скачать книгу бесплатно
– Смешной? – уточнила виртуальный помощник.
– Уморительный.
Пока мой одомашненный искусственный интеллект занимался поиском, следуя указанным параметрам, я залезла в мини бар и извлекла оттуда бутылку текилы. То, что надо. Для чего? Чтобы пить в одиночестве в свой день рождения.
– Меов! – раздалось возмущение от окна.
Золотистая тень скакнула на пол и приблизилась.
– У меня для тебя только остатки паштета, Курти, – немного виновато сообщила я, когда умильная пушистая мордочка оказалась перед моим лицом.
Моя питомица начала энергично лупить себя по бокам строенным хвостом, всем своим видом демонстрируя, что ее вполне устроит такое угощение.
На самом деле Курти – не моя личная питомица, а, скорее, общественная. Откуда в нашем сером, дождливом и туманом городе взялся шегир – большая загадка. Это кошачьи, размером с оцелота, обычно жёлтого или рыжего цвета с короткой блестящей шестью, янтарными глазами и тремя хвостами. Такие звери могут обитать в более теплом климате, например, на Нигоре. Возможно, какой-то богатенький местный мажор купил себе живую игрушку, а наигравшись, выбросил. Прошлое у нее точно было непростым, я обнаружила на боках несколько крупных розовых шрамов, на которых не росла шерсть.
Гладкошерстную красавицу кормил весь подъезд. И почти все ее обожали, придумывали имена и предлагали остаться жить. Но она ни у кого не квартировала больше недели. Из-за ее непостоянства я называла ее куртизанкой. Она не возражала. И постепенно это стало именем, и было сокращено до Курти.
К сожалению, очередной мой день рождения проходил, как и все предыдущие. То есть большую часть дня я провела на работе, а вечер начался дома под бормотание Роксаны, которая включала мне разные деньрожденьские песенки и всякие жизнеутверждающие подкасты. Не очень-то весело.
Я готовила праздничный ужин для Курти. Для себя готовить было лень, заказала доставку.
Пиликнул передатчик. Вот ведь треш! Надо было хоть громкость убавить, вытащить его из уха и попросить Роксану включить автоответчик.
Сейчас услышу голос шефа, который потребует срочно вернуться на работу, чтобы ещё поработать. А что делать? Спать? Ха-ха. На это абсолютно не продуктивное, с точно зрения Мелоуна, занятие и так уходит непозволительно много времени. Лучше залиться крепчайшим бао и провести эти часы в трудах. Только жертвуя сном и пренебрегая приемами пищи, можно достичь успеха в этой жизни. Это цитата, если что, я не сама придумала.
Оказалось, что мне пришли сообщения. Родители прислали видео-поздравление. Каждый свое. После того, как мы с братом разлетелись по университетам, мама и папа осознали, что их особо ничего не связывает и можно не тратить драгоценные полчаса в день на общение друг с другом и посвятить это время самому любимому на свете занятию – работе. Так как они оба юристы, то хотели, чтобы и мы с братом продолжили семейную традицию. Брат мудрить не стал и устроился в фирму папиного хорошего знакомого. От него, кстати, тоже пришло видео-поздравление. От брата, не от папиного знакомого. Все они такие занятые и серьезные. Братец уже циклов с пяти начал носить строгие костюмы и устраивал суды над кошкой, на которых как прокурор обвинял её в поедании филе, оставленного кухаркой размораживаться. Он неизменно приговаривал её к тюремному заключению в тесной коробке. Тут появлялась я, у которой не было сомнений в том, кто повинен в гибели филе. Но все равно коварно заявляла, что была свидетелем того, как хищные птицы залетели в открытое забывчивой кухаркой окно. Брат возмущённо вопил что-то о лжесвидетельстве, но я уже выпускала оправданную по всем пунктам подсудимую, которая с дикими глазами летела в сад прятаться, чтобы пару дней отсидеться в безопасности на яблоне.
Родители ругали меня за несерьёзность и заставляли учить наизусть статьи с наказаниям за лжесвидетельство, предусмотренные в разных странах нашей планеты и странах ближайших планет – на расстоянии в пределах пары сотен световых лет.
Любовь к юриспруденции, к своему огромному удивлению, они мне такими методами не привили.
Мне с детства нравилось возиться со зверьём, поэтому я мечтала стать ветеринаром и работать с животными. В итоге работать с животными мне всё же пришлось – многие мои коллеги, и в первую очередь начальник, были теми ещё скотами.
Раздался сначала один предупреждающий писк домофона, затем через пару секунд второй. Роксана сообщила, что прибыли курьеры. Два? Что большая пицца на толстом тесте настолько большая, что одного доставщика не хватило?
– Поставьте, пожалуйста, вашу электронную подпись!
Стоило открыть дверь, как шустрый курьер сунул мне под нос планшетку и, ревниво глядя на терпеливо ожидающего коллегу, торжественно вручил коробку с пиццей и удалился с видом короля вселенной.
– Вас просили поздравить с очередным самым лучшим циклом в вашей жизни! – заученно произнёс курьер и, неуверенно окинув меня взглядом, добавил. – А ещё заказчица оплатила мне приватный танец, мы вообще-то таким не занимаемся, но вы вроде ничего такая…
– Заказчик зря потратил деньги! – я выдрала свёрток у него из рук и захлопнула дверь.
Разумеется, это была Елька. Кому ещё придет в голову заказать стриптиз курьеру!
«На случай экстренного свидания с офигенным горячим парнем», – гласила надпись на маленькой открытке.
В свертке было белое кожаное боди с верхом-маечкой и пикантной шнуровкой на груди. Выглядит эффектно, но снимать это придется долго. Хорошо ещё, что у него был подклад из шелка веренейского шелкопряда, который позволял коже дышать и защищал от пота. Недешевый подарочек. Впрочем, Елька могла себе такое позволить. Мои родители были достаточно обеспеченными людьми, а елькины – сказочно богатыми. В отличие от моих, у них не было столько ожиданий касательно карьеры дочери. Она пошла учиться на рекламщика. И сейчас действительно работала в рекламе, только вот не писала тексты в душном офисе, а снималась в качестве модели. Очень востребованной, кстати.
Я облачилась в боди, неожиданно ловко втиснувшись в эту красоту, распустила строгий пучок. От него болела голова, но Мелоун считал это лучшей прической для такой серьезной работы. К тому же сотрудники должны постоянно испытывать боль и дискомфорт, иначе вспомнят, что они тоже люди и живут в стране, где права на рабов нет уже сотни циклов.
Фиолетовые волосы мягко опустились на плечи и спину. Такой цвет достался мне от мамы, у которой в предках были нимфы, а они могли обладать зелеными, синими, голубыми и фиолетовыми локонами. Причем волосы были здоровыми и блестящими даже в традиционные периоды нехватки витаминов. У мамы родной цвет был очень красивый – морской волны. Но она красилась в тёмно-каштановый, потому что юрист с такой яркой причёской – это несерьёзно. Коллеги и клиенты не поймут.
А я свои локоны перекрашивать не стала, хотя шеф и пытался первое время посягнуть на святое. Но должны же быть у меня хоть какие-то границы. К тому же я подкупила его зама пачкой дорогого бао, чтобы он напел ему, что для рекламщика крайне полезно обладал креативной внешностью. Собственно это было правдой, но у старых чудаков свои представления. На длину ниже пояса тоже было совершено пару покушений, но и в этом вопросе я была категорична.
А я хороша. Необычные волосы, такие пышные и волнистые, аккуратный маленький носик, большие ярко-синие глаза, пухлые губы, улыбка – выставочный образец для стоматолога. Не коринианского, разумеется. Фигурка отличная. Моделью мешает стать только не особенно высокий рост и излишняя бледность. С моим ярким цветом волос пошел бы лёгкий загар. Хотя сейчас каких только моделей нет, индустрия расширяет границы. По крайней мере – на нашей планете.
Внезапно заигравшая танцевальная мелодия заставила меня подпрыгнуть на месте. Роксана меланхолично сообщила, кто звонит мне в столь поздний час и спросила разрешения ответить. Я дала добро, даже не накинув халатик.
Посреди комнаты возникла голограмма – Елька сидела на коленях у темнокожего парня. Оба они разместились на лежаке. А вокруг, судя по всему, было солнечно. Ну да, на Нигоре ведь сейчас раннее утро.
– С днем рождения, моя сладкая карамелька! Мы сейчас поднимаем за тебя коктейли, я обещаю оторваться за нас двоих!
– Как ты умудрилась так рано встать? – усмехнулась я.
– Да я и не ложилась! – беззаботно отозвалась подруга. – Ммм… Мой подарочек тебе очень идёт, правда, Нунг?
Темнокожий юноша одобрительно прицокнул языком. Треш! Я забыла, что я в одном боди сейчас и заметалась по комнате в поисках халата.
– Сзади тоже очень ничего! И когда ты в своем плотном рабочем графике находишь время на спортзал?
– Рокс, где мой халат? – рявкнула вконец раздосадованная я.
– Где бросила, там и лежит, – огрызнулась та.
– Ну вот, мне уже и искусственный интеллект хамит!
– Я же тебе говорила, что твоя работа снижает самооценку, а остальные чувствуют кровь и нападают, – назидательным тоном вещала подруга, устраиваясь поудобнее и рисуя узоры на мускулистой груди Нунга. – Кстати, как там старый маразматик Мелоун? Все ещё пьет ослиную мочу?
– Да, но в осла до сих пор не превратился. Если только в фигурально смысле. Но он всегда им был, – кисло ответила я, прекращая попытки найти халат и устало опускаясь на диван.
– Серьезно, Дэми, что-то ты бледнее обычного, – подруга скорчила недовольную рожицу. – Это уже не смешно. У тебя не работа, а натуральное рабство. Неужели ты об этом мечтала?!
– Я вообще не мечтала работать, – фыркнула я. – Может быть, меня удочерили. Данир вот родился в мантии и парике.
– Твой братец родился с кочергой в заднице. Если вообще родился, ваша кухарка Джастина иногда говорила мне, что такие маленькие зануды вылупляются из яиц птеродактилей. Доставалось ей от него, бедняге, хорошо, что хоть сейчас вздохнула спокойно, когда он съехал, – сочувственно отметила Елька. – А помнишь, как он за мной ухаживал. Приглашал в публичную библиотеку на свидание. А я всё думала – он мне намекает на что-то словом «публичная»? Оказалось, это реально название заведения, я ведь пошла ради любопытства. Я ему: «Данирчик, а посоветуй мне книгу, которая сделала наш мир лучше». Он мне уголовный кодекс притащил. Ха-ха! Я его ради смеха тогда сперла из библиотеки и до сих пор храню. Всё-таки это было мило и забавно… Кстати, родители и брат тебя поздравили?
– Разумеется, чётко в конце рабочего дня засыпали меня заранее записанными видео-обращениями. Очень трогательно.
– Да ладно, ты ведь знаешь, что они всегда были скуповаты на эмоции. Будешь столько работать, превратишься в такую же сухариху. Ты ведь ходила в спа-салон? Как тебе преподаватель по исокану? Очень опытная, правда же? И занятия так расслабляют, верно?
Я промычала что-то, что при наличии определенной фантазии можно было принять за согласие. У подружки она имелась в избытке, поэтому она вдохновенно продолжила:
– Я уже пару лет занимаюсь, тело стало таким расслабленным, исчезли все зажимы, освоила несколько новых сложных поз для постельных игр, я супер гибкая сейчас. Показать?
Она с готовностью привстала с колен Нунга.
– Как-нибудь в другой раз, а то, боюсь, наш с тобой канал связи заблокируют ещё.
– Кто заблокирует? Да я и сама с удовольствием посмотрю! – влезла Роксана.
– Бери отпуск и пригоняй сюда, зажжём, как когда ты была молодая и безработная. Я-то до сих пор такая! Ну почти, – подначивала подруга.
– У нас отпуска расписываются в начале года. Мы обязаны брать две недели, потом неделю и затем по дням, но выходные обязательно включать в отпуск, – кисло поведала я.
– Это же прямое нарушение трудового законодательства!
– Ой, расскажи это Мелоуну!
– Чего ты вообще тратишь на него время! Если полно рекламных агентств без токсичных руководителей.
– Давай не будем снова начинать этот разговор!
– Хорошо! Я надеюсь, что провидение даст тебе знак, и ты свалишь из этого ужасного места, где, по моему скромному мнению, просто пьют из сотрудников кровь!
Я решила как-нибудь дипломатично завершить беседу.
– Пока! Хорошо тебе отдохнуть! Рада была познакомиться, Нунг!
Парень царственно кивнул, и голограмма пропала.
И снова я одна. Зато еще пара лет (или циклов?) и стану куратором более важных проектов. Мне ведь уже доверили практически самостоятельную работу. Если не запорю этот контракт с коринианцами – повышение у меня почти в кармане.
Честно говоря, я и сама не понимала, зачем мне всё это. Может быть, во мне больше от моих родителей, чем я думаю? Почему свои лучшие циклы и годы я трачу на то, чтобы просиживать задницу в офисе и впитывать словесные помои, которые в огромных количествах льются изо рта нашего достопочтенного начальника, чтоб к нему тёща почаще приезжала. К слову, вторая жена Мелоуна годилась ему в дочери, поэтому с тёщей они были ровесниками. Женщина всё время причитала, что он не настолько богат, чтобы терпеть старого козла в качестве зятя. И её можно было понять.
Несмотря на то, что в большинстве развитых стран нашей планеты было запрещено избиение детей, господин Мелоун этой «воспитательной» мерой не пренебрегал. На еженедельных планёрках он с гордостью рассказывал сотрудникам, как лупил младшую дочь по заднице, если она отвлекала его о работы. Старшая от него давно свалила, планируя поступить в литературный университет, но папаша, из лучших побуждений, заверил её, что её стихи – дичайшая посредственность.
Кстати, сам он их писал и даже с гордостью выкладывал на всеобщее офигение. Смешно, но он мог писать стихотворение, посвящённое дочери, и врезать ей, если она отвлекала его от этого одухотворённого занятия. И не видел тут никакого противоречия.
Мелоун увлекался написанием стихов на разные злободневные темы. Стихи были не плохими, но скучными до зубного скрежета. Забавно, что при работе над текстом, будь это хоть реклама туалетной бумаги, он требовал от сотрудников максимального погружения в тему. «Глубже надо! Глубже!» – вопил он на планёрках под еле сдерживаемое хихиканье креативного отдела.
Сам он, справедливости ради, в бытность работы в газете, рыл носом землю, чтобы накопать ценный материал для статьи. Но заглянуть глубоко в себя не мог. Возможно, боялся. Кто знает, может его за девятки (у нас в учебных заведениях десятибальная система в отличие от большинства планет) били и лишали еды. Я бы тоже о таком предпочла забыть. Ему ещё повезло, что он стал таким же тираном, какими, вероятно, были его родители. А мог бы стать забитой жертвой. Хотя счастливыми быть не могут ни первые, ни вторые.
Я разозлилась сама на себя. У меня был день рождения, в кои-то веки свободное от работы время, а я трачу его на то, чтобы анализировать детские травмы своего придурковатого начальника. И у кого тут проблемы? Правильно.
– Рокс, сделай музыку погромче и напиши моим родителям и брату, что меня так растрогали их поздравления, что я рыдала два часа навзрыд!
…
Идти на работу с похмельной головой – это всегда головная боль с привкусом раскаяния. Последние пять стопок были лишними, мне ведь и так было хорошо. А лучшее, как известно, враг хорошего.
В офисе недавно установили новый лицевой сканер. Идея Мелоуна. Чья же еще? Хоть не предложил всем на это скинуться – уже спасибо. Он каждый месяц проводил всякие апгрейды системы безопасности. Может, опасался, что бывшие сотрудники зайдут, чтобы лично горячо поблагодарить за циклы работы под его чутким руководством? У него точно вне офиса был свой личный фанклуб, который гонялся за достопочтенным господином Мелоуном с бластерами и лазерными резаками. Потому что в свободное от работы время он писал в Сети гадости про личностей разной степени известности.
На мой взгляд, старая система была достаточно надёжной. Как раз в силу своего несовершенства. Дверь открывалась отпечатком пальца, но Ксарел, заедая стресс пончиками с кремом, измазывал панель жирными пальцами. Поэтому она периодически барахлила и приходилось просто стучать.
Пока ехала в лифте, лихорадочно просматривала первый том рекламного контакта. Чтобы начать разбираться в этом мне потребовалось чуть меньше времени, чем остальным, благодаря родителям юристам. Хорошо, что хоть не упомянула об этом на собеседовании.
Мелоун, даже нанимая уборщиц, интересовался, какие полезные книги они прочитали в последнее время. «Пламенная страсть юной ветреницы», «Обуздать сердцееда» и «Последняя любовь космического пирата» почему-то не засчитывались. Не избежали несчастные и вопросов о стаже и мотивах устройства на работу. Это ведь очень важно – узнать, почему человек решил мыть туалеты именно в нашей компании, и сколько он уже занимается этим социально значимым делом.
Однажды я поехала на рекламный репортаж по заказу одной строительной компании без фотографа и оператора. Так вышло, что все штатные были заняты, а пригласить кого-то со стороны начальство жмотилось. В компании фотографов всегда не хватало. Мне пришлось записывать происходящее на диктофон, одновременно фотографируя и снимая видео. А потом еще делать из этого два репортажа – для печати и видеоролик. Монтировать я раньше не умела.
Естественно, Мелоун строил козьи морды и ворчал, что фотографа и оператора за такую работу уволил бы. И его абсолютно не волновало то, что я одновременно делала три дела, согнувшись в самую сложную букву коринианского алфавита, а на голове у меня в этот момент стояла камера оператора конкурирующего агентства, которому тоже заказали рекламу.
В очередной раз прочитала мантру о том, что я люблю свою работу. Хотя любить её было бы проще, если бы я взяла кредит, как многие коллеги. А для верности можно ещё выйти замуж за какого-нибудь любителя делать ставки на спорт и завести несколько детей.
Личная помощница шефа дефис главный бухгалтер Лелья пролетела мимо меня, не поздоровавшись. На лице у неё играла гаденькая улыбочка. В руках она держала кружку с надписью «Лучшему боссу на планете». Очевидно, её купила Лелья в качестве ироничного намека, которого господин Мелоун в упор не видел. Единственное, что его неприятно удивило, это то, что всего лишь «на планете». Если бы он покупал её себе сам, то выбрал бы «Лучшему боссу во вселенной и во всех её отражениях».
Довольный вид личной помощницы объяснялся тем, что месть за традиционную утреннюю головомойку была близка. Раньше Лелья заботливо поливала любимый кактус шефа средством для мытья окон. Мне это казалось слишком жестоким, так как несчастное растение ни в чем не виновато. Лучше уж лить очиститель в утренний бао шефа. Что я ей незамедлительно посоветовала. Но на это у неё не хватило смелости – криминалист бы сразу вычислил её после вскрытия. Но идея Лелье понравилась.
Поэтому она подливала ему в стакан с бао ослиной мочи (у её мужа была своя ферма). А ещё она набивала ему в трубку вместо табака сушеные грибы-вайсы, нелегальный афродизиак. Нелегальный потому, что был токсичен, и в итоге мог привести, как ни смешно, к импотенции.
Мотивы такого её поведения я могла понять, а вот почему при наличии прилично зарабатывающего мужа она работает за двоих, а зарплату получает за одного, понять уже была не в силах.
Подлетев к своему столу, я с размаху грохнула на него тяжелую папку. Звук разнесся по всему помещению. Некоторые сотрудники недовольно оторвались от мониторов. В большинстве агентств у каждого был свой уютный огороженный закуток, чтобы можно было комфортно творить. У нас же столы стояли как парты в школах, то есть некоторым дышали в затылок коллеги, и почти всем было видно, что у тебя на мониторе. Пасьянс не разложить. Такая любовь к школьной эстетике в худшем её проявлении была одной из множества неприятных черт Мелоуна, который, видимо, иногда воображал себя учителем. Кстати, он пытался получить образование педагога, но на втором курсе не прошёл психологический тест и был исключен. Наверняка, опытные психологи разглядели в нём маньяка-садиста, которого нельзя подпускать к детям.
В итоге он создал свой бизнес специально, чтобы отыгрываться на взрослых. Даже устраивал для сотрудников диктанты, например, на знание родного языка или создавал вопросники по законам о рекламе, действующих на разных планетах, откуда нам поступали заказы. Не могу объяснить, но почему-то я принципиально к ним не готовилась. И делала всегда «на отвали», но всегда сдавала. Возможно, он их не проверял, ему просто нравилось чувствовать власть над подчиненными. Заставить их заниматься никому не нужной унизительной хренью. Нет, серьёзно, он ведь даже полы предлагал мыть.
Весь креативный отдел был на взводе уже месяц. Всё из-за того самого контракта с коринианцами. Их раса отличалась высоким ростом (ниже двух метров у них были только подростки), бледной кожей, маленькими красными подслеповатыми глазками и огромными челюстями с зубами-треугольничками в три ряда. Ими они грызли тоннели и создавали такие подземные сооружения, что кроты бы обзавидовались.
Разумеется, зубы были их главным рабочим инструментом. Их они страховали на кругленькие суммы и регулярно посещали стоматологические клиники. Одна из таких и впечатлилась моими песнями о том, что никто другой так красиво и тонко не заманит туда посетителей. Я убедила хозяина клиники, что после выхода нашей рекламы в свет, очередь у них будет не на месяц, а на год вперед. Мелоун даже шепнул мне «молодец», когда я шла в уборную по тёмному коридору, и никто не мог его услышать. И ещё выделил мне отдельный кабинет на время работы над проектом. Я уже прочно там обосновалась.
Проблема была в том, что алфавит коринианцев состоит из двухсот пятидесяти знаков. И одно слово может иметь с десяток значений. Иногда абсолютно противоположных. Поэтому готовый рекламный слоган я проверяла несколько раз, консультируясь с тремя переводчиками-коринианцами. Они заказали рекламу своей стоматологической клиники у нас, а не у своих земляков, потому что хотели в дальнейшем адаптировать и для других планет. Зубы важны для всех, и на их лечение обычно никто не скупится.
– Чего такая довольная? Начальник внезапно застукал тебя за работой и не стал отпускать никаких гадостей?
Моя коллега и приятельница Нэсса, с которой мы иногда выпивали в баре после тяжелой рабочей недели, сегодня не опоздала, отчего пребывала в отличном настроении. Она и когда опаздывала, была в отличном настроении, главное – не попасться на глаза начальнику. Или Алангу, который, раздуваясь от чувства собственной значимости, начинал угрожать, что нажалуется на нарушительницу. Всё пытался выслужиться, скользкий змеёныш, как называла его Нэсс.
– Надеюсь, что его сегодня вообще не увижу весь день!
И для верности скрестила пальцы в отводящем беду знаке. Станешь тут суеверной!
Надежды не оправдались, Мелоун все-таки осчастливил офис своим присутствием. Но на этот раз удалось отделаться малой кровью. Несколько придирок по поводу уж слишком медленной работы и оставленной кем-то на подоконнике чашке с недопитым бао. Можно сказать, что начальник был в отличном настроении. За его маленькой суетливой фигуркой стоял высокий мужчина с каким-то не очень естественным оранжевым загаром, гладкими черными волосами и такими белыми зубами, что они отдавали синевой. Настоящая мечта домохозяйки, добросовестно драящей унитазы по часу каждый день.
– Ваш новый коллега, Шус Арминг. Надеюсь, он покажет вам, бездельникам, как надо работать! Прошу любить и жаловать! Нэсса, пойди и сделай Шусу чашечку бао.
Как же я могла забыть! Шус Арминг присоединился к нашей дружной и грустной команде. Интересно, какую должность он займет? И как найдет общий язык с Мелоуном?
Коллега молча удалилась на кухню, попутно показав спине Мелоуна средний палец. Я, не удержавшись, хихикнула.
– А вы, должно быть, Дамианна Арман. Я слышал, что именно вы заманили коринианцев в свои сети, теперь понимаю, почему, устоять перед вашей красотой крайне сложно, – Шус повернулся ко мне, тем самым обратив на мою скромную персону внимание всего офиса.
– Ей просто повезло, вот если бы она каждый месяц, а лучше неделю бралась за подобные проекты, – недовольно высунулся из-за спины Шуса вездесущий босс.
Он не любил, когда при нём хвалили кого-то, кроме него или его любимых мертвых поэтов.
Шус даже не обернулся к нему. Возможно, недовольное скрипение, раздавшееся у него где-то в районе подмышки, не произвело на него особенного впечатления. Невольно я прониклась симпатией и уважением к Армингу. Только вот продолжит ли он столь же царственно держаться, если Мелоун начнет угрожать лишением премии, закатом карьеры и отпуском в ноябре. Со стороны это будет выглядеть, будто маленькая собачка облаивает слона. Только вот видела я уже парочку таких слонов, у которых один кулак был величиной с голову нашего босса, а они всё равно виновато опускали глаза, как нашкодившие школьники.
Я вежливо улыбнулась Шусу и ничего не стала говорить, чтобы Мелоун не привязался к моим словам и не остался поразглагольствовать подольше. Хотя намек Арминга на то, что контракт я получила не потому, что необычайно умна и талантлива, а потому, что красива, не очень мне понравился. Такой комплимент прокатил бы где-нибудь на отсталых планетах.
