скачать книгу бесплатно
Возникнув ниоткуда, Посланник дальних, затерявшихся во времени миров, неспешно маневрировал, утверждая свою громаду в избранной им точке гигантской дисковидной Галактики, на орбите одной из планет в Системе желто-зеленой звезды.
Весь в клочьях возмущенного его бесцеремонным вторжением в эти пределы вакуума, весь в жадно лижущей его борта и стекающей по ним бушующими жгучими потоками плазме, в ореоле сполохов ионизированной материи и беснующихся на нем и яростно разящих его разрядов, Посланник неторопливо делал свое дело. Словно не замечая при этом того, что творилось вокруг него, и, казалось, никак на все это не реагируя.
И выжидать, пока конкретный участок космического пространства вернется к своему прежнему состоянию, а также приведет протекающие в нем процессы в полное соответствие с правящими в нем же физическими законами, Посланник не стал.
Командный Центр самодостаточного и самовосстанавливающегося астролета, Суперкомпьютер, управляющий его полетом в беспилотном режиме на протяжении вот уже сотен миллионов лет, немедленно приступил к действиям. К действиям, направление которых было предопределено Высокой Миссией Посланника.
Суммируя данные, поступавшие в Центр Управления Полетом от Систем Автономных Уровней, мозг корабля, Суперкомпьютер, придал приоритетный характер решению вопросов, находившихся в компетенции Центра Разведывательных Работ и Исследований. Вскрытые им коды и позволили последнему взять на себя командные функции в объеме, необходимом для выполнения отдельных пунктов Программы.
И Центр Разведывательных Работ и Исследований тут же приступил к работе, развернув бурную деятельность по нескольким направлениям одновременно. Проведенные им исследования состава вещества Желто-Зеленой Звезды и протекающих в ней реакций позволили с точностью плюс – минус 0,009 миллионов лет рассчитать ее ресурс. И, на основании полученных данных, характеризировать процессы, протекающие как в ней, так и в данной Звездной Системе, как стабильные.
Обладающие высочайшей разрешающей способностью сложнейшие электронные устройства, «глаза» корабля-робота, обращенные им к самой планете, обеспечивали возможность визуального, во всех мельчайших подробностях, детального изучения отдельных участков ее поверхности с высоты птичьего полета. И образования, состоявшие из огромных масс водяного пара, закрученные в спирали бушевавшими над планетой мощными циклонами, не стали помехой тому, чтобы еще с орбиты ее зафиксировать преобладание голубого цвета в присущей ей палитре красок…
По команде, отданной Главным Компьютером Центра Разведывательных Работ и Исследований и принятой в отсеках Контактирующих Аппаратов, взревели двигатели разгерметизирующих устройств. И тут же темные отверстия открытых шахт на обращенном к планете борту Посланника одно за другим осветились яркими вспышками – вниз, словно светлячки, прочерчивая черноту ночи, устремились зонды.
Их считывающие устройства включились на высоте тысячи километров от поверхности планеты, в верхних слоях зоны рассеивания, – экзосферы; и с той самой минуты поток информации, передаваемой ими в Центр Разведывательных Работ и Исследований, лавинообразно возрастал.
Проводимая одновременно тщательная обработка данных, полученных зондами в ходе глубоких и системных работ, и переданных ими в Центр Разведывательных Работ и Исследований, вскоре дала нужный Посланнику результат. Все указывало на то, что на планете присутствуют многочисленные и разнообразные формы жизни, – как простейшие организмы, так и собственно занимающие соответствующие ступени развития живые существа. Информация же о тех из них, которые по уровню своего развития или роду деятельности могли бы рассматриваться Посланником как обладающие разумом и интеллектом, или хотя бы зачатками их, – информации о таких существах отсутствовала полностью. И все же существовал ряд немаловажных факторов, говоривших в пользу, пусть и по возрастным меркам планеты, в очень отдаленном будущем, но очень даже возможного появления на ней таких существ…
Во-первых, было установлено, что планета имеет магнитное поле, играющее роль ловушки электрически заряженных частиц, приходящих из космического пространства.
Во-вторых, что за атмосферным слоем планеты имеются пояса радиации, образованные облаками частиц высоких энергий. Пояса, надежно защищающие планету от жесткого космического излучения, оказывающего самое губительное воздействие на все живое.
Прежде же, чем привести третий, и, пожалуй, самый весомый довод в пользу этого, а по большому счету, в нашу с вами пользу, дорогой читатель, как тех самых обладающих интеллектом существ, о которых, собственно, и идет речь, следует отметить следующее. А именно то, что всю нашу Вселенную, от края ее и до края, если таковые имеются, за исключением ее небольших участков, пронизывает мощное гамма-излучение. Оно возникает в результате взрывов нейтронных звезд, и при этом выбросы его настолько сильны, что ничто живое не в состоянии противостоять ему. Даже находясь за сотни световых лет от эпицентра взрыва.
Данные, поступившие в Центр Разведывательных Работ и Исследований Пришельца из далекого космоса с зондов, проводивших соответствующие исследования шельфа океанского дна, и свидетельствовали как раз о присутствии в его пластах возрастом сто миллионов лет изотопа Fe-60. В результате их обработки было установлено, что в то время на расстоянии девяноста световых лет от данной звездной системы произошел взрыв нейтронной звезды. Но! Смертельная вспышка, и на это указывало множество фактов, не вызвала тогда массовое вымирание живых существ на планете.
Это, в-третьих, и свидетельствовало о том, что планета является уникальной, если не НЕПОВТОРИМОЙ во всей Вселенной. Поскольку находится вдали от нестабильных нейтронных звезд и неподдающихся осмыслению космических, в гигантских масштабах потрясающих Галактику, катаклизмов. О ее уникальности говорили и результаты, полученные в ходе изучения как астрономических, так и астрофизических процессов, имевших место в недрах и ядрах близлежащих Галактик; процессов геофизических, биологических и генетических, протекающих внутри планеты и в глубинных мельчайших структурах живых организмов на ней. И все это вместе взятое явилось основанием для проведения следующего этапа работ.
Собрав всю информацию о планете, поступающую к нему из многочисленных и заслуживающих доверия источников, Суперкомпьютер Посланника приступил к моделированию бесчисленных возможных вариантов зарождения разума на планете. Затем, выделив самые перспективные из них, и внеся в отобранные поправки с учетом влияния на этот процесс всевозможных уже известных нам факторов, спроецировал их на хранящиеся в его Банке данные.
Картина, полученная при сравнении рассматриваемых вариантов с другими, во многом схожими с ними и уже где-то и когда-то состоявшимися, позволяла сделать оптимистичный прогноз. И в итоге Суперкомпьютер пришел к выводу о том, что Навигатор вывел Мегаастролет на объект, шансы которого в аспекте, интересующем Великую Миссию, были весьма и весьма значительны…
…Тот, кто миллионы лет тому назад создал Мегаастролет, в силу своего разума и прозорливости предвидел появление цивилизаций, их развитие и исчезновение в войнах и огненных смерчах потрясающих воображение вселенских катастроф. И корабль-робот, семь уровней которого представляли собой не что иное, как наслоение электроники и механизмов, заключенных в неподдающийся разгерметизации корпус, был наделен способностью, мгновенно перемещаясь в пространстве и времени, благополучно избегать нежелательных последствий тех вышеуказанных явлений.
Порождение давно ушедшей цивилизации, межгалактический Летучий Голландец, несущийся по волнам космических бурь, он был создан для служения воле Высшего Разума. Разума, обрекшего его на вечные скитания в межзвездном пространстве во имя исполнения Великой Миссии.
И вот сейчас, находясь на орбите известной нам планеты, он был готов сделать то, ради чего явился сюда.
По команде Супермозга корабля, осуществлявшего строжайший контроль над работой всех его систем с целью недопущения возникновения нештатных ситуаций, в компьютеры электронных стражей – сверхсложных блокирующих устройств – были введены коды, открывающие запоры святая – святых Посланца, – его Хранилища. Одна из ячеек которого была тут же вскрыта; и манипуляторы, способные выполнять сложнейшие высокоточные операции, извлекли из неё заветный Контейнер. Он представлял собой серебристую сигарообразную капсулу, прозрачную посредине, светившуюся ярким, пульсирующим рубиновым светом. В ней находилась некая субстанция – энергетическая Матрица, которая, являясь носителем невероятного объема информации, обладала также и способностью считывать ее на уровне элементарных частиц строения вещества. Что и обуславливало ее назначение, состоявшее в воспроизведении Консонансных Систем. Систем, сообщающих Изначальное Равновесие планетарному мироустройству. И в том также, чтобы в качестве носителя гуманистического начала Высшего Космического Разума минимизировать последствия «Больших скачков», переживаемых цивилизациями в момент перехода количественных эволюционных форм в качественные революционные. И возникавших при этом социальных, приводивших к многомиллионным жертвам, потрясений.
Извивающиеся щупальца манипуляторов приняли капсулу и, заключив ее в бережные, но не поддающиеся разъему объятия, тут же поместили эту содержащуюся драгоценную субстанцию емкость в цилиндрический контейнер аппарата, которому и предстояло доставить ее на Планету.
Принимая капсулу, внутренняя поверхность контейнера осветилась бледно-зеленым, часто пульсировавшим и с каждой секундой становившимся темнее и насыщеннее, цветом…
По мере того, как капсулу оплетали унизанные пушистыми, похожими на иней кристалликами, нити, ритм пульсаций замедлялся. Когда же зеленое свечение стало ровным, к капсуле, превратившейся в плотный, словно покрытый изморозью кокон, приблизилось нечто цилиндрическое, с отверстием в головной части, покрытое чем-то вроде блестящей чешуи. Чтобы, подобно заглатывающей свою жертву змее, сокращаясь по всей длине и «надеваясь» на кокон, принять его в себя… Вслед за этим, быстро повернувшись вокруг оси, закрылась и створка цилиндрического контейнера. Следуя движениям манипулятора, голубая искра с легким шипением пробежала по контуру бывшего отверстия, наглухо заваривая его и восстанавливая целостность оболочки контейнера. И уже через несколько секунд транспорт, несущий в себе кокон с заветной Матрицей стартовал с Мегаастролета к Голубой Планете. К планете, дорогой читатель, которой по истечении многих миллионов лет суждено было стать нашим с вами общим домом. Одним словом, стартовал к Земле.
…Жизнь покидала трицератопса… По мере того, как отступала, постепенно утихая, боль, мир в единственном уцелевшем глазу его тускнел, с каждой секундой все больше теряя свою былую привлекательность. И все же в последний момент в стекленеющем зрачке животного успел отразиться объект, за минуту до этого стартовавший с Посланника, а теперь плавно спустившийся на землю рядом с ним.
Конечно же, говорить о присутствии при этом событии свидетелей, подразумевая под ними издыхающего ящера, вряд ли приходится. По всей вероятности, последний уже никак не мог осмыслить факт появления перед ним объекта внеземного происхождения. И уж, тем более, попробовать этот самый объект на зуб. Впрочем, спустя мгновение ящер действительно не мог уже больше ничего. Кроме, разве что, того, что, при благоприятном стечении обстоятельств, заявить о своем некогда существовании, будучи выставленным на всеобщее обозрение в виде скелета и в качестве экспоната в просторном, с высоким стеклянным потолком, зале…
… Приземлившись на плоскую, метра два в высоту, базальтовую глыбу у ручья, колоннообразный инопланетный объект, вместе со своим неотесанным постаментом очень похожий на памятник двум преждевременно почившим земным существам, некоторое время пребывал в состоянии относительного покоя.
Выражение «состояние ОТНОСИТЕЛЬНОГО покоя» стало бы нам более понятным, окажись мы в этот момент поблизости от инопланетного аппарата. Тогда бы все мы, что называется, кожей, вплоть до легкого покалывания в ней, почувствовали бы, как наэлектризовано окружающее нас пространство… Как оно, становясь каким-то плотным и вязким, постепенно обволакивает нас, сковывая наши движения; ощутили бы присутствие мощного энергетического поля, столь же плотного и почти осязаемого, до краев наполненного бурлящими в нем информационными потоками. И если бы мы, полагаясь на свои ощущения, предположили тогда, что сейчас, в эту самую минуту, должно произойти нечто необычное, наше предположение оказалось бы верным на все сто процентов…
И действительно, под воздействием светящихся голубым светом довольно широких колец, возникающих неизвестно откуда, словно набрасываемых на колоннообразный аппарат чьей-то невидимой рукой, и тут же с негромким гудением одно за другим спадавших с него вниз, земля под пришельцем задрожала. А гранитная глыба, на которой он стоял, стала буквально на глазах…таять, с негромким потрескиванием растекаясь вокруг ручейками песка и мелкого гравия. Словно была не крепким камнем, а выставленным кем-то на солнце большим куском льда…
После того, как каменная глыба исчезла с поверхности земли, став песком и пылью, подымавшейся вверх, словно дым от костра, и тут же уносимой прочь легким ветром, каменистая почва в том месте начала сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее оседать вниз. Проваливаться куда-то, словно ее перемалывали неизвестно откуда появившиеся под поверхностью земли огромные жернова. Или энергично подгребал под себя ворочавшийся где-то глубоко под ней чудовищный муравьиный лев, решивший на всякий случай, или от нечего делать, обзавестись еще одной воронкой-ловушкой…
В нее-то, эту воронку, и погрузился, сохраняя при этом строго вертикальное положение, и сам себя, таким образом, предавая земле, космический аппарат Большого Отца. Аппарат, доставивший на нашу планету драгоценную Матрицу.
Вскоре ровный гул, доносившийся из недр земли, и ее дрожание прекратились. Аппарат достиг оптимальной глубины погружения, и бортовой компьютер сразу же перевел его силовые установки на функционирование в режиме ожидания.
И тогда глубоко под землей, на расстоянии нескольких миль от ее поверхности, внутри корпуса контейнера с бесценной, содержащей Матрицу, капсулой, ожил таймер. На его табло, осветившимся в кромешной тьме спокойным голубым светом, вспыхнули алого цвета иероглифы… Знаки, служившие давно затерявшейся в глубинах Метагалактики цивилизации символами исчисления времени. И означавшие отсчет его в сторону убавления отныне и до истечения шестидесяти семи миллионов земных лет…
Крестная мать
Глава первая. Затерянный город: атака стаи «Волков Генджера»
Шестьдесят сем миллионов лет спустя. Наши дни. До включения механизма активации Матрицы остается девять лет, семь месяцев, четыре дня.
На небольшой площади перед роскошным зданием филиала «Бэнк оф Гурунди» творилось нечто невероятное. Впрочем, имевшие там место события, по нашим временам, вряд ли можно, к сожалению, назвать такими уж и невероятными. Но, по крайней мере, необычными они, эти события, были точно.
Судя по оживлению, и, нужно сказать, оживлению весьма заметному, и для этих мест совсем не свойственному, размеренный ритм деловой части города с четырехсоттысячным населением был нарушен. Хотя назвать «оживлением» захват заложников группой вооруженных до зубов экстремистов при попытке ограбления банка и меры, принимаемые отрядами местной полиции по освобождению граждан, оказавшихся в руках бандитов и нейтрализации последних, – назвать все это «оживлением» тоже было бы, пожалуй, не совсем верно.
В считанные минуты после сигнала тревоги, принятом в полицейском участке, площадь и прилегающие к ней улицы оказались запруженными полицейскими машинами, оглашавшими все вокруг воем сирен, отрядами стрелков в полной боевой екипировке, занявших позиции на площади и укрывшихся за машинами и четырьмя БМП, многочисленными снайперами, разместившимися как на самой площади, так и на крышах соседних домов.
Взаимодействие сил Департамента полиции, Национальной гвардии и Национальной безопасности, принимавших участие в операции, было как всегда четким и слаженными. Что уже само по себе если и не давало стопроцентной гарантии, что она пройдет успешно, то позволяло все же надеяться на это.
Некоторую неразбериху в безукоризненно организованную работу силовых структур вносили проникавшие за выставленные ограждения настырные представители средств массовой информации. Которых представителям другой стороны приходилось тут же отлавливать и выдворять, особенно с ними не церемонясь, за пределы оцепленной территории вместе с их разнообразными теле, фото и радиопричандалами.
Голос старшего офицера Департамента полиции Брауна, среднего роста, крепкого телосложения мужчины, китель которого украшали знаки отличия и несколько правительственных наград, можно было слышать на площади повсюду. Он без всякого труда перекрывал голоса других полицейских и иных чинов, координировавших действия своих подчиненных, а также стоявший над площадью шум и гам.
Отдав очередную команду, и посоветовав «парням», которые, как он надеялся, «неплохо устроились», не покидать занятых ими тепленьких мест и не высовывать без особой на то надобности из укрытий своих задниц, пока он сам лично и внятно их об этом не попросит, Браун замолчал.
– Забавно, – пробурчал он затем, покосившись на стоявшего рядом офицера и извлекая из кармана брюк наигрывавший бравый марш мобильник. – Кажется, все инструкции от мадам Браун были получены мной еще за чашкой утреннего кофе. Этот звонок… Он немного некстати. Ну, да что поделаешь. Мадам убеждена, и притом убеждена твердо, что даже пожарник, вошедший в пламя с брандспойтом наперевес, в состоянии выкроить пару минут, чтобы уделить внимание любящей его женщине…
Но как только Браун поднес телефон к уху, его брови поползли вверх, а на лице отразилось удивление. И, обменявшись взглядами с вопросительно смотревшим на него коллегой, офицер сделал поясняющий жест, подняв указательный палец вверх.
– Слушаю, господин Секретарь! Благодарю вас! Да, да! За то внимание и большой интерес, с которыми вы следите за нашей работой. Да, да. К сожалению, мне и моей команде не впервые приходится с этим сталкиваться. Да! Так точно, сэр! Считаю, я неплохо знаком с обстановкой. Что?! О, Боже! Нет, это просто невероятно! Да, я понимаю, понимаю, но всеже… Как это могло случиться, сэр? Да, да! Уверяю вас, мы сделаем все, что в наших силах. И даже больше того. Благодарю вас, сэр! Да, она нам понадобиться. Но будьте спокойны, до сих пор удача нам никогда не изменяла. Так точно, она всегда была на нашей стороне!
– Ну, скажу я вам! – Закрыв чехол мобильника, Браун сунул его обратно в карман и оглядел подошедших к нему офицеров. – Значит, так, господа! Поясняю ситуацию. Всем вам, наверное, известно, какими большими возможностями располагают наши спецслужбы. Так вот, через них наверх поступила информация о том, что среди заложников, захваченных экстремистами и удерживаемых ими в банке, находится и секретный правительственный агент. Которого, один Бог знает, как, угораздило оказаться там в такой неподходящий момент. Да, по-видимому, он оказался там совершенно случайно. Но, опять же, на всякий случай нам дали понять, что это довольно неординарная и энергичная личность. И, к тому же, личность очень дорогостоящая… И поэтому мы, во что бы это нам ни стало, должны обеспечить ее безопасность. Кроме того, мы должны быть готовы к возможным действием с ее стороны. А они, эти действия, как лично мне кажется, могут привести к нежелательным осложнениям и непредсказуемым последствиям. А посему будьте предельно внимательны. У меня все. Каждый делает свою работу, господа!
…Оставив неудачные попытки скрыть под зеленым саваном забвения грандиозные творения великих зодчих давних времен, непроходимые джунгли Ганга и Брахмапутры неожиданно расступились… Расступились, открывая перед вошедшими и являя их взорам впечатляющую панораму Затерянного города…
Древние храмы и строения, барельефы с грозными ликами божеств на них, высеченные в камне картины с изображениями многочисленных сцен быта и битв давно ушедших народов, страшные личины фантастических свирепых существ, сошедшихся в смертельных схватках не менее свирепого вида героями, – все это, несмотря на многовековое разрушающее воздействие неумолимого времени, еще хранило свое былое величие и строгую красоту…
Переплетения канатов лиан и сеть глубоких трещин с пустившей в них корни причудливой тропической растительностью, покрывавшие творения древних зодчих и ваятелей, отнюдь не обезображивали их. А, напротив, вьющаяся, цветущая и благоухающая, растительность та придавала им ни с чем несравнимый шарм и вид. Легкий ветерок шевелил ветви кустарников и пальм, играя листьями чудных форм и расцветок растений, бережно касался лепестков цветущих повсюду орхидей, ронявших пыльцу и наполнявших воздух своим легким, ни с чем несравнимым ароматом… В ветвях и кронах деревьев, соперничая раскраской оперения с цветами, порхали и на все голоса пели птицы…
Воссозданная дизайнерами для обозрения резиденция древних королей у южной глухой стены внутреннего помещения банка была отделена от, собственно, операционного зала воздушными, казавшимися невесомыми, арками. Связанными меж собой и объединенными в каркас. Жесткость несущих конструкций которого обеспечивала надежное крепление в нем многих метров квадратных тонкого сверхпрочного стекла.
Геометрический рисунок выстланного плитами пола зала производил впечатление объемного благодаря удачно подобранному сочетанию в нем плавно переходивших один в другой трех цветов, – бежевого, коричневого и светло-зеленого, что, ко всему прочему, еще и создавало поразительный эффект глубины.
Почти через весь зал, начинаясь у входа, от массивных дубовых дверей с чеканными бронзовыми ручками, к небольшому мраморному, с тремя статуями плещущихся в струях воды наяд, фонтану, тянулся, местами прерываясь, кровавый след…
На полу у фонтана, тесно сгрудившись, и подсознательно стараясь держаться один к другому поближе, сидели люди. Их было около четырех десятков, – мужчин и женщин разных возрастов, еще полчаса тому назад респектабельных клиентов банка, а теперь заложников, на которых были направлены дула автоматов.
В стороне от охваченных страхом людей лежал человек в форме охранника. Тугая повязка на его груди из неизвестно откуда взявшегося здесь перевязочного материала была пропитана кровью. Возле раненого сидела молодая женщина в очках, коротко стриженная, одетая в легкую кофточку и джинсы. Положив голову охранника к себе на колени, и держа прямо спину, она мерно раскачивалась вперед-назад, временами всхлипывая и глядя перед собой, казалось, ничего не видящими, полными слез, глазами.
Вой сирен полицейских машин снаружи вдруг затих. Теперь в здании банка можно было слышать лишь многократно усиленный спокойный и волевой мужской голос.
– Внимание! Вы окружены! – говорил он, обращаясь к экстремистам. – У вас нет никаких шансов на то, чтобы беспрепятственно покинуть Банк! Не причиняйте зла захваченным вами заложникам. Отпустите женщин и пожилых людей, прежде чем мы станем вести с вами переговоры. – А еще лучше… А еще лучше, – продолжал полицейский чин после секундной паузы, – выходите-ка оттуда подобру-поздорову! По одному, с поднятыми руками! Лишь в случае добровольной сдачи мы сможем гарантировать вам соблюдение всех ваших прав!
Это обращение, озвучиваемое человеком с мегафоном с небольшими вариациями и паузами, повторялись снова и снова, и всем, кто мог слышать его, начинало казаться, что тому приходится сдерживать себя. То ли руководствуясь этическими соображениями, то ли понимая, что все сказанное им могут слышать не только экстремисты, но и его коллеги. Да и просто посторонние, те, кому слышать слова, возможно, и более доходчивые, но не совсем соответствующие нормативной лексике, было бы совсем не обязательно…
– Хорошо! – сказал смуглый мужчина с проседью в короткой бороде и болтавшимся на груди автоматом, знаком руки в перчатке без пальцев подзывая к себе державшего в руках переговорное устройство подчиненного. – Хорошо! Выйди с ними на связь! И спроси их, неужели они и те, кто над ними, и в самом деле думают, что Волки Генджера здесь лишь затем, чтобы выслушивать их глупые уговоры?
Сказав эту короткую фразу, главарь экстремистов обвел всех присутствующих горящим взглядом, очевидно, ожидая увидеть в глазах одних одобрение и страх – в глазах других.
И действительно, мрачная решимость на лицах его и его товарищей была красноречивее любых слов. И поэтому все заложники сидели, потупившись, и не решаясь поднять голову, чтобы, не дай Бог, не встретится с фанатом взглядом и, чего доброго, не накликать на себя беду. Тот же из них, кто, подталкиваемый свойственным многим из нас в любой ситуации любопытством, все же решался приподнять ее, тут же спешил отвести глаза в сторону…
– И еще, – продолжал, казалось, удовлетворившись увиденным, главарь экстремистов, выставив при этом вперед бороду и надменно улыбаясь. – Скажи им, пусть они выключают свои громкоговорители. Скажи, что весь этот поднятый ими шум мешает нам сосредоточиться. В то время как нам уже очень скоро предстоит принять очень важное для всех решение. И… Пусть в их душах теплится маленький огонек надежды… Очень возможно, что это сделает их уступчивее… Скажи, что мы подумаем и может быть, сделаем то, о чем они нас просят. Если в свою очередь они посчитают наши требования приемлемыми для себя. Требования, которые мы сформулируем чуть позже… Скажи им, пусть замолчат и ждут!
Отдав приказ, главарь Волков Генджера поджал губы и снова выставил вперед бороду, демонстрируя всем профиль схожий с профилем царя Дария, выбитым на аверсе монет канувшего в Лету Персидского царства.
– Абсолютно ничего, – проговорил про себя сидевший на полу вместе с остальными заложниками светловолосый, спортивного телосложения молодой человек в белой рубашке с галстуком и черных широких брюках. – Пара коротких, с пафосом произнесенных фраз и все… В них не содержится даже минимума информации, которая помогла бы нам хоть что-нибудь для себя прояснить. И, очевидно, сказаны они были лишь затем, чтобы поднять боевой дух его подчиненных. Этих, я бы сказал, антигероев дня. Да, да, скорее всего именно на это их командир и рассчитывал…
Если бы кто – нибудь из находившихся в зале людей присмотрелся к следившему за расхаживавшими перед ним экстремистами недобрым взглядом молодому человеку внимательнее, он наверняка мог бы заметить, каких усилий стоило тому сдерживать сейчас себя. Сдерживать, чтобы не выделяться из общей массы лишенных свободы людей своим резким неприятием его нынешнего положения…
– Ради Бога, молодой человек, не напрягайтесь так! – в словах пожилой дамы в деловом костюме, сидевшей рядом со светловолосым мужчиной, подобрав под себя ноги, слышался легкий укор. – Вы не должны привлекать к себе внимание этих… ну хорошо, этих людей… Им может не понравиться то, как вы смотрите на них. И это может привести к крайне нежелательным для вас последствиям…
– И все-таки, – продолжала тихим голосом, не поднимая головы и лишь слегка повернув ее к молодому человеку, пожилая дама. – И все-таки, это приятно… Приятно, оказавшись в экстремальной ситуации среди многих испуганных и ошеломленных тем, что с ними случилось, людей, увидеть рядом с собой человека, который, помня о своем достоинстве, не желает мириться с тем, как с ним обращаются. И все же, попытайтесь спокойно проанализировать то, что в этот момент здесь происходит. Мне почему-то кажется, что вас этому наверняка учили, молодой человек…
– Нас много чему учили, мэм, – отвечал светловолосый мужчина, с интересом посмотрев на свою собеседницу. – Благодарю вас за дельный совет и замечание. А сейчас извините меня, мэм!.. – И отвернувшись, молодой человек стал расстегивать ремень на брюках, стараясь делать это как можно незаметнее…
Очевидно, сама того не желая, бизнес-леди мельком взглянула на него, и глаза ее округлились от удивления. Но, как настоящий конспиратор, она тут же отвела их в сторону и потупилась. Очевидно, чтобы, не дай Бог, не выдать молодого человека своей реакцией на только что ею увиденное…
Глава вторая. «Сестра милосердия» и охранник Джон
Снаружи на площади у Банка уже несколько минут, как стояла относительная тишина. Полицейский громкоговоритель и сирены молчали, и оттуда в Операционный зал проникал лишь неясный, глухой, похожий на далекий шум волн, многоголосый говор…
Всхлипывание молодой женщины в очках, которая, несмотря на ее явно шоковое состояние, заботливо и довольно умело ухаживала за раненым, стали слышны отчетливее. Удивительно, но при всем при этом она даже пыталась успокаивать негромко постанывавшего охранника, разговаривая с ним тихим, дрожавшим от пережитого волнения, голосом.
– Спасибо, что не оставляете меня и говорите со мной, мисс… – Очевидно, у охранника было задето легкое, поэтому слова давались ему с трудом, а голос его звучал хрипло и прерывисто. – Сам-то я не большой охотник поговорить. И совсем, знаете ли, не отличаюсь красноречием. Но я видел в кино, да, в кино, а теперь вот и сам знаю, что людям, попавшим в такое незавидное положение, в каком сейчас оказался я, очень требуется, чтобы с ними кто-нибудь говорил. Да, мисс, вы знаете, это действительно так, и я вам очень за это благодарен…
В груди у охранника захрипело и, будучи не в состоянии продолжать, он закашлялся. Болезненно при этом кривясь и хватая ртом воздух…
– Нет-нет, прошу вас, мисс, – заговорил он потом снова, и не смотря на то, что молодая женщина пыталась ему в этом воспрепятствовать, легонько прикрыв его рот своей ладонью. – Позвольте, позвольте мне продолжить, мисс. А то мало ли что… Вдруг мне больше не представиться такой возможности… Да, возможности поговорить с молодой, красивой, заботливой девушкой… – Кстати… – тут охранник снова закашлялся и поэтому ему пришлось сделать небольшую паузу, – кстати, коллеги по работе зовут меня Неразговорчивый Джон. Неразговорчивый Джон, вот как! Так называют меня все мои друзья. Как вы думаете, почему? Ну да, тут совсем не трудно догадаться, правда? Верно, потому, что из меня и слова лишнего никогда не вытянешь. Я привык больше делать, чем говорить. На работе, и дома… А вот сегодня… Ну что ж, как говориться, бывают исключения из правил. Сегодня у меня что-то не сложилось. Как говорится, что-то пошло не так. Но сами подумайте, мисс… Подумайте сами, мог ли я вот так вот запросто стрелять в человека? То есть открывать огонь на поражение без предупреждения? Ну, вот, теперь вы и сами видите, что не мог…
Неразговорчивый Джон замолчал, и, облизнув пересохшие губы, повернул голову в сторону тихо журчавшего фонтана. – Вот ведь незадача, а? Вы, мисс, тоже, наверное, так считаете?
– Нет, нет… Все будет хорошо… Прошу вас, Джон, успокойтесь… Не нужно больше ничего говорить, – вполголоса, односложно и коротко отвечала раненому молодая женщина. – А то, если ваши друзья узнают, что, разговаривая со мной, вы мне и слова не давали вставить, они дадут вам новое прозвище… Болтливый, извините меня, Джон…
– Ну вот еще, – улыбнулся дрожавшими губами, чуть приподняв брови, Джон, – Как, скажите пожалуйста, они могут об этом узнать? Если только вы им не расскажете… Когда… Ну, когда… – А у вас есть дети? – счел вдруг нужным поинтересоваться Джон, так и не закончив начатую фразу. И продолжил, торопясь, и не дожидаясь ответа той, к которой он обращался. – А у меня двое ребят. Высоченные такие, выше меня, парни. Да… Только вот когда я теперь увижу их?… И увижу ли? Мало ли что может случиться, знаете ли…
Неожиданно продолжавшиеся на протяжении всего ее разговора с раненым негромкие всхлипывания молодой женщины прекратились. И тогда охранник, с трудом поворачивая голову, удивленно осмотрелся по сторонам. Джону показалось, что это чей-то совершенно незнакомый ему голос, голос, который он до сих пор еще не слышал, голос, который мог принадлежать кому угодно, но только не испуганной, сидевшей рядом с ним молодой женщине, произнес уверенно, жестко и отчетливо: – Увидите! Обязательно увидите, сэр! И очень скоро. Джон, я вам это обещаю!
С этой самой минуты поведение молодой женщины заметно изменилось. И хотела она того или нет, но то, как она повела себя дальше, привлекло к ней всеобщее внимание.
Явно чем-то озабоченная, она обратила свой взгляд на экстремистов и стала открыто и упорно смотреть им под ноги, словно стараясь рассмотреть там нечто такое, о существовании чего было известно лишь ей одной.
– Моя туфелька! – Беспокойство, казалось, вмиг оставило женщину; теперь она безмятежно улыбалась, указывая пальцем туда, где у стойки, отделявшей служебные места по всей длине зала от остальной его части, за спинами вооруженных бандитов одиноко лежала на полу ее утерянная вещь. Да, это была ее туфелька! Туфелька, с которой ей, помимо ее воли, пришлось расстаться. И расстаться при обстоятельствах, пожалуй, более драматичных, нежели те, что были описаны Шарлем Перро в его известном очень многим из нас бессмертном произведении…
Да, по-видимому, молодая женщина хотела, во что бы то ни стало и сейчас же, вернуть себе свою туфельку… Она аккуратно и быстро сложила оказавшийся рядом с ней чей-то пиджак, очевидно, брошенный его хозяином в панике и возникшей неразберихе, и бережно подложила его раненому под голову. А затем, легко разжав пальцы руки Джона, руки, которой тот изо всех остававшихся у него сил пытался удержать ее, решительно направилась к своей цели.
Скажем сразу, что, как и следовало ожидать, такие действия обнаружившей свою пропажу молодой женщины не встретили одобрения ни у одной из сторон. Удивленные ее странным поведением заложники, глядя на нее, испуганно перешептывались между собой. И действительно, у людей в их положении были все основания опасаться неадекватной реакции бандитов, которых такой, на взгляд добропорядочных, смирных граждан, безрассудный поступок мог не на шутку разозлить.
В свою очередь экстремисты готовы были, не раздумывая, мгновенно пресечь любые действия заложников. И особенно действия, которые могли дестабилизировать обстановку и помешать, таким образом, осуществлению их планов.
Однако поступок молодой женщины, потерявшей, казалось, от переживаний голову, а вместе с ней и способность трезво оценивать свои действия, как ни странно, привел их в кратковременное замешательство. Поэтому-то угрожающее рычание, вырвавшееся из глоток Волков Генджера и должное означать серьезное предупреждение, прозвучало с некоторым опозданием. Но женщина продолжала идти вперед, словно не слыша адресованных ей экстремистами грозных окриков. Идти, одной рукой бережно прижимая к груди остававшуюся у нее вторую туфельку. Так, как будто та действительно была сделана из хрусталя, и при любом ее неосторожном движении могла упасть на пол и разбиться. А другой – то раз за разом поправляя перекосившееся на носу очки, то протягивая ее вперед и слегка балансируя ею, так, как делают это люди, которым их очки очень слабо помогают различать окружающие их предметы, встречающихся им по дороге людей и саму ее, эту дорогу…
Очевидно, схватившие ее мужские грубые руки причинили молодой женщине боль. Она негромко вскрикнула, и, словно пытаясь защититься, выставила руки вперед. Все еще сжимая в одной из них свою со стальной подковкой на высоком каблуке туфельку.
– Черт тебя подери! – прорычал вдруг схвативший женщину бандит с лицом, искаженным гримасой то ли боли, то ли злобы. – Это еще что такое, проклятие на твою голову?! И, с силой оттолкнув заложницу от себя прямо в широко расставленные волосатые лапы другого экстремиста, он с удивлением и недоверием уставился на появившуюся у него на предплечье глубокую царапину.
– Проклятие! – гневно воскликнул в свою очередь волосатый, тут же выпуская женщину из рук и отстраняясь от нее. – Пусть ракшасы царапают тебя в аду! Так же, как ты поцарапала здесь и сейчас меня! – Клянусь стоптанными башмаками, выставленными паломниками у парадного входа храма Чидам – Барам, – это сделала она! – И одной рукой указывая на молодую женщину, бандит продемонстрировал товарищам длинную, с выступившими на ней капельками крови, царапину на другой. Царапину почти такую же, как и у первого пострадавшего. – Да, эта сумасшедшая поцарапала меня! Набойкой на каблуке своей чертовой туфельки!
– Дай сюда свою проклятую туфлю! – Вырвав с этими словами из рук женщины туфельку, волосатый экстремист, не глядя, отшвырнул ее в сторону. Угодив при этом ею прямо в находившийся в центре зала фонтан. Разозленный бандит уже протянул руки к заложнице, очевидно, собираясь если не вытрясти из нее душу, то, как следует, встряхнуть ее, но чья-то крепкая рука с длинными красными ногтями, сильно сжав его локоть, воспрепятствовала ему в этом. Между ним и заложницей стала одетая в мужскую, обтягивающую ее тонкий стан одежду, женщина.
– О, я вижу, нашей Мадавати пришла охота поговорить с тобой! – сказал бандит молодой женщине, переглянувшись с экстремисткой и злобно усмехаясь. – Что ж, должен сказать, тебе не позавидуешь! Беда тому, к кому Мадавати проявляет такой неподдельный интерес! Ты достойна сожаления, глупая женщина! Почему тебе не сиделось на месте? Ты повела себя дерзко и безрассудно, и за это будешь примерно наказана!
Между тем, стоявшая перед растерянной и, казалось, не знавшей что делать со своими руками, заложницей, Мадавати, единственная среди экстремистов женщина, внимательно рассматривала ее. В обращенном на выглядевшую испуганной и беспомощной молодую женщину пристальном взгляде экстремистки было что-то такое, что трудно было передать словами и объяснить. Нечто такое, что, очевидно, исходило из глубины ее темной души, придавая ему, этому ее взгляду, поразительное сходство с взглядом кобры… Змеи, убивающей лишь потому, что кто-то был слишком беспечен. И заслужил наказание, не распознав грозившей ему опасности. Или же не осознав ее…
Неожиданный удар, который Мадавати нанесла молодой женщине, отбросил ее далеко назад, прямо на руки едва успевших подхватить ее заложников. С ужасом ожидавших услышать хруст костей несчастной; и с облегчением вздохнувших после того, как никто из них не услышал его…
Естественно, ничего подобного не услышала и сама Мадавати. И поэтому, наверное, на лице ее отразилось разочарование. Ее темные и доселе какие-то пустые, бесчувственные глаза вспыхнули мрачным блеском. И тот, кто в этот момент посмотрел бы ей в глаза, увидел бы в них удивление, раздражение и досаду…
Да, удар почему-то не получился. И Мадавати не могла понять, почему. Странно, но, казалось, случайное, неосознанное движение заломленных в отчаянии рук отвело его и помогло заложнице избежать серьезного увечья. Сверкнув очами, экстремистка произнесла короткую, звучавшую неразборчиво, и с преобладанием в ней шипящих звуков, фразу; и, очевидно, поразмыслив немного, решила про себя, что во всем виновата именно досадная случайность. После чего жалкое существо, барахтавшееся на полу в гуще заложников и поводившее вокруг себя затуманенным взглядом, сразу же утратило для нее всякий интерес.
– Послушайте, вы, стадо баранов, – заговорила затем Мадавати, обращаясь к сидевшим на полу людям и показывая пальцем на, казалось, пытавшуюся понять, что с ней сейчас произошло, молодую женщину. – Похоже, разум этой ненормальной помутился. Вы что же, станете поступать так, как и она? Думаете, мы здесь затем, чтобы разбираться с вашими проблемами, выслушивать ваши просьбы и вытирать вам сопли? Если ваше чувство самосохранения не подсказывает вам, как вы должны вести себя в вашем положении, то я могу сделать это за него. Преподать всем вам небольшой урок с помощью вот этого наглядного пособия!
Треск короткой очереди, выпущенной Мадавати из «Узи» в ее руке, заставил склонившихся к полу заложников почти распластаться на нем. Просвистевшие почти у них над головами пули ударили в стену, высекая из нее фонтанчики пыли. Из нее, и красочной фрески на ней, изображавшей почтенных мужей в чалмах – купцов, ростовщиков, менял и дельцов, им подобных. Судя по блеску в их глазах, не уступавшему блеску благородного металла в их же руках, активно проворачивающих денежные операции…
Как и следовало ожидать, ударившие в стену пули не вызвали ни малейшего смятения в среде с головой погруженных в свой бизнес бородатых денежных мешков в чалмах. Чего никак не скажешь о заложниках, волю которых всячески стремились подавить экстремисты. И людях снаружи, державших под прицелом окна и двери здания Банка. Готовых по приказу, если таковой будет им отдан, немедленно штурмовать его.
Глава третья. Скованные одной цепью
Щелчок пальцев в перчатках прозвучал глухо. Человек с проседью в бороде требовал внимания.
