скачать книгу бесплатно
– До недавнего времени кузина Эмили жила у других родственников и прибыла только два дня назад отдохнуть в более теплом климате…
– Который врачи рекомендовали ей по причине ревматизма. Не так ли?
– Совершенно верно. Однако кузина Эмили по-прежнему предпочитает объясняться на французском, считает себя слишком старой, чтобы появляться в обществе, и вообще сделалась чем-то вроде отшельницы и никого не принимает.
– Весьма удобно.
– Ты прав. И старушка Эмили – идеальная компаньонка для молодой леди.
Он снова нахмурился.
– Так это Арбри послал тебя в Эбби?
Она вздохнула, но он терпеливо ждал.
– Я ему не доверяю, – вымолвила она наконец.
– Это чисто личное?
Тон его был ровным, почти бесстрастным, но Пенни отчетливо ощутила досаду, таившуюся под вроде бы обычным вопросом.
– Нет, – торопливо заверила она, – вовсе нет.
Они поехали дальше. Уверенная в том, что угадала, каким будет следующий вопрос, Пенелопа старалась найти слова, чтобы объяснить свои подозрения, не выдав их причины.
– Скажи, Арбри – тот человек, которого ты защищаешь, или тот за которым следишь? Или и то и другое?
Пенни тихо ахнула. Каким образом он увидел, вычислил, понял все это?
Он спокойно смотрел на нее.
Плотно сжав губы, она продолжала смотреть на дорогу. Они молча добрались до моста. Пенни знала его; соответственно он знал ее. Топот копыт по деревянным плашкам дал ей возможность подумать. И когда они свернули на хорошо наезженную дорогу, она ответила:
– Я защищаю не его. И слежу не за ним.
После чего она погнала свою кобылу Джилли галопом. Домино ринулся следом. Но Чарлз понял намек и до самого дома не задал ни одного вопроса.
Она удрала от него у конюшни, сунув ему в руку поводья Джилли. Чарлз мрачно посмотрел ей вслед, но не остановил. Она добежала до дома и оглянулась. Кажется, он не спешил последовать за ней.
Что же, это к лучшему. Прошлой ночью, оставив его на кухне, она пошла к себе, но воспоминания одолели ее, измучили. Она плохо спала, но так и не сумела все обдумать. А ведь ей было необходимо как следует поразмыслить, понять, что к чему, разложить по полочкам полученную информацию и решить, что она может означать для человека вроде Чарлза, привыкшего иметь дело с подобными вещами.
Все ему рассказать… очевидно, рано или поздно придется. Но если есть способ представить факты в более выгодном свете, следует сначала этот способ найти.
Войдя в дом со стороны сада, она помедлила, гадая, где бы найти укромное местечко и побыть одной как можно дольше. Лучше всего просидеть в укрытии до вечера, чтобы кое-что узнать и как следует поломать себе голову над решением вопроса. Но на это было мало надежды. Терпение никогда не относилось к лучшим качествам Чарлза.
Настойчивость – да. Терпение – нет.
– Фруктовый сад! – решила она и, подхватив шлейф амазонки, развернулась, приоткрыла дверь и выглянула. Чарлз еще не вышел из конюшни: возможно, чистит скребницей лошадей.
Выскользнув наружу, она побежала к зарослям живой изгороди, а потом под их прикрытием прокралась в сад, превратившийся в облако бело-розовых цветов, надежно скрывшее ее от посторонних глаз.
С сучковатой ветки древней яблони свисали старые качели. Пенни со вздохом уселась и наконец занялась своими проблемами. Всем, что узнала за последние месяцы. Тем, что давно заподозрила.
И тем, что это, в свою очередь, предполагало.
К сожалению, Пенни удалось спокойно поразмыслить всего полчаса, прежде чем ее отыскал Чарлз. Дом был огромным, но он уже успел проверить ее комнату и обнаружить, что ни Пенни, ни ее амазонки там не было. Поэтому он вернулся в сад: в конце концов, здесь не так много мест, где она может спрятаться.
Она сидела спиной к дому, лицом к полям и медленно раскачивалась, отталкиваясь от земли сапожком. Хорошо, что она пока не подозревает о его присутствии.
Он уже хотел подойти ближе и раскачать качели, но так она сразу его заметит. Не увидит, не услышит, а ощутит его присутствие в тот момент, когда он окажется не дальше чем в двух ярдах от нее.
Так было, сколько Чарлз себя помнил. Он умел пробраться через любые вражеское пикеты, но никогда не мог подкрасться к Пенни, разве что вчера ночью, да и то только потому, что, не зная, кто перед ним, до последнего держался поодаль. Но теперь, однако, возникли вещи, о которых ей необходимо ему рассказать. У нее нет иного выхода. Поделиться информацией, и как можно скорее. Теперь, познакомившись с Арбри, он не позволит ей хранить тайны хотя бы лишний час. Только тогда он сможет надежно защитить ее, встав между ней и всем тем, что он должен расследовать, включая, похоже, и ее «кузена» Арбри.
Кроме того, необходимо любой ценой отстранить ее от этого расследования, но пока он не видел способа это сделать.
Действовать постепенно? Шаг за шагом?
Но сначала нужно узнать, что ей известно обо всем этом деле. Будь на ее месте другая женщина, он уже вытряс бы из нее все необходимое. Но с Пенни подобная тактика бесполезна. Его допросы чересчур болезненны для них обоих. Ни к чему дергать нервы себе и ей. Ему трудно даже прикасаться к ней: взять хотя бы тот случай, когда он сегодня усадил ее в седло. Его словно кипятком обдало. Да и она… Хорошо еще, что он отвлек ее расспросами об Арбри и она быстро пришла в себя… но… но не совсем.
Пока что он способен придумать только одно: вода камень точит. Может, он и заставит ее сдаться… постепенно…
Намеренно громко топая, он направился к ней.
– Скажи… почему ты решила остановиться в Эбби?
Пенни подняла голову и, медленно раскачиваясь, подождала, пока он облокотится о ствол ближайшего дерева. Чарлз сунул руки в карманы и мрачно уставился на нее.
Когда-то они были любовниками. Всего однажды.
И этого одного раза оказалось достаточно, чтобы она поняла: эта связь вряд ли приведет к чему-то хорошему. Особенно для нее. Ему исполнилось двадцать, ей шестнадцать; для него эта встреча была порывом страсти, чистым вожделением, для нее… чем-то гораздо большим. И все же их физическая связь не оборвалась: даже через тринадцать лет и несмотря на все усилия подавить влечение к нему, все вернулось в то мгновение, когда она снова его увидела. Когда он подошел близко. Достаточно близко, чтобы она почувствовала… могла коснуться… возжелать… Даже сейчас, глядя, как он с небрежной грацией прислонился к дереву, как шевелит ветерок черные локоны, как темно-синие глаза задумчиво смотрят на нее, Пенни почувствовала волнение. У нее защемило сердце.
Эта проклятая любовь раздражала, бесила, иногда вызывала омерзение к себе, и все же приходилось смириться с неизбежным. Даже несмотря на то что он явно не питал к ней ответных чувств, она всегда будет любить его, и с этим уже ничего не поделаешь. К счастью, он этого не знает, а она не настолько глупа, чтобы позволить ему догадаться.
Вынудив себя отвести глаза, она с безразличным видом оттолкнулась от земли.
– Николас не глуп. Если я буду брать лошадь для слежки из одной с ним конюшни, он заметит.
– И часто ты за ним следишь?
Она свела брови, раздумывая, стоит ли откровенничать.
– Еще в феврале я поняла, что он посещает такие места, о которых могут знать только местные джентльмены, а отнюдь не приезжие. Началось это только тогда, иначе грумы знали бы, что он берет лошадей. Лишь в феврале он все пять дней разъезжал по местным кабачкам и притонам контрабандистов. Я, как всегда, переехала в Эбби на время его визита, поэтому не знала, что он уезжает и по ночам, пока не стало слишком поздно.
Судя по молчанию, услышанное совсем ему не понравилось. Она, в свою очередь, выжидала, устремив взор на зеленые побеги кукурузы в полях.
– И куда он ходил? В логова контрабандистов, полагаю? Но какие именно?
Пенни скрыла улыбку смирения: он не забыл о посещении матушки Гиббс.
– Все традиционные места сборищ в Полруане, Бодиннике, Лостуителе и Фауи.
– Только эти? Дальше он не бывал?
– Насколько я знаю, нет, но я ничего не знаю насчет ночных экскурсий.
– Так ты спрашивала матушку Гиббс, чем он там занимался?
– Да, – коротко бросила она, но, поскольку распространяться не спешила, он подстегнул ее властным, требующим повиновения голосом:
– И дальше?
Пенни упрямо выдвинула вперед подбородок.
– Пока не могу сказать.
– Ошибаешься. Можешь, – процедил он, помедлив ровно секунду. – Пойми же, это не игра.
Пенни спокойно глянула ему в глаза.
– Поверь, я знаю, что это не игра, – кивнула она и, не отводя взгляда, пояснила: – Прежде чем делиться с тобой, следует все хорошенько обдумать, определить, много ли я в действительности знаю и что все это может значить. Как ты уже успел, надеюсь, сообразить, все, что мне стало известно, касается кое-кого еще, человека, чье имя я не могу так просто выдать властям. А ты, невзирая ни на что остальное, был и остаешься на стороне властей.
Чарлз зловеще прищурился, но по-прежнему спокойно ответил:
– Пусть я в этом случае представляю власти. Но все же… все же в основном остаюсь тем же человеком, которого ты так хорошо знала раньше.
Пенни слегка наклонила голову.
– Я тоже так считаю. Именно в основном. Но согласись, ты уже не тот, которого я знала тринадцать лет назад.
В этом все и дело. Пока она не поймет, насколько и в чем изменился Чарлз, он остается не то чтобы чужаком… просто ее сбивает с толку сочетание знакомого и незнакомого. Значит, и она не может до конца довериться ему, поделившись всем, что знает.
Или думает, что знает.
Вспомнив, зачем пришла в сад, она потерла пальцем лоб и подняла голову.
– Я еще не успела сложить воедино все части головоломки. Говорю же, мне нужно время подумать.
Она перестала раскачиваться и встала. Он оттолкнулся от дерева.
– Нет, – нахмурилась она. – Твоя помощь мне сейчас ни к чему.
Это заставило ее улыбнуться, что отнюдь не способствовало мыслительным процессам.
Пенни раздраженно передернула плечами.
– Если хочешь поскорее услышать все, дай мне немного покоя, чтобы я смогла привести мысли в порядок. А сейчас я иду к себе. И когда буду готова рассказать все, что знаю, сообщу тебе первому.
Высоко держа голову, она шагнула вперед, намереваясь проплыть мимо него, но запуталась ногами в шлейфе. Пенни ойкнула и, потеряв равновесие, упала. Чарлз, мгновенно оказавшись рядом, поймал ее и поднял. Но не разжал рук.
Пенни задохнулась, встретившись с ним взглядом. Как будто и не было этих лет, и она снова почувствовала себя хрупкой, беззащитной, бесконечно женственной в его объятиях.
Испытывая то же самое, что и годы назад: исступленное, неумолимое притяжение, вспышку жара, безудержное желание.
Ее взгляд упал на его губы. Ее собственные горели и пульсировали. Как бы она ни изменилась за это время… их… их взаимное безумие осталось неизменным.
Сердце Пенни бешено заколотилось. Она не предполагала, что он все еще хочет ее. Оказалось, что это именно так. Она и раньше видела вожделение, горевшее в его глазах. Точно такое же, как сейчас.
Он и не пытался это скрыть. Она наблюдала за игрой теней в этих великолепных темных глазах. Наблюдала, как он сдерживает порыв припасть к ее губам. И не пыталась отстраниться. Только беспомощно ждала, скованная, напряженная, на какой-то ошеломляющий момент не понимающая, чего же хочет сама…
Он выиграл поединок.
Рассудок вернулся, и она снова вздохнула свободнее, когда его хватка постепенно… постепенно… очень медленно ослабла.
Он молча отступил, хотя глаза нестерпимо ярко блестели.
– Только не слишком задерживайся, – бросил он.
Ветер, прошумевший в ветвях, послал на землю вихрь бело-розовых лепестков. Тон Чарлза был довольно резок. Жаль, что у нее не нашлось храбрости спросить, что он имеет в виду: согласие разгласить секреты, или…
Решив, что в этом случае сдержанность – лучшее оружие, она подобрала юбки и направилась к дому.
Глава 3
Ровно в семь вечера Пенни вошла в гостиную на полшага впереди Филчетта и пригвоздила Чарлза, наблюдавшего за ней от камина, холодным неприязненным взглядом, после чего отступила, позволив дворецкому объявить, что ужин готов.
Чарлз, нисколько не смутившись, кивнул Филчетту и шагнул к ней, чтобы взять под руку.
Она вынудила себя не противиться, но не потрудилась присесть. Когда он положил ее пальцы на свой рукав и повернулся к двери, Пенни заметила с достойной восхищения сдержанностью:
– Я вполне могла бы довольствоваться подносом, присланным в мою комнату.
– А вот я – нет.
Через полчаса после ее возвращения из сада в дверь постучала горничная и спросила, не хочет ли она принять ванну. Пенни согласилась: продолжительная горячая ванна – именно то, что ей сейчас необходимо.
Душистый пар окутал ее, но отдыха не получилось. Мысли постоянно возвращались к одному вопросу: может ли она довериться Чарлзу? Тому Чарлзу, которым он теперь стал?
Она все еще не была в нем уверена, но уже понимала, что не может… нет, ей никто не позволит оттягивать разговор. Взять хотя бы ужин, на который он потащил ее едва ли не силой!
Когда горничная Дорри вернулась, чтобы спросить, какое платье предпочитает госпожа, Пенни ответила, что намеревается ужинать у себя в комнате. Дорри удивленно округлила глаза.
– О нет, мисс! Хозяин сказал миссис Слаттери, что вы ужинаете с ним.
Вслед за этим последовал обмен записками, закончившийся, когда Чарлз известил, что она действительно будет ужинать с ним, причем выбор места остается за ней.
Она предпочла безопасность столовой, небольшой комнаты, предназначенной исключительно для семейных обедов. Чарлз усадил ее на один конец стола, а сам придвинул резной стул к другому. Стол оказался короче обычного: все опускные доски успели снять, – и все же между ними было целых восемь футов сверкающего лаком красного дерева, за что Пенни мысленно благословляла судьбу.
Потянувшись к бокалу, наполненному Филчеттом, она благодарно улыбнулась дворецкому и напомнила себе, что ужин наедине с Чарлзом не означает, что они действительно останутся одни.
