скачать книгу бесплатно
– У них монархия? – удивился Криди. – До сих пор? И у нас на борту наследный принц?
Ксения молча кивнула. Усмехнулась:
– Вас не интересует, откуда я это знаю?
– Несложно догадаться, – хладнокровно ответил кот. – Анге была на корабле во время атаки «Стирателя». Тело Анге было повреждено, память частично утрачена. Когда вы восстанавливали ее…
Он замолчал.
Ксения кивнула.
– Все верно.
Она посмотрела на Анге:
– Простите, но это неизбежное следствие реанимационных процедур. Вторая-на-Ракс теперь знает все, что знали вы.
Анге кивнула, спокойно и серьезно глядя на Ксению.
– Я понимаю. Я благодарна за спасение… как и все остальные, полагаю. Вам не за что извиняться.
– Хочу сразу сказать, что я ваших секретов не знаю, – добавила Ксения. – Мать… Вторая-на-Ракс не делилась со мной информацией, кроме тайны личности Уолра.
К ее удивлению, Анге рассмеялась:
– Какие могут быть секреты от интеллекта, который хранит память о тысячах планет и миллионах реальностей? И что значат для сверхразума все мои маленькие тайны?
– Все равно что надеяться сохранить секреты от Бога… – пробормотал Матиас.
Ксения кивнула, все еще испытующе глядя на Анге:
– Вы очень хорошо держитесь. Пострадавшие люди сильно переживают свое воскрешение.
– Разница в уровне технологий, – заметил Криди. – Для нас вы настолько могущественны, что мы принимаем случившееся как чудо, а в чудесах не сомневаются.
Ксения посмотрела на него с уважением.
– Все так. А еще Вторая-на-Ракс сказала, что потери памяти у Анге были минимальны. Отличия в физиологии незначительны, но организм у жителей Невара куда лучше переносит радиационное поражение.
– Это потому, что мы когда-то воевали! – Криди неожиданно засмеялся, но тут же замолчал, глянув на Яна и Адиан. – Простите. То, что для нас далекое прошлое, для вас свежая рана в душе.
Феолец, на удивление терпеливо наблюдавший за разговором, произнес:
– И что именно Ракс собирается обсудить с нами без Уолра? Я хочу заметить, что его поведение представляется мне вполне разумным и не заслуживающим осуждения.
Ксения помедлила.
– Всего лишь то, что цивилизация Халл-три может иметь свои, неизвестные нам, отношения со Стирателями.
Глава вторая
Таймер в часах доктора звякнул.
Валентин невольно подумал, что почти все космонавты ставят на таймеры такое вот звяканье. Сигналы вызова могут быть самые разные, а вот таймеры не пищат, не свиристят, не тренькают – они дребезжат, как старый велосипедный звонок.
Детская ностальгия? С тех времен, когда тебе пять лет и ты мчишься по дорожке на первом двухколесном велосипеде?
Да нет, наверное. Космический корабль – очень большая и набитая электроникой штука. В нем повсюду какие-то лючки, пульты, датчики, контрольные панели: в стенах, полу, даже в потолке. Корабельный искин – искином, но, если что-то идет не по плану, электроника начинает пищать и тренькать, привлекая внимание людей. Сознание уже настроено на то, что любое электронное попискивание означает тревогу.
А звяканье – оно мирное, привлечет, но не встревожит. Оно из детства.
Так, значит, все-таки ностальгия?
Соколовский отставил рюмку и поднялся. Валентин мысленно отметил, что за проведенный вместе час доктор выпил от силы пару рюмок. Изображал расслабление, а не расслаблялся.
– Ну-с… – Лев бросил взгляд на командира, и тот тоже встал.
– Я помогу.
Они вместе вошли в реанимационный бокс, где на двух узких кушетках лежали Лючия и Анна. Реанимация после оказанной Ракс помощи им не требовалась, но здесь была лучшая диагностическая система, по сути, весь бокс представлял собой большой и сложный датчик. Внутри было холодно и влажно, от дыхания женщин шел пар. Глаза Лючии были закрыты, Анна смотрела в потолок, в нависающий над кушеткой белый диск (как Валентин случайно знал, в диске прятался мультидиапазонный детектор). На головах у женщин белели амбушюры наушников (впрочем, трансляция успокаивающей музыки и команд искина была второстепенной функцией, а основное воздействие шло через тонкую дужку, соединяющую динамики).
– Лев, отключите эту хрень, – тихо сказала Мегер, и Валентин возликовал.
– Сейчас, дорогая, – бодро отозвался Соколовский, снимая с Мегер наушники.
Женщина еще несколько мгновений полежала, потом резко села, спустив ноги с кушетки. Кивнула командиру, сказала:
– Мастер-пилот Мегер ждет ваших распоряжений.
– Вольно, – ответил Валентин.
Мегер тряхнула головой. Сказала:
– Ненавижу волновой сон… Ну так что там, доктор?
Соколовский торжественно указал на зеленые огоньки в изголовье обеих кушеток.
– Я еще не смотрел полный отчет. Но, судя по всему, – вы в полном порядке! Голова не кружится?
– К черту, я замерзла, – пробормотала Мегер. Спрыгнула на пол, придерживая одной рукой у груди простыню, вышла из бокса. Мускулистая черная спина и упругая задница на фоне белых стен смотрелись великолепно. – Гюнтер, тут есть какая-нибудь одежда? И кофе, здоровенная бадья кофе, и чтобы был черным и сладким, как я!
Лев подмигнул Валентину. Валентин подмигнул Льву.
– Чертовы Ракс, glupi jak koza[2 - Глупые как коза (польск.) – фразеологизм понятного содержания.], – пробормотал Соколовский. – Я же говорил, все хорошо. Мы, люди, крепче, чем они считают…
Он повернулся к кушетке, на которой лежала Лючия. Аккуратно снял наушники.
Девушка продолжала лежать с закрытыми глазами.
– Просыпайся, золотко, – сказал Лев негромко.
Лючия не двигалась.
– С ней точно все в порядке? – спросил Валентин с тревогой.
В бокс вернулась Мегер. В халате на голое тело и с кружкой в руке. Отхлебнув кофе, она вопросительно посмотрела на доктора.
– Сейчас, сейчас… – доктор включил экран кушетки. Нахмурился. Потом улыбнулся. – Да она просто заснула! Молодость!
Он легонько потряс Лючию за плечо.
– Кадет Д’Амико, подъем! – сказала Мегер строго.
Лючия потянулась, зевнула и открыла глаза. Тоже попыталась сесть и вдруг застыла, подтянув простыню до подбородка. Спросила:
– Почему я голышом?
– Потому что в реанимации трусов не носят, – ответила Мегер, отпивая кофе. – Разве только в кино… Как себя чувствуешь, кадет?
Лючия затравленно посмотрела на Анну, потом на Валентина, потом на Льва. Кажется, доктор, то ли в силу возраста, то ли из-за традиционного для его профессии белого халата, вызвал у нее максимум доверия.
– Доктор, я в больнице? – спросила девушка.
Валентин отвел глаза. Зеленые огоньки вызывающе сообщали, что Лючия в норме.
Во всяком случае – физически.
– Ты нас не помнишь? – спросил Лев, пожевав губами.
Лючия замотала головой.
Анна вышла за дверь, вернулась с халатом. Бросила его Лючии.
– Надень и пошли отсюда. Тут холодно, как в Сибири.
Лючия стремительно покраснела. Прошептала:
– Отвернитесь…
– Мужчины, вы могли бы выйти? – спросила Мегер.
– Вы тоже! – выкрикнула ей в лицо Лючия.
Мегер удивленно нахмурилась.
– Скажи, золотко, ты помнишь, как твое имя? – спросил Соколовский.
– Лючия! Лючия Д’Амико! – Похоже было, что девушка близка к истерике.
– Хорошо, верно, – закивал Соколовский. – А нас не помнишь… Что последнее ты помнишь? Как сюда попала?
Лючия на миг задумалась. Спросила:
– Я попала в аварию?
Лев покачал головой.
– А энсин нашего класса здесь? – спросила Лючия.
Валентин вздрогнул. Младшие офицеры, энсины, руководили кадетами первые три года обучения.
– Сколько тебе лет? – спросил Лев, помедлив.
– Одиннадцать? – после короткой паузы произнесла Лючия. Вытащила из-под простыни руку, посмотрела на нее. Приподняла голову, окинула себя взглядом. Валентину показалось, что, когда взгляд Лючии упал на вздымающие простыни груди, глаза ее расширились.
– Kurwa mac[3 - Курва мать (польск.) – идиоматическое выражение, обозначающее сильную степень волнения и переживания в неприятной ситуации.], – коротко и емко сказал доктор. – Извините.
– Доктор, нам стоит выйти, – сказал Валентин. – А вы, Анна, все-таки уговорите девуш… девочку одеться.
Тедди почувствовал, что голос Марка едва заметно изменился.
– Ты ведь понимаешь, что я перешел на сторону «Стирателя» лишь во имя спасения вашей жизни, – сказал искин.
– Это твои слова, – заметил Тедди.
– И даже эта вольность была следствием твоего вмешательства, – добавил Марк. – Ты менял основные директивы, чем увеличил мою свободу действий.
– Тут все верно, – согласился Тедди. – Давай. Говори, что там с Лючией.
– Но мне запрещено…
– Говори. Ты явно уже узнал.
Марк очень правдоподобно вздохнул.
– Есть некоторые проблемы. Но я прошу тебя дослушать до конца, прежде чем запускать мою перезагрузку или совершать какие-то иные действия.
– Говори! – крикнул Тедди. Голос сорвался и прозвучал скорее жалко, чем грозно.
– Ракс была права. Мозг Лючии пострадал сильнее всего. У нее ретроградная амнезия. Это…
– Я знаю, что это такое! На какой период?
– На последние шесть лет.
Наступила тишина. Тедди сглотнул, пытаясь осмыслить услышанное.
– Это… но… То есть она с десяти лет ничего не помнит?
