скачать книгу бесплатно
– Ты посмотри, как счастлива наша девочка!
ДЮДЮКА
Дюдюка – это старый-престарый пень в парке. Со смешным сучком-носом. Но Дюдюкой этот пень стал не сразу, а когда кто-то подрисовал ему оранжевые глаза и рот.
Мы с мамой гуляли в парке, и я обязательно трогала Дюдюку за нос, и не я одна, поэтому нос у него был блестящий-блестящий.
Однажды осенью мы пришли в парк, а Дгадюки нет. И дворник, который подметал листья, сказал, что Дюдюку сожгли.
Я потом весь день плакала. И мама сказала, что дворник ошибся, дворник не знал, что ночью, пока все спали, к Дюдюке приехал её друг – жираф – и увёз её далеко-далеко, в Африку, где всегда лето.
УРОК ОТ ФЕИ
Мы с папой ходили в Музей минералов. Я очень любила ходить в музеи с папой, потому что он всегда покупал там что-нибудь. В Музее минералов продавались камушки и открытки. Папа купил мне красный камень. Я положила его в карман и попросила купить ещё один, с белыми полосками. Папа купил и с белыми полосками. А мне захотелось ещё и голубой.
Папа ответил:
– В другой раз, Ирочка.
А я сказала ему:
– Ну хоть открытку купи.
А он опять ответил:
– В другой раз, Ирочка.
А рядом стояла старушка, очень похожая на фею. Крошечного роста, в высокой шляпе и с палочкой.
Она постучала палочкой по красивому мраморному полу и сказала:
– Ирочка, научись говорить себе «хватит».
Я ТУФЛИ ВАШИ ПОМНЮ
Недавно мы с моей подружкой Наташкой пошли забирать из детского сада её брата Павлика. Я пять лет не была в детском саду, с тех пор как в школу поступила. Пока Павлик одевался, я поднялась по лестнице в свою бывшую группу и заглянула в свою бывшую раздевалку. И ко мне вышла нянечка.
– Как же ты выросла, Ирочка! – сказала она. – И всё такая же хорошенькая… А кефир ты теперь пьёшь? А сестричка твоя хорошо учится?
Я всегда молчу, когда мне сразу столько вопросов задают.
А нянечка вдруг спросила:
– А меня как зовут, ты помнишь?
Мне стыдно стало, и я опустила глаза… И увидела её туфли с красными пряжками. Те же самые. И я сказала:
– Я туфли ваши помню.
Рассказы, или Жизнь в школе
ДЕТСКИЕ ОБИДЫ
Вчера папа назвал меня «дылдой».
Если бы он просто сказал мне, что я уже взрослая… Я бы ни капельки не обиделась. Но само это: ДЫЛ-ДА… ДЫЛ-ДА… Противное слово!
А сказал его папа в гостях у Ивановых, потому что перед тем, как к ним идти, папа купил их маленькому Пете компьютерную игру «ЦЕЗАРЬ-III». Я стала объяснять Пете, как в неё играть и как на пустом месте возводить город, чтобы для жителей там было всё: и дороги, и дома, и больницы, и даже театр. А потом я так увлеклась игрой, что и разговаривать с Петькой перестала. Да и когда мне было, если в городе начался пожар?.. Вот я и не обратила внимания, что Петя уже давно не стоит у меня за спиной, а ходит по дому и хнычет.
И тут пришёл мой папа и привёл Петьку и потребовал, чтобы я немедленно встала и дала поиграть ребёнку. И это слово нехорошее сказал: «ДЫЛ-ДА».
Я встала, оделась и ушла из гостей. И пока я домой шла, я многие свои обиды вспомнила. И то, что мама отказалась купить мне прикольную футболку с надписью: SADIST, и то, что мне несправедливо двойку по географии поставили – за то, что я не ту страницу учебника дома прочитала… Я вспомнила даже, что бабушка, когда вязала мне в детстве свитер, связала его не с зайчиком, как я просила, а просто – с орнаментом, потому что схемы вязания зайчика не нашла…
И чем больше я вспоминала, тем хуже мне становилось. И даже ноги мои домой не шли. Поэтому я долго по улицам бродила…
– Ну не дуйся. Ведь ты не права, – сказал мне дома папа. – Это детство в тебе проснулось. Наверное, оттого, что мы с тобой давно на небо не смотрели. – И папа снял со стены морской бинокль.
Мы вышли на балкон. Небо оказалось ясным, без облачка. Луна была полная-полная. И такая ослепительная!
Мы посмотрели на Луну в бинокль, и я увидела, какая же она на самом деле… непростая! И что глубокие ямы на ней, а вокруг этих ям – горы. Ну кто бы мог такое о Луне подумать, глядя на Луну без бинокля!
Мы долго стояли на балконе, не могли надышаться космическим воздухом. И я радовалась, что всё это на свете есть: и эта неожиданная Луна, и ковш Большой Медведицы, и яркая Венера, о которой так интересно рассказывает мне папа…
И вдруг я на одну секундочку вспомнила, как нехорошо получилось в гостях… И почувствовала, что мои обиды – детские.
«ЯЩИК ПОЧЕМУЧКИ»
Один из самых больших праздников в нашей школе – это родительское собрание.
Правда, если говорить о других праздниках, таких как Новый год или День святого Валентина, то все мы с нетерпением ждём, когда они начнутся. А если о родительском собрании, то все мы ждём не дождёмся, когда оно кончится.
Чем дольше длится собрание, тем больше наших собирается у школьного крыльца, тем интереснее кажется нам то, что происходит сейчас там, за малиновыми занавесками на третьем этаже. А небо всё темнеет и темнеет. И почему-то всегда в день родительского собрания на нём высыпают звёзды.
Но вот с крыльца, как с трапа причалившего корабля, сходят наконец наши мамы… Разгорячённые, взволнованные.
Тут надо сказать, что мамы, конечно, у всех разные. Моя ни за что не признается, какой базар был на родительском собрании. Но некоторые не выдерживают, делятся с детьми впечатлениями. Так что слухи всё же просачиваются: что говорят разные учителя и о ком.
Например, о Вале Сапетиной: «Девочка старательная. Пашет и пашет! И вы ещё увидите, какой урожай соберёт она со своего поля».
Или о Ване Репкине: «Все его четвёрки только благодаря его обаянию. Уж такой он улыбчивый! Прямо Колобок из сказки! Однако не радуйтесь, мама, на каждого Колобка своя Лиса найдётся…»
А на последнем собрании всем родителям велели идти в актовый зал. И завуч сказала им то, что постоянно твердит и нам: что у нас нет никакого интереса к учёбе, никакого взгляда в будущее, а только телевизор, компьютер и тридцать три других удовольствия. А ещё она попросила наших родителей вспомнить, когда мы в последний раз задавали им серьезные вопросы.
В общем, после того как собрание кончилось, папа отличника Карасёва сказал нашей Тамаре Семёновне, что хорошо бы повесить в нашем классе «Ящик Почемучки».
Через несколько дней дедушка Тани Петровой – он и мебель в классе ремонтирует, и коньки Тане точит – принёс в школу деревянный ящик, похожий на почтовый, только большой и совершенно новый. Ящик вкусно пах ёлочкой.
– Завтра классный час, – напомнила Тамара Семёновна. – Времени у вас не так много, поэтому прямо сейчас пишите свои вопросы и опускайте их вот сюда. Можно инкогнито. – И она призывно похлопала по ящику рукой.
– А что такое «инкогнито»? – спросила Валя Сапетина.
– Это значит, что вы пишете серьёзно, ответственно, но имени своего в конце не называете, чтобы никто не знал, от кого вопрос.
Вот тут нам стало по-настоящему интересно. Мой сосед Егоров вырвал листок из тетрадки и начал торопливо строчить что-то, прикрывая написанное ладошкой. Я обернулась к Вале, чтобы спросить, нет ли у неё лишнего листочка. Она сердито шикнула на меня, будто я подглядеть за ней хочу.
Каждый писал свой вопрос втайне от других. Инкогнито так инкогнито.
Весь следующий день мы сидели в школе как на иголках. Только прозвенел звонок с последнего урока, мы рванули на третий этаж.
Тамара Семёновна уже ждала нас. Она удивилась, как быстро все расселись по местам, сказала, что мы молодцы, и тут же начала классный час: сняла со стены «Ящик Почемучки», отперла его и, как фокусник, запустила в него руку…
– «Почему у Тани Петровой коса толще, чем у Тани Рощиной?» – зачитала она вслух первую записку.
– «Почему рыба так плохо пахнет (особенно жареная)?»
– «Как сняться в рекламном ролике?»
– «Куда делают уколы черепахе?»
Тамара Семёновна пробежала глазами несколько следующих записок… Некоторые с непроницаемым видом порвала.
– И это всё? – с недоумением спросила она.
– Нет, не всё! – с пятой парты ответил ей троечник Антонов. – Я хочу спросить: «Когда Тамара Семёновна отпустит нас домой?»
Ответ учительницы потонул в общем хохоте. Несколько минут она стояла у доски с поднятой рукой, призывая нас успокоиться, потом перевернула ящик. Из него выпала ещё одна, свёрнутая в трубочку записка. Класс притих. Тамара Семёновна раскатала её и нахмурилась…
– «Почему Земля вертится?» – делая ударение на каждом слове, прочитала она.
Антонов даже присвистнул. Все посмотрели на отличника Карасёва.
– Это не я! Честное слово! – отчаянно выкрикнул Карасёв.
– А кто? – спросила Тамара Семёновна, обегая глазами класс.
Я неохотно подняла руку.
– Ну… видишь ли, – замялась Тамара Семёновна, – вращение Земли – это сложный вопрос. В старших классах вы будете изучать физику, а потом астрономию. Тогда узнаете и это…
Она сгребла записочки в кучу и бросила обратно в ящик. Потом неожиданно весело поглядела на нас и сказала:
– Да-а… Не получилось у нас ни с вопросами, ни с ответами. Извините, дети!.. А «Ящик Почемучки» пусть висит. С ним в классе намного красивее стало! – И она повесила ящик обратно на стенку.
Я шла домой и думала: «А что говорят на родительских собраниях обо мне? Съест ли меня Лиса? Какой урожай соберу я со своего поля?» На эти вопросы моя мама никогда прямо не отвечает…
СТОЙКА НА РУКАХ НА УРОКАХ БОТАНИКИ
Целых полгода у нас в школе не было учителя ботаники.
Нет, поначалу дали нам одну девочку, Лилию Львовну. Она только-только пединститут окончила. Что она на уроках объясняла, не слышал никто: нам её ботаника нисколько перекрикиваться не мешала.
И получали мы по ботанике одни пятёрки, потому что Лилия Львовна нас боялась. Однажды, когда троечник Антонов во время урока сделал стойку на руках, Лилия Львовна закрыла глаза и выбежала из класса.
С этого дня на каждом уроке ботаники, помимо Лилии Львовны, в классе стали присутствовать то завуч, то наш классный руководитель Тамара Семёновна… А то и охранник школы, бывший спецназовец.
На родительское собрание по итогам первого триместра Лилия Львовна не пошла, хотя нам было очень интересно, что она там о нас расскажет. Но Лилия Львовна объяснила завучу, что идти на родительское собрание ей запретили её собственные мама и папа. И тогда завуч разрешила Лилии Львовне уйти из школы и подыскала нам другую учительницу.
То, что Марья Петровна не Лилия Львовна, мы поняли сразу, как только её увидели. Она была крепенькая, как репка, и уверенная в себе. Когда троечник Антонов попытался во время урока сделать стойку на руках, Марья Петровна, ни слова не говоря, подошла к нему, взяла за шкирку и, как котёнка, выбросила за дверь. И мы крепко её зауважали!
Однажды мы заметили, что Марью Петровну у ворот школы поджидает какой-то парень на мотоцикле. И вскоре Марья Петровна от нас ушла. Недавно мы встретили её в парке, с коляской, в которой сидели два малыша, похожих, как две репки на грядке. И мы поприветствовали свою бывшую учительницу хором, точно на параде:
– Здрасть, Марь Петровн! – а её малыши радостно нам заулыбались.
В общем, после того как Марья Петровна ушла, уроков ботаники у нас несколько месяцев вообще не было. И наших родителей это так возмутило, что они даже директору школы пожаловались. И тогда во время классного часа Тамара Семёновна объявила, что ботанику у нас будет вести учительница, которая ушла на заслуженный отдых двенадцать лет тому назад. И что зовут её Елизавета Константиновна.
Целый час Тамара Семёновна втолковывала нам, что мы должны быть счастливы тем, что нам выпало учиться у самой Елизаветы Константиновны, и что Елизавета Константиновна очень увлекательно рассказывает, и что мы многому можем у неё научиться, а потому мы должны вести себя как люди и не шуметь на её уроках.
Когда Елизавета Константиновна пришла в школу, мне поначалу ужасно жалко её стало. Я увидела, что она старше моей бабушки и что голова у неё слегка покачивается из стороны в сторону, как будто Елизавета Константиновна всё время в чём-то сомневается.
Елизавета Константиновна качала головой и тогда, когда читала наши фамилии по списку. И начала она, понятно, с Антонова. И Антонов не удержался и сделал стойку на руках на своей пятой парте.
Елизавета Константиновна перестала качать головой, внимательно посмотрела на Антонова и сказала, что с этой минуты ученика с такой фамилией – Антонов – у неё нет! И что Антонову придётся искать себе другую учительницу.
Мы даже опешили… Как же это?.. Ведь Елизавета Константиновна – единственный учитель ботаники во всей школе! Кто же поставит Антонову оценку за год?
И тогда мы, девочки, стали Елизавету Константиновну упрашивать, чтобы она простила Антонова. А Елизавета Константиновна посмотрела на нас и говорит:
– Я не для того в школу вернулась, чтобы время на пустые разговоры тратить.
И Антонов вышел из класса, а мы замолчали.
В начале следующего урока Антонов подошёл к Елизавете Константиновне и тихо сказал ей что-то. А она только головой, как всегда, покачала и рукой ему на его пятую парту показала.
Теперь на уроках ботаники, когда Елизавета Константиновна рассказывает нам о растениях-хищниках или о бамбуковых плантациях, тишина в классе стоит такая, что слышен шелест листьев за окном. Таким интересным предметом оказалась ботаника!
ИНТУИЦИЯ
Когда на уроке математики Татьяна Алексеевна пристально глядит на нас, а потом спрашивает:
– Ну и что здесь получится в ответе? Неужели не видите, а? – я могу ответить, даже если я не вижу.
Конечно, в ответе получится ноль. Почему, объяснить не могу, но ноль, я уверена. А когда кто-то в чём-то уверен, а почему уверен, он объяснить не может, это и есть интуиция. Так сказала мне моя старшая сестра Женя.
Я никогда не буду отличницей. Я неправильно ставлю запятые, я не умею красиво раскрашивать контурную карту, я не могу запомнить, в каком году было Ледовое побоище. И вообще, я стесняюсь делать подскоки на месте, когда у нас физкультура.
Но интуиция у меня есть!
Недавно на контрольной мы решали задачу о том, как цена на нефть сначала поднялась на один процент, а потом на один процент упала… Половина нашего класса написала, что цена в итоге осталась такой же, как и была.
