скачать книгу бесплатно
– Мечтаете о Бразилии? – спросил Роман, улыбаясь.
Настя почувствовала, как у нее горят щеки.
– Это смешно… В моем положении.
– Мечтать не вредно… – Роман быстро посмотрел в глаза Насти так, что та смешалась.
– Я жила в большом, но холодном и неуютном доме… Я ненавидела его, он напоминал мне тюрьму, да, честно говоря, и был для меня тюрьмой.
– Отец считал, что главное в помещении геометрия, а она чертится черным и белым с промежуточными цветом – серым. Именно это дает пространство и воздух, – помог маме Толя, передав концепцию дизайна Рудольфа Анатольевича. – На маму он всегда ругался…
– За что?
– За всё.
– Толя!
– Если пыль не протерла, если что-то сдвинула со своего места, хотя особо и не было, что сдвигать. Нельзя было повесить картину на стену, поменять черное покрывало на кровати на цветное, – пояснил ребенок.
– Да даже смотреть телевизор без разрешения мужа было нельзя.
Роман с удивлением посмотрел на нее.
– Ваш муж был психически нездоров?
– Это можно назвать и так. Хотя он управлял солидным банком. Но с родными вел себя как последняя скотина. И с подчиненными тоже. Любил власть и унижать людей. Особенно подчиненных. Его все ненавидели лютой ненавистью. Он заслужил свою смерть.
– А что случилось?
– Его расстреляли в машине.
Роман бросил взгляд на детей. Настя заметила его озабоченность.
– Не волнуйтесь, – сказала она, – дети знают, как погиб их отец. Этот человек не заслуживает уважения и памяти.
– Это горько… – Роман встал. – Пойду чайник принесу. Вскипел, наверное.
Он принес большой зеленый чайник и налил детям чаю. Насте он подал кружку с растворимым кофе.
– Простите, другого нет.
– Ничего, – улыбнулась Настя.
Роман полез в буфет и вытащил пакетик с конфетами.
Извините, засохли, наверное. Я сладкое не очень… – О, ириски! – восхитилась Алинка, засовывая в рот сразу две конфетки. – Я их очень люблю, дядя Роман. Спасибо!
Часы с кукушкой на стене пробили десять раз.
– Ну всё! – встала Настя. – Пора спать!
Дети на этот раз не возражали, они тоже устали и глаза у них слипались.
– Готовимся ко сну! – сказал Роман. – Места всем хватит. Думаю, что Толя уже взрослый парень, и он останется здесь в гостиной, на диване. А вы с Алиной разместитесь на втором этаже, в спальне, на большой кровати. Ну, а я у себя.
– Класс! Я не хочу с девчонками! Я не маленький! – обрадовался Толя.
– Пока школу не окончил – маленький! – показала ему язык сестра.
Роман разместил гостей, пожелал спокойной ночи и ушел к себе. Ему не спалось. Впервые его дом был наполнен незнакомыми людьми, такими приятными и в таком количестве. Он решил покурить. В свободных брюках и темной футболке Роман вышел на балкон. На балконе стояли четыре плетеных кресла, и сейчас в одном из них сидела прекрасная молодая женщина с длинными распущенными волосами и в светлом халатике. Изящные и очень красивые ножки она положила на перила балкона. Лунный свет загадочно оттенял ее нежное лицо. Звонко стрекотали ночные цикады. Деревья в саду были недвижимы, не шевелился ни один листочек. Роман, невольно залюбовавшись, остановился. Настя повернула голову и быстро убрала ноги.
– Извините! Алинка заснула, а я что-то не могу.
– Ты сиди-сиди, – неожиданно для себя перешел Роман на «ты». – Мне тоже не спится. Извини, вот есть вредная привычка – курю. – Он сел в соседнее кресло, застенчиво стараясь не смотреть в сторону гостьи. – Не мешает табачный дым? – Он разогнал его рукой.
Настя улыбнулась и тихо ответила:
– Это ваш дом, – и натянула халат на коленки, – но меня дым не смущает.
– Я при детях не буду, – пообещал Роман.
Он немного помолчал. Молчала и Настя, задумчиво глядя в подступающую к дому ночную темноту, которую отрезал яркий свет из окон первого этажа.
Роман шагнул к Насте и сел рядом с ней в соседнее кресло.
– Настя, раз уж так случилось, может, ты расскажешь, что подтолкнуло тебя с детьми покинуть родной дом.
Настя горько усмехнулась:
– Родной дом? Да я его ненавидела! Муж-зверюга сживал меня со свету, не давал видеться с родной матерью, бил. И детей бил! Особенно сына. Лупил за всё – за четвёрки, за опоздания из школы, не слушал никаких объяснений. Мучил день и ночь, пока его не застрелили. Бандитские разборки, он банком управлял. Дом забрали за долги, я без профессии и знакомых оказалась с детьми на улице. Хоть в реку прыгай… Но тут узнала о доме в деревне. Приехала сюда в последней надежде, а дом сгорел. Невезучая я… Но что делать, ума не приложу. Была бы я одна – наложила на себя руки, но Толик и Алинка… Они без меня пропадут. Что-то нужно придумать… Как в бессмертной песенке: «Цыплёнок жареный, цыплёнок пареный, цыплёнок тоже хочет жить…» И варили меня, и жарили, а жить нужно…
Роман улыбнулся.
– Здорово, что ты не теряешь чувство юмора. У меня такое ощущение, что всё наладится, только не нужно опускать руки.
– Я и не опускаю, но обстоятельства бывают сильнее меня. Я ведь всего-навсего слабая женщина, и помощи мне ждать неоткуда.
– Это не так. Всегда найдутся добрые люди, помогут.
– Вы извините меня, что вот так, беспардонно я с детьми свалилась вам на голову, да еще нагружаю своими проблемами. Но вот, знаете, рассказала, и стало как-то полегче, честное слово.
Роман взял Настю за руку.
– Слушай, давай всё-таки на «ты».
Она тихо вздохнула:
– Хорошо. Но мне всё-таки как-то неудобно.
Неожиданно он наклонился к ней и коснулся губами ее губ.
– Извини, – сказал он тихо. – Я не хотел тебя обидеть. Просто ты такая красивая в лунном свете, что я не удержался. Спокойной ночи. – Он встал. – Утро вечера мудренее.
Настя еще долго сидела на балконе, задумчиво глядя вдаль. Начинался новый этап ее жизни, и она опасалась, что он может оказаться не таким доброжелательным, как этот вечер в чужом доме.
* * *
Роман никогда не вставал поздно, но в этот раз он удивился, что Настя встала еще раньше его. Он застал ее на кухне хлопочущей у плиты. На столе в блюде возвышалась аккуратная горка блинчиков.
Увидев Романа, она смущенно поправила прядь волос.
– Вот, решила похозяйничать. Нашла у вас муку, угощайтесь блинами. Дети тоже любят, сейчас я их разбужу.
– Как же здорово! И, наверное, вкусно! Соскучился я уже по таким завтракам. В последний раз блинчики мне пекла мать, царство ей небесное. – Роман сел за стол и отправил блин в рот. – М-м-м… Язык можно проглотить. У меня через два дома баба Ира корову держит. Мне-то одному молоко ни к чему. А вот сегодня зайду, будем утреннее или вечернее брать. Детям полезно. Опять же, у нее и молоко, и сметану, и творог можно купить.
– Рома, вам очень идет форма полицейского, – заметила Настя.
– Спасибо. – Рома допил чай и встал из-за стола. – У тебя на детей документы есть?
– Да, конечно. Свидетельства о рождении, медицинские полисы, медкарты, всё, что полагается. А что?
– Вот и чудесно! Алинку пристроим в детский садик. Да, не удивляйся, у нас в поселке есть свой детский садик и очень даже хороший. А вот школы нет. Понимаешь, детишек школьного возраста почти не осталось. Их родители по городам разъехались, вот у нас школу и закрыли. Зато школа есть в соседнем посёлке, это в десяти километрах от нас. У нас есть несколько ребят, которые ходят в школу, их по утрам отвозит на «рафике» Егор, сосед мой. А вечером после уроков забирает.
– Роман, остановитесь! Какой садик? Какая школа? Где мы здесь жить будем? У тебя? Я так не могу. Это как-то… Ты не обязан.
– А ты меня ни к чему и не принуждаешь. Разве тебе плохо у меня?
– Хорошо. Очень хорошо.
– Тут природа прекрасная, воздух. Ты думаешь, в каком-то центре детям будет лучше? Поживи пока в Дроздах, осмотрись, приди в себя. Почему надо обязательно жить в каменных джунглях? Оставайтесь здесь. Живу один, словно сыч. Вчера вечером я был счастлив с вами, да и утро началось… с блинов, – улыбнулся Роман.
– Но на каком основании? – Настя теребила в руках кухонное полотенце.
– Считай, что моя квартирантка. Снимаешь у меня жилье, – предложил ей Роман.
– Хорошо, но тогда, когда я устроюсь на работу, я буду платить тебе.
– Можно я буду брать завтраками?
– Роман, я серьезно. Я соглашусь только на этом условии. Пойми, мне неловко. Я так не привыкла. Буду считать себя обязанной, а мне этого в жизни хватило с головой.
– Я понимаю.
– Вот и хорошо. Ладно, мы поживем у тебя, только с работой нужно что-то решать.
– Всему свое время.
– Мама! С добрым утром! Дядя Роман! Ой, блинчики! Мне самый большой! А варенье есть? – Дети скатились с лестницы и с шумом уселись за стол.
Пока они завтракали, Настя передала Роману документы на Алину.
Он положил на стол десять тысяч рублей.
– Настя, прошу, купи продукты. А с молоком я договорюсь. До вечера.
И не успела Настя ничего ответить, как он вышел из дома.
Настя повернулась к детям.
– Дядя Роман предлагает нам временно пожить у него. Алина пойдет в садик, Толик будет ездить в школу на «рафике». Как вы, согласны?
– Я не против. Он добрый. В деревне хорошо. В речке рыбу можно ловить.
– И купаться, – добавила Алина.
– Вот и договорились. Вы сидите тихо, не балуйтесь, а я в магазин.
Настя взяла большую хозяйственную сумку, положила в кошелек деньги, оставленные Романом, и вышла на знойную улицу. Солнце уже припекало вовсю. Деревенская улица, которая вела к магазину, была довольно пустынна. Изредка, обдавая Настю тёплой пылью, мчались велосипедисты, одинокая старуха тянула за верёвку козу, которая упиралась всеми четырьмя копытами и мекала. Настя прошла мимо старухи и поздоровалась, старуха ответила ей кивком и проводила долгим взглядом – Настя ей была незнакома. На поселковой площади копались в пыли куры, бродил важный петух. Красный пупырчатый гребень свешивался ему на один глаз, и петух гордо клокотал, напоминая важной походкой фельдмаршала Кутузова. Настя улыбнулась своим мыслям и толкнула обитую железом тяжелую дверь продмага.
За прилавком одиноко стояла полная продавщица, которая тут же с любопытством уставилась на Настю, бросив расставлять консервные банки на полке. Пахло в магазине вкусно – свежеиспеченным хлебом, чем-то сладким и чем-то очень-очень деревенским.
Настя улыбнулась и поздоровалась. Продавщица кивнула высокой прической, на которой кокетливо угнездилась шапочка продавца. Настя окинула взглядом прилавок и стойку с только что привезенным хлебом.
– Мне, пожалуйста, две буханки чёрного и две белого, – попросила она.
Продавщица моментально подала хлеб и защелкала на калькуляторе.
– Что еще?
– И еще две пачки пельменей, треску мороженую, капусту и триста граммов печенья с апельсиновым джемом.
– Что еще?
– Всё, спасибо. Я больше не дотащу. – Настя стала укладывать покупки в сумку.
Продавщица без обиняков спросила:
– А ты чья сама-то будешь? Что-то я тебя не знаю. Дачница?
Настя обрадовалась.
– Да, я дачница. С детьми комнату снимаем.
– У кого? – Продавщица с нескрываемым интересом наклонилась к Насте через прилавок. Три золотые цепочки качнулись на ее мощной шее.
– У участкового. У Романа. Знаете?
– У Ромки? Кто ж его не знает. Парень что надо. Между прочим, холостой, с женой разбежался. Он же у нас герой! А я вот тебе расскажу. Он из огня вытащил троих детей, сам обгорел, ему орден дали. Все ждали пожарных, а Роман Михайлович сам в огонь полез. Если бы не он, то дети бы погибли. А пожарные-то позже приехали. Не успели бы они, если бы не Ромка! А другой раз под лед человек провалился. МЧС вызывали, а спасать под лед в сорокаградусный мороз, обвязавшись веревкой, снова нырнул Роман. Ромку у нас все любят, уважают. – Продавщица подмигнула Насте. – У него от девок отбоя нет, – словоохотливо продолжала она. – Женился он на Ленке из соседней деревни. Видная девка была, но уж больно гулять любила: где тут какое веселье – она там первая. Песни до утра горланит и безобразничает. Любил ее Ромка крепко, всё терпел. Сына она ему родила Данечку. Хорошенький такой мальчишечка, ладный. А потом зацепилась за богатого приезжего мужика и укатила с ним. На Ромку смотреть было страшно. Но сейчас вроде всё у него в норме. – Продавщица доверительно сообщила Насте: – А на будущее знай: овощи – картофель там, морковь, свёклу, зелень всякую покупай у местных, у бабы Любы или бабы Зины. Они этим промышляют. Адрес Роман подскажет. Бабки с огорода живут, у них цены божеские и товар отличный. Без химии, сплошные витамины. А ко мне за крупами, мучкой, сахаром, конфетками. Хочешь вина? Только завезли. Румынское!
