скачать книгу бесплатно
Говорит тут Соловей-разбойничек:
«Ай же ты, старый казак Илья Муромец!
Ты налей-ка мне чашу зелена вина,
Не малую стопу – в полтора ведра.
Разведи ее медами все стоялыми,
Поднеси-тка мне да Соловью-разбойничку».
Второе, зеленое вино было в свободном доступе в кабаках, и пили его большими дозами и по несколько дней:
Не ходи-тко ты, Добрыня, на царев кабак,
Не пей-ка ты допьяна зелена вина.
Или еще цитата:
И пошли-де они тут по городу,
И по тем же по большим царевым кабакам,
Они пьют зелено вино, вино безденежно…
Они пили-де там да зелено вино,
Они пили-де там да трои суточки.
И в другом месте:
И тогда взял он с Чурила пятьсот рублей,
Да купил на пятьсот рублей зелена вина,
Да напоил он голей кабацких всех до пьяна.
Третье, зеленое вино могли смешивать с другими напитками:
А наливает ему чару зелена вина,
А наливает-то ему другую пива пьяного,
А наливает-то он третью меду сладкого,
А слил-то он эти чары в едино место, —
Стала мерой эта чара полтора ведра,
Стала весом эта чара полтора пуда.
А принимал-то Василий единой рукой,
Выпивает-то Василий на единый дух.
Четвертое, иноверцы тоже его употребляли в большом количестве:
А уж ты ой есть, царищо ты Баканищо!
А много ли к выти хлеба-соли ешь,
Хлеба-соли ешь да пива с медом пьешь?
– Ем я по три печи хлеба-то печеного,
По три туши мяса-то вареного,
И по три бочки-де я да зелена вина.
Пятое, зеленое вино пили в семейном кругу с женами, то есть винопитие не являлось уделом одних добрых молодцев:
Повернулась эта лань да златорогая
В человеческий она образ.
Он брал тут, Михайла Потык сын Иванович,
За белы руки да за златы перстни,
Целовал ее тут в уста да во сахарны,
Отвозил ее тут во Киев-град.
Принимали тут оны закон да ведь супружеский,
Стал он жить-то с ней да на весельице.
Напиваться зелена вина он допьяна.
Шестое, зеленое вино было повсеместно распространено, а не только в Киеве:
У Владимира-де все, а не по-нашему.
Как у нас-то в городе Галиче,
У моей-то сударыни матушки,
Да глубокие были погребы,
Сорока-де сажён в землю вкопаны:
Зелено вино на цепях висит на серебряных.
Седьмое, в зеленое вино клали яд, чтобы травить соперника:
Наливала Марья зелена вина,
Зелена вина да полтора ведра,
Полагала туда зелья лютого…
Восьмое, зеленое вино могли использовать для отторжения или оскорбления:
Еще в ту пору Офимья, Чусова жона,
Приняла у ей чару зелена вина.
Сама вылила ей да на белы груди.
Или для передачи скрытого послания:
«Пей ты чару зелена вина.
Если хочешь ты видать да добра старого,
Выпивай-ка эту чару ты до донышка;
А если пьешь до дна – узнаешь добра,
А не пьешь до дна – не видать добра».
Взяла княгиня обрученная,
Взяла чару во белу руку,
Выпивала эту чару да в единый дух…
Выпивала чару тут до донышка,
Увидала там злачён перстень,
Каковым перстнем да обручалися.
И, наконец, девятое, после выхода из могилы зеленое вино было верным средством вернуть утраченное веселье:
Приходили тут они ко этой могилы ко кладбищу,
Желтый песок они тут рассыпали.
Снимали-то с этой гробницы покров-то верхний.
Выходит тут Михайла Потык, сын Иванович,
Со сырой земли,
За собой ведет свою любиму семью,
Молоду-то Марью, лебедь белу, королевичну,
Приходит он в свой во Киев-град,
Стал он жить по-прежнему,
Напиваться зелена вина он допьяна…
При словах о лебеди белой, королевичне, Татьяна густо покраснела, сама не зная почему, но потом взяла себя в руки и сказала:
– Получается, что зеленое вино было широко распространено, не считалось заморским, то есть производилось здесь же, и для славян не было чем-то экзотическим.
– Верно. Производилось везде, где жили славяне. Кстати, у Тургенева есть упоминание о зеленом вине как о факте старой русской традиции, не подвергающейся сомнению. Вот цитата из «Записок охотника»: «Даже, бывало, в праздничные дни, дни всеобщего жалования и угощения хлебом-солью, гречишными пирогами и зеленым вином, по старинному русскому обычаю, – даже и в эти дни Степушка не являлся к выставленным столам и бочкам, не кланялся, не подходил к барской руке, не выпивал духом стакан под господским взглядом и за господское здоровье». Как тебе «стакан зеленого вина» в качестве обязательного атрибута, которым принято сопровождать пожелание здоровья барину?
У Трефолева, поэта второй половины девятнадцатого века, в стихотворении «Песня о комаринском мужике» есть упоминание о зеленом вине:
Двадцать девять дней бывает в феврале,
В день последний спят Касьяны на земле.
В этот день для них зеленое вино,
Уж особенно пьяно, пьяно, пьяно…
Татьяна с пониманием покивала головой.
– Кстати, не заказать ли нам бутылочку зеленого вина? Сеньор, будьте добры, два бокала и бутылку «Муральяш да Монсау». Спасибо.
– Какого зелена вина?
– На севере Португалии до сих пор производят зеленое вино. Оно так и называется – винью верде.
– Ты сказал «до сих пор»?
– Это я оговорился.
– Нет, это оговорка по Фрейду! Ты связал зелено вино из русских былин и последующих упоминаний в литературе и португальское зеленое вино.
– Получается, что связал. Винью верде в ряду производимых в стране хороших вин стоит особняком. Дело в том, что лоза, на которой растет виноград, не совсем обычная. Это более древний сорт, не похожий на раскоряченные лозы обычных сортов. Он похож на лианы, которые вырастают до десяти метров высотой. При этом, скажем прямо, климат на севере Португалии отнюдь не средиземноморский. Бывают морозы до двадцати градусов, снег лежит неделями. Лоза зеленого винограда выдерживает такие холода и не вымерзает.
– А чем оно отличается от белого вина?
– Естественной газификацией и легкостью. Белые вина тяжелые, бывает, после них болит голова. После зеленого вина такого не бывает. А естественная газификация проявляется в том, что на стенках бокала при правильном охлаждении появляются мелкие пузырьки. Причем, заметь, в Португалии нет химической промышленности, поэтому соды или дрожжей в вино никто не добавляет.
– А на юге Португалии такая лоза растет?
– Нет. На юге растут традиционные сорта, распространенные по всей Европе. Это моя догадка, но, думаю, она верна: до включения земель лузитан в состав Римской империи по всей стране местные жители выращивали лозы винограда винью верде. Римляне принесли свою культуру, в том числе и привычные для Италии теплолюбивые лозы. На юге Португалии они прижились, а на севере вымерзали, поэтому на севере страны сохранились более древние виды, а на юге – обычные, европейские.
– Ты хочешь сказать, что лузитане пили только зеленое вино и не знали красного?
– Знали: зеленое вино бывает зеленым-зеленым, а бывает зелено-красным.
Татьяна рассмеялась.
– Что за абракадабра?
Зэ пояснил:
– Если перестать соотносить слово «зеленый» с цветом, а оставить его в привязке к сорту, то есть к касте винограда, тогда станет понятно, что из белого винограда касты винью верде готовится зеленое вино, а из красного – красное зеленое вино. Оно также подвержено естественной газификации, поэтому на языке чувствуется легкая шипучка. Пьют красное-зеленое, в отличие от зеленого-зеленого, теплым, то есть комнатной температуры. И вот что любопытно. В деревнях на севере страны красное зеленое вино пьют не бокалами, а чашами, а иногда и общую большую чашу пускают за столом по кругу.
Татьяна вытаращила глаза, до конца не веря тому, что услышала от Зэ. Потом задумчиво подняла бокал вина и, глядя на мелкие пузырьки на стенке, спросила:
– Ты пришел к такому же выводу, что и я, правда?
Зэ кивнул. Таня продолжила:
– Или славяне жили в Лузитании до прихода римлян, или лозы винограда, из которого производили зеленое вино, выращивали на Руси под Киевом.
– Или и то и другое верно, только в разное время. До второго века, пока не пришли римляне, в Лузитании жили славяне, а до двенадцатого века Южная Русь богата была не только полями с рожью, но и виноградниками. Виноградники сильно пострадали во время походов монголов на Южную Русь. Землю обезлюдели, навыки выращивания винограда оказались невостребованы, так как приходилось выживать и бороться за хлеб насущный.
Татьяна наморщила лоб, что делало выражение ее лица особенно милым.
– Но это же все объясняет!
– Что объясняет?
– Зэ, помнишь, мы возвращались с Серра-да-Эштрела после приключений в замке?
– Ну да.
– Кое-где на дороге встречались заброшенные деревни, большей частью каменные, но были и старые деревянные дома. Меня тогда сильно удивило, что на окнах деревянных домов виднелись остатки наличников, а балки под стропилами были украшены резными полотенцами. Тогда я подумала, что мне все это мерещится после пережитого страха, а теперь понимаю, не померещилось.
– Заброшенные деревни, скорее всего, относятся к пятнадцатому-шестнадцатому веку. Тогда в Португалии возник кризис перенаселения, люди были вынуждены селиться на каменистых холмах Серра-да-Эштрела. Так что это не славяне.
– Традиции могли остаться, и уже «не славяне» продолжали украшать окна резными наличниками, а на крышу ставить резного коня.
Теперь задумался Зэ.
– Когда мы были в замке, мне приснился странный сон. Я запомнил его, хотя ничего толком в нем не понял. Там тоже был конь, небольшой, дикий, мохнатый. И звали его Сивка-Бурка…
Глава IV. Пакости с картиной и неожиданный отпуск
Когда содержимое нового кувшина подошло к концу, Петр Иванович посмотрел на часы и начал рыться в портфеле, с которым никогда не расставался, периодически извлекая из него желтые конверты разных размеров с характерным красным кружочком, на который наматывалась нитка, фиксирующая клапан. Наконец дипломат нашел мобильный телефон и набрал номер консульства.
– Алло, Лидия Игоревна? Начинайте без меня, я скоро подойду.
Завершив разговор, он убрал телефон в портфель и, обратившись к собеседнику, предложил очередной тост: «За мир, дружбу и консульскую службу», – который, естественно, с удовольствием был поддержан собеседником. Но слова про службу вернули дипломата к суровым реалиям, и он, как бы очнувшись от полуденного сна, навеянного сказками о плавно текущей реке с красивым именем, подозрительно посмотрел на Лариона Ахметовича.
– Слушай, Ларион Ахметович, – сказал консул, – давай начистоту? Тебе справка нужна или документы на обмен паспорта сдать?
Сокувшинник, если можно образовать новое слово по аналогии с «собутыльником» и «соотечественником», вперил затуманенные глаза в Петра Ивановича. Затем его взор прояснился, и он выдал:
– Ничего не нужно. Я предупредить хотел о готовящейся пакости.
