banner banner banner
Алхимия и ее жертвы
Алхимия и ее жертвы
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Алхимия и ее жертвы

скачать книгу бесплатно


После краткого обмена любезностями все уселись за стол и принялись пить чай с маковым молоком и чёрным хлебом. Ламлис занимал гостей рассказами о событиях из газет, а его дети справлялись о его здоровье.

– Говорят, – вещал Ламлис, – выставку достижений в этом году перенесут. Возможно, это даже к лучшему: ничего путного на ней который год уже не представляют.

– Верно, – подхватил Ауст, – лишь бы денег собрать да зевак усладить…

– Мастер, позвольте! – вставила Ада. – Мы же не были там. Откуда нам знать, что там есть? Колонка в газете не даст полного представления.

– Ада, вы забываетесь! – вырвалось у Дженелетт.

Ауст и Дженелетт покосились на Аду. Размашистость движений, резкий и слишком звонкий голос вызывали у них усмешки. Открытость девушки виделась им изъяном. Между тем Ауст и Дженелетт жаловались на холод и докучали сплетнями о соседях. Скука настолько одолела Аду, что Ламлис разрешил ей удалиться. Когда полуэльфийка ушла, гости принялись выражать неодобрение:

– Папенька, – нарочито протянула Джеленетт, – вы не находите, что Ада ведет себя неприлично? Она снова разговаривает с нами так, будто она эльфийка. Скажите же ей, что это не подобает ее положению.

– Мы верим в доброту её души, – уныло сказал Ауст, – но сомневаемся, что ведет себя она прилично. Где ее скромность и покорность? Право же, она слишком увлекается науками! Умеет ли она стирать, готовить или хотя бы штопать чулки? Подумайте над тем, что она будет делать в будущем.

Ламлис на это тяжко вздохнул. Его дети изъяснялись, как и прочие эльфы в стране. В Лапурандии людей считали идеальными слугами, так как те обладали подвижным умом, но в них недоставало возвышенности души и грации. Ввиду их несовершенства отношение к ним складывалось как к тем, кто обязан эльфам за то, что они позволили им служить. Редкий человек доживает до ста, а то и до пятидесяти лет, потому эльфы платили им не больше пятнадцати золотых монет в год.

Эльфы считались образцом совершенства, они занимали все высокие должности. Хоть Ламлис рассказывал ученице примеры, когда эльфы утрачивали свои хорошие качества, общее мнение оставалось таковым. Именно представители этой расы обладали огромными состояниями и все благами общества. Большинство эльфов жило более семисот лет в довольствии и роскоши, если, конечно, не допускали ошибок, как отец Ады.

Полуэльфы пользовались двойственной репутацией. Казалось бы: природное изящество и живой ум сочетались в них. С одной стороны, они связаны родством с эльфами, отчего зерна благородства засеяны в них. С другой, они связаны с людьми, рабочим классом. Их заклеймили как результат нравственного упадка эльфов. Из-за смешения кровей они редко переступали рубеж в двести лет.

Всякие прочие расы приезжали из соседних стран и пополняли ряды бедноты в Антас-Энде, потому к ним относились не лучше, чем к людям.

Дварфы же обладали до того грубыми чертами лица, их движения были настолько неизящны, а нравы достигали такой степени дикости, что их считали пригодными только для изнурительного физического труда. Тот не позволял им прожить более трёхсот лет.

В целом, браки между разными расами считались надругательством над природой, а детей, которые в них родились, воспринимали как неестественных созданий. Как правило, полуэльфы были либо внебрачными детьми, либо результатом неравного союза. Оба варианта унизительны для эльфов и сомнительны для людей, потому никто не смотрел на полуэльфов без насмешки.

Ауст и Дженелетт всякий раз приписывали Аде недостаток добродетели, отсутствие скромности, недостаток веры, причисляя это к изъянам. Брат с сестрой поспорили между собой, что является самым пристойным занятием для полуэльфа: прислуживание эльфам или работа на хозяина. Ламлис выслушал разговоры с прямой осанкой и ни разу не возразил. Когда гости устали искать новые недостатки в Аде, Ламлис любезно сказал:

– Ада – не прислуга, ее следует называть не иначе как мисс Гастангс. Она трудится во имя алхимии, не уступая по способностям и высшим эльфам.

– Очень зря, – покачала головой Дженелетт, – ведь воспитание полуэльфа как эльфа лишь развратит его нрав. Они станут тщеславными и начнут презирать то, что им полагается законами самой природы. Нет, папенька, пока не поздно, приручи мисс Гастангс хотя бы готовить еду.

– Я хочу, чтобы моя подопечная достигла научных вершин, а не коротала жизнь прислугой в чужом доме. Мисс Гастангс обладает потенциалом быть полезной научному сообществу и самой алхимии. Как наставник я пестую те достоинства, что заложены в нее. К примеру, я заменяю художественную литературу трудами ученых.

– Папенька, как же! – возразила Дженелетт. – Вы лишаете подопечную литературы? В наше время даже полуэльфы должны иметь изящество вкуса, иначе они позорят честь хозяина.

– Поверить не могу! – воскликнул мистер Мальгалат младший. – Неужели ей хватает ума для этих замудреных текстов?

Ламлис не раз рассказывал подопечной случай, как в детстве запрещал своим детям читать развлекательные книги. При вступлении в самостоятельную жизнь они поддались искушению и упивались ранее запрещенным чтением. Ламлис подавал это Аде как дурной пример.

– Я запрещаю ей любую книгу, не связанную с наукой. Даже вырезаю из журнала, который она заказывает, страницы с литературной колонкой, ибо там не публикуют ничего путного. Я не перенесу, если там окажется любовная история или отрывок романа! Эти книги обыкновенно служат лишь тому, чтобы возбуждать воображение молодого поколения, пробуждают и питают в них страсти и вызывают чувства, которые должны быть незнакомы, как, например, половая любовь. Светлое небо их души омрачается, и, начитавшись, молодые вместо науки и искусства порываются затеять такой роман, что и случается. Все, после этого жизнь разрушена.

– Даже признанные романы? – уточнил Ауст.

– Я не устану повторять, что даже они вредны, так как наполняют читателя идеальными представлениями о жизни. Эти фантазии впоследствии не осуществляются, отчего возникают неудовлетворенные желания, пробелы и пустота в душе – так разрушается благополучие. Времена, когда не читали художественную литературу, были счастливыми: молодые делом занимались, а не удовлетворяли навязанные им желания. Потому, дети мои, Ада сохранит естественность чувств.

– Лучше бы она вообще не умела читать, – холодно заметил Ауст, – все равно она так и останется твоей ученицей. Чем меньше знает, тем реже будет дерзить.

– Наоборот, пусть умеет читать, – возразила Дженелетт. – Вдруг будущий хозяин попросит развлечь его чтением книги? Тогда она послужит господину должным образом.

Когда визит подошел к концу, они поклонились и ушли раздосадованными.

После обеда Ада и Ламлис направились в редакцию. Вскоре они пришли на улицу с мощеной дорогой и вездесущими прохожими. Посреди однотипных двухэтажных домиков с резной лепниной возвышалось здание изательства. Они сразу направились в обитый деревом кабинет господина Амакиира, который удивился приходу старца, точно не ожидав его видеть. То был эльф почтенного возраста: с интеллигентными манерами и рыжими волосами, причесанными по последней моде. Одежда сидела на нем безукоризненно, а коричневая блуза идеально сочеталась с желтой кожей.

– Милости прошу, – начал он низким голосом, внимательно поглядывая на Аду. – Проходите, усаживайтесь.

Ламлис попросил Аду выйти, что полуэльфийка тотчас исполнила. Он положил на стол её рукопись, уселся на стул.

– Полагаю, мисс Гастангс с нами не будет, – присел напротив господин Амакиир, – а жаль: она такая прехорошенькая, даже траур нисколько не испортил её милой мордашки. Вы всегда славили свою ученицу, я теперь уверен, что она привлекательна не только умом.

– Причина моего визита, – вздохнул Ламлис, – совершенно другая, уважаемый. На столе её рукопись, которую мы желаем издать под её именем.

– Полагаю, раз разговор идет с моим старым знакомым, то имеет смысл сказать это прямо: наше издательство не заинтересовано компрометировать себя, издавая труды полуэльфийки. Сами понимаете, что печатать все, что написано молодыми дарованиями сомнительного происхождения, рискованно. Эльфы поступают благоразумно, избегая их: мало ли, что они напридумывают. Со мной согласятся и мелкие издательства.

– В самом деле? – Ламлис не подал вида, что рассержен. – Мистер Амакиир, для этого я прошу вас как старого знакомого. Подопечная моя по сообразительности не хуже почтенных алхимиков, достаточно ознакомиться с её трудами. Поверьте, в этом плане она им ровня.

– Милый мой приятель, – рассмеялся Амакиир, – вы в самом деле так думаете? Равенство – вещь невозможная.

– Для науки все существа, что занимаются ей, равны, – твердил Мальгалат.

– Вы забываете про собственное достоинство, – настаивал Амакиир. – Подумайте сами: что вышло бы, если бы перестали признавать превосходство, даруемое богатством, умом или знатным происхождением? Если бы служащий не признавал главенства своего начальника, ребенок господства родителей, хозяин превосходства над слугами? Если начальник, родители, господа принуждены были бы сложить с себя то, что они считали своими правами перед дерзостью низших, сделались бы униженными и скромными. Равенства не было бы, переменились только роли.

– Причем здесь дерзость?

– Притом, что если каждый займет свое место, – настаивал Амакиир, – то общественные отношения перестанут запутываться и портиться завистью, ревностью, тщеславием и самолюбием. Получить оскорбление от эльфа в почтенных годах и не подумать о мести ему не значит унизиться. Его прощают из-за его положения и седин. Точно так же, склоняясь под благословением магов или перед великим воином, склоняются не перед личностью, а перед саном и званием… С расами то же самое: полуэльфы обязаны благодарить эльфов за их снисходительность, а люди обязаны почитать полуэльфов, как дварфы обязаны подчиняться первым, вторым и третьим.

Ламлис, используя навык светской сдержанности, невозмутимо сказал:

– В нашем случае речь идет об уме и таланте, не о положении полуэльфов. Ум рассматривается отдельно от расы, ведь наука рассматривает знания и достижения, а не чины.

Ада тем временем сидела в коридоре и, подслушивая, внимала каждому слову мистера Амакиира. Его предвзятость глубоко оскорбляла. У него не добиться разрешения на издание, потому она сама пошла по кабинетам.

Ада заглянула в кабинет напротив. Эльф болтал со своим коллегой, что сидел на столе прямо на грудах бумаг. Разве они не должны работать? Они увидели полуэльфийку в трауре, и веселость испарилась с их лиц.

– Мисс, не желаете успокаивающего чаю? – сказал эльф-редактор. – Он поможет вам прийти в себя.

– Благодарю, но нет, – бодро сказала Ада. – Я пришла предложить издательству свои труды по алхимии, не желаете ознакомиться?

– Ну и ну, мисс, – рассмеялся другой, – траур дурно на вас повлиял. Вот, примите чай.

Она вошла в другой кабинет. В нём с величественным видом восседал другой молодой эльф. Он пил вино прямо на рабочем месте. Ада удивлялась, что мистер Амакиир позволяет такое поведение. Она изложила свою просьбу, на что эльф, не переставая потягивать вино, сморщился и выпалил:

– Вы, мисс, не отвлекайте меня чепухой. Посмотрите-ка, полуэльфийка издаваться хочет… Слишком многого требуете! Забываете, где ваше место? – Эльф нашел пару бумажек, достал перо и сварливо добавил: – Я занят, мисс, прошу, покиньте кабинет, а лучше само здание. Всего хорошего!

Ада выскочила в коридор. Попытки заставить сотрудников издательства прислушаться к ней оказались тщетны, потому Ада покинула кабинет совершенно раздосадованной. Её не воспринимают всерьез!Очередная дверь вела в кабинет, из которого, быть может, её не прогонят. Она постучалась и вошла.

Ада пригляделась к сотруднику и разинула рот. За столом сидел редактор менее аккуратного сложения, чем предыдущие эльфы. Да это же полуэльф! Об этом говорили его короткие заостренные уши. Как такое возможно? Он что-то записывал, рядом на столе лежали груды бумаг. Ада поймала себя на мысли, что впервые увидела в издательстве того, кто занят работой. Чуть тронутую загаром кожу украшали веснушки, а одежда сидела на худощавой фигуре так же изящно, как и на других эльфах. Его светлые волосы были завиты так же, как и у прочих эльфов, и сияли в лучах солнца. Вздернутый подбородок и свободные манеры давали Аде крохотную надежду, что он не прогонит её под надуманным предлогом. На табличке возле стола было написано "Редактор Мандор Хоринет".

Мандор тоже приоткрыл рот, когда увидел полуэльфийку в трауре. Полуэльф тотчас представился как мистер Хоринет. Его взгляд полуэльфа скользил сверху вниз: от округлого личика до края ее юбки. Аду вовсе не смутило его пристальное внимание. Она все еще переваривала отношение предыдущих редакторов и, возлагая надежды на нового, не заметила плохо скрываемый интерес Хоринета к незнакомке.

– Здравствуйте, – протянула Ада. Не хотите ли помочь мне издать книгу? Да-да, книгу по алхимии, это не приступ горячки, я в своем уме.

Ада с воодушевлением изложила суть дела: рассказала про то, что она алхимик, намеревающийся издавать свои труды. Мистер Хоринет внимательно ее слушал и удивлялся. Затем заключил высоким голосом:

– Значит, желаете издаваться? – Ада кивнула. – Завидую вашему воображению и дерзости мечты.

– Почему же? Мастер сказал, что труды мои достойны печати, а он – известный алхимик. В чем проблема?

– В наше время только эльфы удостаиваются чести быть известными и замеченными. Не знали? Посмотрите, кто в наше время живёт в высшем свете, кто является прославленными деятелями науки, кто находится при дворе, кто, в конце концов, работает в редакции. Эльфы, одни эльфы. Остальные сидят в тени без шанса на какие-либо перемены.

Ада надула щеки. Даже полуэльф отвернулся от нее. Только Ламлис лелеял ее надежду. Почему же никто, кроме высшей расы, не имел прав на блага цивилизации? Это виделось ей огромной глупостью. Ада и помыслить не могла, что кто-либо вершит чужие судьбы без оглядки на других. Они такие же живые существа со своими чувствами. Разница в расе еще не давала эльфам оснований так надругаться над другими. Сраженная этим выводом, она опустилась на диван, ноги едва ее держали.

– Мисс, право же, – мистер Хоринет присел рядом с ней, – вы поражаете меня своей смелостью. За три года работы в редакции я впервые вижу такую решительную полуэльфийку.

– Мистер Хоринет, – приободрилась Ада, – раз вы тоже полуэльф, то наверняка проделали сложный путь до получения этой должности.

– Верно рассуждаете, – улыбнулся полуэльф. – Я был таким же решительным, как вы. И не такого можно добиться, если умеешь, скажем так, договариваться.

– Тогда, – Ада, набрав воздуха в грудь, посмотрела на полуэльфа, – можете ли вы ознакомиться с моей рукописью без предвзятости? Мой Мастер разговаривал с приятелем отсюда, но тот решительно против. Прошу вас! Мастер сказал, что в моей книге много новых комбинаций реагентов. Мы можем договориться?

– Принимаю предложение. – Мистер Хоринет встал. – Я посмотрю, на что способны бесстрашные полуэльфийки. Благо, вы встретили меня. Скажите, у кого из редакторов сейчас ваша рукопись?

– Благодарю, мистер Хоринет! – Глаза Ады заблистали. – Рукопись у мистера Амакиира.

В это же время Ламлис упорно настаивал на своём, а мистер Амакиир продолжал находить причины для отказа.

– Если мисс Гастангс так рассчитывает на мое снисхождение, то пускай хотя бы месяц поработает в моем кабинете. Тогда, так уж и быть, я соизволю прочитать её творение.

– Одумайтесь, сударь! – резко возразил Ламлис. – В наше просвещенное время нельзя поступать так низко!

– Отнюдь! Она и без того ходячее воплощение связи эльфийской расы с простым человеком. Это все равно, что мешать драгоценный металл с простым железом. Кощунство! Согласитесь, такие связи унизительны. Я проявляю любезное снисхождение к недоразумению вроде неё и предлагаю ей послужить представителю совершеннейшей из рас.

В эту минуту мисс Гастангс ворвалась в кабинет и прервала разговор. Она взяла книгу, поклонилась издателю и вышла. Эльфы приподняли брови, намереваясь что-то сказать, но промолчали в недоумении. В коридоре мистер Хоринет взял рукопись и сказал:

– Полагаю, это и есть ваш труд. Так же догадываюсь, что, как только я её прочитаю, – Мандор хитро улыбнулся, – мне тотчас написать вам ответ?

– О, а не желаете вместо письма посетить нас? – встрепенулась Ада. – Мистер Мальгалат будет бесконечно признателен и рад принять у себя моего спасителя.

– Мистер… Мальгалат… – Мистер Хоринет отвел глаза. – Полуэльфы не в том положении, чтобы так свободно посещать эльфов. Тем более, уважаемый Мальгалат является ученым-алхимиком, а я лишь редактор в издательстве.

– Что вы, – заверила Ада, – он совершенно не предвзят к полуэльфам. Поверьте, он примет вас с должным радушием! Как его ученица я ручаюсь за это.

У Мандора лихорадочно заблестели глаза. Ада окинула его довольным взглядом. Она доставила ему большое удовольствие таким невероятным, но при этом манящим предложением. Он откашлялся и, придав голосу твердость, сказал:

– Если мистер Мальгалат одобрит мой визит, то я приму это за честь.

– Благодарю, я знала, что вы не откажете. – Ада протянула ему визитку с адресом мастера и попрощалась с полуэльфом.

Ада рассказала Ламлису о своей невероятной удаче: о полуэльфе, что согласился почитать рукопись. Воодушевление, с которым Ада говорила, иногда сменялось вопросами о его работе в редакции. Мастер задавался вопросом о происхождении этого господина, еще больше возникало вопросов о причине, по которой он снизошел до нее. Догадки о его мотивах никак не приходили. В предположениях Мастера звучали подозрения, причем самые неблагочестивые. Согласие полуэльфа виделось не как акт добродетели, не как снисхождение, а как почва для дальнейших действий. Что он задумал? Ламлис продолжал перебирать варианты, но постоянно колебался, пока Ада без умолку болтала:

– Знаете, Мастер, это большая несправедливость. Чего же остальные это терпят? Устроили бы восстание и отстояли свою честь. Почему же так никто не сделал?

Ламлис уклонился от ответа. Если бы он ответил "таковы устои общества", то сам посчитал бы такой ответ лицемерным. Однако эльф заинтересовался, что думает на этот счет подопечная. Потому поскупился на слова, ожидая от Ады развития её мыслей. Наконец, она добавила:

– Восстание бы закончилось жестокостью, потому оно не приведет ни к чему хорошему. Будь в обществе хоть малость здравого рассудка, то такой порок давно искоренили бы. Что до мистера Хоринета, то я бы ради него нарушила уединение. Уж очень любопытное явление: полуэльф среди эльфов.

Часть 4

Понадобилось три дня, чтобы мистер Хоринет предупредил Ламлиса о грядущем визите по поводу издания книги. Ада считала минуты до прихода гостя. Впервые она увидит кого-то помимо детей Мальгалата. Не меньший интерес вызвало у неё и известие, что он будет со своими приятелями. Со слов полуэльфа, эти господа "разделяют стремления мисс Гастангс". Ламлис имел на этот счет самые отвратные догадки, ибо сомневался в нравственной чистоте полуэльфа и его приятелей. Пусть время покажет, как оно есть на самом деле.

День визита Ада видела торжественным моментом. На пороге скоро появятся новые гости. Она прикрепила на лиф брошь с опалом, подаренную Мастером. Этот единственный аксессуар вносил яркую краску в траурный туалет. Испытывая прилив энтузиазма, Ада поцеловала своё отражение в зеркале, рассмеялась и поспешила вниз.

В гостиной уже сидел Мастер, мистер Хоринет и двое полуэльфов непритязательной наружности: у первого темно-серые волосы торчали, как у старой щетки, у второго белое лицо было усеяно оспинами, а белоснежные волосы заплетены в косу. Все они вели себя почтительно, обсуждали общие темы с важными лицами, отчего Ада едва сдержала смешок. Её заметили и пригласили.

Вместе с мистером Хоринетом явились братья-полуэльфы, Гевар и Пэлиас Кехланна. Они разговаривали с Ламлисом так уважительно, обращались к нему исключительно “вы, мистер Мальгалат” и в целом держались так благопристойно, что их неряшливый вид создавал смехотворной контраст. Изящные выражения белокожего полуэльфа Пэлиаса и статная фигура Гевара развеивали ранние дурные догадки Ламлиса о Мандоре Хоринете, однако сам факт их присутствия до сих пор наводил на сомнения. Знать бы, почему эти полуэльфы так важничали.

Наконец, Ламлис Мальгалат вышел из гостиной, так как Абигайль принесла срочное письмо. Ада осталась наедине с мистером Хоринетом и братьями Кехланна. Все трое подсели ближе к Аде, перешли на фамильярное “ты”. Ада сидела ошарашенная. Это обращение она не привыкла слышать ни от кого, кроме своей бедной семьи, хоть для полуэльфов такое поведение между своими было допустимо приличиями.

– А слышали, – сказал Гевар, поправляя свою затертую блузу, – как принимал нас этот эльф? Такой благосклонный к нам, народцу попроще. Видишь, – повернулся он к брату, – не все ученые тщеславны!

– Верно говоришь, такой радушный, словно мы в гостях у самой любезности, – поддакнул Пэлиас, поглаживая свою косу, – но нудит он не хуже великосветского ханжи. С такой важностью говорить о пустяках – это надобно уметь!

– Это с непривычки, – подметил Мандор, – в моем издательстве эльфы только себе подобных жалуют. Те ещё скряги! Видите, при малой доле хитрости можно добиться благосклонности и у эльфов. Не каждый день у таковых бываем.

– Знаете, – звонким голосом добавила Ада, – мой Мастер – самый снисходительный в мире эльф. Он расположен ко всем расам.

Гости обернулись на полуэльфийку, что своей звучной репликой прервала их разговор. Гости сначала приподняли брови, затем подсели к ней ещё ближе. Аде почудилось, будто полуэльфы поймали ее в круг. Она внимательно вглядывалась в лицо каждого. К ней впервые настолько близко садятся полуэльфы противоположного пола. Знать бы, чего они хотят.

– Вот он, наш смелый алхимик, – мистер Хоринет встал позади Ады и похлопал по плечам с таким видом, словно показывал находку, – что сидит в четырёх стенах. Это о ней я рассказывал. И ум, и милое личико – прекрасное сочетание!

– Такая редкостная прелестница, – ласковым голосом проговорил Гевар. – Пэлиас, помнишь, я говорил, что синие чулки обречены на блеклую красоту? – Он указал на Аду. – Беру свои слова назад.

– Удивительно! Вот что бывает, когда полуэльфы живут в довольстве. – Пэлиас почесал свои сальные волосы. – Вот такие куколки вырастают!

– Эту мордашку портит траур. Только эльфы могли придумать такую глупость, как носить в память по умершему темную тряпку. Вон, у нас в Антас-Энде каждый день умирают, но на чёрное одеяние никто не тратится. Эльфам что ни делай – дай придумать очередную чушь, лишь бы деньгами сорить.

– Зато глянь, какая изящная безделица на ней. – Рука Гевара потянулась к брошке Ады, но она оттолкнула его. Тогда он взял её за руку. – Еще и в лайковых перчатках. Сразу видно “ из эльфийского общества!

Ада хлопала глазами и сидела с чуть приоткрытым ртом. Знать бы, почему полуэльфы оценивали ее, как выставочный экспонат. Она вставила:

– Вы, должно быть, из редакции, верно? Мистер Хоринет согласился посмотреть мои рукописи. Вы хотели своим визитом что-то сказать?

– Да, – склонился к Аде мистер Хоринет, – но ты знаешь о положении нашей расы. У меня к тебе другое предложение.

– Ах, правда? – Ада подскочила с места, но Мандор положил ей руки на плечи и усадил обратно.

– Для этого мы сюда и пришли, – Пэлиас пододвинулся к ней и протянул бумажку, – издаваться не в том месте, где тебя судьба свела с нашим другом. В том издательстве и не помыслят работать с полуэльфами, а вот по этому адресу тебе помогут.