скачать книгу бесплатно
– Что рассказывать? – безжизненным голосом произнес Александров. – В наш дом пришло горе. – Стопка дрожала в его ладонях, кажется, он даже не заметил, что она оказалась в руках.
Чубов сначала не придал значения этим словам. Мало ли что может произойти. Многие люди склонны преувеличивать масштабы бедствия. Он сам потерял равновесие из-за маленькой чужой подлой шутки. Семью Сергея он знал очень хорошо. Счастливый брак, правда ранний, студенческий, но это не имело ровным счетом никакого значения. Прекрасная любимая жена, желанный сын-умница, студент престижного вуза, компьютерщик, на гитаре играет, маму с папой уважает, не доставляет особых хлопот. В доме много лет – любовь, взаимопонимание, мир и согласие. Что такого страшного могло случиться?
– Серега, не раскисай, раз пришел ко мне, давай выпьем по стопочке и рассказывай, что у тебя произошло. Ты же мужик. Ты помнишь, в каких мы переделках бывали? Я тебя не узнаю, честное слово. Давай колись, излей душу, станет легче, я знаю. – Чубов поймал себя на мысли, что разговаривает с приятелем как не самый талантливый врач-психотерапевт, к тому же не слишком уверенный в своих силах. Стало противно на душе, тон был найден неверный. Это он почувствовал сразу.
Сергей поставил рюмку на стол, руки дрожали, каким-то нелепым, не свойственным ему жестом взъерошил волосы, потом зачем-то проверил карманы пиджака, с недоумением глянул на свои освободившиеся ладони, положил их на стол и уставился незрячим взглядом в окно.
Чубов понял – произошла катастрофа. Серегу он знает сто лет. Они выросли в одном дворе, ходили в одну школу, вместе поступили в МАИ и закончили один и тот же факультет. Их биографии отличались только тем, что Сергей после окончания института ушел служить офицером на два года. Благополучно отслужил, вернулся домой, а тут нагрянули идеальные времена, когда можно было развернуться во всю силу своего таланта. Чем, собственно, три друга-соратника и занялись. И кстати, все у них получилось.
Компьютерный бизнес принес хорошие плоды. Удалось выплатить кредит, встать на ноги, и на сегодняшний день, по большому счету, грех было жаловаться на жизнь. В этой области они сейчас одни из первых на рынке. Да, было тяжело, неизвестно что ждало впереди, но молодой энтузиазм, вера в себя, плечо друга – все это сыграло свою роль и сделало их не последними людьми в обществе.
У Сереги всегда все было замечательно, как в пособии по правильной жизни. Умница красавица жена, желанный сын – дитя любви, вырос, как тому полагается, обаятельным современным молодым человеком, подающим большие надежды в математике и музыке, ласковым, чудным ребенком.
Чубов обожал Антона. Ни одного дня не жалел, что стал когда-то по молодости и бесшабашности его крестным отцом. Кто тогда отдавал себе отчет, какую сложную миссию он на себя возлагает, принимая эту роль? Все росли материалистами и сдавали на «хорошо» и «отлично» зачеты и экзамены по научному атеизму. Церковь, религия – были так далеко, да и не возникало особенного желания что-то понимать. Но так случилось, что Антона крестили, а Валентин взял на себя роль крестного отца.
Сергей поднял голову, взгляд его был затуманен и странен, как у тяжелобольного человека.
– Антон ушел из дома, – скрипуче прошелестел он.
– То есть? – Чубов довольно быстро взял себя в руки. – Подумаешь, проблема века, сын загулял. Дело, как говорится, молодое. Дети вырастают, оперяются, ищут свой путь в жизни. Не все время им барахтаться в родительской колыбельке. К Насте, наверное, ушел. Загрызли парня, моралисты проклятые. Вы же эгоисты с Маринкой по отношению к собственному сыну. Вам бы все держать да не пущать, путаетесь у человека под ногами. Свободы ребенка лишили и права выбора. Все диктуете, как правильно жить, а про возраст-то забыли. Ему уже пора не диктанты писать, а сочинения на вольную тему. Двадцать два года пацану, пора крылышки свои выпускать. Завис у девушки, забыл про все на свете. Подумаешь, катастрофа.
Чубов автоматически нес несусветную чушь, понимая, что не все так просто, он чувствовал, в Серегину семью пришло настоящее горе, это не главная новость, продолжение будет. Сергей криво усмехнулся.
– Девушка – это было бы здорово. Хотя девушка есть, и, как выяснилось, не одна. Причем обе беременны. Но это все карамельки, Валентин. – Сергей опять уставился невидящим взглядом в окно. Было видно: человеку тяжело неимоверно.
– Что у нас не карамельки? – ошарашенно спросил Чубов. Ничего себе заявочки.
– Наркотики, Валя, – тяжело выдавил Сергей. – Мой сын наркоман, и к тому же подрабатывает распространением этой гадости. – Предложение было коротким, но таким страшным по своей сути, что в это было невозможно поверить.
В кабинете повисла тяжелая пауза. Чубов онемел. Поверить, что Антошка, которому он подарил в три года дудку и самый большой барабан, какой нашелся в «Детском мире», чтобы родители и воспитатели в детском саду не теряли навыки по воспитанию подрастающего поколения, а потом учил худенького и смешного мальчишку вместе с отцом первым лыжным и конькобежным шагам… Нет, это все неправда, этого не может быть, потому что не может быть никогда!
Юноша с ясным и светлым взором, разбирающийся в современной литературе, с языком как у Цицерона, интеллектом, который виден за сто километров, студент престижного института – и вдруг это страшное, из другой, запредельной жизни слово – наркоман.
– Ты уверен? – резко спросил Валентин Иванович. – Может быть, ты ошибаешься? Родительский комплекс. «Отцы и дети», незабвенный Тургенев и всякое такое? – Валентин Иванович хватался за соломинку.
– Валя, я уверен. – Серегу словно прорвало. – Сначала мы с Маринкой просто не могли понять, что с парнем происходит. Думали, в девках запутался. Все ждали, когда рассосется само собой. Как же, мы же самые либеральные и все понимающие родители на этой планете. Нельзя обидеть нежную душу ребенка недоверием или подозрением. – Серега неожиданно изо всех сил стукнул кулаком по столу. – Идиоты мы, тупицы, а не родители! На коротком поводке держать нужно было, а не либеральничать. И в жестком ошейнике. Карманы выворачивать, записки читать. И сайты проверять. А мы все: «Антошечка, у тебя все в порядке? Зачеты сдал? Поел?» – Сергей вдруг уронил голову на стол, плечи его затряслись, выдавая мужские рыдания.
– Серега, так дело не пойдет. Возьми себя в руки, ты же мужик! И рассказывай все по порядку! – почти гаркнул Чубов. Он интуитивно ощутил, что сейчас нельзя жалеть друга. Нужно разобраться, может быть, все не так страшно, как говорит Сергей.
– Нечего рассказывать, – обреченно проговорил Сергей. – Сначала деньги стали из дома пропадать. Мы с Маришкой никогда деньги не прятали и уж тем более – особенный учет не вели. Положили в тумбочку на хозяйственные нужды в начале месяца энную сумму – и все. Ни для кого в семье это не было секретом. Поначалу думали, что ошибаемся или забыли про какие-то покупки. Потом поняли, что это тенденция. – Сергей говорил монотонно, без интонаций, словно зомби.
– Поговорили с Антоном? – Чубов почувствовал, что у него неожиданно вспотели ладони.
– Конечно поговорили. Ангельский взор, все отрицает. Ничего не видел, ничего не знает, денег не брал. Потом друзья какие-то непонятные завелись. С виду ребята ничего, вполне благополучные, но чуял я нутром, не поверишь, падшие ангелы! – Сергей поймал на себе внимательный взгляд приятеля и торопливо продолжил: – Нет-нет, я не оправдываю своего, но ты же знаешь, как он воспитан. Друг превыше всего, кодекс чести и прочая ерунда. Только кодекс шиворот-навыворот получился. Будь я проклят, лучше бы хапугу и вора вырастил, чем сейчас каждую секунду знать, чувствовать каждой жилочкой, всей кожей, что Антон в беде, а я ему ничем помочь не могу. И самое страшное – не хочет он от нас эту помощь принимать. Он уже не наш, он далеко, по ту сторону. И не достучаться до него, не докричаться. – Сергей затрясся в беззвучных рыданиях. Жидкость из стопки, которую он зачем-то машинально взял в руки, стала выплескиваться на колени.
– Серый, прекращай истерить. Ты сейчас на худую бабу похож. Излагай все четко и ясно. Мы вместе сумеем тебе помочь. Во-первых, деньги – это еще не показатель. Мало ли, на престижный ночной клуб не хватило или девушке на подарок. Может, к казино пристрастился. У вас попросить было неловко. Так бывает. Другие факты у тебя есть? Что ты у меня бьешься в судорогах, как беременная институтка? Выкладывай всю информацию. – Чубов отобрал у приятеля рюмку, добавил в нее перцовки.
– Выпей, успокойся, давай излагай все по порядку. Может, он к любимой девушке ушел? Ревновали небось? Гнобили мальчика изо всех родительских сил? Не такая, мол, не сякая. Я ведь вас знаю, вам принцессу подводного царства подавай, не меньше. Вот и перегнули палку. А у парня любовь. Забыл, в каком возрасте сам женился? Да выпей ты, в конце концов! – прикрикнул он на приятеля.
Сергей выпрямился, криво усмехнулся. Улыбка больше смахивала на гримасу.
– Эх, Чубов, мыслишь ты по-старому. Уберег тебя Господь, пожалел, не дал детей! Да если бы все было так просто! После того как стали пропадать деньги, мы это дело взяли под жесткий контроль. И тут стали происходить странные вещи. Мальчик наш изменился до неузнаваемости. Настроение у Антона менялось каждые пять секунд. То он не отходил от Маришки, словно ласковый телок, то неожиданно без всяких причин и предупреждения пропадал на целые сутки, а то и двое.
– А телефон? Не в каменном веке живем, забыл? – Валентин Иванович старался говорить спокойно. Ситуация ему не нравилась все больше и больше.
– Ты прав, не в каменном. Но телефон блокируется элементарно. Знаешь, как страшно слышать всю ночь этот мертвый голос: «Абонент недоступен, перезвоните позже». И самое страшное, Валя, ты даже себе представить не можешь – огромный город, миллионы людей вокруг, а ты не знаешь, куда бежать и кого звать на помощь. Ты абсолютно бессилен. И когда твои силы на исходе, ребенок появляется как ни в чем не бывало. Ты в один миг забываешь обо всем. О бессонных ночах, о том, что нужно его наказать каким-то образом. Одна мысль пульсирует в мозгу: «Жив, вернулся домой». Потому что за ночь ты умудрился обзвонить все службы, начиная «скорой», заканчивая моргами. Представить себе десятки раз, как он валяется где-то с пробитой головой… – Сергея опять затрясло. Хоть врача вызывай.
– Хорошо, я понимаю, что вы пытались найти ответы на вопросы. Он сам как-то объяснял природу своих поступков? – Чубов решил разобраться в ситуации. Пусть сейчас Сергею неимоверно больно, но очень хорошо, что он пришел к нему со своей болью.
– Куда там? Упрется взглядом в стену и молчит. Мы с Маринкой вокруг и так и этак, и лаской и таской. Результат нулевой. А то вдруг усмехнется снисходительно: «Что вы так волнуетесь, родители? У меня все отлично». Никогда представить себе не мог, что у моего сына вместо сердца кусок льда. Маринка плачет целыми днями, а ему все равно. Даже выражение лица не меняется.
– Почему молчал, почему не бил во все колокола? Я вам что, чужой? С вами не хочет разговаривать, может быть, мне открылся бы? – Чубова потихонечку начало колотить.
– Думали – сами справимся. Потом повестка из военкомата пришла. Как гром среди ясного неба. Как так, почему? У него же отсрочка по учебе на пять лет. Все своевременно оформлено, справки все предоставлены, какие проблемы? Помчался в военкомат сам, как чувствовал, неспроста это все. Маринке ни слова не сказал, и так вся на нервах.
– И что?
– Правильно вызывают, Валя. Отчислен наш гений из института уже два месяца назад за неуспеваемость и постоянные прогулы. И бумажка из военно-учетного стола давно дошла по нужному адресу. На призыве наш мальчик, вернее, уже в розыске. Родина ждет не дождется, когда наш герой отдаст ей свой гражданский долг. Вот такие дела. – В голосе Сергея звучали тоска и обреченность.
– Насте звонили? – Чубов пытался лихорадочно сообразить, что необходимо предпринять в первую очередь и в какую сторону бежать искать помощь.
– Конечно позвонили. Ей самой первой и позвонили. Только бы лучше этого не делали. – Сергей теперь смотрел Валентину Ивановичу в глаза, даже не моргал. В них было столько боли и тоски, что сердце не выдерживало.
– Господи, почему?
– Девочка приехала к нам вся в слезах. И тут стали выясняться такие подробности, что у нас волосы встали дыбом! Оказывается, наш рыцарь без страха и упрека давно ее бросил без объяснений причины. Просто прекратил с ней общаться – и все. А девочка беременна от нашего мальчика. Стали с ней разговаривать и слово за слово выяснили, что наш ребеночек еще и травку покуривает давно и регулярно, и синтетикой на дискотеках не брезгует. Она, мол, пыталась с этим бороться, но безрезультатно.
– Может, девочка от обиды все эти жуткие подробности выдумала, старается вам побольнее сделать, оттого что у нее не срослось все по жизни? Элементарным образом мстит за то, что Антон ее бросил. Насколько я понимаю, про наркотики вы впервые услышали от Насти, так? Сами вы замечали что-нибудь странное, непривычное? Из того, что я от тебя услышал, понять не могу, почему вы сделали такие выводы.
– Да нет. Там особых знаний по психологии не требуется, чтобы понять правду. Ребенок наивный, очень честный и порядочный, любит нашего Антона без памяти. Готова ради него на все. Твердо решила родить и воспитывать ребеночка от любимого. И про наркотики она не врет, я это твердо знаю. Короче, полная засада.
Сергей замолчал. В кабинете наступила тишина. Не хватало воздуха, хотелось кричать от бессилия.
– Сергей, вот что. Ты давай поезжай домой к Маришке. Кстати, тебе не приходила в голову мысль пойти в милицию и написать заявление? – спросил Чубов.
– Мне приходила такая мысль в голову миллион раз. Но, если честно, во-первых, я не обольщаюсь насчет того, что они сейчас все бросят и будут искать моего сына. Во-вторых, я не могу представить себе Антона за решеткой, физически не могу. Допустим, милиционеры найдут Антона, а если заодно стражи порядка обнаружат наркотики у него в карманах? Мне думать об этом невыносимо. Я должен разобраться во всем сам, это я знаю твердо. Но помощь мне нужна. А потом, я же тебе говорил, в доме не осталось ни одной его фотографии. Что я приложу к заявлению? Словесный портрет?
– Послушай, я как-то особо не обращал внимания, но краем уха слышал, что есть какие-то клиники, службы психологической поддержки. Нужно же с чего-то начинать. Нельзя сидеть просто так и ждать, когда все само собой встанет на свои места.
– Эх, Валька-Валька, наивный ты человек, – горько усмехнулся Сергей, – забыл, в какой стране живешь? Думаешь, мы все эти дни сидели сложа руки? Ситуация патовая. Службы есть. И психологические, и наркологические, и разные телефоны доверия. Только там в выходные работает один автоответчик, а с ним особенно не поговоришь. Нашли единственную больницу во всем городе, где ничего не нужно было объяснять. Вот там работают круглосуточно и без перерыва. Только добрая душа из регистратуры объяснила нам, дуракам, что, как только анализы подтвердят наши опасения, парня поставят на учет. Дальше, надеюсь, ничего объяснять не надо?
– Все, я понял. Ты прямо сейчас отправляйся домой. А я постараюсь разобраться в ситуации. То, что ты не пошел в милицию, может быть, и правильно. Но сейчас задача номер один: разыскать Антона и вернуть домой. Значит, что? Обзвони все детективные агентства, найди толковых ребят. Это сейчас самое главное. Пусть тебе его приведут на веревочке, а там уж будем думать, что делать дальше. Держись, Серега, сил потребуется много. И Маринке не давай убиваться. И еще – будь все время на связи. Ты меня слышишь? Телефон не отключай и держи при себе. А я постараюсь найти нужных людей, которые могут помочь, и попозже подъеду к вам.
– Спасибо тебе, Иваныч.
– Совсем с ума сошел? За что спасибо? Вот все вернем на свои места, тогда и будем друг перед другом расшаркиваться. Держи себя в руках! Маришка-то как?
– Боюсь я за нее, Валя. Лежит трупом, сама не своя, даже не плачет. Первый раз заплакала сегодня ночью.
– Ты понимаешь, что ты за нее в ответе? Кто ей сейчас поможет, если не ты? Сына вернешь, а жену потеряешь. Немедленно иди домой и заставляй ее совершать простые телодвижения, даже через силу. Ни на минуту не оставляй одну, ты понял?
– Да, поехал я, Валя, ты прав. – Александров тяжело встал со стула и пошел к двери.
Как же изменило человека горе! За три дня Серега постарел на десять лет, даже походка изменилась, плечи ссутулились. Что делать? То, что действовать необходимо, понятно как дважды два, но с чего начать? С какого края? Знакомых милиционеров нет. Проблемы он досконально не знает. Черт! Давно не чувствовал себя таким беспомощным. Чубов нажал на кнопку селектора и вызвал секретаршу.
– Слушаю вас, Валентин Иванович. – Уверенный и спокойный голос подействовал целительно.
– Анюта, отмените, пожалуйста, все встречи на сегодня. Телефонные звонки тоже исключите. Меня ни для кого нет, кроме Сергея Владимировича и Алексея Николаевича. И вызовите мне машину.
– Хорошо, Валентин Иванович. – В голосе секретарши угадывались нотки удивления.
Но сдержалась, маленькая, никаких лишних вопросов. Вот и умница. Стоп! А ведь у этой Анюты то ли муж, то ли брат, то ли деверь-шурин имеют отношение к милиции. Да-да, помнится, в прошлом году она отпрашивалась как раз на День милиции. Что-то там у них намечалось вроде семейного праздника. Чубов снова нетерпеливо нажал на кнопку.
– Зайдите ко мне, пожалуйста, Анна Евгеньевна.
Вот так и бывает по жизни, не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Только что собирался мчаться в никуда, толком не зная, что предпринять, лишь бы как-то действовать, а тут у его милой Анны Евгеньевны родной брат оказался аж подполковником Московского уголовного розыска. Анюта – молодец, выдержка железная. Ни одного лишнего вопроса не задала. Тут же из его кабинета позвонила родственнику и попросила помочь хорошему человеку. Отлично, первый шаг сделан. Уже легче. Подполковник согласился с ним пообедать. Есть с чего начинать, а это самое важное.
В таком деле без совета профессионала не обойдешься. Что он знает о наркотиках и наркоманах? А практически ничего и не знает. Только то, что показывают по телевизору. В силу своей занятости он смотрит телепередачи крайне редко, может с трудом вспомнить рекламные ролики про клинику Маршака. И запомнилась эта реклама вовсе не потому, что он интересовался этой проблемой, а, скорее, из-за фамилии, знакомой и любимой с детства. Наркотики, зависимость, падение и распад личности, гибель – это всегда происходило с кем-то далеким, вникать в суть вопроса не было ни желания, ни смысла. Выработался определенный стереотип восприятия, казалось, что его лично эта беда никогда не коснется. Законченный народ эти наркоманы, вот и все. Вызывали они, скорее, не жалость, а чувство непонимания и некоторую брезгливость.
Это сейчас любой школьник легко разбирается в многочисленных смертельных препаратах, а особо одаренные элементарно способны изготовить всякую дурь из безобидных лекарств, которые легко купить в любой аптеке. Их поколение эта страшная чаша миновала. И использованные шприцы на лестничных клетках не валялись. По крайней мере, ни он сам, ни его однокурсники представить себе не могли, что можно уколоться и забыться. В основном этим баловались детки богатых родителей да богема грешила, по неясным, мутноватым слухам.
А тут Антон. Эх, Антоха, чего тебе не хватало в жизни, олух ты царя небесного? Что же ты, ребенок, творишь? Чубов вдруг понял, что разговаривает сам с собой. В голове творилось невероятное. Преследовало стойкое ощущение, что внутри черепной коробки взорвалась граната. Он, взрослый, рациональный и уравновешенный человек, не мог взять себя в руки, задавал вслух риторические вопросы. Горечь, обида, бессилие переполняли его, мешали спокойно дышать и соображать. Вот тебе и можно все исправить, советчик хренов. Теперь главное – дожить до обеда с милиционером. Столик заказан, подполковник согласен – это сейчас главное.
Чубов вызвал Могилевского, объяснил ему в нескольких словах, что происходит, оставил командовать парадом и поехал на встречу с родным братом преданной секретарши.
Подполковник уголовного розыска, как и положено человеку служивому, появился в назначенное время, ни на секундочку не опоздал. Познакомились без лишних экивоков, крепко, по-мужски пожали друг другу руки. Милиционера звали Анатолий Евгеньевич.
Выглядел Анатолий Евгеньевич, на взгляд Чубова, немного странно для человека героической профессии. Он ожидал увидеть крупного, солидного мужчину, наверное, потому, что Анна Евгеньевна была женщиной в теле и росточком от природы не обижена. Ничего подобного, брат с сестрой были внешне абсолютно разными. У подполковника могучие плечи отсутствовали, ростом он тоже не мог похвастаться, внешность неброская, мускулатурой мужик явно не блистал, абсолютно среднестатистический интеллигент московского разлива. Не герой, это очевидно. Серый служака без особых отличий. Костюмчик тоже так себе, без изысков, сигареты курит недорогие. Никакой эпатажности и муровского романтического флера.
Валентин Иванович даже несколько приуныл. Сразу бросилось в глаза, что человек не избалован жизнью и привычка обедать в хороших ресторанах у него явно отсутствует, хотя, нужно отдать должное, старается держаться изо всех сил, не сдается, делает вид, что для него это тьфу, плевое дело. А сам не знает – для чего та или иная вилка предназначена.
Чубов не выпендривался, не до того сейчас. Он заказал обычный обед, как теперь модно говорить «ленч», понахватались словечек, прости господи. Попросту в силу объективных обстоятельств он подзабыл, что в его стране существует очень много людей, для которых поход в ресторан – это практически знаковое событие. Прошли времена, когда за червонец можно было оттянуться по полной программе с закуской, горячим, да еще с отличным ансамблем на десерт в хорошем ресторане. Тогда главной проблемой было попасть в заведение, очереди были нешуточные.
Чубов наполнил рюмки, совсем по чуть-чуть, для того, чтобы разрядить обстановку. Внимательно посмотрел на сыщика, ожидая услышать традиционно-киношное клише: «Я на работе не пью». Нет, ничего, сыщик не выпендривался, реагировал правильно, тривиальными штампами не бросался. Хороший признак. Опрокинули по рюмочке, закусили. Валентин Иванович начал свой грустный рассказ.
Подполковник хоть и не был гурманом и изысканным знатоком ресторанов, но зато дело свое знал туго. Выслушал Чубова очень внимательно, не перебивая, потом задал несколько конкретных вопросов. Отвечать было не очень просто, потому что всю ситуацию Чубов знал со слов отца, а это, понятное дело, не самый объективный рассказчик. Он видел, как недовольно морщится сыщик, слушая его довольно сбивчивые ответы, и страшно злился на себя, что не может объяснить человеку степень несчастья, которое постигло его близких друзей.
– Я, к сожалению, очень занят, – через минут двадцать озабоченно глянул на часы подполковник. – Мне через пятнадцать минут пора ехать. Но я сегодня же пришлю вам очень толкового парня. Он работает в моем отделе, отличный сыщик. Правда, сейчас он официально в отпуске, но это даже хорошо. Недельку отдохнул, отоспался, силы восстановил. Думаю, что он быстро отыщет вашего парня. Сейчас это основная задача – вернуть мальчишку домой. – Анатолий Евгеньевич замолчал на секунду, закурил и продолжил: – С частными сыщиками пока связываться не советую. Тут дело довольно тонкое, можно и на хорошего специалиста попасть, но еще проще угодить в руки дельцов, которые любят денежки выколачивать, а реальной помощи от них не дождаться. И третье. Сегодня я проконсультируюсь с коллегами, которые непосредственно занимаются борьбой с наркотиками, они лучше знают ситуацию и наверняка подскажут что-нибудь дельное, – говорил подполковник почти тезисно, но зато очень здраво. Вроде бы голос не повышал, а конкретные задачи на ближайшее время предельно ясны и понятны.
Чубову стало немного легче дышать. От всей души поблагодарил сыщика, они обменялись визитками и разъехались каждый по своим делам. Подполковник отправился бороться с преступностью, а Чубов решил немедленно отправиться к Александровым. Надо ребят поддержать хотя бы морально. Работа никуда не денется, там Могилевский остался, сейчас на повестке дня более важный вопрос.
Глава 3
В доме Александровых было непривычно тихо, пахло валерианой и бедой. На несчастных родителей невозможно было смотреть. Сердце сжималось от жалости и собственного бессилия. Марина сидела в кресле с потухшим, серым лицом, постаревшая на десять лет. Сергей, наоборот, не мог усидеть на месте, он все время двигался, жестикулировал, присаживался, вновь вскакивал, нервно и много разговаривал, потом бежал к компьютеру, старался найти чьи-то адреса и телефоны, потом опять подхватывался, убегал курить на балкон, через две минуты возвращался – и все повторялось сначала. Если Марина своим поведением напоминала тяжелобольного человека, Сергей больше смахивал на буйного психа, обуреваемого навязчивыми идеями.
Нужно было как-то ломать ситуацию. В таком состоянии оба долго не протянут. Силы человеческие не бесконечны, и еще, если честно, неизвестно сколько их потребуется, этих самых сил. Чубов пошел на кухню, включил чайник, нашел в холодильнике лимон и кое-что из снеди. Сделал несколько бутербродов, заварил крепкого чая. Поднос не нашелся, да и черт с ним, с подносом. Достал большую плоскую тарелку из мойки, пристроил на нее две чашки и бутерброды – притащил все это в комнату. Его трудового подвига никто не заметил.
– Мариш, – Чубов протянул чашку почти неадекватной, глубоко несчастной женщине, – возьми, пожалуйста.
– Спасибо, – произнесла безжизненным голосом измученная Марина, но чашку в руки взяла. Отлично. Пускай жест машинальный, но это уже хорошо. – Послушайте меня, родители. Чего вы так убиваетесь? Ситуация под контролем. Буквально час назад я встречался и разговаривал с одним очень дельным человеком, он пообещал нам помочь, – произнес Чубов уверенным, спокойным голосом.
– Что за человек? – Сергей наконец остановился.
– Конкретный человек, профессионал, подполковник Московского уголовного розыска. – Чубов старался произносить слова в своей обычной манере, не интонировать, не дрожать голосом и ни в коем случае не выдавать собственной тревоги.
– Я же просил тебя не обращаться в милицию, – вскинулся Сергей, в его глазах мелькнуло раздражение.
– А я официально никуда и не обращался, можешь не переживать. Я же обещал, обижаешь, друг. Все идет частным порядком, без всяких официальных заявлений и оформлений. Я же вам не враг, а Антошке тем более. Не переживайте. Нам в помощь дают отличного специалиста, кстати, он скоро должен подъехать. Представляете, удалось заполучить самого что ни на есть настоящего муровского сыщика, рекомендовали его как профессионала экстра-класса. Он Антона вычислит и найдет в два счета. А там уже будем разговаривать с ребенком и решать, что делать и как жить дальше. Если нужно, найдем клинику, будем лечить. Если нет такой необходимости, устроим на работу, поможем восстановиться в институте. В общем, не будем сейчас гадать на кофейной гуще, что да как, разберемся. Никто в этой жизни от ошибок не застрахован, а уж молодые и подавно. Парня сейчас не стоит корить и взывать к его совести, ему и так плохо. Он поэтому и из дома сбежал. Сам справиться с проблемами и разрулить ситуацию, видимо, не может, а вас подставлять не желает. И стыдно ему ужасно, и больно, я в этом убежден. Я лично сдаваться не собираюсь, приложу все силы, чтобы у Антохи все было хорошо. – Чубов перевел дыхание и посмотрел на внимающих ему несчастных родителей.
– Спасибо тебе, Валя, – благодарно произнесла Марина тихим голосом.
– Да брось ты, мало ли что случается в жизни. Взрослые и умные – и то таких дел иной раз понаворочают, что оторопь берет, а тут пацан двадцатилетний. Вляпался, да, не спорю. Против фактов не попрешь. Поганец, конечно, порядочный. Но ничего, разберемся. Немножко ноги ему повыдергиваем, конечно, не без этого, но это потом. Вы того, родители, соберитесь, подготовиться надо некоторым образом. Скоро сыщик в гости пожалует, наверняка будет разные вопросы задавать. Я думаю, чтобы зря время не терять, надо приготовить все адреса, телефоны, фамилии, словом, всю информацию, какая у вас имеется. Друзья там, приятели, знакомые, сокурсники, девушки. Не сидите без дела, время – деньги.
Родители засуетились. Марина поднялась с кресла, взяла со стола какие-то бумажки, записную книжку, вооружилась ручкой и начала выписывать что-то на листок. Сергей сел за компьютер. Ну и хорошо, пусть лучше делом занимаются, что купаться в собственной скорби? Сил понадобится огромное количество. Нельзя давать им уходить в горе с головой. Так, пока сыщик не приехал, нужно позвонить в офис Могилевскому, узнать, как дела и нет ли проблем. И второе – обязательно связаться с Лерочкой, узнать, как у нее дела. Как только он подумал о жене, мерзкий страх опять выполз из своего убежища и стал противно сжимать сердце. Может быть, действительно нужно съездить в этот санаторий и убедиться, что все в порядке, а ночной звонок – это просто чужая больная фантазия. Нет, он никуда не поедет, надо уметь держать себя в руках. Это глупо. Если он сейчас сломя голову помчится за город, это будет означать только одно: он сомневается в своей жене. Нельзя допускать, чтобы эта ночная бестия торжествовала. Чубов вышел на балкон, пока в его присутствии не было особой необходимости, достал телефон и нажал на кнопку вызова. Лера ответила сразу, голос ее был, как всегда, спокоен, доброжелателен и ласков.
– Солнышко, здравствуй, извини, что утром не позвонил. Задергали немного. – Чубов широко улыбнулся и облегченно выдохнул. Черт, все-таки грязные намеки потрепали ему нервы.
– Что-то случилось? – Лерин голос звучал обеспокоенно.
– Нет, дорогая, не волнуйся. Все как всегда. Есть некоторые проблемки, но ты же знаешь, что все они решаемы. Просто иногда на это уходит некоторое время, вот и все. Я скучаю без тебя, родная, – ласково произнес Чубов.
– Я тоже очень скучаю. Может быть, мне вернуться домой пораньше? – Вопрос прозвучал неожиданно. Страшно захотелось, чтобы Лера сейчас, когда так тяжело, была рядом. Но капризничать и удовлетворять свои эгоистические порывы он себе не позволит.
– Не вздумай. Из-за того, что мы скучаем друг без друга, ты прервешь курс лечения? Я даже слышать об этом не желаю. Давай потерпим еще чуточку. А если хочешь, я могу приехать к тебе, ты только скажи, – выдвинул Валентин Иванович встречное предложение.
– Чубов, ты неисправим. Готов выполнить мой любой каприз. Какой же ты смешной. Я жива, здорова, дышу свежим воздухом, хожу на процедуры, вечером нас тут развлекают изо всех сил. Сегодня, например, приезжает цыганский ансамбль. Представляешь, какая экзотика?
Валентин Иванович закрыл глаза. Как бы все было хорошо, если бы не этот засранец Антон!
– Лерка, смотри мне там! – шутливо пригрозил Валентин Иванович жене.
– Чего «смотри»? – счастливо рассмеялась Лера.
– Цыгана не прощу, предупреждаю сразу, – грозным голосом предупредил Чубов. Господи, как он ее любит. Ему иногда самому страшновато становится. Он готов дурачиться, показывать фокусы и совершать подвиги ради нее – единственной и неповторимой.
– Обещаю быть хорошей девочкой, не переживай. Мне кочевая жизнь, Валечка, не нравится. И потом, в таборе с гигиеной не очень хорошо. Так что можешь быть спокоен. Цыганские страсти меня не волнуют. Посижу на концерте, в ладошки похлопаю – и пойду спать в свой номер.
У жены прекрасное настроение, это главное.
– Вот так бы сразу, – ворчливо заметил Валентин Иванович.
– Ты предлагаешь мне из номера не выходить и спать все время, да, грозный муж? Что это с тобой случилось? Ты решил стать ревнивцем ни с того ни с сего? Неужели провинился в чем-то передо мной? Наверное, забыл сегодня утром зубы почистить, признавайся, Валентин.
– Я люблю тебя. – Нежность к жене переполняла Чубова.
– Я тоже тебя очень люблю, – серьезно ответила Лера. – У тебя в самом деле все в порядке? Ты ничего не скрываешь? – забеспокоилась Лера. Наверное, все-таки почувствовала неладное.
– Все хорошо. Чист перед тобой, как младенец, ничего не скрываю. Зубы, кстати, утром почистил и душ принял. Целую тебя крепко, вечером обязательно позвоню. Пока.
