скачать книгу бесплатно
– Он помешался на шестнадцатом веке.
– Заглянем в гости?
– Там сейчас никого нет.
– Окно ведь светится…
– Это для одинокого путника.
– И кто-нибудь заходит?
– Случаются психи…
Она потянула меня за руку и вернула на лужайку перед домом.
– А какие-то общественные места: ну… музеи, театры, рестораны у вас есть? Старинные города, архитектура, монументы?..
Анюта задумалась:
– Музеи… Зачем? Есть учебные зоны…
– Мне казалось, высшая цивилизация должна была создать потрясающую архитектуру: города, здания…
– Вот ты о чем… Здесь живут те, кто занимается вашей Землей. Специалисты по разным векам: десятому, восемнадцатому, двадцать первому…
– Двадцать второму…
– Нет. Он ведь не наступил.
– Значит, в будущее вы не путешествуете?
– Как можно путешествовать туда, чего нет.
– Забавно. Значит, все фантазии о путешествиях во времени – вранье?
– Фантазии.
– А вы живете здесь и сейчас?
– Отчасти.
– Не понял.
– Это место для тех, кто занимается вашей Землей.
– Значит, есть планета, где живут остальные?
– Нет.
– Как же это? – мне показалось, что мозги начинают деформироваться.
– Ну… Они не на планете. Это трудно объяснить.
– А ты попробуй. Не то мозги свихнутся.
– Можешь представить, что ваша Вселенная – только часть нашего мира?
– Ладно… Проехали… Значит, мы на испытательном полигоне. Он далеко от Земли?
– Он на Земле.
– На Земле??? – такого я не ожидал услышать. – Где же вы его спрятали? В Антарктиде или джунглях Амазонки?
– В одной миллионной секунды, – улыбнулась Алена.
– Издеваешься?
– Ни капельки. Ты же знаешь, как устроено кино. Зрителю кажется, что на экране протекает непрерывное действие, а на самом деле ему показывают двадцать четыре кадра в секунду. А между этими кадрами пустота. Там можно показывать другой фильм, миллион фильмов, если один кадр длится миллионную долю секунды. Но мы способны видеть из них только один фильм. Это не очень точная аналогия. Представь черный сантиметр, разрезанный на миллион кусочков. Эти кусочки раздвинуты, и между ними ничто, в которое можно поместить обрезки другого сантиметра, красного. А мы об этом красном сантиметре ничего знать не можем. Для нас сантиметр один – черный, сплошной, без дыр. Так и время. Оно дискретно. Каждая наша секунда состоит из миллиона отдельных кусочков. И мы не можем воспринимать то, что между ними…
– Феноменально! То есть ты утверждаешь, что мы живем в коммунальной квартире, где кроме нас толчется еще миллион жильцов?
– Да! Но поскольку ты никак не воспринимаешь их, они тебе ни капельки не мешают.
– А я сейчас могу находиться на месте своей квартиры?
– По сути, да. Хотя и не вполне точно.
– И я могу шагнуть в заросли и оказаться дома?
– Все несколько сложнее. Вспомни, как трудно мы сюда добирались.
– Но ты способна найти дорогу назад?
– Конечно.
– А ваша Обитель, ваша Родина? Ты покажешь ее?
– Нет… Может быть… Не знаю, как это сделать.
– Ладно. И это проехали. Что будем теперь делать?
– Разговаривать.
– Просто разговаривать?
– Да, просто разговаривать. Человек ведь для этого создан.
– Я думал, для созидания.
– Это метод для достижения цели.
– Забавно.
Легкое облачко колыхнулось в ее зрачках.
– Я должна… Обдумай все, что случилось сегодня.
Махнула мне рукой, отступила в заросли и исчезла. А затем исчезло и все остальное. Наступила пустота…
* * *
Пустота и голос. Так я представлял Небытие.
– Здравствуй, человек!
– Не вижу, с кем здороваться.
– А если Я – Господь Бог?!
– Тем более ты можешь явиться, чтобы поздороваться.
– И ты не боишься?
– Чего? Боятся известного. Неизвестности глупо бояться, – здесь я сблефовал. Поджилки у меня ходуном ходили.
Громыхнул гром, сверкнула молния, давешний голос изрек: «Да будет Свет!» – и свет явился. Такой яркий, что я зажмурился. Послышалось: «Хм!» – и свет немного приутих.
Сцена была явно содрана с «Матрицы». В белом Ничто и Нигде висели два шикарных кресла из реквизита восемнадцатого века. Или девятнадцатого – в этом я не слишком разбираюсь. В одном из них сидел благообразный старец, над головой которого вращалось нечто, более всего походившее на белую фарфоровую тарелку без дна.
– Теперь-то можешь поздороваться?
Пижон, хам, плагиатор, к тому же и вкус пошаливает. Я посмотрел под ноги – белесая муть, как и везде. Но я же не вишу, а стою на чем-то! По этому «чему-то», стараясь не показать, что руки дрожат и коленки трясутся, шагнул к стулу – ничего, держит – шагнул еще раз, уселся в кресло (жутко неудобное) и слегка поклонился:
– Здравствуйте! (Хотел было по-украински поздороваться, но решил, что перебор будет.)
– Нешто не подобает с Господом стоя разговаривать?
– Так я ведь не верю в вас, батюшка, – нахально закинул ногу на ногу и добавил: – Мне это напоминает какую-то среднюю постановку.
Собеседник громко расхохотался, белая муть стала кочковаться и оформилась во вполне официальный кабинет. Визави мой тоже преобразился и стал походить на банального премьер-министра.
Я попытался перехватить инициативу.
– Вы и вправду Господь Бог?
– Я его Крестный Отец, – и он снова бурно расхохотался – вероятно, счел свою шутку весьма остроумной. – Если быть кратким, мы пригласили вас на переговоры. Дело в том, что существующий Проект, по нашему мнению, исчерпал себя, то есть провалился, и мы считаем, что его целесообразно прекратить.
– Извините, какой проект?
– Человеческая цивилизация.
Все это походило на розыгрыш, только очень уж страшненький.
– «Мы» – это в смысле: «Мы, Император Всея Вселенной»?
– Нет, по-вашему, «группа товарищей».
– Допустим, но я-то вам зачем?
– Будете нашим представителем. Рабочая кличка – Создатель. Будете сидеть на Небесах и вершить Праведный Суд. Поощрять. Миловать. Карать. К сожалению, жизнь показала, что символ на этом месте неэффективен. Нужна живая субстанция.
– Что же вы не соорудите для этих целей какого-нибудь биоробота?
– Нонсенс! Биоробот, обладающий свойствами человека, – это человек!
– Вот, значит, как, – мозги мои крутились, как идущий вразнос ротор гидроэлектростанции. Наверное, так ощущает себя шахматист, попавший в цейтнот. Ситуация, похоже, серьезнее, чем я думал, и моя скромная персона является просто разменной фигурой. Надеюсь, не жертвенной пешкой. Хотя… если пешке удастся пройти все поле…
– Поскольку предлагаемая мне миссия м…м…м… уникальна, хотелось бы уточнить полномочия высокой договаривающейся стороны.
– Бросьте ерничать! Какие полномочия?! Кто успел, тот и съел. Разве вы не понимаете, что от вас все зависит!
– Стоп! С этого момента поподробнее, пожалуйста. Что будет, если я откажусь?
– Ничего! В прямом смысле этого слова. Прихлопнем вашу Землю как мешающую муху, – он с силой хрястнул ладонью по столу. – Нет планеты – нет проблемы!
– Мне кажется, для столь радикального решения потребуется желание не только тех, кто успел.
– Если растение засыхает, его выкорчевывают и чувства садовника никого не интересуют.
– Извините, но я слишком многого не понимаю. Все говорят загадками. Прежде чем принять решение, я должен полностью оценить ситуацию.
– Все говорят загадками, потому что врут. И врут подло. В последний момент, когда поздно будет, вы обнаружите, что вам подсунули одну гниль. Думайте, разбирайтесь. Только не дайте себя запутать. И учтите – с нами лучшие умы цивилизации.
Премьер-министр кивнул, и я зажмурился от слепящего солнечного света. Опустился на землю и с наслаждением ощутил свежий запах травы. Твердь, основа, почва… Хотя и это, наверное, вранье.
* * *
Хотелось подумать, пока я один. Думать было сложно. Очень. Логика жизни рухнула, остались пазлы, которые никак не ладили друг с другом. И в центре висел вопрос: почему Я?
– Ну что, не заскучал? – неожиданно за спиной возникла Анюта, обняла меня.
– Разве здесь заскучаешь?! Скорее мозги расплавятся от напряжения.
– Дай мозгам отдохнуть. Пошли! – схватила за руку и потащила в дом по лестнице наверх (почему я раньше ее не замечал?), в мансарду с балконом и двумя креслами, между которыми стоял маленький столик. Усадила, чмокнула в щеку. – Погоди, я сейчас.
Лес, окружавший дом, спускался в долину, к заливу. Десятки островков оживляли гладь, окаймленную далекими, будто вырастающими из воды, скалистыми горами…
Аня поставила на стол графин с вином и два бокала.
