скачать книгу бесплатно
– Останешься? Как так? Тебе же невмоготу.
– Не зверь я Славия. Хоть и не люблю девчонку, но какое-то время поживу здесь, посмотрю, как она с Лютым уживется.
– Не могу я тебя понять. Я же видела, как играла ты с малышкой, как в лес вы ходили, как у ручья забавлялись, и ласкала ты ее.
– Ох, бабушка. Надорвалось во мне что-то. Вся злость накопившаяся на девочку пролилась. Как отдали ее Лютому, переменилось все в одночасье. Поняла я, что в Милане муж отголосок своей прежней любви нашел. Рада она для него. Заревновала я.
– Хорошо Любань, что не врешь мне. Помогу. Как готова будешь, уезжай из деревни! За Миланой я присмотрю, и будь, что будет. В дом Лютому предложи перебраться.
– Как скажешь бабушка, так и сделаю.
– Ступай девонька, утро вечера мудреней.
В лесной избушке было темно, Милана давно спала. Смерть отца девочка переживала трудно- плакала по ночам, ребенку снились кошмары, она звала отца. Лютый просыпался, брал малышку на руки, укачивал, рассказывал сказки про заморские страны, диковинки и чудеса. Ведун и сам не мог понять, что с ним происходит. Откуда такая жалость и нежность к чужому ребенку? Раньше он ни к одной из своих учениц не испытывал подобных чувств, но за Милану готов был любому горло перегрызть, словно он ее родной отец.
– Лютый, Лютый, любый мой, подь сюда!
Ведун насторожился. Не иначе Морина. Пришла мерзавка.
Лютый обвел посохом кровать Миланы, прошептал защитный заговор. От Морины можно ожидать любой подлости.
– Зачем притащилась, карга старая? Что надобно?
– Злой, ты стал воин.
Морина вышла из-за дерева.
Ведун не поверил своим глазам, перед ним стояла не бесплотная тень старухи, а рыжеволосая девица в самом соку. Хоть, бери да женись!
– Где это ты так наелась?
– Нешто не знаешь?
Лютый нахмурился, взгляд его напрягся.
– Михась, твоих рук дело?
– Моих! Что с того? Я делаю, что хочу. Мужик все по Радушке своей сох, убивался. Я ему помогла. Напоследок стала его Радушкой! Налюбились мы с ним, натешились. Он все думал, что спит да Раду во сне обнимает,– ведьма расхохоталась. – Красотка, я теперь. Надолго мне его силы хватит.
– Тварь окаянная!
– Не окаянней тебя. Не по своей воле я тенью стала. Благодари меня, что девчонку не трогаю.
– Руки твои, Морина коротки, – Милану обидеть. Знай, жаба мерзкая, тронешь девочку, я тебя в Навь в тот же миг оправлю, не пощажу.
С этими словами, Лютый направил посох в сторону ведьмы, произнес короткое заклятье, и женский образ рассыпался на части, задымился, пошел искрами и исчез в лесной чаще. Над избушкой висело только эхо ее хохота.
– Лютый, Лютый, Лютый!?! Ты где? Мне страшно? Лютый?
Ведун влетел в избенку. За ним с лаем ворвался Лешачок.
– Я здесь Миланушка. Здесь. Что случилось?
– Кто-то ходил, я проснулась.
– Это Лешачок, наверное, или Дикошарый.
– Нет – женщина!
– Какая женщина? Нет здесь никого!
– Она белая и рыжая, и очень красивая.
У Лютого задрожали руки. Как Морина могла быть здесь, если он выставил защиты так, чтобы она к дому подойти не смогла?
– Он ей сказал: «Новая Жрица-дитя!»
– Кто сказал?
– Темный!-девочка провалился в сон, будто и не было ничего, будто и не просыпалась вовсе.
– Вот так дела! Предначертанное сбылось. Милана впервые услышала Темного и его послание. Морины, здесь не было. Девочка еще и видящая! Видит то-чего нет, и что может произойти.
Лютый провел рукой по волосам ребенка, заботливо подоткнул одеяло. Страх не отпускал его. Ведьма не оставит девочку в покое, начнет изводить. Темный, конечно, указал ее место, но для бывшей Жрицы ослушаться, – милое дело, лишь бы получить свое! А, там она выкрутиться сумеет.
На рассвете в избушку тихонько постучали.
– Лютый, Милана вы здесь?
Лютый распахнул дверь.
– Славия, ты? Зачем пожаловала?
– Выйди ведун, разговор есть. Милана где?
– Спит.
– Пусть спит, не буди. Нам без лишних ушей пошептаться надобно.
– Что приключилось? Заболел кто, помощь нужна?
– Слава Богам, благополучно все в деревне. Любань уезжать надумала, хозяйство, избу тебе оставить хочет, не за так, разумеется, плату возьмет.
– На что мне ее хозяйство? В лесу воля вольная, свобода.
– Лютый, девочка растет, ей помимо Леших, Водяных, Русалок, науки ведовской, бабья рука нужна. Чтобы знала традиции наши, хозяйкой справной стала. Ты ее этому сможешь обучить? Ласку материнскую ей разве дашь? Ты же не дикарку из нее растишь? Она и так, почитай год, из леса не вылазит, с ребятами, пагодками, не бегает.
– Не до беготни ей. Ремеслу обучается.
– От твоего обучения она скоро человеческий язык забудет, да в деревне ее бояться начнут. Уж, и так слушок пошел, что вы с ней мор на скотину наводите. Еще немного, – взбунтует деревня. Переселяйся! Сам на виду, никто не придерется, слова поганого не скажет, и девчонке возможность дашь, обличье людское не потерять. Лес никуда не денется. Вот он – рядом! Сколько надо, столько в него и ходи. Подумай, Лютый. Я тоже не лыком шита и кой чего могу да вижу.
– Что же ты видишь Славия?– ведун недобро прищурился.
– Вижу я Лютый, что прикипел ты сердцем к девочке и не все равно тебе, что с ней станется. С ответом не тороплю. Любань до новой луны в деревне поживет, а там, – ищи ветра в поле. Михася не стало, и она здесь долго не задержится.
– Милана, как же?
– Мне оставляет, заботиться велит.
– Не правда! Врешь! Врешь ты все бабка Славия! Не уезжает никуда мамка! Над поляной разливался звонкий голосок ребенка. Ни за что она меня одну не бросит.
– Милана?!?
– Уходи бабка Славия, убирайся. Вон, вон!-девочка набросилась на женщину с кулаками.
Лютый, едва, успел ее схватить за руки.
– И правда, иди Славия, я обдумаю наш с тобой разговор. Не серчай на Милану, не в себе она, горе ее на части рвет.
– Вижу. Нешто, слепая я?-старуха тяжко вздохнула и побрела к опушке.
Ведун занес брыкающуюся девочку в избу.
– Милана! Что это с тобой? Ты почему в разговоры старших вмешиваешься? Разве, я не говорил тебе, что так себя не ведут?
Девочка, казалось, не слышала своего наставника. Она металась по избе, собирая какие-то вещи в корзину. Потом, отбросила ее в сторону, пнула ногой, повязала платок и решительно двинулась к выходу.
– Далече собралась?-Лютый улыбался одними губами, глаза его были холодны.
– Домой. Я к маме хочу,-девочка зарыдала. – Это все ты! Ты во всем виноват. Если бы в нашей деревне не появился, ничего бы этого не было. Я знаю! И тятя был бы жив. Я чувствую! Ненавижу тебя и твое колдовство.
– В чем же вина моя? Ты осталась у меня по доброй воле. Твои родители дали согласие на то, чтобы ты училась ремеслу ведьмовскому. Они отдали тебя в услуженье.
– Нет!
– Смотри сама,-Лютый поставил на стол чашу, наполнил родниковой водой, прошептал заговор. – Любуйся Милана, какой разговор был промеж отцом твоим Михасем и мной, когда мы с ним уговаривались,– в воде поплыли образы.
Смотрит Милана, глаз от чаши оторвать не может. Вот он тятя любимый, стоит на поляне перед Лютым, кричит что-то ему. Слов не разобрать. Прислушалась девочка. Разносится голос Михася по лесу. Криком мужик кричит, что отдает Милану Темному, только, чтобы с Радой быть! Никто кроме нее ему не надобен, – ни Любань постылая, ни дети, ни Милана. Душу за Раду готов отдать, не то, что девочку.
– Не верю,–Милана смотрела на Лютого в упор.
– Отправляйся к матери, спроси сама. Прощай,-ведун отвернулся от ребенка и занялся своими делами, нарочито громко, передвигая на печи чугунки.
– Лютый, выходит, они меня бросили?
– А, ты как сама думаешь? Что произошло?
– Бросили. Не нужна я им. Лишний рот. Ты тоже меня бросишь?
– Никогда, Милана! Никогда я тебя не оставлю, пока ты сама меня об этом не попросишь.
Глава 6
– Милана, Милана! Где ты–чертова девка?
– Славия, что всполошилась? Что кричишь? Нет ее в избе. Должно быть, в лес ушла или на реку. Она с вечера за травами собиралась.
– Лютый, ты в своем уме? Дружина княжеская в деревне, а он не знает где дите!
– Дружина? Что с того? Первый раз, что ли ратники в наших краях? Трое их всего с вечера на постой к деду Евсею заехали. Спят, с медовухи да угощений.
– Смотрю на тебя Лютый и диву даюсь. Вроде, мужик умный, а что под носом творится, не замечаешь. Или вид делаешь?
– Что это у меня под носом творится, чего я не ведаю?-Лютый, ехидно ухмыляясь, смотрел на старуху. – Я Славия, всегда, знаю, что было, что есть, и что дальше будет.
– Допустим, не ты, а Миланка за тебя видит, – твои глаза и уши перед богами. Это она и былое угадывает, и наперед заглянуть может. Только, не о том я сейчас толкую. Заневестилась девка, в пору входит, парни да мужики шеи сворачивают! Али не замечал?
– Что несешь, старая? Белены объелась? Пришла ко мне в дом, меня не уважаешь, на девчонку наговариваешь. Пошла прочь!
– Лютый ты на меня не скалься. Не забывай, с кем разговор ведешь! Я тебе не дед Евсей! Ты лучше девку разыщи и из дома одну не выпускай, покуда ратники не уедут. Мала она еще, твоя правда. Да от возраста–доверчива, что к чему не разбирает. Так и до беды не далече. Через год- другой от женихов да сватов отбоя не будет, а сейчас, от лишних глаз–береги,-с этими словами старуха вышла из избы.
Лютый задумался.
«Выросла девочка. Не замечал! Десять годков прошли, с тех пор, как уехала Любань и оставила ребенка с ним. Пролетели, словно, единый миг.»
Лютый с Миланой, сразу после отъезда Любани, перебрались в деревню. Милана была неразговорчива, с соседскими ребятишками, как и прежде, практически, не общалась, не интересовали ее детские игры да забавы. Она жила лесом, травами, зверьем и ведовской наукой. Часами могла сидеть на пригорке, перебирать травы, вязать их в пучки, что–то нашептывать, приговаривать. Со временем, у Миланы открылся новый дар, она могла видеть и предсказывать прошлое, настоящее, будущее. Все случилось неожиданно.
– Лютый, зачем ты убивал других воинов? Почему Морину не пожалел?
– Что ты сказала?-ведун запаривал целебный настой, и от удивления, чуть не опрокинул чугунок.
– Морина, такая красивая была, а ты ее зарубил? Она злая конечно, не любила тебя и тятю моего извела,-Милана вопрошающе смотрела на ведуна. Тот растеряно морщил лоб, не зная, что ответить ребенку.
– Малышка, что еще ты знаешь?
– Много знаю! Слушай! Темный говорит, что тебе еще две Луны назад, надобно было, отправиться в путь. В дальних княжествах, на востоке, где жарко и окна, как у нас в избушке лесной- из стекла, – тебя ждут.
– Кто.
– Не знаю,– девочка пожала плечами. – Дядька какой-то, косматый, а голова плешивая. Смешной, но его все боятся. Он как ты, – ведьмак.
– Понятно. Захарий, обо мне вспомнил.
– Точно, Захар! У него для тебя дар, – книга и письмена на заморском языке.
– Милана, как давно ты все это ведаешь?
– Только что в голову пришло.
