скачать книгу бесплатно
Я была Нелюбимой.
Мои мечты разрушились в одну минуту.
Я запаниковала: «Как мне дальше жить без Глеба? Ведь Он – моя Судьба!»
Весь последующий месяц я находилась в трансе, я искала выход из ситуации, я не хотела отступать от своей мечты!
Случайно на глаза мне попался журнал «Болгарская женщина». На одной из страниц я увидела статью о женщине, которая, голодая сорок дней, кардинально изменила свой вес, превратившись в миниатюрную блондинку. Рядом с фотографиями «ДО и ПОСЛЕ» давался очень простой рецепт диеты – ничего не есть и пить воду до трёх литров в день. Я приняла решение, не сомневаясь ни одной минуты, начать голодать. С первого февраля начался этап борьбы организма с железной силой воли, которой я захлопнула свой рот и ничего не забрасывала в «топочку». На завтрак, обед и ужин у меня была одна вода, кругом вода…
Через неделю я начала медленно, но упорно сбрасывать вес. В первые пять дней легко рассталась с четырьмя килограммами. Через две недели полностью исчезло чувство голода.
Я реально становилась дистрофиком. За сорок дней я сбросила двадцать пять килограммов, поменяв гардероб с 50 размера на 44. Став худосочной, такой, как любит Глеб, я отправилась к нему домой покорять Эверест.
Я позвонила в дверь. Глеб открыл и не узнал меня.
– Иришка, это ты? – изумлённо воскликнул он. – Заходи, – пригласил он меня, распахнув дверь в квартиру.
Он рассматривал меня и не верил своим собственным глазам. Перед ним находилась девушка его мечты, его любимая девушка!
Подтверждалась поговорка, что мужчина любит глазами…
Восьмого июня в СибАДИ проводилась масштабная студенческая вечеринка, на которую меня с удовольствием пригласил Глеб. Он вообще меня таскал за собой теперь с огромным удовольствием, словно устраивал мировой показ мод. После танцев, уже поздно ночью, провожая меня домой, мой любимый признался мне в любви и предложил руку и сердце. На ночном небе сияли звёзды, обстановка была очень романтичной, и я сказала: «ДА».
Мы не стали говорить родителям о своём решении пожениться и тайно подали документы на регистрацию брака на третье сентября.
Однако я решила провести «обработку» родителей Глеба самостоятельно, тщательно подготовив аргументы. Я назначила отцу Глеба срочную встречу. К этому моменту у меня были два скелета против него, запрятанные глубоко в шкафу, и я начала шантаж.
Я объявила будущему родственнику о том, что мы с его сыном подали документы в ЗАГС.
«Мы давно любим с Глебом друг друга, и мы близки.
Да, я знаю, что я нищебродка, и вы мечтаете о другой партии для своего сына.
Но я настойчива, умна, красива, обладаю силой воли и твёрдым характером.
Я рожу вам внука!
Я буду пылинки сдувать с Глеба.
Я умею держать язык за зубами, и вы в этом убедились лично. За три года с момента вашей попытки изнасиловать меня, ни одна живая душа не знает об этом. Кроме этого, год назад мне стало известно, что вы имеете вторую жену – гражданскую жену, и воспитываете вне брака дочь. Эта информация проверена и стала мне известна от подруги вашей гражданской жены, которая являлась моим учителем биологии в школе. На тот момент Глеб бросил меня, закружившись с медсестрой, и, узнав, что я рассталась с вашим сыном, учитель облегчённо вздохнула. Ведь яблоко от яблони недалеко падает… Она была абсолютно уверена, что в вашем роду сексуальный кобелизм передаётся мальчикам из поколения в поколение. Она проявляла женскую солидарность и просто хотела уберечь меня от ошибки.
Меня эта генетика не останавливает. Я ЛЮБЛЮ Глеба, и мне всё равно, что будет дальше…
Я хочу носить вашу фамилию и быть счастливой столько, сколько отведёт мне Господь.
Вы можете быть уверены в моём молчании и сохранении этих двух секретов. Со мной можно идти в разведку!
Прошу благословить наш брак и не препятствовать ему…»
Отец Глеба обдумал мои слова и ответил: «Хорошо, я даю согласие. Но у меня есть одно условие: ты никогда не будешь тянуть сына уйти из нашей квартиры! Мы всегда будем жить вместе! Мои частые отлучки во вторую семью будут менее заметны при таком раскладе».
Мы ударили по рукам.
Далее я устремилась в проектный институт к матери Глеба и вызвала её на беседу. Я достала пригласительные билеты на регистрацию брака на третье сентября и предъявила их ей.
«Я безумно люблю вашего сына. Я с 16 лет мечтаю стать его женой.
Сейчас Глеб часто срывается во всё новые романтические отношения.
У вас уже были неприятные встречи с родственниками беременной несовершеннолетней девочки – солистки нашего школьного ансамбля, которой якобы Глеб сделал ребёнка.
Это был тяжёлый момент для вас, в том числе, страх от неясности того, является ли вынашиваемый плод вашей кровиночкой.
Я разговаривала с этой девочкой. Она честно сказала только мне, что ребёнок нагулян. Что в день зачатия она имела сексуальные отношения с двумя клиентами в отеле и даже не знает, от кого из них понесла беременность. Она сама пришла мне это рассказать, поскольку мы дружили.
Вам как матери будет спокойнее, если у Глеба появится семья и прекратятся его сексуальные похождения.
Я буду хорошей хозяйкой и в доме, и на даче. Я буду с радостью принимать все ваши советы по ведению хозяйства. Я буду любить вас как родную маму, и вместе мы сломаем стереотип того, что свекровь и невестка не уживаются вместе.
Мы будем жить все вместе! Мы будем одной дружной семьёй!
Я рожу вам внука! Я обещаю».
Через несколько дней по русскому обычаю родители Глеба с сыном приехали к нам домой сватать невесту.
Ни мои родители, ни Глеб никогда не узнали о проведённой мною психологической атаке на родителей любимого накануне сватовства.
Я умела бороться за своё счастье! И я интуитивно знала, на какие кнопки необходимо нажимать, пробиваясь к намеченной цели…
3. Прозрение
Если спросить меня: «Какой самый счастливый день в моей жизни»?
Я не задумываясь отвечу: «Третье сентября – День свадьбы с Глебом!»
Пусть пройдёт хоть полвека, я всё равно буду называть самым счастливым днём только эту дату!
Я просто летала на крыльях любви. Глеб буквально носил меня на руках. Я вспоминаю нашу брачную ночь и то, как мы держали друг друга за пальчики, как я трогала наши обручальные кольца и никак не могла поверить своему счастью – мечта сбылась! Это казалось мне волшебством…
Я даже сморозила: «Хочу, чтобы мы всегда были вместе и умерли в один день». А всё потому, что я ни дня не мыслила в своей жизни без Глеба.
Мы жили вместе с его родителями. Не знаю, как поплыла бы наша семейная лодка, если бы молодожёны стали жить сразу отдельно. Совместная жизнь с его родителями не учила нас самостоятельности, мы продолжали чувствовать себя детьми.
Я по наивности считала, что жена должна быть при «муже» и за «мужем», а значит, быть прописанной с ним на одной жилплощади, поэтому, ни с кем не советуясь, я сбегала в домоуправление, выписалась, указав в заявлении новый адрес прописки – квартиру, в которой мы проживали после свадьбы. Также галопом я примчалась в домоуправление, которое обслуживало дом супруга и попросила меня прописать. Узнав, что необходимо согласие собственников, я устроила вечерний семейный совет и попросила родителей Глеба подписать согласие на мою прописку. Всё это я делала машинально, абсолютно уверенная, что так поступают все невесты после свадьбы. В дальнейшем, при разводе с Глебом меня назовут квартирной авантюристкой.
Муж не торопился «заводить» детей. Он считал, что мы ещё не нагулялись. Но его родители торопили меня, говоря: «К чему тогда было жениться? Мы хотим внуков!»
Прошло четыре месяца со дня нашей свадьбы и я, введя в заблуждение мужа безопасным днём, зачала сыночка Андрейку. Нам с Глебом было всего по двадцать лет.
Мне казалось, что нашей любви никто и ничто не могло помешать. Какая наивность…
Я не знала или просто не хотела видеть, что мой муж не является однолюбом, что это у них оказалось родовым проклятьем по мужской линии. Ему требовалось внимание всех женщин планеты, и каждую он хотел сексуально иметь, как будто вешал звёздочки себе на погоны. Он и стал военным по окончании сибирского института автомобильных дорог. Форма цвета хаки очень была ему к лицу. Глеб стал одерживать победы над женскими сердцами, и он не знал поражений на этом любовном фронте.
То, что Глеб стал мне изменять, я почувствовала сразу. Я интуитивно чувствовала его обманы. Он работал с заключёнными на строительстве дорог. Случались у него и ночные дежурства на зоне. Он легко превращал трёхдневную командировку в затяжную, проводя дни сверх командирования с любовницей. Он мог сказать, что из тюрьмы сбежал зэк, и он с коллегами отправляется на выезд с ориентировкой для поиска беглеца. При этом сбежавший мог якобы засесть в каком-нибудь ресторане, и Глеб надевал парадно-выходной костюм и галстук и отправлялся на поимку беглеца по ресторанам, прихватив с собой немного денег.
– Не сидеть же мне за пустым столиком в ресторане, привлекая к себе внимание, – убедительно говорил он, вживаясь в роль Глеба Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя».
Его фантазиям не было конца.
Как-то он придумал, что в доме отдыха за городом организуется комсомольский слёт – конференция:
– Иришка, поскольку я секретарь комсомольской организации УВД, то мне надлежит выехать в эти выходные на тусовочную школу комсомольского актива. Взять тебя с собой не получится, поскольку ты у нас сейчас кормящая мамочка.
Возвратившись с комсомольского мероприятия, он долго отмокал в ванне, наполненной до краёв водой и пеной, смывая с себя «прилипшую грязь» и пытаясь протрезветь.
Я смотрела на мир через розовые очки и не хотела терять любимого, я просто верила ему.
Прозрение пришло в один миг, когда однажды муж уехал в очередную командировку, а я вечером забежала к приятельнице, муж которой был одноклассником Глеба. Услышав от меня, что супруг мой уже три дня в командировке, одноклассник крайне удивился:
– Не может быть! Буквально вчера вечером я видел Глеба в центре города с молодой симпатичной брюнеткой в районе драматического театра.
Я сложила два плюс два и поняла, что странно выглядело то, что на этот раз Глеб категорически запретил мне ехать в аэропорт, чтобы проводить его в московскую командировку, и странным был его звонок с телефона-автомата из аэропорта о том, что он прошёл зону досмотра и начинается посадка на самолёт. Раньше он никогда не сообщал такие подробности.
Всю неделю я промучилась от неизвестности, и вот, наконец, двадцать второго числа супруг вернулся домой из командировки. Он снял военную форму и вышел из комнаты. Я аккуратно залезла в карман кителя и вытащила бумажник. В глубине потайного кармана я обнаружила аккуратно скрученный в тоненькую трубочку счёт из гостиницы «Космос». На документе были обозначены даты проживания в отеле с 13 по 16 число текущего месяца. Фактически мужа не было дома десять дней.
Я предъявила ему гостиничный счёт и стала выпытывать:
– Дорогой мой, где и с кем ты был остальные дни?
Глеб довольно спокойным тоном сообщил:
– Остальные дни в Москве я жил у своего институтского друга Игорька. Ну, ты его прекрасно знаешь.
После этого Глеб ретировался в «кабинет задумчивости», видимо, чтобы отмахнуться от меня как от назойливой мухи.
Я быстро отыскала в записной книжке мужа телефон Игоря и набрала междугородний звонок в Москву.
– Игорь, привет. Узнаешь меня? Это Ирина, – сказала я. – Пригласи, пожалуйста, мужа к телефону, – прикинувшись дурочкой, попросила я.
Изумлению собеседника на другом конце провода не было конца. Он сказал, что Глеб заезжал к нему, но без ночёвки и шестнадцатого числа вылетел в Тюмень.
«Где же был мой муж после прилёта в родной город?» – думала я лихорадочно. Пролистывая записную книжку Глеба, я обнаружила новую запись на букву «Л». Он внёс телефон какой-то Леры. Я выписала её номер, на всякий случай…
Каждый раз, разоблачая Глеба, я по-детски усаживала всю семью за круглый стол для проведения семейного совета. На этот раз я выложила родителям факты измен Глеба: и про московскую командировку, и про то, что их сына в мнимые дни командировки видели спокойно прогуливающимся по центру Тюмени с молоденькой девчонкой; и про то, что из кармана его кителя выпали таблетки «Постинор», которые являются высокоэффективным средством предотвращения нежелательной беременности, применяемым после совершения незащищённого полового акта; и про то, что на время его командировки у меня пропадал мой паспорт из шкатулки с документами.
– Это означает, что Глеб ездил в Москву не один, а с женщиной, потому что в гостиницах СССР в один номер заселяют мужчину с женщиной только при условии, что они женаты.
Также я доложила родительскому комитету, что, находясь на мнимой конференции комсомольского актива в сентябре, Глеб, как я случайно выяснила, гулял на свадьбе, будучи свидетелем у сослуживца Женьки Боярского.
Из меня сыпался поток обвинений, выстроенных в моей голове в ходе логических размышлений и состыковок событий. Это было время в стране, когда за супружескую неверность на партийном собрании коммунистов исключали из партии, вот я и подумала, что мама с папой сейчас отругают сынишку, выпорют ремешком да поставят в уголок.
Я ещё не стала рассказывать родителям мужа, что ко мне на работу приезжала майор Зиночка – начальница Глеба, которая «доложила» мне о многочисленных изменах мужа. Я не хотела доставлять ей удовольствие своим вмиг испортившимся настроением, поэтому, собрав силу воли в кулак, улыбалась и говорила:
– У нас Глебом всё отлично! Мы любим друг друга! Часто ходим вместе на концерты, в кино, бываем у друзей на вечеринках.
Но она продолжала подогревать меня:
– Ты ходишь только на те концерты, на которые муж не нашёл, с кем пойти из многочисленного отряда своих любовниц. Ты замечаешь, что муж приносит домой не всю заработную плату? Ведь он покупает дорогие подарки любовницам.
– Нет, – отвечала я, – не замечаю.
Это был переломный день в нашем союзе. Это было начало конца брака.
Я удалилась с семейного совета в комнату к ребёнку, и родители с Глебом долго обсуждали мой монолог при закрытых дверях.
Через три дня любимый позвонил мне на работу и назначил свидание на 18:30 у кинотеатра. Цель его приглашения была мне понятной. Он хотел расставить все точки над «Ь> без свидетелей, без родителей.
Я пришла на свидание. Нельзя сказать, что встреча на морозе прошла в лёгкой и непринуждённой обстановке. Глеб объявил о разводе.
– У тебя есть другая женщина? – уточнила я.
– Нет, я просто понял, что не люблю тебя и никогда не любил. Ты не оправдала моих надежд, стала жирной после родов. Я стесняюсь показать тебя своим коллегам и знакомым. Я не хочу возвращаться вечером домой после работы, потому что здесь ты, потому что ты достала меня своим вниманием, своей угодливостью. Это моя правда!
– Глеб, любовь моя, как же я стану жить без тебя, чем заниматься в свободное время? Ведь вся моя жизнь посвящена заботе о тебе. Ты для меня всё в этой жизни!
– Запишешься в библиотеку и станешь читать книжки, – осадил меня супруг.
Как чужие люди, мы брели от кинотеатра домой, говорить было не о чем.
Мы зашли в квартиру, и Глеб сразу закрылся с родителями в «переговорной за круглым столом», так я называла кухню. Он долго спорил и объяснял им своё решение.
В коридор вышла его мама.
– Ирочка, сынок рассказал нам, что вы расстаётесь. Я хочу попросить тебя собрать вещи и уехать домой к маме.
На меня накатила волна гнева и я начала истерить.
– Значит, семейный совет принял решение выставить меня с ребёнком из квартиры? Я никуда не уйду! Я и мой сын прописаны в этой квартире! Вы не имеете права так поступить с несовершеннолетним внуком! На дворе мороз… Нам некуда идти!
– Как не стыдно? – воскликнула свекровь. – Ты змеёй вползла в нашу квартиру шесть лет назад… Ты под гипнозом заставила нас подписать согласие на твою прописку в нашу квартиру. Да ты просто квартирная авантюристка!
– Неправда! Я любила, люблю и буду любить Глеба. Я никуда не уйду! Дома у мамы меня никто не ждёт! – парировала я и закрылась с ребёнком в спальне.
Дата двадцать шестое ноября стала для меня чёрным днём календаря…
Как мне жить дальше? Мы были с Глебом вместе уже почти десять лет… У нас пятилетний ребёнок. Детский садик, куда я вожу Андрейку, находится во дворе, рядом с домом. Достать путёвку в другой садик немыслимо.
Но не это главное.
