скачать книгу бесплатно
– Вот ещё, даже мысли не было. Пошли! – Пригнувшись, Маша засеменила вперёд. Люсьен следом за ней.
Через несколько метров, когда они уже догнали козу, Люська прихватил верёвку и потащил животное за собой. Тропинка кончилась, и вскоре поле пошло под уклон, оставив за спиной смятую их ногами траву.
– Так где ты, говоришь, работаешь? – Маша боязливо потрепала козу по загривку.
– Я и не говорил так-то… Плотничаю. В санатории помогаю. Там теперь дом отдыха будет. Шило на мыло пытаются поменять. Хозяева новые, а идеи старые. Работы много, да смысла нет. Но по-другому здесь не заработать.
– А почему в город не уехал?
– А зачем? Что в городе-то вашем? Я бы в армию пошёл, да не взяли. Сначала за бабкой ходил, потом болячку нашли…
– Ты сирота?
– Чегой-то? Батя есть… Вернулся вот, – Люська смачно сплюнул.
Маша вздрогнула, подумав, что зря она пошла с этим парнем непонятно куда.
– Откуда вернулся? Куда-то ездил? – вяло поддержала разговор, исподволь следя за тем, что происходит вокруг и на каком расстоянии от них жилые постройки.
– Из тюрьмы. Сидел он.
Маша остановилась как вкопанная. Плечи Люськи опустились, но через секунду парень распрямился и с вызовом посмотрел на Машу.
– Что, в падлу теперь со мной общаться? Чего молчишь?
Маша пожевала нижнюю губу и взяла из его рук верёвку. Коза затопталась на месте и вдруг задрала белоснежный хвост, из-под которого градом посыпался помёт.
– Вот ё-моё! – хмыкнул Люська.
– Мой отец тоже… того… сидел, – Маша отвела глаза.
До реки они дошли минут за пятнадцать, не проронив больше ни слова. Берег был высокий, больше трёх метров, рваный, с торчащими корнями берёз и сосен. От воды действительно тянуло холодом, и даже комары здесь были прожорливее и злее. Маша моментально закрутилась на месте, отбиваясь от полчищ кровожадных тварей.
– На вот, рубашку мою накинь! – Люська стащил с себя одежду и укрыл Машины плечи. От ткани пахло деревянной стружкой и бензином. – Вот видишь, какой вид? – Люська протянул руку, указывая на другой берег, где за живописный лес садилось солнце. – Цвет какой, а? – Он замер, вглядываясь вдаль.
Маша скользнула взглядом по его рельефным рукам и груди в вырезе майки и тоже посмотрела на раскинувшийся пейзаж.
– Хорошее место. Если этюдник поставить вот сюда, – она указала пальцем на небольшую плешь метрах в трёх от них, – то перспектива откроется полностью.
В Люськиных глазах заплескалось уважение.
– Так это ж моё место! Я туточки и сижу обычно, когда рисую.
– Масло, акварель, гуашь, пастель? – Маша склонила голову, с интересом разглядывая Люську.
– Ну… У меня просто краски обычные. Как в школе рисовать начал, так и…
– Покажешь? – Маша почувствовала такой азарт, что он перебил всё её плохое настроение.
Люська радостно кивнул, но в ту же секунду сник.
– Батя дома. Я – сам-то на сеновале сплю, пока он здесь. Пьёт и буянит. Драться лез давеча. Рука не поднялась вломить. Другой-то родни нет – терпеть надо. Думал, может в город подастся, а кому он там нужен? Опять в какую-нибудь историю попадёт. Пусть уж здесь сидит. Прокормлю. Не пил бы только… Твой тоже пьёт?
– Нет, ты что. У меня отец очень хороший, добрый…
– Понятно, – Люська хлопнул себя по плечу, оставив кровавый след после комара. – Чего думаешь дальше делать? Вернёшься?
Маша поёжилась.
– Не хочешь рассказывать, не надо. Не дурак. С семейством Костяна знаком всю жизнь. Раньше они всё время здесь жили. Ну, до зимы так точно. Вот старик ихний…
– Их… – не удержалась Маша.
– Я так и говорю – старик ихний – дядька интересный. Я за ним подсматривал, пока пацанёнком был. Придёт сюда и ходит, ходит… Смотрит, рукой водит. Я думал, он больной какой-то. А потом узнал, что архитектор. И рисует ещё классно… У нас и картина есть евойная…
– Его… – эхом отозвалась Маша.
– Ага. Не знаю откуда. Может батя спёр? – хохотнул невесело.
«Маша!» – неслось из-за поля.
– Не охрип ещё Костька, – беззлобно заметил Люсьен.
– Отец у меня за драку сел, – тихо произнесла Маша. – Побил двоих – руку-ногу сломал… сотрясение мозга у третьего.
– За дело? Или по пьянке?
– За маму… она с вызова шла вечером, а они пристали. Мы тогда в городе жили, мама на «скорой» работала. Папа её встречал, ну и…
– Мужик! – с уважением кивнул Люська.
– Можно ведь было обойтись без драки, наверное, поговорить… Они ж мальчишки ещё совсем… Один из них сын депутата, кстати. Пьяные куражились.
– Трое?
– Да…
– Я бы тоже вломил за свою бабу. Настоящий мужик у тебя отец, запомни, – Люська с грустью посмотрел на бегущую внизу синеватую воду. – Таким гордиться надо.
– Машка! – Костя бежал к ним, размахивая руками, и Маша увидела, какое стало у него лицо – покрасневшее и обиженное.
Она быстро взглянула на Люську – он был спокоен, хоть и не скрывал усмешку. Маша сняла и протянула ему рубашку.
– Я очень хочу увидеть твои картины, – произнесла уверенно.
– Хорошо, – просто ответил Люська и, не прощаясь, зашагал в сторону Николаевского. Коза потрусила рядом с ним, тряся белоснежными боками.
– Машка, – Костя обхватил Машу руками с разбегу, чуть не свалив с ног.
– Задушишь, Цапельский, или утопишь… Берег крутой.
– Машка, Машка, Машка… – повторял Костя, уткнувшись подбородком ей в макушку.
Маша молчала и не двигалась, вдыхая его запах.
– Ты в порядке? Он ничего…
– Кто? Люська? – Маша отстранилась и внимательно посмотрела на Цапельского. – Ты сейчас серьёзно? Про друга-то?
– Ты мой друг, Маш, – пробурчал Костя.
– Давай просто помолчим, ладно? – Маша посмотрела в сторону, куда ушёл Люсьен, но уже не увидела его.
– Всё что хочешь… Пойдём? – Костя взял её за руку.
Маша упрямо выдернула ладонь.
– Не знаю, Кость, мне кажется, это не лучшая идея.
Цапельский кивнул.
– Я тебя понимаю. Давай обсудим всё позднее? Отдышусь только…
Они пошли к дому. Каждый шаг давался Маше с трудом, и в то же время она чувствовала, как внутри неё появляется необыкновенная лёгкость, словно прорвало плотину с застоявшейся водой, и поток её схлынул, освободил её, дав возможность дышать полной грудью.
– Ты поднимайся, а я проверю насос для воды.
Они остановились в саду, но Костя продолжал держать Машу за руку.
– Я лучше подожду тебя здесь.
– Не уходи только, ладно? Все уже разошлись по комнатам, так что… Не бойся.
– Костя, мне не пять лет. И я не боюсь.
Когда шаги Кости стихли за домом, Маша медленно побрела в сторону веранды. Сквозь занавешенные окна второго этажа пробивался неяркий свет. Внизу было темно. Окна кухни выходили на другую сторону, и Катя, наверное, до сих пор ещё крутилась по хозяйству. Несколько часов назад Маша думала, что будет помогать ей с уборкой, что вот так, понемногу, вольётся в жизнь семьи, скромно заняв место рядом с Костей. Но получилось всё так нескромно, что об этих мечтах теперь стоило позабыть. Но что если объяснить им… Рассказать, что на самом деле произошло с её родителями, и почему отец…
…– Это всё просто невыносимо! Мне кажется, что она что-то подозревает…
Шёпот на веранде заставил Машу замереть и спрятаться за стволом яблони, в гуще огромного куста пионов. Аромат цветов оглушил её на секунду, словно она окунулась в бочку с духами. Но всё же запах сигарет отчётливо доносился со стороны дома.
– Ну потерпи ещё немного… Как только у меня появятся деньги…
– То что? Ты думаешь, я всё брошу ради тебя?
– А разве нет? Я скоро буду очень богат, вот увидишь…
Маша услышала шаги Кости и увидела белеющее пятно его рубашки. Разговор на веранде прервался, заскрипели половицы.
Маша выбралась из укрытия и, легко ступая по траве, выбежала ему навстречу. Обняв Костю в темноте, нашла его губы. Костя сжал её плечи и жарко ответил:
– Я всё сделаю, Маш, чтобы ты осталась…
– Я останусь…
7
…Костя ушёл часа через три, когда темнота за окном стала потихоньку рассеиваться, а в кустах оглушительно запел соловей. Кровать нещадно скрипела под ними, но птичья трель, казалось, перекрывала даже этот постыдный звук. Впрочем, Маше было всё равно, что подумают обитатели дома и какие выводы сделают. Костя, такой горячий, требовательный и стремительный – почему она должна отказываться от удовольствия? Кто знает, как оно будет потом? Кто знает…
Она ещё слышала удаляющийся звук босых ног по коридору, затем стук двери. Уткнувшись в маленькую подушку, Маша коротко вздохнула и провалилась в сон, окутанная запахами сада и ночным птичьим концертом.
В дверь тихо, но настойчиво постучали. Маша открыла глаза, и на неё сразу же обрушились воспоминания прошлого дня, моментально стерев приятные ощущения от луча утреннего солнца, щекочущего шею.
– Кость, ты? Открыто, – приподняла голову и тут же рухнула обратно на подушку. Вставать не хотелось. По крайней мере сейчас, пока ещё так свежи в памяти и на коже прикосновения Костика.
– Машенька, к вам можно? Это я – Катя…
– Да, конечно, – Маша села на кровати, поправляя футболку Цапельского. В зеркале трельяжа отразилось её курносое лицо в облаке тёмных растрёпанных волос.
Домоправительница протиснулась внутрь, неся перед собой небольшой поднос с чашкой кофе и стаканом воды.
– Катя, зачем же вы… – Маша вылезла из-под покрывала и кинулась навстречу, принимая поднос из рук женщины. Поставив его на подоконник, заметалась в поисках джинсов.
– Вы извините меня, Машенька, – Катя отвела глаза, чтобы не смущать Машу. – Я вчера видела вас с Костей, когда вы возвращались. Он так переживает, – она махнула рукой. – Такой скандал здесь был после вашего ухода. Как тогда, с Сашенькой… – короткий вздох. – Бедный Цапелька!
Маша не сдержалась и фыркнула, словно кошка чихнула.
– Вы не подумайте, Маша, я ведь всё понимаю, – Катино лицо страдальчески сморщилось, её глаза наполнились слезами. – Но мальчик… Он очень переживает, – повторила Катя. – Из-за вас…
Маша залпом выпила воду и со стуком поставила стакан обратно на поднос.
– Так-то Костя большой мальчик, поверьте. А то, что произошло, – она пожала плечами, – что ж, нельзя быть готовым ко всему. Спасибо, что не выгнали, дали переночевать.
– Да что вы говорите! – Катя оглянулась и поплотнее прикрыла дверь. – Я же вижу, как Костя к вам относится! Это… это любовь, – Катя молитвенно сложила ладони перед собой. – Вы же тоже..? Тоже любите его?
– Катя, – Маша вздохнула, – я не понимаю, почему мы обсуждаем всё это. И почему это беспокоит вас, а не его близких. То есть, я хочу сказать, что мнение семьи я уже поняла.
– То, что произошло, всего лишь недоразумение… Никто не думает, что с вами что-то не так… Я вот, например… – Катя запнулась, наткнувшись на взгляд Маши, затем продолжила. – Все сейчас собираются внизу на завтрак. Пожалуйста, ради Кости. Тихий семейный завтрак. Вы спуститесь? Поможете мне накрыть на стол? – Катя, не дожидаясь ответа, направилась к выходу.
Маше хотелось верить, что всё будет именно так, как говорит Катя, но в отличие от Люсьена, сказочницей она не была.
Маша прекрасно помнила то время, когда отец вдруг исчез из их жизни. Она училась в школе, брат и сестра ходили в детский сад.
Сначала она не понимала, что происходит. В их квартире словно выключили свет – всё время было темно и тихо. Мама часто плакала, но так, чтобы они не видели. Но Маша видела. Она и раньше была очень наблюдательна, и чем старше становилась, тем острее становились её зрение и умение замечать детали. Вообще она сильно изменилась именно за последние недели перед исчезновением отца. Стала подозрительной, собранной. Постоянно прислушивалась к разговорам взрослых и приглядывалась к происходящему. Почему соседи замолкают, когда она подходит ближе? Почему учителя так пристально рассматривают её на уроке?
Это потом уже поняла, что отца арестовали. Незнакомый молодой человек, пару раз появлявшийся в их доме, оказался адвокатом Маневичевым. Приятный, обходительный, с тихим голосом и белыми гладкими руками. После его визитов мама на какое-то время приходила в себя. Но потом всё опять возвращалось – и на её лице снова застывала скорбная маска.
Когда мать была на работе, а Маша забегала домой перед походом в школу искусств, то старалась по-быстрому прибраться, приготовить что-то нехитрое вроде макарон и компота из сухофруктов.
