скачать книгу бесплатно
Таня с облегчением вздохнула – ну вот, оказывается, все легко объясняется. И да – давай пойдем в театр, я вообще очень люблю театр. Да, Дима, до завтра.
В отличие от Тани Ляля не была такой доверчивой.
Выслушав Таню, Ляля усмехнулась:
– Это он тебе сказал, что их ничего не связывает? Конечно, ничего, кроме постели, общего бюджета и общей жилплощади! Литератор хренов. Да и вообще, Тань, ты пойми… У него этих студенток – завались! И каждый год – новый курс, он там как петух в курятнике. Тебе это надо?
Таня прислушалась к себе – внутри нее что-то как будто кипело и требовало выхода. Любовь? Страсть?
– Я его люблю, – вздохнула Таня. – Мы завтра в театр идем. Слушай, Ляль… Ты можешь дать ключи от вашей с Леной квартиры? На один вечер.
Ляля охнула:
– Ты чо, Киселёва? Решила ему отдаться? Это самая бессмысленная инвестиция твоей непорочности!
– Со своей непорочностью я как-нибудь сама разберусь, – пожала плечами Таня. – И вообще… Нам просто чаю попить.
Ляля хмыкнула:
– Ага, чаю! Это теперь так называется?
Таня развела руками:
– Ну не могу я его к себе пригласить – у меня родители, ты же знаешь. У него в квартире кто-то живет. А тебе разве жалко уступить квартиру на один вечер? Тем более Лена на гастролях. Дай ключи?!
– Не дам! Он тебе не подходит! – Но увидев, как Танины губы задрожали, Ляля вздохнула: – Ладно, бери, порть себе жизнь. Ты же все равно меня не послушаешь. И в конце концов не трахаться же вам в подворотне. На, держи.
На следующий день перед театром Таня заехала к Ляле, чтобы забрать ключи. Ляля придирчиво оглядела подругу.
– Это так ты в театр идешь?! Ох, вечно ты, Киселёва, ходишь, как старая клюшка! Вот что это у тебя за колготки? – Ляля бесцеремонно задрала Танину юбку. – Что за хрень такая? Гамаши у своей бабушки- соседки одолжила?
– Сейчас зима, – смутилась Таня, – холодно.
– Холодно ей, видите ли! – фыркнула Ляля. – Терпи! Ты женщина, в конце концов, на свидание идешь! Могла бы надеть сексуальные чулки. Вот, смотри! – Ляля гордо подняла юбку и продемонстрировала сексапильные чулки с пикантным швом сзади.
– Ну, так все равно же никто не увидит, что это чулки! – удивилась Таня.
– Убийственная логика! При чем здесь увидят-не увидят, главное, ты сама в этих чулках себя будешь чувствовать по-другому! Погоди, у меня есть в запасе новая пара! – Ляля порылась в шкафу и вытащила упаковку. – Вот, держи! Сама ведь ни за что не купишь! Да иди, переоденься!
И дернул же Таню черт послушаться Точкину, напялить эти дурацкие чулки и отправиться в них в театр!
Мало того, что с самим спектаклем было что-то не в порядке и выдержать столкновение с современной культурой оказалось занятием не из легких, так еще и Лялькины чулки стали сползать с Тани прямо во время спектакля, а подтянуть Таня их, понятное дело, не могла.
В антракте Дима пригласил Таню в театральный бар. Когда Дима ушел за шампанским, Таня с ужасом поняла, что чулки начинают спускаться все ниже. Таня застыла как истукан и буквально боялась пошевелиться.
Когда Дима вернулся с шампанским и канапе, Таня поняла, что один чулок-сволочь таки начал выглядывать из-под юбки. «Вот спасибо тебе, Точкина!» – мысленно отсалютовала Таня подруге.
– А спектакль – дрянь, – вдруг сказал Дима, – впрочем, сейчас они, кажется, все такие. А мы точно должны досматривать эту ахинею до конца? Ты говорила, что пригласишь меня сегодня к себе… Может, поехали прямо сейчас?
И Дима так посмотрел на Таню, что она покраснела, а сердце у нее начало стучать, как у зайца.
Они выскочили из театра, взяли такси и поехали в Лялину квартиру.
* * *
Войдя в квартиру, Таня поняла, что Ляля постаралась создать для них с Димой атмосферу в романтическом стиле. Но поскольку у Ляли были свои представления о прекрасном, ее «романтик» получился, на Танин взгляд, довольно вульгарным. В центре комнаты на столе стояла бутылка шампанского и два бокала, а на расстеленном диване призывно краснело шелковое постельное белье красного – вырви глаз – цвета. Но самое главное, что рядом с шампанским, в центре стола – привет от заразы Точкиной – стоял чайник. Так сказать, для всех желающих попить чайку.
Увидев эту «располагающую к интиму» обстановку, заботливо созданную подругой, Таня запунцовела и стала такой же красной, как бесстыдные Лялины простыни.
Таня растерянно хлопала глазами, понимая, что со стороны все это выглядит так, как будто она заранее знала, что Дима придет к ней в этот вечер (притом придет с определенной целью). И в этот миг ее чулки еще больше приспустились, выглянули из-под Таниной юбки и нелепо повисли. И без того изумленный Дима уставился на Таню во все глаза. Потом он зачем-то опустился на колени и попытался натянуть ей чулки. Таня оттолкнула его руки. Но он вплотную приблизился к ней и начал целовать ее – порывисто, страстно.
– Ну что ты, как можно, нет, – прошептала Таня.
– Да, да, – улыбнулся Дима.
Чулки пали к Таниным ногам, но это было уже, в общем, не важно.
У Тани совершенно не было сил противиться бурному натиску Димы. Все полетело куда-то в тартарары, сделалось ничтожным и незначительным, все, кроме их любви. Потом Дима метнулся к двери и повернул в замке ключ.
Глава 2
На старый Новый год Дима предложил Тане отправиться с ним за город на пустующую дачу его друзей.
Большой уютный дом в лесу, тишина, и никого вокруг. Невозможное, ошеломительное счастье – Таня открывала для себя совершенно новый волнующий мир чувств и ощущений.
На второй день пребывания в доме, рано утром Таня вышла на крылечко – счастливая, утомленная любовью (этой ночью Дима перецеловал каждый сантиметр ее тела) – и вдохнула зимний, морозный воздух. Шел сильный, щедрый снег, и на душе у Тани было светло и чисто. И она вдруг заплакала от какого-то болезненного, переполняющего ее счастья.
Таня была абсолютно счастлива. Впереди была долгая жизнь для любви и счастья.
* * *
Четыре года спустя
Январь 2009 год
Настроение у Тани было совсем не новогоднее. Она до последнего надеялась, что Дима предложит ей встречать Новый год вместе, но накануне он сказал, что у него другие планы. «У нас предполагается скучный семейный праздник – мои родители, родственники со всех городов и весей, короче, тоска зеленая. Тань, считай, что я тебя просто спасаю от этой тоски!»
После этого ее радость от предстоящего праздника сразу померкла. Новый год она встретила дома, с родителями, и в каком-то странном «режиме ожидания». То есть Таня все время прислушивалась к своему телефону (даже держала его рядом с собой), чтобы не пропустить Димин звонок – он ведь обязательно позвонит ее поздравить.
В какой-то момент Танина мама не выдержала и мягко сказала дочери:
– Таня, вы четыре года встречаетесь… А ты так и ждешь его звонка. Это игра в одни ворота, Танечка.
– Это любовь, мам, – грустно улыбнулась Таня.
После полуночи в гости к Киселевым заехала веселая, чуть поддатая Ляля; можно сказать, ворвалась шальным вихрем – декольте до пупа, шутки-прибаутки, пакеты подарков (в Ляле все было с размахом, и подарки она дарила тоже так – щедро, безмерно), ослепительная улыбка.
Ляля сказала, что заехала на минутку (очередной поклонник ждал ее внизу, в машине), вручила подарки и обняла Таню.
– Тань, а ты чего такая? Как покойник перед отпеванием?
Таня вздохнула – она знала, что Ляля не одобряет ее романа с Димой, и не дай бог она начнет сейчас в очередной раз выговаривать…
– А я знаю, – вскинулась Ляля, – это из-за него, да? Ладно, можешь не отвечать, и так ясно.
– Ну просто Дима с родителями отмечает, у них там семейный Новый год, – забормотала Таня.
– С родителями?! – фыркнула Ляля, – да неужели? А я вот думаю, что на самом деле…
– Перестань, прошу тебя, – крикнула Таня. – Не надо.
– Тебе не надоело в этом вагоне ехать? – усмехнулась Ляля. – Дима твой – станция метро «Динамо». И ты с ним никуда, вот абсолютно никуда не приедешь! Вы вместе четыре года, но ничего не меняется. Вот скажи, он тебе предложил что-то конкретное?
Таня пожала плечами:
– Ну… Пока нет.
– А дальше что? Так и будешь ждать, как собачонка, когда он тебя позовет?
Таня закусила губы:
– Ляля, оставь, и так больно.
– Ты будешь ждать его всю жизнь, – отчеканила Ляля, – и ездить по этой ветке метро «Динамо» по кругу. Тебе это надо?
– Нет. Я не хочу по кругу, – вздохнула Таня, – но что мне делать, если я его люблю? Понимаешь, я думаю… Ну надеюсь на то, что со временем я смогу стать для него незаменимой, нужной.
Ляля с негодованием всплеснула руками:
– Вот ведь устроился гад! И никаких обязательств! Ты в эксплуатации удивительно экономичный вариант! Он хоть подарки тебе дарит?
Таня кивнула:
– Конечно. Вот на Новый год кота плюшевого подарил, книгу по искусству, между прочим, хорошую.
– Кота плюшевого? Охренеть. Да он щедрый, как арабский шейх! – заклокотала Ляля.
Таня отвернулась к окну, в которое был виден падающий снег:
– А знаешь, я никогда не забуду тот день, четыре года назад. Как красиво все начиналось. Я рассыпала апельсины на снегу, а Дима…
– Блин, Танька, уж лучше бы у тебя была аллергия на цитрусовые! Ладно, поеду поздравлять Лену и Еву! – Ляля вздохнула и посмотрела на Таню с таким сочувствием, как смотрят на тяжело больного человека.
Веселая красивая Лялька упорхнула в метельную новогоднюю ночь, а Таня осталась ждать у окна – телефон в руке, комок в горле. Вот сюжет на все времена – одинокая женщина, застывшая перед крестовиной окна, съежившаяся от осознания своего сиротства и ненужности. И если история происходит в новогоднюю ночь – это печальнее вдвойне.
* * *
Еще один год отсыпал снегами, отзвенел капелью и отшумел осенней листвой. Наступил следующий Новый год. История повторялась – у Димы вновь были какие-то важные дела и жизненные планы, не пересекающиеся с Таниными. И Таня вновь встречала Новый год с родителями.
А между этими Новыми годами – от самого первого, счастливого, когда они с Димой встретились, и до самого горького, последнего – была жизнь с ее надеждами, разочарованиями, любовью, болью, трудным счастьем.
…С самого начала их отношения складывались довольно странно. Не так, как бы хотелось Тане и как ей вообще представлялись гармоничные отношения двух любящих людей.
Это была любовь по расписанию. Для встреч с Таней Дима выделил три дня в неделю, и это «расписание» он нарушал очень редко.
Они встречались в квартире, которую Дима снимал у своего приятеля, уехавшего за границу. Причем в основное время Дима жил в другой квартире. При этом он никогда не заводил речь о том, чтобы они жили вместе. Однажды, когда Таня, не выдержав, спросила его, не планирует ли он глобальных перемен в своей жизни, Дима, вздохнув, ответил, что вообще планирует, но не сейчас. «Сейчас у меня карьера и защита кандидатской. Потом сразу – докторская». Дима действительно был зациклен на своей работе – он читал лекции в двух вузах, писал статьи и готовился получить ученую степень.
Таня с грустью понимала, что в чем-то ее подруга Ляля была права. Дима состоял из сплошных достоинств, но один недостаток у него все-таки имелся – он был абсолютным и законченным эгоцентриком. Больше всего на свете Дима любил себя.
А Таня… Тане позволялось его любить. И Таня любила – преданно, самоотверженно, ничего особенного не прося взамен. Она надеялась на то, что со временем она станет ему нужной, он к ней привыкнет и без нее не сможет. Таня искренне старалась быть Диме полезной – перепечатывала его статьи и диссертацию, переводила его работы на английский язык и была чем-то вроде Диминого секретаря. Таня верила, что ее любовь все сможет исправить, но время шло, а ничего не менялось. За исключением Таниного возраста. Часики тикали, и вот Тане исполнилось двадцать девять, а потом тридцать.
Иногда ей казалось, что она, словно герой старой немецкой сказки, который заснул у заколдованного ручья, проспал сто лет, а проснувшись, даже не понял, что прошло столько лет. Вот и она так: застыла на несколько лет с телефоном в руках в ожидании, когда Дима ее позовет – на любовное свидание, или в театр, или помочь ему набирать бесчисленные тексты.
Нет, конечно, не то, чтобы она в эти годы только и делала, что ждала и любила Диму. Таня любила свою работу – на эти годы пришлось ее становление в профессии, она много работала, бралась за любые заказы. Можно даже сказать, что благодаря сложностям в личной жизни она работала куда больше, чем если бы у нее был любящий муж; пустые вечера и одинокие выходные надо было чем-то заполнять, чтобы не захлебнуться в тоске, и заполнять лучше – вот это беспроигрышный вариант – любимым делом. Так что Таня рисовала, оформляла книги, осваивала новые дизайнерские художественные программы. В профессии она в эти годы как раз очень реализовалась и добилась того, что ей стали поручать самые ответственные заказы в крупном издательстве. Так что спасала любимая работа, подруги и любящие родители.
Кстати, ни Танины родители, ни ее подруги не одобряли Таниного романа. Лена умоляла Таню бросить Диму, уверяла, что Таня зря тратит на него лучшие годы. Ляля была готова «набить ему морду» и порывалась с ним объясниться. Но Таня всякий раз отвечала, что сама разберется со своей жизнью и даже если подруги правы во всем сто тысяч раз, она все-таки предпочитает остаться с Димой.
А потом она узнала, что он женится.
* * *
По выражению Лялиного лица – мрачнее тучи – Таня сразу поняла, что что-то случилось.
– А ты, конечно, ничего не знаешь? – с горечью спросила Ляля.
– Ты о чем? – не поняла Таня.
– Ну этот твой Колесников женится. Я от знакомой с журфака узнала. Тань, ну вот что у тебя такие глаза, как будто тебя расстреливают? Словно ты ничего не подозревала?!
Таня опустила голову – с некоторых пор она о чем-то таком догадывалась, интуитивно чувствовала, что у Димы есть кто-то еще, но гнала эти мысли, уговаривала себя не верить.
– Я же тебе давно говорила…вздохнула Ляля, – это – Димина давняя пассия, его бывшая студентка. Ну помнишь, та, с которой они в гражданском браке жили? Короче, девица его дожала – забеременела, вот он и женится. Тань, ну не смотри ты так, я сейчас зарыдаю! Может, тебе стоило быть с ним понастойчивее?! Тоже нахрапом взять? Все-все, молчу.
Таня чувствовала, что у нее под ногами немного шатается земля. Неужели это может быть правдой?!
Выслушав Танин вопрос, Дима сник. «Да, правда, женюсь. Как так вышло? Да черт его знает. Можно сказать, что вынужден. Понимаешь, она беременна, поставила меня перед фактом. Да, это та самая девушка, которая жила в моей квартире. Ну, понимаешь, мы давно знакомы…»
Таня невольно отметила, что блестящий лектор Дмитрий Колесников в этот миг был поразительно косноязычен. Она молчала, слушая его сбивчивые – словно бы оправдывался первоклассник, не выучивший урок, – объяснения.
– Да что ты молчишь, Таня? – взорвался Дима.
– А что я могу сказать? – выдавила Таня.
– Ну просто я тебе честно говорю, что женюсь, – сказал Дима, – потому что хочу, чтобы наши отношения строились на честности и доверии. И честно говорю, что этот брак для меня ничего не значит.
Таня посмотрела на него (если бы взглядом можно было ранить!) и протянула ему ключ от квартиры, где они обычно встречались:
– Никогда! Слышишь, больше никогда не звони мне и не ищи меня. Вообще забудь.
