скачать книгу бесплатно
Озёрная дьяволица
Татьяна Ма
Потерявший вдохновение и смысл жизни популярный писатель Андрей уезжает в глухую деревню, где когда-то, в детстве, жил вместе с бабушкой и дедушкой.
Андрей мечтает о тишине и спокойствии, но не тут-то было.
Здесь его ждет встреча с прекрасной Нежданой и черное озеро, в водах которого живет древнее зло.
Андрей в сказки и страшилки не верит, но что делать если сама дьяволица стучит в его двери?
Татьяна Ма
Озёрная дьяволица
1
В начале этого лета, когда асфальт плавился от зноя, а люди задыхались от загазованного воздуха, я решил, что с меня хватит. Хватит города с его бесконечным движением и шумом. Хватит быта, вечно ворчащей жены, подгоревшего ужина и претензий, которые мне предъявлял, казалось, каждый, кому я попадался на глаза. В таких условиях я больше не мог работать. Вдохновение пропало. Не приходило ни одной новой идеи. Я часами просиживал за монитором компьютера, где белым светился чистый лист открытого редактора. Ни строчки. Ни строчки я не написал за последние полгода.
Собрав кое-какие вещи и взяв удочки, я сказал жене, что уезжаю, и захлопнул дверь. Тогда я еще подумал, что эта закрытая дверь словно переход в другой мир: к прошлому возврата нет, а до будущего еще нужно добраться.
Я доехал до вокзала и отправился в деревню, где когда-то жила моя бабка. Я не был там с детства. Бабка давно умерла. Дом стоял нежилым на протяжении десятка лет. Не знаю, почему я решил поехать в эту глухую деревушку под названием Озерцы, приютившуюся на берегу лесного озера, от которого она, собственно, и получила свое наименование, но меня словно что-то толкало и влекло именно туда.
И вот уже две недели я жил здесь, наслаждаясь тишиной, нехитрым бытом и спокойствием, которое нарушилось разве что звонком жены. Она сообщила, что уходит от меня к другому. Надо сказать, меня это мало взволновало. Та жизнь осталась далеко позади, и теперь я ощущал, что стою на пороге чего-то совершенно нового.
Мой дом расположился на отшибе, вдали от других домов деревни, которая теперь измельчала и будто проредилась: через дом стояли заброшенные, оставленные хозяевами, полусгнившие хибарки. Это и деревней-то теперь было сложно назвать. Так, раскиданные вдоль наезженной колеи домишки, в которых доживали свой век старики, не пожелавшие перебраться в город вслед за молодежью, коей в деревне почти не осталось.
Я никого здесь не знал. Меня тоже мало кто помнил. Оно было к лучшему. Я стремился к уединению и хотел как следует напитаться окружающим миром, который, как я был уверен, вернет мне мое утерянное вдохновение.
Кое-как наладив быт, я теперь целыми днями просиживал на террасе, выходившей на лесное озеро. Оно плескалось в каких-нибудь сотне-двух метров от деревянного настила. Здесь я поставил стол и стул. Утром я усаживался, обратившись лицом к озеру, и пил кофе, всматриваясь в темную воду. Она кое-где у берега была затянута тиной, но к середине становилась чистой. Противоположный же берег озера скрывался меж деревьев, которые, казалось, стояли прямо в воде. Характерно, что по берегам, да и вообще вокруг, все буйствовало зеленью и свежестью лета. Однако редкие деревья, что росли прямо из воды, были голыми, лишенными листвы и даже коры. Словно кто-то дунул на эту часть леса гнилым дыханием, убив жизнь. Вода в озере меня влекла и отталкивала одновременно. Днем, даже под яркими лучами солнца, она не меняла своего цвета и казалась чернильно-черной. Даже рябь, которую поднимал на поверхности игривый ветер, не бликовала, отражая солнечный свет, а, казалось, наоборот, поглощала его.
Если днем озеро просто привлекало своей странностью, то вечером оно пугало. Иногда мне казалось, что над водой начинал стелиться черный туман. Но разве туман бывает черным? Разве что смог в мегаполисах. Только откуда взяться смогу здесь, за сотни километров от большого города. Дым? Однако запаха гари я не чувствовал.
Я заметил, что на озере не бывало рыбаков, а немногочисленная ребятня, которую привозили навестить стариков, предпочитала купаться не здесь, а в реке, до которой было километра три хода.
Как-то я зашел в сельпо, расположившееся в покореженном домике с облупившейся зеленой краской. Взяв хлеба, колбасы и печенья, я подошел к женщине, которую, как я знал, звали Валей и которая работала здесь продавщицей.
– Скажите, Валя, а что, в озере есть рыба?
Она как-то странно посмотрела на меня и сказала:
– Рыба-то есть, да не про всякую честь.
– Как это? – Ее странный ответ удивил меня.
Валя лишь пожала плечами.
– Плохо клюет? – снова спросил я.
– Когда как. Ты женатый? – зачем-то спросила она.
– Да можно сказать, что нет, – ответил я.
– Ну, тогда, может, и ничего – клюнет.
– А почему мужики местные не балуются рыбалкой? – поинтересовался я. – Живу уже почти три недели, а ни одного не видел.
– Они свое наловили, – снова как-то загадочно ответила Валя.
Из сельпо я вышел с твердым намерением завтра же с утра отправиться на рыбалку.
Вечером, пока еще не стемнело, я вынес на террасу удочки, проверил лески и катушки и, убедившись, что все готово для утренней рыбалки, пошел накопать червей, а заодно заранее выбрать местечко, где завтра буду рыбачить.
Берег весь зарос камышом и низенькими худенькими ивами. Но здесь они хотя бы были живыми, с листочками. Не то что там, вдалеке. По самому берегу стелились странного вида растения: тонкие, словно волос, они напоминали черную леску, казавшуюся прочной. Я потянул один из «волосков» и убедился: тот был тугим и тягучим. Чудные какие-то водоросли.
Подняв голову, я вздрогнул. Голые стволы деревьев в сгустившихся сумерках показались мне костлявыми руками покойников, а их тонюсенькие сухие ветки походили на искривленные артритом пальцы стариков. Когда с одного из таких «пальцев» сорвалось что-то черное и метнулось ко мне, я глухо выдохнул и отпрянул. Споткнувшись, я упал и, уже лежа, увидел, как тень проскользнула над самой поверхностью воды и, сделав круг, понеслась к другому берегу. Слава богу, последних лучей заходящего солнца хватило, чтобы разглядеть: тенью этой оказалась всего лишь крупная черная ворона.
– Ну и фантазия у тебя, Решетников, – рассмеялся я и вдруг подумал: может, да ну эти бестселлеры про постапокалипсис и сталкеров? Может, взять да и написать какую-нибудь страшную историю? Вот, например, про эту глушь.
Ночью мне снилось, будто я лежу на дне озера, а надо мной мелькают черные тени. Они кружат, то приближаясь, то удаляясь. Сквозь толщу воды доносится едва уловимый голос: «Андрей, Андрей, приходи ко мне порыбачить». Костлявые белые руки мертвецов тянутся ко мне, ползут по илистому дну, хватают за штаны, рубаху, волосы. Приковывают, вдавливают, тащат в разные стороны. Я пытаюсь отмахнуться, скинуть их с себя, но движения в воде получаются скованными. Чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее становится хватка костлявых чудовищ, тем более зловещим делается их шепот:
– Ты наш! Ты наш! Ты наш-ш-ш…
Дернувшись и вскрикнув, я проснулся. Вокруг моих ног опуталось одеяло. Оно так сильно обкрутило мои лодыжки, что я почти не мог пошевелиться. Чертыхнувшись, я расправил одеяло и встал. Подошел к окну. В комнате стояла неимоверная духота, и я приоткрыл оконную створку. Снаружи в листве деревьев шумел ветер. Мне показалось, что от озера к дому движется какая-то густая тень. Ее контуры были размыты, но чем ярче вставала луна, тем непрогляднее становилась тень. Она будто поглощала воздух вокруг себя, заставляя природу замереть в предчувствии неумолимо наступающего ужаса. Вот тень стала больше и начала поднимать голову. Откуда-то издалека донесся шепот, в котором я расслышал свое имя.
Волосы на затылке встали дыбом. В страхе я закрыл окно и задвинул штору. Мне показалось, что с той стороны что-то глухо ударилось о стекло и, отскочив, покатилось по деревянному настилу террасы.
2
Больше в ту ночь мне ничего не снилось, а наутро я посмеялся над своими страхами.
Выйдя на террасу, я потянулся и вдохнул полной грудью. Свежий ветерок приятно холодил кожу. Небо было безоблачным. В ветках деревьев, что росли неподалеку, птицы устроили утреннюю перекличку и пели на разные голоса.
– Чудесный денек для рыбалки, – решил я и развернулся, собираясь отправиться к уличному умывальнику, чтобы совершить утренние процедуры.
Под ботинком что-то хрустнуло. Я отступил и увидел, что раздавил ракушку. Я нагнулся и поднял ее. Раковина величиной чуть меньше ладони треснула пополам. Откуда ей взяться здесь, на террасе? Из озера? Я не был уверен, что в этом озере водились моллюски. Даже если водились, как перловица попала сюда?
Я повертел в руках остатки раковины. Старая совсем, иссохшая, но красивая, с переливами. Как она здесь оказалась? Тут я вспомнил свои ночные «приключения» и то, как будто что-то стукнулось в окно и покатилось по доскам террасы. Но если это была раковина, то значит, кто-то бросил ее ночью в мое окно? Кто мог это сделать? Та страшного вида тень, что мне привиделась ночью? Однако сегодня, при ярких лучах утреннего солнца я был уверен, что она была лишь плодом моего разыгравшегося воображения. Или же я принял кого-то из деревенских за чудовище?
Посмеявшись над своими страхами, я запулил ненужную ракушку в сторону ближайших кустов и пошел умываться.
Завтракать не стал, лишь выпил по-быстрому кофе и поспешил на рыбалку. Давненько я не сиживал с удочками, и теперь мне страсть как хотелось вспомнить давнишнее увлечение. Кажется, к нему меня приучил дед Пётр. Правда, не припомню, чтобы мы когда-то рыбачили на озере. Часто приезжая к бабке с дедом в детстве, я, бывало, проводил здесь все лето.
– Дед, а зачем мы на реку идем? – спрашивал я.
– Чтобы рыбешек наловить, а бабка Глаша нам их вечером изжарит, – сиплым, прокуренным голосом отвечал дед.
– А зачем так далеко ходить? – недоумевал я. – Озеро ж у самого порога.
– Там рыбы нет.
– Как же нет? Надысь дядя Леша поймал огромную щуку. Я сам видел, – не унимался я.
– Щуку, говоришь? – хмыкал дед.
– Ага, огро-о-омная. – Я развел руки в разные стороны, показывая, каких размеров была щука, пойманная дядей Лешей.
– Щука – это хорошо, – протянул дед.
– Так, может, и мы поймаем?
– Нет, внучок. Нет там больше щук, да и вообще…
– Что?
– Нельзя на нашем озере рыбу ловить.
– Почему нельзя, – допытывался я.
– Невкусная она…
Этот разговор всплыл в моей памяти, пока я сидел на раскладном стульчике на берегу озера в ожидании, когда начнет клевать. Надо же, столько лет я деда Петра не вспоминал, а тут всплыло вдруг. А ведь действительно – мы с дедом ни разу на озере не рыбачили. Хотя, кажется, в ту пору рыбаки сюда часто заглядывали. Тот же сосед дядя Леша…
– А Лексей-то утонул, – запыхавшись, сказала прибежавшая к бабушке соседка Шура.
– Надо думать, – ответила бабушка.
Я сидел за шторкой, в комнатушке рядом с печкой, и что-то рисовал, прислушиваясь к разговору двух женщин. Баба Глаша, кажется, забыла, что я в доме, а потому говорила не таясь.
– Он ведь третьего дня, говорят, щуку выловил из озера.
– И что?
– Что, что, – рассерчала баба Глаша, – а то сама не знаешь! Щуку выловил – сам на дно пошел.
– Глупости все это, – возразила баба Шура.
– Может, и глупости, а человека нет.
Все это возникало в моей голове тусклыми вспышками кадров, будто из старого, давно позабытого фильма. От воспоминания меня отвлек поплавок, задёргавшийся на одной из удочек. Клюнула! Я вскочила, подсек и начал тянуть. Однако почти мгновенно почувствовал, что рыба сорвалась с крючка. Чертыхнувшись, я снова сел и раскурил сигарету.
Не успел я сделать две затяжки, как снова клюнуло. Клюнуло и сорвалось.
– Да чтоб тебя! – выругался я.
Дальше – больше. Клевало без конца. Поплавки подпрыгивали, захлебывались, проваливаясь в воду, будто кто-то тянул за крючок с невероятной силой, потом выскакивали на поверхность, оставляя на темной воде рябь. Казалось, озеро кишит рыбой, но она была так ловка, что все время срывалась. Или это я разучился правильно подсекать и вытягивать?
Я потерял счет времени, и для меня уже стало делом принципа выловить хотя бы одну захудалую рыбину. Я чертыхался и матерился. Злился и то и дело приговаривал:
– Ловись рыбка большая и маленькая. Ловись рыбка большая и маленькая.
Когда понял, что все мои усилия тщетны, я в отчаянии выкрикнул:
– Дьявол тебя побери!
Мой голос раскатился эхом по лесу, замер где-то вдали, а потом я услышал смех. Он начался далеко-далеко, будто кто-то не видимый с моего места услышал мою брань, подумал, что это весело, и расхохотался в ответ. До меня долетели лишь осколки этого звука. Я вздрогнул, потому что смех этот был неприятным и будто издевательским.
Вскинув голову, я вдруг заметил, как между ив, что росли на небольшом холме возле озера, мелькнуло что-то черное, а потом красное. Волосы! Девичья коса! Густая девичья коса под заходящими лучами солнца отливала медью. Ошибиться я не мог.
– Эй, кто там? – позвал я.
Кто бы это ни был, он исчез. Точнее, она. Я вдруг осознал, что все время, пока мучился с осатаневшими удочками и никак не хотевшей ловиться рыбой, боковым зрением видел какое-то мельтешение в зарослях ивняка. И все время отливало красным. Я ведь еще подумал, что это лучи предзакатного солнца, разлившиеся по горизонту. Но нет, то были женские волосы необычного оттенка. Неужто кто-то наблюдал за мной все время, что я был здесь? Неужто рыжеволосая девушка и была моей насмешницей?
Оглянувшись по сторонам и так больше никого и не увидев, я осознал, что наступил вечер, и солнце совсем скоро свалится за горизонт. Несолоно хлебавши, я вернулся домой.
А наутро меня ждала дурная весть…
3
С самого рассвета на небе повисли брюхатые тучи, того и гляди, готовые разродиться дождем.
Несмотря на непогоду я все же выполз из дома с намерением отправиться в сельпо. Во-первых, у меня кончились сигареты, а во-вторых, мне вдруг стало тоскливо и захотелось хоть с кем-то перекинуться словечком.
Уже на подходе к деревне я понял, что здесь царит необычная суета. По единственной улице сновали мужики. Возле одного из домов столпились бабы. Кто-то истошно голосил. Вдалеке выл дворовый пес. От этого заунывного звука меня пробрал озноб.
– Здрасьте, – кивнул я спешившему мимо меня деду, который зыркнул в мою сторону испуганным взглядом и пробормотал:
– Какое ж нынче здравствие. – Он махнул рукой и поспешил дальше.
Я зашагал к сельпо. Здесь тоже толпился народ. Закрыто, что ли? Однако магазин был открыт, и я, поднявшись по трем скрипучим ступенькам, толкнул дверь.
Внутри народу не было. Одна лишь продавщица Валя с любопытством выглядывала в приоткрытое окно.
– Здравствуйте, Валя, – поприветствовал ее я.
– Привет, – повернулась она ко мне. – Слыхал?
– О чем?
– Петровича нашего разрубило пополам.
Я замер ошеломленный.
– Как это? – наконец вымолвил я.
– А черт его знает. Говорят, ночью дрова пилил, его и рубануло.
– Зачем же он ночью дрова пилил? – опешил я.
– А кто ж его знает, – пожала плечами Валя. – Сам-то он теперь не расскажет, – усмехнулась она.
