скачать книгу бесплатно
– Я сказала, что у меня двое детей, чтобы не сглазить. Я очень хочу и надеюсь, что их будет трое. Делаю все, чтобы по документам Настя стала моей дочерью. Именно дочерью, никакого опекунства. Там есть определенные сложности, потому что работают юристы и с русской, и с чешской стороны. Чехи не хотят потерять ее, а я в жизни не поменяю гражданство. Настя привязана ко мне, ее мать в тюрьме и полностью лишена прав на девочку. У Насти просто никого больше нет. В любом случае, ее ближайший родственник – это моя Ева, они родные сестры по отцу. Девочки должны расти вместе.
– Я полностью с тобой согласна, – кивнула Ася. Сама она воспитывала уже подросшую родную дочь и, так получилось, в роддоме она взяла еще одну девочку, так и растила их обеих, не делая между ними никаких различий.
– Какие вы, женщины, интересные… – сделал паузу Георгий.
– В смысле?
– А как вы думаете, почему все мужики изменяют? Есть один образ – мать и жена. Мать твоих детей – это святое, и как-то странно заниматься грязным сексом с таким святым человеком.
– А секс обязательно должен быть грязным? – подняла тонкую бровь Цветкова.
– Это чтобы удовлетворить второй образ, который живет в голове у мужчины. Этакая свободная, развратная, любвеобильная нимфоманка, которая тем не менее верна своему мужчине. Она не обременена пеленками и готовкой… Ее грудь свободна от молока, а надеты на ней не халат со следами детской отрыжки, а… впрочем, может быть, ничего не надето или только кружевное белье. Мужику нужна еда и вот это… Это не менее важно, чем еда, – с таким смаком подытожил Георг, что женщины пооткрывали рты от изумления.
– А тебе не кажется, что во втором образе очень много несостыковок? Скорее, это робот, проститутка или голограмма.
– Э, нет, девочки, так можно было бы подумать, если бы не одно «но». Это вы все – оборотни. Встречаешь сексуальную развратницу, а в конце получаешь неряху в растянутой футболке с висящими на ней и вечно орущими детьми. Вот это метаморфоза, и как это вам удается?! Именно поэтому мужчины и боятся жениться. Это же только в сказках лягушка превращается в принцессу. А в браке скорее наоборот: мужчина брал в жены принцессу, а получил лягушку. Нет-нет – огромную бородавчатую жабу! Которая думает только о своей икре, то есть потомстве, и о том, чтобы набить брюхо. И вот здесь ее жабий взгляд обращается к законному мужу и пожирает его с ненавистью, если он мало зарабатывает. И дальше в семейной жизни начинается другая сказка – о старике и старухе, я бы даже золотую рыбку тут опустил, совсем не главный персонаж. Старухе все мало, мало…
– Ну и фантазия у тебя… Понятно, что художник, – отметила Ася. – Только под старость вы что-то все становитесь одинаковыми. Это когда уже кружевное белье не так волнует, и взор обращается к семейному столу, где уже сидят выросшие дети, внуки. И ты вдруг понимаешь, что вот оно – счастье. Счастье, выращенное женщиной в халате со следами детской отрыжки, с красными, невыспавшимися глазами и с мыслями, в которых «секс» занимает не первую строчку в списке. Так что с вами тоже происходит метаморфоза, и все в одну сторону. Конечно, это если ум есть.
– И все-таки народные сказки навыдумывали женщины. О золотой рыбке, о жабе, превращающейся в царевну… Или эротическая фантазия о трех богатырях и о Черноморе с его отрядом… тридцать три богатыря. Да и белочка там с золотыми орешками тоже для вас… камения, золото… Вы, женщины, просто ненасытные, – сказал Георг.
Яна рассмеялась в голос:
– Зато про чудище с аленьким цветочком и про Емелю на печи – это явно от вашего брата идет.
– Один-один, ребята! Или как там? Брейк! – сказала Ася, осматривая вид с крыши. – Все-таки потрясающе!
– Что именно? – уточнил Георг.
– Я про Питер. Он один такой на свете. Есть города с историей, типа Рима. Еще какая история! Есть города со своеобразным климатом, типа Лондона, где можно выйти в город и словно окунуться в молоко. А есть города, где сносит крышу от красоты архитектуры: Будапешт, Вена… Города с реками и набережными… Города с театрами, балетом, талантливыми людьми. И это все соединилось здесь, в Санкт-Петербурге. Да плюс еще люди – герои. Атмосфера, впитавшая в себя и роскошь дворцов, и нищету задворков, сам воздух пропитан особой аурой, – восхищенно выдохнула Ася.
– Эх, хорошо сказала, я бы лучше и не смог, – похвалил Георг. – Я тут тоже словно рыба в воде. Богемный город. Но все-таки хочу вернуться к нашим баранам. Мужики у вас все сволочи, все гулящие, а вы все святые, так получается? Вот взять, к примеру, тебя, Яночка, – он цепким взглядом окинул стройную фигуру Цветковой.
– Это смотря для какого примера, – поежилась Яна, поправляя подол шелкового платья, который постоянно норовил задраться от любого дуновения ветерка на этой ветреной крыше.
– Для жизненного. Ты, конечно, женщина красивая, спору нет. Любой бы хотел с тобой замутить, но смотря что… Яркий роман – да, а по серьезному? У тебя трое детей, надеюсь, что тебе все-таки удастся удочерить девочку, а двое других от разных мужчин, с одним из которых ты даже не была в законном браке.
– Звучит не очень, – согласилась Яна. – Намекаешь на мой моральный облик? Не состояла в монастыре, это точно.
– Нет, это немного портит твою красивую картинку. Ну, и… не хочу вас обидеть, девочки, но вам уже не двадцать лет. Да с таким прицепом!
– Не хотел, девочки, вас обидеть, да взял и обидел! – передразнила художника Цветкова, улыбаясь.
– Каждая девочка мечтает о принце, а наша девочка первая взяла и послала принца! – указала рукой на подругу Ася. Она словно пыталась таким странным образом ее защитить.
– Ну и дура! – ответил Георг.
Яна выплеснула шампанское ему в лицо, смачно попав на рубашку:
– Я бы попросила!
– А ты еще и с характером! – отряхнулся Георг.
– Не без него, – огрызнулась Яна.
– Давайте… не будем ссориться! – встряла Ася, уже заметно повеселевшая. – Вообще, какая разница, рождены дети в браке или нет?! Дети – это самое лучшее! Давайте за это выпьем!
– Давайте, – поддержал ее Георг, с опаской посматривая на Яну.
– И потом! Неужели все проблемы сводятся только к отношениям между мужчиной и женщиной? У Янки и без того – полный атас в жизни! Взять хотя бы ее отца и этого… патологоанатома!
Георг, который оттягивал от своего тела мокрую рубашку, в изумлении разжал руки, и ткань со свистом прилипла к нему обратно.
– Поясняю. Яна всю жизнь считала своим отцом Карла, который работал плотником в Театре юного зрителя в городе Волжский. Он очаровал ведущую актрису театра Валентину, маму Яны, и они поженились, – закатила глаза Ася.
– Вы издеваетесь, что ли, надо мной? Папа – Карл – плотник?!
– Да! Но я не Буратино, – показала ему язык Яна. – Это чистая правда. И я всю жизнь буду считать его своим отцом. Они потом развелись с матерью, он ушел работать на кладбище, строгать гробы. Там и погиб, когда выпил, упал в свежевырытую могилу в ливень и не смог оттуда выбраться.
– Какой кошмар…
– Вот именно. Пьющий он был, но ко мне относился нейтрально всю жизнь. Не обижал, но и большого душевного контакта между нами особо не отмечалось. А тут совсем недавно я узнаю, что биологический отец у меня, оказывается, другой! Я его тоже всю жизнь знала. Это другой ведущий артист ТЮЗа – Головко Иван Демидович. Бабник, разгильдяй и балабол, но очень обаятельный! В детстве я постоянно пропадала за кулисами, он часто со мной играл, угощал конфетами. Оказывается, Иван Демидович знал, что я его ребенок, но не лез в жизнь мамы. А она тоже, видя, какой он не семейный человек, не грезила о таком муже. Раскрылось все случайно, когда Иван попал в тюрьму, вернее, под следствие из-за меня.
– Страсти какие…
– Всё обошлось, настоящий убийца, кстати, моего князя, был найден, и Ивана Демидовича выпустили.
– Так его обвиняли в убийстве твоего сожителя? – переспросил Георгий, бледнея лицом.
– Поверь мне, было за что! – «успокоила» его Ася.
– И это говоришь ты?! Адвокат?
– Я – адвокат, – нахмурилась Ася, – но я же и человек. Ты не дал Яне договорить. Иван Демидович – гениальный актер и своеобразная личность. Почему-то, проведя в СИЗО около месяца, он очень поменялся внутренне.
– Любой бы поменялся, – снова оттянул от себя мокрую ткань Георг и посмотрел на свои волосатые руки, словно пересчитывал каждую мурашку.
– Нет, не любой! – не согласилась Ася. – Он человек, который входит в образ, начинает что-то там себе мыслить, фантазировать. И входить в роль. Почему-то Иван возомнил себя прожженным уголовником, который сильно болен и в сильной депрессии.
– А чем болен? – уточнил Георгий.
– Наверняка, в его мыслях – туберкулезом. Известная тюремная болезнь, – ответила Яна. – Он и задумчивый, и бледный, и кашляет. Хорошо, хоть легкие не выкашливает, но так сильно кашляет. И очень грустный, что жизнь прошла, что она непредсказуема и что он с ней прощается. Так войдет в этот образ и… того! – многозначительно посмотрела Яна. – Надо его как-то расшевелить, на что-то переключить. Я вот что придумала: надо съездить с ним отдохнуть.
– А что еще за патологоанатом? – уточнил Георг. – Мне же не послышалось?
– А это – друг мой, петербуржец. После серьезной травмы он совсем никакой. То скажет что-то несвязное, то заснет внезапно. А иногда вроде нормальный человек. Врачи прогноз дают – пятьдесят на пятьдесят – восстановится сознание у него полностью или нет. А пострадал Витольд Леонидович как бы по моей вине, из-за моих проблем. Я чувствую и свою вину. И тоже хочу ему помочь.
– Тоже в отпуск? – спросил Георгий.
– Хорошая у них компания подбирается. Один в образе тюремной романтики, второй… того… И Яна – просто центр неприятностей! – прокомментировала Ася, нервно поведя плечом.
– Думаю, что все возможные неприятности уже случились, поэтому теперь ничего нам не грозит, – ответила Яна.
– И куда рванете? – спросил Георгий.
Яна отвела взгляд, вспоминая свой последний разговор с Мартином. Она приехала к нему в ночной клуб и позвонила. Он сразу же вышел. Сто девяносто сантиметров красоты и обаяния. Такой мужчина не остается незамеченным в любой ситуации. Высокий, статный, с потрясающей фигурой. У Мартина было очень выразительное лицо: красивая линия скул, прямой нос, тонко очерченные губы, совершенно очаровательная улыбка и веснушки. Лучистые темные глаза в обрамлении густых и загнутых темных ресниц с мелкими, слегка рыжеватыми проблесками, словно и в ресницах затесались веснушки. Густая темно-коричневая шевелюра с медным отливом вьющихся волос и несколькими седыми волосками, затерявшимися в висках. Небольшие мимические морщинки, идущие от уголков глаз, словно продолжение его ресниц, а также ямочки на щеках выдавали в Мартине человека крайне улыбчивого, веселого, эмоционального и открытого миру и людям. Яна, когда только начинала с ним общаться, подумала, что такой красавец, да еще и с атлетическим телосложением, должно быть, является непроходимым бабником. Он улыбался окружающим девушкам и женщинам. А потом она поняла, что Мартин общается так абсолютно со всеми, что он просто очень дружелюбный и позитивный. С ним невозможно было поссориться, и не любить его тоже было невозможно.
Он вышел к Яне в темно-синем костюме и белой рубашке с расстегнутой верхней пуговицей.
– Рад тебя видеть! Хорошо выглядишь, – сказал он, несколько смущаясь.
– Стараюсь, – ответила Яна, – а ты не умеешь делать комплименты. Однажды, когда я была замужем за Ричардом и проплакала весь день, уже не помню по какому поводу, он с утра сказал мне, что «моя красная помада очень идет к моим глазам». Так что ты не одинок…
Мартин усмехнулся.
– Почему ты на улице? Эти двери всегда открыты для тебя, так же, как и мой дом, ты же знаешь. Пойдем внутрь, – пригласил он.
Яна, которая со всеми людьми общалась достаточно живо, с ним замирала, словно время останавливалось. Она мучительно долго разглядывала любимые черты, любовалась ими…
Вот и сейчас Яна невольно всматривалась в лицо Мартина. Оно было бледнее, чем обычно, и под красивыми глазами на высоких мужественных скулах залегли тени.
– Пожалуй, я подожду, когда в твоем сердце откроется хоть маленькая калиточка для меня, – усмехнулась она.
– Яна, пожалуйста, пойдем хоть в кафе. Стоим тут, как…
– Хорошо, – согласилась она.
Они перешли дорогу, Мартин открыл дверь в милое заведение под названием «Бублик» и пропустил Яну вперед. Они заняли небольшой уютный круглый столик у окна под белоснежной скатертью с кружевным краем. На столе стоял подсвечник в виде амурчика, а сверху висела лампочка с тканевым абажуром цвета кремовой розы, создавая дополнительный домашний уют.
Кафе было на две трети наполнено посетителями, в основном молодыми девушками, весело щебечущими и смеющимися, они обсуждали утренние новости и показывали что-то друг другу в своих телефонах.
Яна не могла не заметить, как утихло щебетание в кафе и как все девушки проводили Мартина взглядами, пожирая его глазами с ног до головы.
«Невозможный человек… Даже в кафе спокойно не сходить», – подумала Яна, но промолчала.
– Здесь часто студенты едят, университет рядом, – пояснил Мартин. – Что тебе заказать? – Казалось, что он впервые поднял свои темные глаза на Яну, и она утонула в них, как в трясине, которая не отпускала ее уже много лет.
– К… кофе.
– Нам два «Американских» без сахара и без молока, и два бублика фирменных, – заказал Мартин.
– Бублик – это уже лишнее, – прошептала Яна, когда официантка отошла.
– Побывать в «Бублике» и не попробовать их фирменную продукцию?
– Хорошо, – вздохнула Яна, – меня по жизни с утра все хотят накормить хлебобулочными изделиями. Моя домоправительница Агриппина Павловна – своими фирменными плюшками. Твоя мама – своими мини-пирожными…
– С вишней? – улыбнулся Мартин.
– С ней, и с малиной тоже, – подтвердила Яна, отвернувшись к окну.
Питер просыпался. Пастельные краски пейзажа постепенно становились еще светлее, улицы заполнялись спешащими на работу людьми.
– Я хотела попросить тебя, Мартин… – начала Яна.
– Все, что угодно, – своим взглядом он прожигал в ее щеке дырку.
– Ты знаешь, что на мои плечи свалилось в последнее время это наследство. Мне ведь этого ничего не надо.
– Мы уже говорили на эту тему, – сухо ответил Мартин.
– Да, я знаю. К сожалению, от замка я пока вообще не знаю, как отказаться, чтобы его дети не пострадали. Но вот этот бизнес! Там, оказывается, задействовано столько людей и из правительства, и из бизнеса, и из министерства культуры. Я не могу его на данный момент даже продать, пока не выполнятся какие-то обязательства и не пройдет определенное время.
– Есть такие сделки, – кивнул Мартин, убирая темную прядь, упавшую на высокий лоб.
– Но зачем мне такой огромный бизнес? Я не справлюсь! Я не хочу! Мне это не надо!
– Не истери. Спокойнее.
– Тебе легко говорить! Я в шоке! Я хотела попросить тебя помочь мне с этим долбаным Центром! Культуры!
– Чем я могу помочь? – спросил Мартин. – Финансами? Пожалуйста. Почему ты не попросишь своего бывшего мужа Ричарда? Он занимается бизнесом.
– Я тебя прошу. Тебе этого мало? Стань там директором, – попросила Цветкова.
Мартин подавился кофе и закашлялся, в этот момент официантка принесла два бублика, пахнущих ванилью и шоколадом.
– Я?! Директором? Это – последнее, что я хотел бы сделать в жизни. Мне это совсем не надо.
– Я попросила о помощи… тебя, – еще раз повторила Яна, внимательно всматриваясь в его лицо.
Мартин замолчал и сделал непроизвольное движение руками по карманам, отчего Яна сразу же поняла, что он снова начал курить. Отсюда и такой нездоровый цвет лица, и круги под глазами.
– Я помогу, конечно, помогу. Приду туда, все разрулю, но временно… Без должности и без оплаты.
– Такие услуги стоят дорого, Карл оставил мне счета, я могу…
– Я не хочу больше ничего слышать, Яна, – решительно перебил Мартин. – У тебя может быть все, я у тебя не возьму ничего. Или на таких условиях, или никак.
– А ты бываешь жестким, – задумалась она.
– Тебе лучше не знать – насколько.
– Ты забрал у меня много больше, чем деньги. Сердце, любовь и душу!
– Вот насчет души, не трави мне ее! – усмехнулся Мартин. – Ты меня знаешь, если пообещал – сделаю. Завтра же приеду в твой центр, дай распоряжение, чтобы я получил доступ к любой информации и документам.
– Спасибо.
