скачать книгу бесплатно
Яблоня от яблочек
Лидия Луковцева
Разве можно на старости лет вернуть юность и упущенное когда-то личное счастье? Сбежавшая невеста, а ныне просто уставшая пенсионерка возвращается в родной город, чтобы – пусть не вернуть, а хотя бы попытаться. Вот только мужчину, ради которого она проделала путь через всю страну, через несколько минут после встречи находят мертвым в парке.Седьмая книга серии "Детектив из глубинки" повествует еще о нескольких судьбах жителей провинциального поволжского городка и похождениях пожилой артюховской "детективши" Зои Васильевны. Она помогает подруге-однокашнице разобраться с тайнами личной жизни, а заодно раскрыть серию убийств. И никакого на этот раз золота, всего лишь немного криптовалюты!
Лидия Луковцева
Яблоня от яблочек
Дипломатия – это умение нагадить в душу
Слежку мужчина заметил не сразу. Вернее, он ее почувствовал и попытался сразу обнаружить, обращая внимание на тех, кто казался ему подозрительным. То есть – на мужчин, неторопливо, но настойчиво шагающих за ним, на встречных, окидывающих его преувеличенно равнодушным взглядом, на тех, кто обгонял его, лавируя в толпе и прижимаясь к нему почти впритирку. Толпа, прямо скажем, была не так уж многочисленна, чтобы возникала нужда прижиматься, а карманники в наше время, слава богу, уже практически перевелись. Поэтому от таких вот, прижимающихся, он особо испуганно шарахался.
А на двух теток примерно его возраста мужчина обратил внимание не сразу, потому и не мог сказать, давно ли они следуют за ним, то приближаясь, то отдаляясь, то вдруг вообще исчезая из вида, может, свернув на другую улицу. Но когда тетки возникли у него за спиной в очередной раз, неотвратимые, как судьба, у мужчины в голове щелкнуло.
Ведь это идеальная слежка! Разве вот таких теток: пожилых, обыкновенных, в пестрых летних одежках турецко-китайского пошива – можно заподозрить? А они-то и есть самые опытные – демонстрирующие эту свою обыкновенность. Гуляют себе и гуляют две подруги по улицам родного города. Наматывают нужное количество шагов, в соответствии с рекомендациями теледокторов. Времени полно, внуки выросли. А может, приезжие, гостьи города – в Поволжье гостевой сезон. То остановятся у киоска с мороженым, то притормозят, разглядывая красотку на обложке глянцевого журнала в витрине киоска «Роспечать», едва мужчина начинает поворачивать голову в их сторону. Причем проделывают это довольно шустро, успевая осуществить процесс увлеченного разглядывания красотки до того, как он успевает оглянуться окончательно.
Как только мужчина уяснил, кто за ним следит, тетки тоже скоренько просекли, что спалились. Тут, по идее, они должны были бы отстать, чтобы их подменили другие коллеги по «наружке». Но, когда он заполошно оглянулся в очередной раз, одна из теток, в нарушение всяких правил конспирации, вдруг решительно направилась к преследуемому.
Он мысленно присвоил ей псевдоним «Бабища», хотя женщина была комплекции вовсе не устрашающей. Ну да, высокая, габаритная, статная… Скорее, дама-позитив. Но эта несуразная, на его взгляд, кокетливая соломенная шляпка с голубой розочкой!..
Вторая тетка – среднего роста и средних объемов. Она топталась на месте, лишь отступив к краю тротуара.
Мужчина резко остановился и, повернувшись, ждал приближения Бабищи. Держа в одной руке свернутую в трубочку газету, он злобно постукивал газетной трубкой по ладони другой руки, с намерением устрашить преследовательницу. Это до чего же дошло! Совсем обнаглели!
Однако не устрашил. Бабища неумолимо приближалась.
– Простите, вы не Купцов? – спросила она, приблизившись, и лучезарно улыбнулась, – Олег Купцов?
Вся из себя такая простодушная. Типа, ой, обозналась, с кем не бывает?
– Пошла вон!!! – рявкнул мужик, выпучив зенки. – Где вас только набирают таких?
Наглая преследовательница, уподобившись вертолету, взлетела в воздух без разбега, но далеко не улетела. Низко пошла. Может, когда-то она и была легче перышка, но сейчас в это трудно было поверить.
Однако за время своего недолгого полета она успела сконцентрироваться, что свидетельствовало о хорошей реакции. Наверное, в свое время занималась спортом. Приземлилась довольно удачно, едва не сбив с ног испуганно шарахнувшегося от летящего снаряда паренька.
В какой-то мере приземление смягчил оброненный ею в полете надкушенный пломбир в вафельном стаканчике. На него шпионка и приземлилась. И тут же, довольно резво для своих возраста и комплекции вскочив, тетка в крайней степени озлобления уточнила не совсем в тему, в сложившейся-то ситуации:
– Каких это – «таких»?!
– Фемин сушеных! – охотно пояснил мужик, тоже вне всякой логики: с одной стороны – Бабища, а с другой – сушеная.
Впрочем, если есть женская логика, мужская ведь тоже имеет право на существование? Во-первых. А во-вторых, это было его традиционным ругательством в ссорах с женой, женщиной миниатюрной. Только вот Бабища в эти подробности не была посвящена, как и в то, что она Бабища.
Дама-вертолет, захлебнувшись от возмущения, издала писк. Это был редчайший случай в ее биографии, когда не находилось слов, даже междометий, одни звуки.
К чувству ее справедливого негодования мужским хамством присоединилось смутное чувство протеста. Протест адресовался не к «фемине», что при желании можно было принять за комплимент. Но до «сушеной» ей было еще сохнуть и сохнуть!
Формами своими тетка если не гордилась, то и не комплексовала по поводу их объемов – вполне приличные объемы, в возрастных рамках. Она любила иногда со сдержанной гордостью поведать знакомым, как, проходя несколько лет назад диспансеризацию, в порядке кокетства сказала симпатичному, тоже немолодому доктору, что не мешало бы ей похудеть. А седовласый доктор с энтузиазмом воскликнул:
– Что вы, что вы! Ни в коем случае! У вас прекрасный вес.
И было это всего-то пару-тройку лет назад. А тут такой эксцесс!
В Библии – там у них в начале было слово. У тетки, как уже было сказано, вначале был звук, только потом родилось слово.
– Хам! Чистопородный артюховский хам! – с чувством констатировала она.
– Шляпу сними! – процитировал артюховский хам реплику из «Кавказской пленницы».
– Что?! – опешила тетка.
– Шляпу сними. Нацепила! Думаешь, замаскировалась? Как на корове седло! – издевательски бросил мужик и, развернувшись, неторопливо пошагал дальше.
Он уже понял, что ошибся в отношении этих баб, и гора свалилась с его плеч. С одной стороны. С другой стороны, отвлекшись, он прозевал настоящую слежку. Если, конечно, она вообще была.
Нервным он, однако, стал чрезмерно! Так ведь и станешь. Олег Купцов – ну надо же!
Оглянувшись через несколько шагов еще раз, для страховки, мужик увидел прихрамывающую вертолетчицу, удалявшуюся по тротуару к поспешавшей ей навстречу спутнице. Неэстетичное пятно от пломбира на ее легкой светлой юбке расплылось в районе весьма объемной пятой точки. Наверно, аппетитной была в свое время попочка.
Мужик мстительно ухмыльнулся. Оглянувшись вторично, удостоверился, что от мысли его преследовать лже-шпионки отказались. Вторая баба, согнувшись, проделывала какие-то спасательные мероприятия с юбкой Бабищи, а та, извернувшись, демонстрируя почти римский профиль, бурно жестикулировала, произнося гневную тираду. В его адрес, разумеется! Цицеронша, мать твою.
Впереди показался сквер, носящий имя Братского садика. Мужик вошел в него и, дойдя до памятника солдату-победителю, присел на лавочку – ноги не держали, все же перенервничал. Достал пачку с сигаретами, подержал ее в руках в некотором размышлении, но закуривать не стал.
Не стал он также засовывать пачку обратно в карман, а, помедлив, встал, отошел к соседней, тоже пустующей, лавочке и выбросил пачку в урну. Видимо, решительно и бесповоротно надумал с курением завязать, и настал момент сделать такой символический жест. Но чтоб не возникло искушения вытащить пачку обратно, выбросил ее подальше, хотя урна имелась и рядом с его лавочкой. Потом вернулся обратно, подальше от соблазна, а может, просто облюбованная им раньше лавочка была ему более симпатична. Или голубой цвет ему больше импонировал, чем желтый (лавочки были окрашены в разные цвета).
Мужик, присев на лавочку, перевел дух и откинулся на спинку, вольготно раскинув руки. Вскоре с другой стороны сквера, из-за памятника, появился еще один мужик и подсел к первому, бесцеремонно его потеснив.
Между тем неудачливые «наружницы» и не подумали отстать от объекта. Распрямившись после того, как почистили перышки, точнее, юбку Бабищи, они все же успели заметить, что чистопородный артюховский хам скрылся в сквере.
– Слушай, – сварливо сказала та, что подходила удостоверяться и поразила Купцова способностью взлетать как вертолет, – Я все-таки хочу расставить точки над «ё»!
– То есть?
– Хочу окончательно удостовериться, Купцов он или не Купцов. Хотя, в общем-то, уже и так понятно, что не он.
– И когда тебе это стало понятно?
– Купцов никогда бы не сказал, что шляпа на мне, как на корове седло.
– Он же не предполагал, что это ты.
– Любой знакомой женщине не сказал бы!
– То есть все остальное, кроме шляпки, твой Купцов МОГ бы сказать НЕЗНАКОМОЙ женщине? И сказать ТАКИМ тоном?
– Ну… Мало ли какие обстоятельства случились в его жизни! В каком он жил окружении. Влияние среды, знаешь ли…
– Жены, ты хочешь сказать? – уточнила подруга.
– Жена – тоже часть среды, и весьма существенная.
– Но не до такой же степени могла повлиять… существенная часть среды? Обычно женское влияние облагораживает!
– Мы же не знаем, до какой степени озверения могла довести эта… «среда» нормального в прошлом мужика!
– Мы же пока ни в чем не уверены. Может, у этого мужика была совсем другая среда. Не та, которую мы видели.
– Может… А может, очень похожая на ту, что мы видели. То-то он и рычит, как пес, которого палкой дразнят.
– Ну хорошо, ты подойдешь. А если он тебя опять пошлет? Или вообще стукнет? Мало тебе одной испорченной юбки и ушибленного копчика?
– Но я же сейчас пойду без мороженого. Копчик переболит, чем-нибудь помажу. Я прямо вся на эмоциях! Я, конечно, сплоховала от неожиданности, но теперь-то я предупреждена, чего от него можно ждать! Следовательно, вооружена. В любом случае, я не привыкла уходить вот так – молча утеревшись и в испорченной юбке! Тем более, утереться от Купцова! – вздернула она подбородок.
– Но ты же сейчас сказала, что тебе стало понятно, что это не Купцов. Впрочем, я и сама начинаю склоняться к этой мысли.
– Да-а-а? А у тебя какие аргументы?
– Ну, смотри. Ты называешь его фамилию. Несколько секунд у него уходит на узнавание тебя. Он мысленно отбрасывает все твои наслоения, напластования, морщины, так сказать, годовые кольца. Не настолько ты разительно изменилась, чтоб он мог не узнать любимую девушку! Опять же – голос!.. Но он не признал. Значит, не Купцов.
– Ничего не значит, хоть и логично. Он мог просто не захотеть меня узнавать, хотя и узнал, по истечении секунд, следуя твоей логике. И если так, это для меня вдвойне оскорбительно. А голос… Ты ведь тоже меня не узнала по голосу. Нет, надо все же убедиться окончательно, для чистоты эксперимента.
– Ладно, идем убеждаться.
И они пошкандыбали к скверу. Осторожно заглянув, увидели своего хама в конце аллеи, сидящим в одиночестве на лавочке под памятником Солдату-победителю. Точнее, в одиночестве он находился именно в данный момент, а от лавочки торопливо удалялся по аллее в противоположную от них сторону мужик, минуту назад, скорее всего, сидевший рядом с предполагаемым Купцовым. Мужик скрылся за памятником.
– Ты посмотри! – опять взъерепенилась Бабища, – Этот козел, обхамив женщину, сидит, как ни в чем не бывало. Развалился барином и наслаждается жизнью.
– Может, он как раз пытается тебя вспомнить? Мысленно отбрасывает твои годовые кольца?
– Купцов никогда не был тормозом! Он уже давно отбросил бы их. И потом, когда человек погружен в воспоминания, он сидит как-то по-другому… Сгорбившись, задумавшись, загрустив…
– Да нет, он вроде немножко все же запечалился. Видишь, голову повесил…
– Ага, – саркастически заметила Бабища. – Наверно, он осознал, что был со мной не слишком вежлив. Он, знаешь ли, мог запечалиться совсем по другому поводу. Может, у него есть другие причины печалиться, помимо того, что он меня до смерти напугал? Может, ему тот мужик, что убегал, какую-то неприятную вещь сказал.
– Как-то он неестественно ее повесил, свою буйну голову, тебе не кажется? Для человека, погруженного в воспоминания, так сидеть неудобно, тем более, с раскинутыми по спинке лавочки руками. В этом есть какое-то несоответствие…
– Пожалуй, я с тобой соглашусь… А вдруг ему плохо с сердцем стало? Если он даже и не Купцов, все же человек!
– Давай уже не будем гадать! – раздраженно воскликнула подруга. – Если ты еще лелеешь надежду, что это Купцов, так иди и в этом убедись! Или уже разубедись.
– Ты, конечно, права, – решительно сказала Бабища, однако не двигаясь с места и продолжая издали пристально вглядываться в своего обидчика.
– Ну?!!
– Не мешай, я думаю.
– Ты в этот-то раз хорошо его рассмотрела? У тебя была такая возможность! Вы же какое-то время разговаривали.
– Как я могла хорошо его рассмотреть! Он же, козел, сразу вверг меня в состояние когнитивного диссонанса!
– Ну а голос? Голос не узнала?
– Куда там! Он ревел, как разъяренный бугай! Ладно, пойду! – решилась, наконец, она. – Скажу ему, что из-за таких хамов, как он, у гостей вашего замечательного города может сложиться превратное мнение обо всех артюховских мужчинах! И еще кое-что добавлю.
– Ну, иди уже, расставляй свои точки!
– А ты что, не со мной?
– Мне-то зачем подобные потрясения? Иди одна. Тебе надо!
– Ну, Зайка, ну, пожалуйста, давай подойдем к нему вдвоем?
– Рая, да ты никак оробела? Эх ты, герой! С дырой в одном месте.
– А ты ренегатка! Я в такую даль перлась, и я все-таки гостья! А гостей принято ублажать! И уж если взялась мне помогать, так будь последовательной до конца.
– Старая шантажистка, – проворчала Зайка. – Как бы это я не взялась, интересно! Одно условие: с этой минуты ты перестаешь называть меня Зайкой!
– Честное-пречестное! А… почему?
– По кочану! Какая я тебе Зайка – седьмой десяток доживаю? Зоя я, и точка! Идем уже. Но учти, я просто рядышком постою, в ваш диалог встревать не буду. Просто группа поддержки. Разве что в самом крайнем случае. Да и ты, чтобы больше не парИть в воздухе, постарайся с ним как-нибудь… подипломатичнее. Я тебя не смогу удержать, слишком разные весовые категории.
– Отчего люди не летают? – вздохнула Рая. – «Рядышком»?
– Просто рядышком, – уперлась Зоя. – А ты, мой тебе совет, если уж горишь местью, действуй по принципу дилетанта от политики.
– А как это – по принципу дилетанта от политики?
– Блогерша одна говорит, что дипломатия – это умение нагадить в душу так, чтобы там остался вкус лесных ягод.
– Да-а-а? Какая прелесть! Слушай… А вот вроде бы есть такая ягода – бздника? У нее что, какой-то специфический запах? Она вкусная? Не в курсе?
– Бздника – это, вообще-то, не лесная ягода, хоть и дикая. Растет сама по себе возле мусорников. Называется – паслен. В детстве ели, неужели не пробовала?
– Как-то не пришлось.
– На вкус… не очень, – сморщилась Зоя. – Если только с голодухи… Хотя с нею и пироги когда-то пекли. А причем тут бздника?
– Название очень подходящее к ситуации. БЗДНИ-КА! – мечтательно вымолвила Рая по слогам. – Подипломатичнее, говоришь? Ну ладно. Сейчас я ему вправлю мозги, вставлю клизму, надаю по щам! – Рая вводила себя в состояние боевой готовности.
– Надеюсь, только в фигуральном смысле? Не в буквальном? – напряглась Зоя, помня по молодости бойцовские качества подруги и учитывая ее нынешние габариты.
– Надеюсь, в буквальном не придется, что я, малахольная? Буду давить морально, по принципу той твоей блогерши! Наваляю ему люлей, объясню, кто кому Вася, обеспечу энурез! Чтобы после нашего диалога при воспоминании обо мне, у себя во рту он на всю оставшуюся жизнь чувствовал вкус бздники.
– Рая, – восхитилась Зоя, – ты целый синонимический ряд выстроила.
– Ну так! Филологическое образование не задушишь, не убьешь, – кивнула Рая, – Вот ты же, к примеру, до сих пор, успела я заметить, сыплешь цитатами направо и налево. Когда-то у тебя даже тетрадочка была с афоризмами и высказываниями. Зелененькая такая. Помнится, мы всей комнатой ее перлами пополняли. Она жива еще?
