скачать книгу бесплатно
– Прошу вас, говорите так, как вам хочется. Мне интересно сличить свои знания с вашими и выбрать для себя что-то одно. Как ученый, я во многом стою на догмах, встроенных в меня годами ученичества. Но, с другой стороны, я признаю правоту иного мнения, если она убедительна и не содержит в себе заблуждений или ложных аксиом.
Настоятель все время учтиво кивал. Казалось, что он во всем соглашается с профессором и даже готов разделить его точку зрения, настолько миролюбиво выглядели его поклоны. Афа знал, что так ведут себя большинство буддийских монахов, им неинтересен спор или дискуссия – если собеседник собирается отстоять свою логику и свои знания, монах начинает кивать, и оппонент упирается в стену, радушно принимающую любое его слово. Накивавшись, настоятель задумался.
– Может быть, мои слова принесут некую пользу для вашего учения и разработки искусственного интеллекта. Во всяком случае, в тех трудах, что мне удалось прочесть, вы довольно-таки глубоко рассуждаете об интеллекте человека и интеллекте искусственном. Ваши рассуждения во многом отменны и, кажется, основаны на правде. Если говорить о трудностях, которые вы испытываете, то это, скорее всего, непонимание природы интеллекта. А может быть, и источника. Поэтому мои размышления об этой главе из Библии вам дадут возможность утвердиться в том, в чем вы желаете.
– Ом, – неожиданно прозвучало из уст профессора. Афа и сам удивился своему импульсу.
– Ом, – произнес в ответ настоятель.
Немного помолчал, несколько раз кивнул сам себе, словно предварительно проговорил свои мысли перед тем, как высказать их профессору. Тот с нетерпением ждал.
– Человек в Библии сотворен, так, кажется, правильно сказать, таким же образом и подобно Богу. Бог сотворил человека так же, как создан сам. То есть из духа и энергии. И радовался этому истинно. Эта радость также записана в книге. Потом произошло то, что вы называете грехопадением или искушением. Горе вашего Бога было безмерным, и тогда он облек человека в кожу, то есть превратил в материю, способную тлеть. И, чтобы человек не совершил естественного теперь уже для себя поступка, оградил Бог от него древо вечной жизни. Тем самым создал материю, способную трансформироваться в прах и возрождаться. Как утверждает Иисус из второго тома, воскресение возможно, но только после смерти. Сначала надо умереть. Но до этого человек божественный был действительно подобен создателю и миру, например, животному, был невидим. Сейчас же человек – подобие и образ не Бога, а своего поступка.
Настоятель налил чай в две пиалы, одну подал Асури. Афа обратил внимание, что Ринпоче никогда ничего не говорил, держа пиалу в руках. Поэтому профессор, легко глотнув из пиалы, быстро отложил ее. Монах последовал этому примеру:
– Это горе, что описано в книге преследует вас всю жизнь, и вам приходится с этим мириться. Но я хотел бы размышлять над тем, что вам, господин профессор, ближе. Об интеллекте, если мне позволительно…
Теперь уже Афа закивал:
– Прошу вас, господин настоятель…
– Самоуправство человека нарушило общий порядок вещей – он получил знания о добре и зле одномоментно, вне длительного постижения. Того процесса, который когда-то прошел Бог, сотворивший подобие свое. Процесс постижения всегда находится во времени и постепенно входит в сознание мыслящего. Как входят в сознание уже знакомые противоположности… Например, не будете же вы отрицать, что существует знаемое и незнаемое? Постижимое и непостижимое? Стало быть, по этому принципу и существуют добро и зло. А для человека древо познания оказалось данным сразу во всем своем сложном переплетении. В этом суть страданий человека.
В этот момент и был утерян сам смысл жизни – в постижении. Теперь смысл жизни ни в чем. А раз он ни в чем, то человеку остается только сама материальная жизнь и надежда на возвращение в духовную, бестелесную. Для этого есть правила, кодексы, заповеди, сама цивилизация и много еще чего. Все это уводит человека от сути своей и смысла путешествия в материальной оболочке. Человек стал обучаться у тех, кто уже что-то познал, и теперь рад получению готовых инструкций. Кстати, господин профессор, обратили ли вы внимание, что весь пыл человеческих чаяний направлен всего лишь в одну сторону – обнаружить бессмертие и обеспечить комфорт при помощи неживых помощников – приспособлений, машин, роботов, искусственного интеллекта… А это запрещено вашим же Богом, когда он приказал слугам своим охранять древо вечной жизни. По-моему, этот путь бессмыслен и приведет в тупик, невзирая на всесторонность его изучения.
Настоятель умолк. Наступила та тишина, после которой обычно врывается буря, ураган, шторм. Но Асури совершенно не собирался бунтовать и тем более взрываться. Никакого ответа у него не было. Монах говорил так просто и открыто, что не оставалось ничего другого, кроме как поклониться с благодарностью.
– Уважаемый Ринпоче, – неожиданно после долгой тишины и шелеста мокрой листвы за окном заговорил Афа. – Я не буду расспрашивать вас о единой истине, как вы ее понимаете и как служите этому пониманию. Я прошу вас сказать мне: мои годы на создание искусственного интеллекта потрачены на тупиковый путь?
– Вовсе нет, – как-то легко откликнулся монах. – Вы очень остроумно изучаете эту дисциплину. Вы на верном пути. Если позволите, я засомневаюсь лишь в одном: нужно ли все это человечеству… Что это даст?
– Много… Очень много! – горячо воскликнул профессор. – Нельзя отнять у развитой цивилизации жажду открыть себе подобное! Искусственный интеллект – это не только вспоможение ради комфортной жизни… Это диалог, так необходимый нашей цивилизации. Вы шутите, настоятель, когда говорите, что не понимаете смысла моих поисков? Моих и еще огромного числа ученых всего мира…
– Шучу, но грустно, – закивал Ринпоче. – Цивилизация, можно сказать, отказалась от Всевышнего во имя собственного понимания целесообразности мироздания. Вас не пугает, что искусственный интеллект поступит точно так же и с вашей цивилизацией?
– О нет, – рассмеялся Асури. Этот вопрос, наивный и даже детский, он слышал не раз. Сейчас уже никому не приходит в голову задать подобный вопрос: величие кибернетики, метапсихологии, роботизации дали ответ всем заблуждающимся.
– Нет, уважаемый Нат Ринпоче… Искусственный интеллект еще в зачаточном состоянии, но уже сейчас он способен принести пользу для человечества. Вопросы, подобные вашему, основаны на догмах морали и религиозного знания. Я вовсе не против религиозного сознания, но, согласитесь, разве оно движет вперед?
Настоятель по своей вековой традиции закивал, и даже несколько демонстративно. Афа раскусил такое поведение и тут же предсказал, что монах потянется за очередной чашечкой чая. Асури выиграл, Ринпоче слегка подул на тлеющий уголек под чайником и разлил несколько глотков по пиалам.
– Хорошо, очень хорошо, господин профессор. Давайте о вашем искусственном интеллекте. В книгах, что я прочел, вы действительно верно указываете на алгоритм создания рукотворного разума. Я даже предполагаю, сколько вам пришлось вытерпеть, прежде чем ваша теория оказалась уважаемой. Действительно, искусственный интеллект возможен лишь тогда, когда существует его ограничение. В этом случае появляется необходимость самостоятельного домысливания неведомого, но ощущаемого. Только при таких условиях и появляется мышление. Я не вижу тут парадокса, когда говорю об этом. Для вас ваше детище живой организм, не так ли? Стало быть, вы и должны применять к нему то тепло, которое свойственно при общении живого. Интеллект – это знание, полученное нелогическим, неиндуктивным способом. Только материально бездоказательные сведения и составляют природу интеллекта. В противном случае это просто-напросто программное совершенство.
– Да-да, робот, машина… – Профессор был бесконечно доволен словами монаха. Его уже не удивляла образованность, если не сказать ученость, настоятеля. – Я действительно долго размышлял и исследовал взаимоотношение базы данных и пустого банка, куда хаотическим способом складывались естественные производные самой машины. И, кстати, ни одному кибер-инженеру не удавалось их прочесть. То есть машина самостоятельно разрабатывала свой язык для общения с банком случайных данных!
Асури воодушевился: тема его жизни никогда не оставалась холодной или просто обычной. Любое упоминание интеллекта в разговоре возбуждало профессора.
– Я прошу прощения, господин профессор. – Монах даже хихикнул, отчего глаза его почти совсем исчезли в складках лица. – Я ошибся, когда назвал вас Буддой в самом начале нашего разговора. Вы – бог!
– Настоятель! – опешил Асури.
– Бог, бог, господин профессор! Это ирония, но вы действительно совершаете все те жажды, которые на заре вашей религии осуществлял Всевышний. Не кажется ли вам, что тот интеллект, который вы именуете искусственным, в действительности не имеет отношения к интеллекту, как нынешний человек к подобию Божьему? Будьте внимательны, профессор, вашему открытию еще далеко до истинного интеллекта. Следите за его поведением, будьте настороже, стерегите древо познания добра и зла, иначе из вашего эксперимента не выйдет ничего, кроме очередного искусственного… человека.
Афа понял и тоже рассмеялся:
– Настоятель, а у естественного человека тоже нет программы?
– Нет и не может быть. Программа есть, конечно, есть у Вселенной, ибо только она способна к самопостижению. Человек, если захочет, может привести себя к единению со Вселенной и вместе с ней уже постигать чудо создания всего…
Настоятель стал на мгновение серьезным и даже почти замкнутым. Но уже через секунду он снова добродушно улыбнулся:
– Но это непросто… Проще стать святым, этого уже достаточно. На первое время, конечно.
– Святым?
– Да, святым. Это несколько проще. Но тоже трудно…
Монах шутил, ему это нравилось. Нравилось и Асури. Обычные буддийские загадки-головоломки всегда раздражали непосвященных, а радовали только неофитов от буддизма.
– И я могу стать святым? – Афа поддержал разговор сознательно. Ночь клонилась к своему завершению, хотелось остановиться и отдохнуть – смех, как ничто другое, способствовал этой остановке.
– Можете, господин профессор, можете… Если будете всегда делать только то, что делаете в настоящий момент. И всегда осознанно. И никогда – несколько дел сразу. И в крупном, и в мелочах. Немного такого упражнения, и вы – святой!
– Интересно, какой конфессии?
– Любой… Святой не имеет привязанности к конкретным догмам. Он – святой!
XV
В голове Афы все еще крутились слова монаха о «кожаном» финале человеческого развития, когда Асури вышел из монастыря и оглянулся. Нат Ринпоче стоял в глубине сада и смотрел вслед профессору.
Пройдя несколько десятков ярдов вдоль монастырской стены, Афа повернулся и зашагал обратно – мимо калитки в стене, мимо самого монастыря. Он хотел увидеть океан. Магическая толща воды и успокаивала его, и давала силу, энергию… Профессор даже высказался как-то о своей привязанности к океану: «Я его ем».
Сейчас солнце только-только появлялось за спиной, людей на маленькой улочке не было совсем, Афа почти бежал вдоль нескончаемой стены монастыря к углу, за которым, по его предположению, уже будет виден залив.
Вода еще не имела своего лазурного цвета, было слишком рано. Пока что она отсвечивала холодным серебром, слегка набегая на белый песок. Несколько чаек кружили над водой, пытаясь отыскать непроснувшуюся рыбешку. Изредка появлялся альбатрос – чайки тактично отлетали подальше и качались на волне, пока огромная птица не отыщет свою добычу. Альбатросу был по силе большой трофей, поэтому он неторопливо парил над водой, выслеживая достойный улов.
Океан тихо и даже миролюбиво подкатывал к ногам профессора, каждый раз приближаясь все ближе и ближе. Афа отходил подальше, продолжая идти вдоль берега. Уже заметны знакомые места, за десятилетия многократно исхоженные профессором в часы раздумий или вдохновения. Еще немного, и вот уже видна крыша его виллы. Профессор остановился. Что-то вздрогнуло внутри его.
Терраса была пуста – наверное, все в доме спали, если, конечно же, там были люди. Остановившись у края бамбукового выноса, Асури попытался заглянуть в окно. Какие-то тени несколько раз мелькнули из спальни в гостиную. «Там кто-то живет!» – Догадка больно ударила профессора.
И точно, словно в подтверждение этому, дверь спальни отворилась и на террасу вышел Иштва Бигари – новый руководитель Института мышления. Гнев и отвратительная обида охватили Афу. Он испуганно присел, чтобы остаться незамеченным. Бигари несколько раз с трудом согнулся, изображая физкультурника, и вернулся в дом. Впервые за многие годы своей жизни Афа растерялся от нахлынувших чувств. Не помня себя, профессор поднял булыжник и со всего размаха пустил его в окно. Грохот стекла разорвал утреннюю тишину, тут же сработала сигнализация – Афа вскочил на ноги и побежал прочь. За спиной свирепо гудела сирена и звучали трусливые крики семейства Бигари…
Профессор потерял контроль над своим мышлением. Без сил уже он добежал до бунгало, куда прятались люди, когда над океаном разливался дождь, упал на циновку и заплакал, уткнувшись носом в белый песок. Слезы отчаянной беспомощности и несправедливости давили Асури – профессор что-то вскрикивал сквозь рыдания. Так прошло несколько минут, Афа затих, свернулся и, не снимая походного рюкзачка, задышал мерно и глубоко. Стоны еще изредка выползали из него, но тело уже не вздрагивало. Профессор потерялся среди бесконечного потока блуждающего сознания, потом и оно отпустило его, и Афа заснул в приятной прохладе бунгало, куда сквозь щели пробирались тонкие струйки уже горячего солнца.
XVI
На совещании присутствовали все члены Совета безопасности, доверенное лицо премьер-министра Байхапура, профессор Института мышления Афа Асури.
Доверенное лицо премьер-министра:
Дамы и господа! Сегодняшнее совещание носит исторический характер не только для нашего государства, но и для всего человечества, которое готово использовать опыт Байхапура в случае его удачного завершения. Вы все ранее ознакомились с отчетом господина профессора, который в достаточно убедительной манере описал необходимость передачи полных прав в создании алгоритма рейтинга искренности машине искусственного интеллекта «Лотос-1», разработанной Институтом мышления. Сейчас мы можем задать профессору Асури те вопросы, которые могли накопиться у нас в процессе ознакомления с документом. Мы все знаем господина профессора как исключительного защитника ценностей и завоеваний республики Байхапур. Нет никаких сомнений в глубоком познании человеческого менталитета господином Асури… Прошу вас, задавайте свои вопросы, которые касаются именно выводов и рекомендаций отчета. Но прежде всего я хочу спросить господина профессора: вы хотите что-то сказать перед началом дискуссии?
Профессор Асури:
Если позволите, я добавлю только одно замечание. Уважаемые дамы и господа! Когда был составлен отчет и полностью проанализирован ответ «Лотоса-1», я несколько дней находился в состоянии психического шока: не было сил спокойно и равнодушно принять те условия, с которыми теперь ознакомлены и вы. Поверьте, мне далось это нелегко. Я благодарю господина председательствующего за эту ремарку, которой он предварил нынешнюю дискуссию.
Член Совета:
Уважаемы присутствующие! Список многочисленных вопросов к уважаемому профессору Асури лежит передо мной, так как все члены Совета поручили мне от их имени вести дискуссию с представителями Института мышления.
Небольшая преамбула… Прежде всего, я восхищен работой института и, в частности, профессора Асури и признаю революционность последствий создания алгоритма рейтинга искусственным интеллектом по теории, разработанной институтом. Сегодня же остро стоит только один основной вопрос, который затмевает своей значимостью множество маленьких, уточняющих замечаний, предложений и так далее.
Вопрос, который нам предстоит обсудить, – имеем ли мы право принять предложение «Лотоса-1» и профессора Асури для практического применения в нашем государстве и, если хотите, во всем мире.
Я позволю себе уточнить у господина профессора суть вопроса: правильно ли Совет безопасности понимает, что вы и ваше произведение предлагаете устранить все существующие организации надзорного наказания?
Профессор Асури:
Да.
Член Совета:
Благодарю. И еще: правильно ли я понимаю, что машина искусственного интеллекта предлагает способ устранения опасных для государства и граждан субъектов в виде отсылки упомянутых нарушителей или даже преступников в специальное место, никак не обустроенное цивилизацией для поддержания минимального качества жизни?
Профессор Асури:
Да, правильно.
Член Совета:
Благодарю… И последнее: вы действительно признаете гуманным данный способ устранения субъектов с угрожающим рейтингом?
Профессор Асури:
Да, признаю… Я повторю, что это далось мне нелегко. Но справедливость должна быть на вершине. Я предлагаю вам одновременно ответить на мой вопрос: правильно ли я полагаю, что ни один гражданин, включая нас с вами, не заботится ежедневно или же просто регулярно о судьбе заключенного под стражу преступника, отбывающего наказание?
Я отвечу вместо вас… Мы все получаем удовлетворение в том, что гуманизм сохранен и преступник продолжает жить и здравствовать, только лишь в ограниченных условиях. При этом мы не рассматриваем развитие его души – озлобленность, жажду мести и тому подобные чувства. С нас достаточно признания гуманизма в своих законодательных действиях.
И задам еще один вопрос: правильно ли я полагаю, что вам нет никакого дела до разрушительной опасности для граждан появления закаленного в злобе субъекта после отбывания им срока надзорного наказания?
Я и тут отвечу вместо вас: гласное утверждение, что срок заключения считается достаточным для исправления, все мы номинально признаем. И так же гласно считаем этого человека равным и даже равноправным согражданином. Но при этом ментально, физически и психически все мы стараемся держаться подальше от такого типа людей. Мой вывод простой: гуманность соблюдена, а нравственность – нет.
Если я ответил правильно и у вас нет принципиальных возражений, я готов выслушать ваши претензии или замечания, которые касаются отсекания от общества упомянутого класса с угрожающим рейтингом навсегда и безвозвратно… С полным предоставлением свободы поведения и мышления среди себе подобных и, главное, без надзора за жизнью, без руководящего и ограничительного вмешательства специалистов, имеющих рейтинг более высокого класса.
Руководитель Совета безопасности:
Дамы и господа! Я бы хотел вмешаться и зачитать ответ «Лотоса-1» – тут есть все, что может вас заинтересовать. Если позволите, я передам текст секретарю, который публично прочитает этот документ.
Секретарь:
GH-268/4 «Лотос-1» 16.45
«Человеческая логика чувствований находится на стадии необратимого несовершенства. Все исторические документы утверждают следующий анализ: ни одна организация, собрание, правительство и им подобные инстанции не выносят истинный вердикт по вопросу о наказании провинившегося. В 95 % случаев все ответственные за принятие решения выносят приговор с сознательным обманом друг друга и самих себя. Природа подобных приговоров лежит исключительно в общей моральной концепции того общества, от имени которого принимают решения определенные группы лиц, обремененные соответствующими полномочиями и властью.
Решения выносятся с пониманием каждого члена такой комиссии всей несправедливости. Безжалостность в одном случае сопутствует с бессмысленной амнистией в другом.
На сегодняшний момент развития человек не способен вынести решение, связанное с судьбой другого человека, которого подвергли преследованию за проступки.
Несовершенство возникает именно в сочетании общей морали и индивидуальной нравственности.
Выводом нужно считать категорическую невозможность доверия субъективному решению общества в этом исключительно важном вопросе развития или динамики цивилизации».
Конец ответа «Лотоса-1».
Руководитель Совета безопасности:
Я настоятельно рекомендую продолжить дискуссию, господа. Этот вопрос является краеугольным камнем всей истории человечества.
