Обрубки жизни бездельника. Сборник рассказов

скачать книгу бесплатно


Мы все протестуем. Порой даже не преследуя целей и не ведая против чего, собственно, мы протестуем и чем недовольны. Такова природа человека. Сколько ни пытайся, рано или поздно взбунтуется каждый, пусть даже минут на пять и по пустяку, но это случится обязательно.

Миллионы «что если…»

Что мы можем оставить после себя? Зачастую ничего, даже памяти о себе.

Что если мне не суждено дожить и до сорока? Что если завтра не будет? Что если я смертельно болен, но пока не знаю об этом? Что если… если это твой последний день, последний шанс, последний вздох…

Все, что происходит со мной наверняка наказание за прежние «проделки». Когда человеческие чувства стояли гораздо ниже, ниже животных инстинктов. Я вдоволь наигрался чужими жизнями, я находил, потрошил и выбрасывал сотни душ. Мне нравилось, действительно нравилось отравлять их, иногда не только алкоголем или другой дрянью, но своей ложью и игрой…

Важно ли это теперь? Будет ли это иметь значение после? Сегодняшней ночью проснулась совесть, наутро она умрет. Мне осталось лишь одно – доживать свои дни и оставлять эти записки.

Я, кажется, жутко надрался сегодня.

Картофельные очистки

Всегда раздражали любопытные соседи, о существовании которых я вспоминаю только тогда, когда выношу мусор. Мне плевать, кто, где, с кем и каким образом живет, зато окружающие проедают взглядом насквозь, когда я мило проплываю мимо, блаженно покуривая и думая о своем. Им же всегда интересно, какого черта я беспрерывно курю, часто нахожу странные компании, выношу полные звенящие пакеты, вообще все еще живу здесь… И миллион вопросов, которые лично мне и в голову не пришли бы…

Но на самом-то деле, какого черта?! Какое людям дело картофельные очистки я выношу или пустые бутылки? Зачем интересоваться этим у меня и знакомых или строить дурацкие догадки? Я же не заглядываю в их души (как и в их мусорные пакеты, между прочим) и не спрашиваю с невинным видом «Ах ничего себе, сколько дерьма и воспоминаний… не тяготит? А что это там, за консервной банкой, любопытство? Не пора ли все это выбросить из жизни?»

Любовь никого не обходит стороной

Как бы прискорбно это ни звучало, но все мы влюбляемся. Мы строим иллюзии, планы, мечтаем о несбыточном, где «жили они долго и счастливо», но, конечно, розовое стекло разбивается о серую реальность. Тогда ты кричишь: «Любить?! Да никогда!» А сам уже разорвал свои внутренности от такого натужного крика, который, между прочим, абсолютная ложь. И себя ты пытаешься обмануть фразами «не способен любить», «так часто влюбляюсь, это несерьезно». Особенно забавно наблюдать напускное безразличие на лице (если умеешь замечать такие вещи, то знаешь, о чем я).

Я играл в такие игры тысячи и тысячи раз. Я знал, что любовь никого не обходит стороной. Просто иногда это не та сторона, которую ты успел нафантазировать. Ты ждал совершенно другого.

Вот и ждал чего-то другого. Всегда.

Говорил «люблю», не испытывая при этом даже малейшей привязанности. Воспринимал любовь как игру. Игру, в которой выходил победителем, казалось, всегда.

Я так ошибался, так ошибался…

Как обычно и случается, однажды я проиграл.

Уверен, что пронесу это поражение сквозь жизнь.

Моя луноликая богиня

Помню, как мы с тобой засыпали на тонких матрасах прямо посреди поля или на новостройке поблизости. Я любил смотреть на тебя спящую под таинственным мягким светом месяца. Ты часто сворачивалась калачиком от холода, и я просыпался, чтобы накрыть тебя худеньким одеялом. У нас не было даже одной подушки на двоих, но было на двоих одно счастье.

Однажды мы перебрались на чердак старого магазинчика, где никто не замечал нашего присутствия. Мы приводили туда немногочисленных друзей, которые не стыдились бездомных и странных подростков. Нам было радостно и весело на нескольких квадратных метрах, без мебели, без посуды, без стыда от отсутствия всего этого. Не знаю, почему ты была рядом с таким бездарным парнем, не имевшим ничего в своих ладонях, кроме странного безумия.

Но вот пришел день, когда насытивший нашей свободой и безденежьем, ты ушла.

Я проснулся на нашем чердаке и нашел лишь пустой матрас, который бесстыже выставил свое нутро мне навстречу и усмехался тому, что я выглядел гораздо хуже. Я лежал неподвижно, глядя на дыры в углу крыши, они так напоминали бреши в моем сердце. Только крышу подлатать еще можно, а меня – вряд ли.

Я по-прежнему вспоминаю тебя с нежностью и трепетом. Вспоминаю твою тихую красоту и яркую любовь, на фоне чего я выглядел серой декорацией, созданной лишь для того, чтобы воспевать героиню моего романа. Эту неприглядную декорацию ты для чего-то решила использовать, разукрасив в самые дикие цвета, а после сыграть с ней в любовь, чтобы затем бросить подальше в бескрайнюю пустыню разорванных в клочья чувств без права на дальнейшее существование.

Я по-прежнему вспоминаю тебя. Вспоминаю, проснувшись среди ночи, сходя с ума от снов, терзающих мой разум. Кажется, я закончу в каком-нибудь дешевом доме для больных, а мою маленькую библиотеку пустят на растопку необразованные бедняки. Только больше у меня все равно ничего не осталось. Лишь воспоминания и воспаленное восприятие мира. И, конечно же, ты, моя луноликая богиня.

Я хотел вновь обрести тебя

Зарываясь в осенние листья, словно в любимый плед, пытаясь сбежать от унылой и грязной реальности, я хотел вновь обрести тебя. Только где мне найти твой след, любимая, я потерян в обрывках календаря. И в размытых снах по тропам маленьких светлячков мне уже не поймать тебя. Почему и куда ты сбежать решила? Да, понимаю, меня сложно любить. Я сам отвечаю на все вопросы, стараюсь с этим жить, но все чаще меня уносит в самый жуткий лес, где я ищу теплый дом, в котором ты любишь и ждешь.

Циферблат вращается с ужасной скоростью. Я томлюсь в ожидании в пустой квартире. Со мной живут только старый диван и книжная полка, стол, пара стульев и неизменная пачка. Пачка белоснежной бумаги, на которой я воспеваю тебя. В строках или картинах, которые никому неведомы. Я начинаю бредить и страдаю бессонницей. Может тебя никогда и не было? И эти чудесные воспоминания я взрастил сам из своего тогда еще чистого сердца, а теперь пытаюсь сберечь его, но выходит все хуже и хуже. Лишь бы не упасть на дно бутылки и не лишиться тебя в любом обличии, какой бы ты ни была в реальности, я верю, что ты такая же, какой являешься во сне.

Фантасмагория? Не думаю.

Записки из другого города

Снова переехал, но на этот раз в город побольше. Не скажу, что ждал отъезда с нетерпением, скорее вновь трусливо спасался бегством. Болезнь снова дала о себе знать. Все усугублялось состоянием глубокой апатии, смешанной с отвращением абсолютно ко всему. Мне не хотелось ходить куда-то, встречаться с кем-либо и заводить знакомства, вести никчемные беседы и делать вид, что это доставляет удовольствие и дарит радость. Нет, увы, нельзя стать счастливым, изображая улыбку в ожидании одинокой ночи. Что же со мной не так, черт возьми?!

Меня уже которую неделю мучает бессонница. Пропал аппетит. Все, что меня окружает – книги и пустота. Пустота квартиры, жизни или души? Пока сложно разобраться с данным вопросом.

Перебирая мысли после многодневной попойки, мне попадались весьма серьезные и интересные экземпляры или их маленькие отрывки. Это напоминало игру, где нужно создать шедевр из нелепости, приправив метафорами, аллегориями и прочими не каждому понятными вещами, чтобы в результате получить нечто уникальное и притягательное, восхваляемое толпой. Это, пожалуй, о литературе настоящего времени. Хотя если отнестись к вопросу философски, то так можно мыслить, расширяя круг интересующих вещей и неустанно копаться в собственных удушающих коридорах разума.

Помимо постоянных экспериментов с бумагой, я пытался использовать и холсты, пачкая их акварелью, гуашью, маслом или пастелью. Конечно, при отсутствии намека на талант или хотя бы небольшую предрасположенность к такому творчеству, выходило то, что оценить смогли только эстеты, которые не погнушались приютить оставленные на улице картины (а можно ли их так назвать?).

Утопая в бессмысленной творческой воронке, я выковыриваю из души многочисленные осколки прошлого, которые уже не болят, но по-прежнему мешают двигаться.

Все эти навязчивые мысли и идеи исчезнут через пару дней, максимум недель. Я вновь стану довольным (ну, почти) своим существованием. И буду дальше прозябать на съемных квартирах в серых городах, похожих друг на друга угрюмыми лицами, бесполезностью окружающих витрин и постоянной давкой в общественном транспорте.

Буду и дальше писать строчки, ставшие уже дневником. Дневником еще одной бездарности, не знающей своего места в круговерти странного мира.

Приступы осеннего романтизма

Привет, холодная осень, сжимай меня крепче своей разноцветной лапой и поведай о том, чего я не знаю. Заставь поверить в волшебство и доброту мира, иначе это сделает неугомонная зима, которая всегда пытается донести до людей теплоту через заснеженные чувства. Это нелегко, впрочем, ведь люди постоянно требуют того, что получить не в силах, умоляют о том, от чего позднее отказываются с небывалой легкостью, заменяя одни причуды на другие.

Хотел бы я вернуть беззаботность, когда каждый день дарил шалости и теплый дружеский круг, время без спешки, искренний смех, детскую наивность, стойкость души, добрые шутки, безмолвную поддержку, краски жизни, в конце концов. Где не нужно думать, что будет завтра, через год или несколько лет. Казалось, тогда было счастье, но теперь думается, это лишь призрак.

Стоит только сравнить, сколько людей было вокруг тогда и сколько осталось сейчас, как счастлив ты был и каков в настоящем, что тебе нужно было тогда и что теперь… Ведь практически все из нас со временем становятся теми, кого интересуют только окружающие вещи, накопление богатств, карьерный рост, нездоровый эгоизм и полная или частичная утрата эмпатии. Никто не заглянет тебе в душу и не поверит, что счастье возможно даже в старенькой полупустой квартире, заваленной книгами и письмами (и прочими странными штуками), среди которых ты чувствуешь себя по-настоящему живым. Ведь эта с первого взгляда убогая квартирка хранит в себе столько теплоты и воспоминании, сколько не может сохранить, возможно, самый шикарный коттедж. Она повидала сотни искренних улыбок и слез, сотни разных людей и судеб, выслушала тонну ночных размышлений и сдавленных или диких рыданий, собирала по частицам разбитые сердца и души, заставляла жить, находя новые предлоги и цели. Я ни за что на свете – я просто не готов! – променять ее на что-либо другое!

Как же был прав Жан-Поль со своей «тошнотой»

Дни становятся холоднее, вечера глупее, а ночи и вовсе невыносимые.

Небо хмурится и темнеет, глядя на приступы повсеместной меланхолии.

Что же мне делать теперь, когда я в одиночестве гляжу безучастно на стрелки, бегущие неизвестно куда, предвещающие смену дня и ночи, одного события на другое, настоящего времени года на следующее.

Я устал, я затерялся в затертых временем клочках бумаги. Я уже пережил все мечты, или же они изжили себя и выбросили меня за борт, словно тяжелый балласт. Я жил в ощущении свободного падения, в надежде, что скоро оно закончится и придет спокойствие.

Я смотрел на проплывающие в окне машины и бегущих туда-сюда людей. Меня выворачивало наружу от бессмысленности жизни, беготни, суеты, бесцельности, бессилия, ничтожности человека, не знающего пути.

Если рассуждать об этом ежедневно, то можно найти что-то забавное, но в основном от этого тошнит. Ведь высшая ступень эволюции пропадает наиглупейшим образом, незаметно тонет в благах цивилизации, где чувства как рудимент, которому не придают значения.

Мои ощущения довольно схожи с чувствами «Тошноты» Сартра. Это пугает.

И снова, и снова, и снова

И снова я переезжаю. Меняю серость лиц и бесконечное движение городов, не чувствуя удовлетворения от жизни и уже не нахожу даже маленьких искр желаний.

Вывод сделал лишь один: я не вижу ничего, кроме квартир и винных магазинов поблизости. Самое страшное, что я и не хочу ничего видеть. Я не хожу любоваться живописными местами или достопримечательностями, не очаровываюсь великолепием текущего времени года и местности, что там еще полагается делать на новом месте? Максимум, что я из себя выжимаю – найти книжный и алкоголь. Собственно, это теперь все, чем ограничиваются мои путешествия. Наверно виной этому вынужденность поездок. Если бы я действовал по собственному желанию, в порыве искренних чувств по велению сердца, вероятность радостных событий и продуктивность моих работ возымели бы больше шансов на успех, чем когда-либо. Однако, все совсем наоборот, поэтому жизнь текла и продолжает течь уныло и размеренно, унося неспешно и безвозвратно лучшие дни.

И снова я пил и грустил, катаясь по перегруженным транспортом улицам, глядя в трамвайное окно и при этом не видя ничего вокруг.

Дождь, выстукивающий мелодии

Дождь выстукивал причудливые мелодии на разные лады, а я стоял под ним и смотрел на огни засыпающего города. В голове беспрерывно варилась каша из воспоминаний и предстоящих событий, я понимал, что вновь остаюсь без сна. Который день меня мучила бессонница, я спал около трех часов в сутки и чувствовал себя опустошенным бокалом, который откинули прочь за ненадобностью: он треснул, но не разбился вдребезги, вопреки здравому смыслу и обстоятельствам.

Подступала хандра, тянула свои худощавые, но крепкие (и цепкие) руки, депрессия, как и полагается в сопровождении слезливых приступов и артистичного стенания. Я отгонял все прочь, напевая и печатая, либо читая и потягивая свежесть мысли из стакана, а иногда прямо из бутылки, словно жадно черпая саму жизнь, сжимая останки радостных дней, которые вскоре рассеются будто туман ранним утром.

Я стал реже выходить на улицу и меньше контактировать с людьми. Я понимал: то, что происходит во мне сейчас нужно пережить, пережить снова, ведь каждый раз я бегу по замкнутому кругу и это состояние возвращается, радостно кидаясь мне на плечи, одновременно вонзая в грудь острие ножа, проворачивая его до хруста, заменяя упрямство бессилием. Я не вижу смысла бороться, но по привычке жадно хватаю воздух и барахтаюсь будто жук, упавший на спину – тщетно, долго, пока не придавит подошвой.

О д и н о ч е с т в о.

В одном слове заключена жизнь. И нужно пытаться жить счастливо. Один вопрос остается без ответа – как?

thanks for the memories

Хочу снова засыпать раньше четырех утра.

А пока я страдаю бессонницей, в голове – сумбур. Когда не спится, в голову лезет всякое.

Так сегодня, к примеру, нахлынули любовные воспоминания (точнее жалкие их подобия. Серьезно, все верят в любовь?!).

Все мои отношения были основаны на тяжелой музыке, кричащих высказываниях, эпатажном поведении, выпивке или иных развлечениях, способных загубить жизнь любого и, пожалуй, в наименьшей мере на общих увлечениях.

Сменялись лица. Иногда они замещали друг друга, иногда существовали параллельно. Я возвращался, чтобы бросить их снова. Оказывается, я такой сентиментальный внутри и такой холодный снаружи, что порой самому страшно от своего безразличия и бесчувственности к тем, кто хотел быть мне другом. Думаю, это своего рода защитный панцирь. За ним спокойно, но в то же время холодно и пусто. И он защищает от боли. Немного.

Моя маска вечно улыбающегося заводилы в одиночестве сменяется уродливой гримасой страдальца-отшельника.

Черт знает, сколько судеб я сломал (а может наоборот, спас) своим игривым наплевательским поведением. Для меня всегда чувства были схожи с игрой. Если добивался своего – выиграл, а проигрышей я будто и не знал, что довольно удивительно (вероятнее, просто не запомнил). Жаль, что мой триумф так жалок, хотелось бы иного масштаба и в другой сфере.

Единственные отношения, что оставили шрам (и пусть звучит тривиально!), терзают время от времени, оставшись размытым пятном выдуманного счастья в сундуке памяти. Кажется, это называют любовью (но есть ли она в действительности?).

Итак, thanks for the memories! И «адьос!» тем, кто встретился на пути безумной и беспечной молодости.

Бессонница и путаница слов (исповедь)

В подростковом возрасте я пытался перевоплотиться из унылого одиночки в короля вечеринок, как и многие (так я себя утешаю). Это был мой протест против всего, что случилось, но в то же время не имел ни цели, ни направления. Разрушительная волна коснулась семьи, учебы, дружбы и хорошо прошлась по неокрепшей юношеской личности, пытающейся бежать от себя.