажется, нечасто.
Видя растерянного юнца, Хозяйчик отодвигает его и проходит внутрь, сразу и решительно отвоевывая себе достойное гостевое пространство:
– Для чего здесь звонок? Ты оглох, что ли?! Я хозяин кафе… Нам по-соседски надо жить. По-соседски доверять… Мне надо посоветоваться с Ольгой.
– Ее н-нет.
– А ты кто такой? Что тут делаешь? Кто тебе дал ключ?
– Артем К-константинович. И Ольга.
– Зачем? С какой целью?
– Ни с к-какой. Просто по д-д-доброте. Артем К-константинович сказал, чтобы я ч-чувствовал себя здесь как д-дома… Попробую р-рисовать а-а-абстрактно.
– Ого! Константа здесь уже за хозяина! Быстро он! Начинающие политики – это очень-очень шустрые мужики, согласен?
Юнец молчит. Не его уровень разговора.
– Объясняю! Политики в наши дни куда проворнее и быстрее других находят себе рослый малинник. С малинкой этак покрупней, а значит – и место, и сносное жилье, и отличную женщину.
– М-м.
– Чего мычишь?.. Ученичок?.. Как здесь оказался?
– Артем К-константинович сюда н-направил. П-подсказал.
– Пригрел?
– П-п-пригрел.
– Прямо-таки болезнь! Политик шагу не ступит, чтобы тут же не наплодить юных однопартийцев. Потомство заикающегося кролика!.. Извини, парень. Я сам был заикой… Всюду ученички! ученички!
Хозяйчик подходит к расставленному мольберту. Там заждался чистый лист. Толстяк, хмыкнув, берет наугад кисточку и пытается рисовать.
– Вот оно как!.. А я бы тоже сумел! Легко!
– В-верните к-кисточку.
– Щас! – Это он, конечно, с иронией. Набирая краску снова и снова, толстяк продолжает малевать.
Подросток Коля очень удивлен и очень недоволен – сказано же, что с сегодняшнего дня это уже его кисти. Это уже его краски! Да и мольберт, возможно, его!
– В-вам, дядя, лучше уйти… П-п-по домам… Мне вообще-то не в-велели никого пускать.
Но помалевать на чистом всякому нравится.
– Ты кто такой?.. Ну-ка представься, как следует!
– В-верните к-кисточку.
– Кто такой?! – И сорокалетний толстяк, похмыкивая, помахивая кисточкой и блаженствуя, продолжает импровизировать на замечательном дармовом белом пространстве листа.
Обидчивый юнец теперь уже осмысленно задевает, а потом и подталкивает неслышной ногой рычажок ближайшей к нему репродукции. И тотчас свет. Подсветка!
И звучно, вкусно – сопровождающий текст из книги Василия Кандинского:
«…ВЫУЧИЛСЯ БОРЬБЕ С БЕЛЫМ ХОЛСТОМ…»
Мягкий баритон зачитывает:
«…И ТОЛЬКО ПОСТЕПЕННО Я ВЫУЧИЛСЯ НЕ ВИДЕТЬ ЭТОГО ТОНА ХОЛСТА…»
И еще:
«ЭТОГО БЕЛОГО, УПОРНОГО, УПРЯМОГО… ХОЛСТА…»
Хозяйчик от неожиданности замер. Затем повертел головой, ища, откуда этот крепкий мужской голос.
Бросает подозрительную кисточку. И на плохой случай отскакивает в сторону от мольберта.
* * *
В дверях вернувшаяся Инна:
– Ну что? Познакомились?
– Он х-х-хотел, – объясняет Коля. – Хотел мою к-кисточку.
– Да ладно, – смеется Инна. – Он наш сосед.
Хозяйчик-сосед уже обрел себя и свою натужную значительность:
– Инночка, привет… А где сестра? Где Ольга?
– На митинге.
– Ах да, митинг! Митинг!.. Сегодня же утренний митинг!
Инна включает телевизор, немые секунды на поиск, и вот уже на экране что надо – Артем Константа. Он произносит речь.
Политик на трибуне – толпа внимает.
Кадр укрупнился. Видна Ольга. Она в близком окружении Артема, она неразлучна, она рядом.
– Вот! – Хозяйчик возбужденно тычет пальцем в экран: – Вот! Вот где они все!
Инна: – А вот вам и Ольга рядышком!
АРТЕМ (он на экране крупно, потом медленно отдаляясь, чтобы зримей толпа): – Сегодня, во-первых, мы требуем отмены прописки – этого уродливого запрета на жизнь… Требуем свободы передвижения и свободы места жительства. А теперь я опять и опять возвращаюсь к главному… нам нужна гласность. Нам не нужны ядовитые остатки притаившейся цензуры… Осколки нашего рабства!
МИТИНГУЮЩИЕ: – Ур-ра!.. Правильно!.. Ур-ра, Константа!
АРТЕМ: – Долой остатки цензуры в любом ее виде!
Аплодисменты. Толпа ликует.
Коля по-тихому садится за свой мольберт и делает наконец первый шаг в мир живописи – перерисовывает репродукцию.
Вцепившись в свою драгоценную кисточку.
Юнец счастлив.
АРТЕМ (завершая выступление): – Да, да! Население – это не народ. Но бывают дни, бывают часы, когда население становится народом!.. Святые часы!
Последний всплеск аплодисментов.
Митинг заканчивается.
Инна выключила телевизор: – Сейчас прямо с трибуны они по машинам – и нагрянут сюда.
– Как? Сейчас? – Хозяйчик взволнован.
– А что?.. Утренний митинг не бывает больше часа.
– А может, они к обеду?
– Еще чего!.. Не знаю, как народ, но население любит расслабиться сразу после митинга.
Хозяйчик взволнован еще заметнее.
– Но зачем они сняли у меня всю пивную? Все столики разом с утра… Весь зал и чтобы без музыки… Это тоже чтобы расслабиться?
– Не волнуйся, дядя. Толпы не будет.
– Столики…
– Все столики – это чтоб лишних ушей не было. И лишних глаз. И лишних языков.
– Значит, элита?
– Думай, дядя, попроще. Не умничай. Считай, что сюда привалят поговорить-выпить-закусить.
– Я разве против? Я за.
– Во-первых, организаторы митинга. И Константа тоже привалит с окружением… И кое-кто из прессы. И конечно, денежный мешок, который всю эту говорильню содержит!
– Дочка. Инна… Я, собственно, за этим и пришел… Спросить… Хотел с Ольгой посоветоваться. Мы ж соседи… Говорят, этот их спонсор крутой. Слушок такой про него. Скажи – крутой?!
– Да, молчаливый.
– Я же хотел им отказать, но они силой наперли. Надавили. Телохранитель какой, а? Морда, а?.. Видела?.. И почему именно дохлая моя пивная?
– Не дрожи, дядя. Не будь тупым… Твоя пивная только потому, что крутому спонсору нужен крутой Артем. А Артем живет у Ольги. А Ольга твой сосед. Только поэтому ты и понадобился.
– А-а!.. Вот оно!.. Всё рядом, всё по-соседски… Какая ты, дочка, умница!
Хозяйчик уходит, кивнув в сторону Коли:
