скачать книгу бесплатно
Лютиковы страсти. Черный/Белый
Илья Владимирович Магомедов
Книга писалась под расчет собственного выговора. В ней может быть куча ошибок, так как дальнейшие редакции были невозможны в связи с потерей человека, кто этим занимался. Пусть эти мемуары станут для кого-то уроком, а для кого-то отрадой, что не только у них сложные времена. Огромное спасибо моей подруге за помощь в восстановлении хронологий моей памяти, ибо из-за травм это было сложнее, чем ожидалось.
Лютиковы страсти
Черный/Белый
Илья Владимирович Магомедов
© Илья Владимирович Магомедов, 2021
ISBN 978-5-0055-4885-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПРОЛОГ
– Кап.. кап.. кап…
Так разлетаются звуки и брызги от слез, падающих на свежую стопку новых, белых листов бумаги. Начало положено, и уже нет возможности свернуть или изменить намеченный маршрут. Есть только «иди, и не оглядывайся, так долго ты этого хотел!»
Рука дрожит, не в состоянии держать нормально карандаш, которым и было начато все это, по-своему прекрасное чтиво. Мне хочется сломать его в порывах своего рыдания и не продолжать этот бред, дабы не тратить время читателя, когда он коснется этих рукописей, но… Нет, нет. Сил нет. Карандаш повел в сторону, и рука стала хаотично выводить целую мириаду букв, точно знала, что и зачем должно следовать!
Слезы продолжали свой марафон вдоль опухших щек и срывались, точно это был прыжок со скалы на твердую гладь бумажных листов, потихоньку наполняющихся уже серыми тонами букв. «Наверное, не так должна начинаться книга», – подумал я, бросив взгляд на томики, стоящие на полках, где были самые разные фамилии. Изрядно придется потрудиться, ибо эта книга будет лишь одна из тех, которую желал каждый, но так и не написал. Даже если и написал, то правды в нее влил не более, чем в бокал вина, отрадно желая добавить веселящих таблеток. Вот оно… Начало моей собственной книги. Книги жизни, где не будет петься баллад за красивые и роскошные апартаменты, или за стопки денег, которыми прикуривают сигары. Скромно, и по-свойски. Но, надеюсь, если читатель добрался даже до банального предисловия, то ему захочется перевернуть страницу и узнать жизнь простого, обычного мужчины, который ещё жив, но жизнь – абстрактное понятие, не так ли…?
Возможно, читатель, прочитывая все эти фрагменты решит: «Автор жалеет себя? Или пытается вызвать жалость к себе?», – и будет иметь на это право, но! Уверяю, не хочу ничего из подобного этому. Начало было положено именно так, и таковым его надобно оставить. Эта история о человеке, чья жизнь началась, как у большинства, и пока ещё не оборвалась, но уже набрала опыта, чтобы поделиться им с другими. Кто-то сочтет сюжетные картины тривиальностью и пошлым словоблудием. Также имеет на это полное право!
Границы в жизни нет, и в смерти, и в художестве, любом месте, где есть естество или сознание – границы увядают. Пусть же и это предисловие не будет иметь своих границ. Пусть оно льется, и капает, как слезы на толщу листов, которые не имеют границ, чтобы впитать в себя их. История, которую захотелось написать, и которую, наивно верю, захочется прочесть. История одного из множеств, с сюжетом множеств, но одним из…
Глава I
Начало его осознания
Ну что-ж? Поехали!
В районе двух лет я начал урывками цепляться за жизнь, вроде первых памятных для себя моментов.
Кажется, что это сложно, ведь далеко не все способны упомнить события в возрасте от двух до четырех лет. Да, и мне кажется это немного в чудинку. Чем меньше мне было лет, тем больше я понимал о мире и его естестве, каково оно есть взаправду.
Привычные бабочки, цветочки и странная штука, летящая в небе, испускающая манящий проблеск света в красном спектре. Таким я видел мир. И таким он был для меня.
Два года. Чудная пора для многих живущих на земле, не правда ли? Я помню еще очертания пурпурных щек своей бабули, которая вечно тыкалась в меня носом, и мне это приносило кучу радости.
Но, как бы не было странно, именно этот возраст стал началом понимания целостности жизни…
В этом же возрасте, любящей меня бабули не стало. Приехав туда, откуда родом мама и бабушка, мы отправились хоронить ее. Да-да, два года было, и я помню, что плакала мама, но не совсем понимал почему. Странно, да? Взрослые вечно пытаются нас утешить, когда плачем мы, а сами себя утешить не могут. «Вот же чудики», – думал я, занимаясь своими детскими делами.
Мой отец, чтобы я никому не мешал своим детским задором, увел меня подальше от панихиды и пытался всеми силами отвлечь.
Уверен, папе тоже было грустно, но, чтобы я не был совсем одинок, он держался и делал вид, что все в порядке, и мы просто на той же обычной прогулке.
Помню, очень хорошо помню, что я убежал вглубь могил и там увидел конфеты! Представляете удивление ребенка, который во время «обычной прогулки» видит на улице целый «клад» из конфет?!
Благо, мне никто не позволил их взять и скушать, хотя… Благо – это я говорю сейчас, а тогда мне казалось это несправедливым. Зачем класть конфеты, если их нельзя кушать?!
По окончании всего этого, мама часто плакала. Я видел ее слезы, хотя она отрадно пыталась скрыть их за улыбкой и постоянно целовала меня, и тискала, говоря: «Лютик, все хорошо». Мне было непонятно, что же произошло, и почему все так тоскуют. Мои сестры и брат также были грустны тогда, но они не давали унывать мне, и как я любил, приносили коробки из под продуктов: картонные, уж очень сильно мне нравилось в них кататься, и катали. Визгу и смеха было от этого, просто с ума сойти! Это даже поднимало настроение маме и всем, кто тогда был мрачен и грустен.
И еще, откроюсь вам с другой стороны…
Я часто смотрел на небо или цветы, летающих рядом бабочек, пчел, и прочую живность. Они мне казались такими естественными и настоящими! Бояться их мне не приходилось, как и собак… Люблю животных по сей день, но тогда я активно с ними взаимодействовал самыми разными способами, так как они мне и правда казались более настоящими. Я помню коров, что паслись на лугу. К ним также не было страха или недоверия, был живейший интерес. Они ходят и кушают травку, дают молоко, которое я обожал во все времена, и самое главное – пасутся только стадом, но после их разгоняют по своим домам. Были те, кто шли домой одни. Они были, наверное, крайне одиноки. Им не хватало малого количества часов днем при выгуле, чтобы насладиться вдоволь обществом своих близких. Я до сих пор так думаю.
Дети, которых я мог по великому случаю называть друзьями, были не такими. Они своеобразны до мелочей. Бывали хитрыми, хотя, в два года эта хитрость выражалась в непривычном нынче смысле, но, бывали… И даже абсурдно глупыми! Да-да, и на это тоже обращалось большое внимание. Кто-то был задиристый, кто-то вредный, кто-то откровенно глупый – и все они были частью моей, тогда, жизни.
Какой толк мы можем знать в окружении, когда нам всего каких-то два года? Никакого, пожалуй.
Такими я запомнил свои два года, и это уже более, чем достаточно для описания себя, как ячейки того времени. Много среди детей найдется любителей животных, и откровенно жизнерадостных. И сейчас, смотря с высока своих немногих лет на деток, в возрасте от двух до четырех, улыбаясь им, я заряжаюсь неимоверной силой и верой в то, что по прошествии десятка, может двух десятков лет, они будут также сиять, и заряжать этой силой и верой, что и тогда.
Дети всегда были и будут маленькими батарейками с огромным потенциалом и мощным зарядом, хотя… они же такие крохи, как?! Ответ прост. Они не блокируют энергию, а дают и забирают – обмениваются! С возрастом мы начинаем эгоистично поступать и кушаем много энергии, при этом не отдавая её в ответ – это тебя и погубит.
В возрасте двух лет я помню этот истинный восторг, когда ты в ванной полной пены, у тебя ощущение, будто ты в море, и набирая полную грудь воздуха, ты ныряешь, а в голове: «Вынырну посреди океана!». Так и есть, это не ушло. Сейчас я тоже иногда ныряю в воду, и выныривая, чувствую, будто выплыву где-нибудь в Тихом океане! Но, это уже не тот океан, который мы привыкли представлять, это океан возможностей.
Что же формирует ребенок?
Это первый, и, возможно, самый главный вопрос, который я часто задаю себе.
Ребенок, как утверждают некоторые, губка: он впитывает абсолютно все, что его окружает, независимо от того – хочет он или нет.
Вспомните свое детство. Сфокусируйтесь на этом.
Попробуйте порассуждать, могли ли Вы фильтровать все то, что поступало к Вам в голову? Что Вы видели? Что Вы чувствовали?
Многие травмы, как утверждали психологи, включая великого Фрейда, идут именно с того периода. Размышляя на эту тему, я пришел к выводу, что не совсем сфера обитания дает личностные приоритеты. Да, безусловно, мы зависимы от окружения, и окружающей нас действительности, но, по-моему мнению, ребенок лучше взрослого способен фильтровать то, что ему необходимо!
Давайте немного окунемся в тот период нашей с вами жизни…
Тебе лет пять – шесть, ты играешь на детской площадке, и в какой-то момент к твоей игре присоединяется мальчик/девочка. Вы знакомитесь, причем настолько наивно, что я бы отнес это к чуду света! После, если ваш темперамент и тип устроит повадка, поведение или вовсе манера того ребенка, игра продолжит свой ход. Далее, вы начнете придумывать совместные игры, чтобы это было интересно на равных. Но, если вы не найдете того компромисса, в чем я сильно сомневаюсь, вы оборвете всякий контакт с тем ребенком. Вывод: дети не играют в хороших/злых. Они не игроки. Не актеры. Если им не будет угодно то, что происходит, они меняют локацию и действующие лица…
Значит, ребенок способен на фильтрацию поступающей информации, действий, эмоций.
Еще пример, который я наблюдал, и крайне внимательно…
Дети хорошие эмпаты. Взрослый со временем забывает о возможностях своего организма (в данном случае – мозга). Да-да, я действительно говорю за эмпатию.. Ребенок, который слышит крик – плачет. Он не знает, крик – хорошо или плохо. Он улавливает его на уровне эмпата, распознавая агрессивный/устрашающий, или же оклик/зов. Так вот…
Я наблюдал, как ребенок, играя во дворе, переменил свое настроение на легкую досаду. Не знаю, что вызвало эту эмоцию, но то, что произошло после, потрясло меня вовсе!
Мальчик, который играл неподалеку обратил внимание на того, и подошел с вопросом/предложением, не знаю… Тот, почувствовав поддержку, или понимание – явно повеселел. Я поймал себя на мысли, что дитя (со странным эмоциональным потрясением) будто бы понимал больше, чем должен, и какая-то мысль его расстроила. Второй же, в свою очередь, определил настроение первого, и вывел из состояния беспокойства тем, что поддержал, в некотором роде.
Кто-то скажет, что оба видели нечто, или были этому научены.. Более, чем вздор. Не думаю, что нас обучали психологическому вмешательству в детстве. Выходит, эмпатическая способность детей точна. Как и то, что ребенок способен фильтровать поступающую информацию.
Далее, когда мы становимся старше, многое начинает играть не нам на руку… Ты имеешь специфически настроенный взгляд – осужден. Имеешь странность вкуса – осужден. Твои родители не имеют возможностей и средств – осужден. Твои сверстники не судили о достаточности твоих родителей, или семьи, они судили тебя лично. Ты растешь и потом сталкиваешься с еще большим прессингом со стороны общества. Ты шагу ступить не можешь по собственной воле, и шагаешь под плеть – ибо так делает большинство.
Ты хочешь жить, ни в чем себе не отказывая, но как?! Как?! Ты роешься в голове, куче книг, кинофильмов, статей, историй, дабы раскрыть то самое желанное тебе чувство – свобода!
Нас не учат жить свободно, или по собственному желанию и хотению. Даже религия осуждает все то, что любо многим. Общество – современная религия. Если ты не живешь под стать тем, кто тебя окружает – смерть.
Если задуматься, то с самого начала ты не имеешь права на жизнь, ибо общество уже тебя отринуло. Только формировав себя ты зарабатываешь это право. Но как быть тем, кто хочет писать картины? Пьесы?
Общество ест таких, не выплевывая косточек, потому что:
искусство само по себе – не имеет цены. Оно бесценно!
Именно потому, что веры в тебя изначально нет, и никто не поддержит твоих идей и амбиций, ты начинаешь обрекать себя на самоуничтожение. Куча несъемных масок, которые ты себе смастерил, будут идти с тобой до конца твоих дней, пока ты не придешь в запустение, и тебе уже будет все равно на то, что скажут другие, ибо твоим аргументом будет возраст. Да-да, именно он даст авторитет на высказывание всего того, что шло с тобой по жизни. Ты начнешь говорить, что жалеешь о чем-то из прошлого, и что ты не стал тем, кем хотел. Твоя жизнь – вспышка, без какого-либо намека на ожег…
Если ты и правда веришь, что все, о чем ты мечтал, можно придать забвению только потому, что твоя мама тебе сказала «НЕ ДУРИ!», то ты потратил время зря, прочитав все это, ибо ты уже под общественным дулом, которое не побрезгует пролить остаток пустой жижи, наполняющей твою голову.
Общество, его стандарты и прочая хрень – лишь еще одна уловка маленького гения, который живет именно так, как не советует жить вам… Будьте свободны, ибо статья действительно приобрела в ходе написания совершенно иной смысл. Надеюсь, что она не последняя. Все труды, которые я делаю, делаю только с целью дать поразмышлять, а не оскорбить/обидеть, критиковать или агитировать на что-либо… На то и бояться они инакомыслия да воли человеческой. Она определит, что и как будет…
Что… и… как… есть…
Взрослеть – не страшно
Вот мы и подобрались к возрасту, который у многих на языках и в головах, подобно калейдоскопу из пестрых, мрачных, веселых и грустных картинок, напоминающих также диафильм, но более красочный, в цвете пестрых зайчиков, скачущих от зеркальных поверхностей.
В четыре года я был крайне послушным, прилежным ребенком и уже, более чем, самостоятельным.
Не без выходок в детсаде, где нас ловили под кроватями и доставали шваброй, так как мы с ребятами отказывались вылезать.
Также я отчетливо помню те дни, когда в зимнее время года, на прогулке, мы прятались и хотели сбежать с заточения в детском саду. Это было очень забавно, атмосферно, а нам казалось, будто мы спец агенты, или вроде того. Но конечно же нашу миссию всегда ждал провал, потому что только стоило воспитательницам начать нас выкрикивать, мы тут же неслись капитулировать!
В мою память врезалась дорога к железнодорожной станции. Это был необычайно красивый, и, как мне казалось, сложный маршрут. Было раннее лето, вокруг все благоухало, сияло и источало запахи травы, цветов и асфальта. Мы шли вдоль дороги с мамой и папой, где ездило много машин. Переходя дорогу, ты оказывался в месте, которое можно было увидеть только на картинках или в кино. Деревья, река, дома, огромный железнодорожный мост и куча разной растительности, которая давала свои запахи и уносила тебя в состояние полного умиротворения. Конечно же, я не думал об этом особо в том возрасте, но сейчас, с высоты своих лет, я понимаю, что такое чувство возникало у меня тогда.
По пути, в поезде, отец часто разыгрывал меня, чтобы я особо не скучал. Говорил: – «Видел? Белка!» или «Вон, лис бежит», и я, напрягаясь сначала, а потом, смеясь, говорил, что «видел!». Представляете живейшее воображение наших детских умов, если он то просто меня обманывал?! Ха-ха-ха-ха! Правда, было забавно!
По приезде, мы проходили через маленький лесок, если можно его так назвать. В глубине этого «леска» был сгоревший дом, а покругу него рос огромный борщевик, которого, к слову, я тоже очень боялся! Выходя из него, можно было увидеть на одном из домов огромную птицу, как рисунок, в самом доме. И хорошо запомнился мне любимый рисунок на доме – это олимпийский мишка. Большой и крайне добрый.
В этом возрасте, по стечению некоторых обстоятельств, я стал очевидцем самых разных картин, которые многие видели только в кино или читали какие-то мелкие очерки из новостных газет.
Как сейчас помню: поздний вечер, около девяти часов. Кухня в коммуналках едва ли теряла свой привычный ритм жизни, да? И, стук в дверь. Грохот. Влетает отряд, которых все называют «маски-шоу», и хватают двоюродного брата. Я, едва ли что-то соображая в сием опасном действе, выхожу и смотрю на одного из громил в маске, и заявляю, чтобы те отпустили брата. Он лишь потрепал меня по голове и сказал, что они понарошку, а другой, менее приятный дядя в форме и без маски, сказал убрать ребенка. Прикрикнув на меня, я обратил внимание на взгляд мамы и понял, что лучше не играть с огнем, и отправился в комнату, ловя каждое слово и звук, которые доносились за стеной моей комнаты, разделяющей кухню.
Был ли у меня тогда страх? Нет, не было. Я был убежден, что это как часть чего-то стороннего и меня вовсе не касающегося, но был непосредственным зрителем всего этого. Да и с братом мы были не так близки. За исключением некоторых собственных воспоминаний, а именно: как-то раз он пришел домой и взял наш магнитофон – это такой проигрыватель того времени. На нем можно было поставить кассету и слушать музыку или слушать с него радио. Взяв его и поставив что-то, он принялся слушать эту интересную, для меня, музыку, которая возбуждала во мне каскады эмоций и бурного всплеска энергии. Это была касета легендарной группы «Rammstein». Начал качать головой, сам не понимая, зачем, но мне это нравилось, а он, подойдя, сказал: «Смотри, сделай руку вот так». Это был самый обычный жест «коза», который использовали еще в древности, если не изменяет мне память, чтобы отпугнуть злых духов, а люди, которые слушали музыку этого направления использовали его, как знак одобрения. И принялся учить меня показывать этот жест.
Еще помню, что перед самым этим инцидентом, он подарил мне зажигалку и эту касету и сказал, что это мое. Зажигалка была на бензине – ZIPPO, американская. Не многие могли тогда похвастать такой.
Наверное, это единственные воспоминания, которые связаны с ним. Таким он мне запомнился в те годы.
Вспоминая все, что выше описывалось, мне захотелось рассказать о случае, когда я, мой брат, отец и крестный поехали в МакДоналдс. Это было путешествие года, или вроде того. Меня часто укачивало в машинах, и поэтому сажали вперед. Так я чувствовал себя взрослее, если честно, и это мне нравилось. Приехав в этот диковинный «ресторан», я уже наперед знал, что хочу! Тогда весь ТВ был завален рекламами Хеппи-милов – это такие детские наборы, в которых еще были игрушки. Но самое важное, там была картошка фри! Она меня интересовала куда больше, чем весь набор в этой коробчонке. И вот, взяв это все, мы стояли на парковке, меня посадили на капот и шутили, пока я кушал это добро. В этот же день, перед уездом с того места, мы зашли в еще один магазин, и мне купили большую машину на пульте управления с бензиновым двигателем! Тогда мне казалось все это таким крутым, хотя, как правило, такие игрушки быстро ломаются.
Но, не всегда было так мармеладно. Отец часто мог выпить. Хотя вел себя вполне прилично, как мне кажется, на тот момент.
В начале весны он повез меня на работу. Мы сели на его велосипед и отправились на завод, где он работал сварщиком. Я помню, что мне очень была любопытна его профессия и крайне интересна. Искры! Огоньки! Все так необычно! Металл под воздействием этих искр скреплялся с другим металлом, образуя шов, как шрам при ранке на теле, или вроде того… В любом случае, мне казалось это очень увлекательным, хотя и не менее опасным, что еще больше подогревало мой интерес к данному ремеслу. Работа не из легких, но наполненная своими «вкусными» разностями! Он часто мне объяснял, чем отличается та, или иная сварка. Для чего этому надо обучаться, и как это опасно.
Помню, что он в тот момент, чтобы я сильно не мешался местным работягам, давал мне записную книжку. Электронную. Там было куча разных кнопок, и как правило, я просто баловался на ней, тыкая в разные места, лишь бы что-то происходило на цифровом дисплее. Занять себя было необходимостью, и для него это тоже было важно, так как завод – не место, для детей.
В апреле, когда был день рождения отца, он не вернулся домой. Мама тогда мне сказала, что он уехал в командировку, чтобы заработать побольше и купить мне что-то очень интересное, крутое, если угодно.
Проходили месяцы, но мама так и не говорила, что он, и как он. Тогда не было особо сотовых телефонов, они были дорогими, и не каждый мог себе позволить, поэтому мама иногда ходила в гости к подруге, чтобы позвонить папе. Он отсылал нам с сестрой рисунки в письмах: микимаусов и прочих диснеевских мультяшек. Нам они очень нравились, а он очень хорошо рисовал.
Как вы поняли, он далеко не в командировку уехал. Но об этом я узнал уже в школьные годы. Поэтому оставим это.
Отец был тогда для меня примером подражания и крайне сильным человеком. Я не раз наблюдал за ним, когда он садился в кругу друзей, брал гитару, играл и пел, а те слушали, подпевали, а иногда даже плакали.
Тогда и я иногда плакал от его песен. Не знаю, может от того, что они были грустные? Сейчас я скажу, что скорее от его исполнения, ведь он в них вкладывал всего себя, всю свою душу, и ты не мог не почувствовать этого. Он часто собирал меня в сад, и по пути нес меня на плечах. Это было тоже отдельным моим восторгом! Я чувствовал себя взрослым и готовым ко всему. Мы оба обожали молочные продукты и не могли пить чай без сахара, не добавляя в него молоко.
Я видел мир избито необычным. Люди вставали утром и были недовольны. В течении дня они бегали, любезничали, а приходя домой валились с ног, и улыбка слетала с их лиц. Я размышлял над этим и задавал маме вопрос: «Как дела на работе?». Почти всегда она отвечала:
– «Все хорошо», – с улыбкой, мягкостью и теплотой.
– «Все замечательно». Взрослые странные, ведь я вижу, что ничего не замечательно. Но я ведь еще ребенок, и мне ни к чему знать проблемы, которые есть во взрослой жизни?
– Не согласен! Думаю, что если бы меня посвящали в эти проблемы и заботы еще тогда, хотя, я сам уже начал в те дни это изучать, то было бы все куда проще. Поймите меня правильно, эмоции ребенка, когда он пытается взять и поднять тонну, не отличаются от того, когда он поднимает маленький мяч, например.
Таким я помню свой мир вокруг себя в четыре года. Я не позволял себе капризничать в магазине и выпрашивать игрушки, ибо также был период уже в том возрасте, когда кушать было нечего почти. Тут еще и отца посадили. Мне четыре. Сестре десять. Мама одна, и она в отчаянии. Она готова мир перевернуть, только бы сделать все для нас, так оно и происходило.
Мама была сильнее, чем то было возможно! Это нормальное свойство для многих мам, ведь они наши ангелы, если можно сравнить их с ними, а не с еще большим чудом. Она часто говорила со мной на самые разные темы. Она мне доверяла, но многое не могла поведать в силу возраста, потому что я тогда, как ей казалось, был не готов к этому. Да и все хорошие родители пытаются продлить детство своих деток, даже ценой лжи или недомолвок.
Сказать, что это ошибка – невозможно. Но и правильным я это не назову. Наверное, все индивидуально и относительно того, о ком речь.
Не по дням, а по часам
В возрасте пяти лет меня уже рекомендовали отправить в школу, и что в детском саду мне делать уже нечего. «Ребенок слишком быстро усваивает все, что нужно ему усвоить». Но мама решила продлить мой период беззаботности еще на годик.
Я занимался танцами и театральным искусством. Был весьма пацифических взглядов и часто донимал маму вопросом: «Как я ударю кого-то по лицу?». Мне казалось это диким и крайне варварским.
Обожал с сестрой играть в школу и прочие подобные игры. Ей нравилось наставлять меня, ибо так она считала себя взрослой.
Вот же чудно, да? Мы всячески пытаемся ускорить процесс нашего взросления и бежим яро от детства, будто это что-то плохое. Почему? Я задаюсь сейчас этим вопросом, и не могу найти ответ. Вернее, он не совсем точно описывает мысль, и каждый для себя сможет найти этот ответ также, самостоятельно.
Во время теплой погоды я мог часами валяться на траве и просто греться на солнце. Не загорать, а именно греться. Почему-то всегда казалось дико холодно, мерзлячий однако у меня организм. Собирал часто разные камушки, особенно блестящие. Был крайне убежден, что они имеют какую-то ценность в материальном мире, где есть «деньги», но сейчас скажу, что они имели огромную ценность, хоть и не стоили ничего ровным счетом.
Некоторые дети, как мне известно, коллекционировали марки, а кто-то монетки. Почему моим увлечением стали камушки и листики разных растений – не знаю.
Так как у меня была странная тяга к животным и дикая жалость уже в столь маленьком возрасте, к запертым зверюшкам в зоопарках и цирках, я заводил себе разных насекомых в баночках. Было крайне интересно наблюдать за ними, их действиями, их жизнью. Некая мания величия просыпалась что-ли, когда ты понимаешь, что их жизнь – в твоих детских руках. И каждый может вспомнить, как устраивал «бои» разных видов, и наблюдал, кто же победит, и каким способом? Не переживайте, вы не живодеры. Хотя, кто-то с этим не согласиться, но мне кажется, так познается мир. Ребенок таким путем находит ответы на многие, интересующие его, вопросы. Когда тебе ответят просто на словах, это не так удовлетворительно, нежели чем ты сам найдешь ответ, еще и проверишь какую-то гипотезу на практике.
Много всего и не упомнишь…
К этому возрасту я узнал, что отца посадили, и мы уже имели возможность звонить ему. При каждом таком звонке я задавал вопросы с определенной последовательностью: 1) «Манка есть?» 2) «Чай с сахаром?» 3) «Тебя там бьют?» 4) «Можно к тебе?», – эти вопросы как из пулемета вылетали из уст, и всегда ответы были одни. Конечно же, он не скажет, что его бьют, ведь рядом стоит тот, кто обязательно повторит это, если он вымолвит вслух. Но это уже понятно лишь с годами. Я помню, что в этом возрасте очень стал стремиться к адвокатскому делу. Мне сама мысль о защите невиновных стала предельно заветной! Умение защитить того, кто не способен использовать слово и оправдать себя, свои деяния, особенно, если он их не совершал. Мне казалось, что отец тоже невиновен, и потому я ненавидел весь мир правопорядка. Людей в форме. Считал их теми, кто отнял у меня отца, брата (каким я его помнил), и все, что связывало меня с мужской частью жизни тогда.
В моей жизни был крестный отец и еще один брат, двоюродный, и его отец, которые дали мне все, что необходимо было давать мужчине в его возрасте. Наставления о защите слабых, умении защищаться, оберегать маму и дом, и сестру. Быть главой семьи и прочее…
