Лимонад. Роман-отклонение

скачать книгу бесплатно


– Потому,

– Почему?

– Они плохие.

– Нет, хорошие.

– Не ори, я сказал. Это чужие конфеты.

– Нет, ничьи. Просто на камне лежат. Я их нашел!

– Не для тебя их положили.

– А для кого? Там никого не было!

– Замолчи!

С отцом трудно было спорить. Конфеты в синих фантиках…

Мы прошли мимо людей, столпившихся кружком, в центре которого что-то происходило. Кто-то ныл или плакал, как будто хотел кого-то разжалобить или выклянчить что-то, – плакал так, что мне сразу захотелось передразнить.

Я бы так и сделал, но меня отвлекло другое.

– Дедушка! А вот дедушка! – воскликнул я и стал дергать отца за руку.

Дед Алексей Дмитриевич, не слишком, правда, похожий на себя, так как был гораздо моложе, чем на самом деле, напыжившись, глядел на нас с фотографии в черной рамке, помещенной между цветами на куче земли.

– Эх ты, «Калуга»! – усмехнулся отец. – Ну что – понял теперь?

– А зачем он здесь свою фотографию оставил? – спросил я. – На память?

– Какую ерунду ты всё время мелешь!.. Слушай меня внимательно. Я тебе сейчас всё объясню.

Отец достал сигарету и чиркнул спичкой. Мне нравилось смотреть, как, задрав подбородок, он глубоко затягивается и как огонек на кончике его сигареты красиво и ярко вспыхивает. Мне хотелось научиться также.

Отец объяснял:

– Значит, так. Человек умирает, его кладут в гроб, относят сюда на кладбище, закапывают в землю… И всё. Понял?

– Понял. А дедушка?

– Я же тебе говорю – всех, кто умер, хоронят. И Алексея Дмитриевича, – отец поморщился, – тоже, это самое, закопали вчера.

– А откуда он вылез? Там есть другой ход? Туннель?

– Какой еще туннель?! Он, понимаешь, мертвый совсем… Ну… Помнишь, ты дохлую кошку видел?

– Да.

– Вот и он точно так же там лежит теперь, под землей, пока червяки совсем не съедят… Ну?

Отец потихоньку выходил из себя.

– Л потом? – спросил я.

– Уф-ф!.. – Отец бросил сигарету, вмял ее каблуком в землю и, заговариваясь от раздражения, напустился на меня: – Что потом, что потом!.. Через месяц в школу уже пойдешь, а ничего не соображаешь, что тебе говорят! Двадцатый раз повторяю, ниоткуда и никогда он больше не вылезет. Тут, тут лежит, мертвый значит мертвый. В земле. Червяки. Приползают. Съедают. И всё… Ничего не остается, даже костей. И не вылезет. Никогда.

– Че вы, мужчина, так шумите? – раздался рядом знакомый голос, – Вполне грамотно и даже доступно объясняете. Вполне аргументировано. Только не надо горячиться. Ваша собственная уверенность в сказанном подкреплена жизненным опытом. Мальчик же Генза такого опыта пока не имеет. Предоставьте ему заняться натурными наблюдениями, и он в конце концов сделает правильные выводы. Это будет вполне культурно и педагогично… А в данный момент… – тут человек-мыло или бывший купальщик (а это был именно он) мечтательно усмехнулся. – Даже с эстетической точки зрения полезнее просто – постоять, прислушаться к загадочным звукам этого печального места, и вы, конечно, услышите за шелестом и шорохом листвы, травы и венков, услышите тихое-тихое «тик-так! тик-так! тик-так!», идущее прямо-таки из-под земли! Прекрасные карманные часы! Словно само Время. Точность хода на уровне современных стандартов… Который сейчас час? Несколько секунд до четырех?.. Внимание!..

«Трим-трим-пам-па!» – удивительная музыка.

Наступил урочный час, я в точном соответствии со своим ежедневным распорядком дедушка Алексей Дмитриевич вылез из любимого кресла, чтобы запереться в туалете. В своих отправлениях он был пунктуален до фанатичности, так как где-то вычитал и с тех пор свято в это верил, что такая регулярность гарантирует долголетие.

Мы столкнулись с ним у самой двери, и между нами завязалась молчаливая, но упорная борьба за право первого. Престарелый дедушка хотя и был дряхл и слаб, но имел чрезвычайно крупные габариты и, я подозреваю, несмотря на то, что начал постепенно усыхать, не меньше центнера веса. Используя это свое преимущество, он довольно легко оттер меня от двери, как ни старался я просунуть в нее ногу, и заперся на задвижку. «У, слон китайский!» – проворчал я.

Дедушка деловито покашливал. Устраивался капитально. А обосновавшись с максимальным удобством, замер и стал сосредотачиваться.

Уютно сипел сливной бачок. Как всегда, из правого верхнего угла наяривала виолончель.

Идиллия была разрушена оглушительным стуком в дверь, от которого дедушка едва не соскочил со своего сиденья.

– Кто? Что? – завопил он, хватаясь инстинктивно за дверную ручку. – Занято, занято!

– Дедуля, ты скоро? – поинтересовался я из-за двери.

– Скоро, скоро! – отмахнулся дедушка, очень несвоевременно взбудораженный.

Я немного подождал и опять ударил в дверь, как в большой барабан.

– Сказал же тебе: потерпи чуть-чуть! – раздраженно сказа! дедушка.

– Сказал же тебе, что не могу терпеть! – закричал я и, повернувшись спиной к двери, заколотил в нее для большей убедительности то одной, то другой ногой.

– Открой! – требовал я.

– Сейчас же перестань стучать! – требовал он.

Компромисс между нами был невозможен. Дед еще что-то там кричал, потом убеждал, потом просил, «как взрослого», и даже умолял, но я не реагировал.

Тогда дед решил притвориться, что не обращает на мой сумасшедший стук никакого внимания, и вообще не отвечать, то есть «быть выше». Я скоро это раскусил и тоже решил сменить тактику, тем более что и бабушка, которая лежала в комнате со своей головной болью, уже грозилась прийти разобраться.

Итак, стук прекратился, и дедушка облегченно вздохнул. Но тут же щелкнул выключатель – и свет в туалете погас. А в коридоре раздался топот убегающего: это я спешил на всякий случай отступить.

Поддерживая мешковатые допотопного покроя штаны, дедушка был вынужден подниматься, выходить из туалета и включать свет. Потом, мучаясь одышкой, возвращаться на исходные позиции и устраиваться заново.