скачать книгу бесплатно
Я найду тебя
Лиз Лоулер
Скальпель. Медицинский триллер
Год назад бесследно пропала Зои Джейкобс. Ее сестра Эмили не может смириться с потерей и не прекращает собственное расследование. Эмоциональное состояние Эмили сильно пошатнулось и вызывает опасения у друзей и коллег. Однажды после небольшой операции она просыпается в клинике и видит доктора, безуспешно пытающегося реанимировать женщину на соседней койке. Но утром абсолютно все говорят, что койка была пуста, а то, что она видела, – лишь кошмар из-за наркоза. Эмили верит врачам – пока не обнаруживает вещественное доказательство существования незнакомки. Женщина исчезла, и ее судьба неизвестна. Что скрывает персонал дорогой частной клиники, и может ли Эмили доверять самой себе?
Лиз Лоулер
Я найду тебя
Liz Lawler
I'll find you
© Бушуев А.В., Бушуева Т.С., перевод на русский язык, 2020
© Издание на русском языке, оформление ООО «Издательство „Эксмо“», 2020
Пролог
Эмили вглядывалась в темноту, чувствуя, как храбрость покидает ее. Ноги сделались ватными, будто она пробежала длинную дистанцию, сердце молотом стучало в груди. Она жадно втянула в себя воздух – и оцепенела. Нерешительность парализовала разум. Нужно срочно взять себя в руки и начать поиск, прежде чем вернется швейцар и застукает ее здесь. Эмили целую неделю шпионила за ним, отслеживая и запоминая время каждого его перемещения. Вечерние действия швейцара были таковы: он вешал в комнате для персонала форменную куртку с ключами в кармане, после чего садился в машину и уезжал в один из трех соседних магазинчиков, торгующих едой навынос. Что, однако, не гарантировало, что он в любой момент не вернется и не поймает ее с поличным. Ей нужно действовать, причем очень быстро.
Эмили сжала пальцы в кулаки, пытаясь унять дрожь, и напрягла ноги, чтобы придать им силу. От следующего шага ее удерживал не страх перед поиском как таковым, а боязнь того, что она может найти.
Эмили протянула руку и, пошлепав по стене, нащупала выключатель. В следующий миг каждая квадратная лампа на потолке вспыхнула светом, и помещение наполнилось гудением электричества. Этот гул наполнил ей уши, и Эмили испугалась, что он слышен даже на улице. Прислушалась, но звуки уже прекратились, и она решила не отказываться от задуманного. Вокруг царила тишина, нарушаемая только ее собственным дыханием.
Комната – прямоугольная, без окон и очень уединенная – была похожа на банковское хранилище с сейфами, куда клиентов приводили и оставляли одних, чтобы они могли открыть ячейку и положить в нее свои самые ценные вещи. Разница заключалась лишь в размерах ячеек.
Здесь в каждой легко могло поместиться человеческое тело. Первая и последняя ячейки были еще вместительнее и использовались для хранения самых больших трупов. На одной стене Эмили насчитала двенадцать дверок – двенадцать морозильников, рассчитанных на двенадцать тел.
Это означало, что ей придется проверить все двенадцать, не считая других, у противоположной стены. Если поторопиться, это займет всего несколько минут, а потом она вернет ключи в карман форменной куртки швейцара. Не исключено, что ей будет достаточно открыть лишь одну дверцу, чтобы найти то, что она ищет…
Небольшие кафельные плитки пола были изрядно потерты и сплошь в черных следах, оставленных бесчисленными каталками с резиновыми колесами. Эти самые каталки стояли в дальнем конце комнаты, неподалеку от гидравлического подъемника, подключенного к сети для зарядки аккумулятора. Единственный стул стоял возле унылой серой стены.
Она откроет дверцы слева направо и снизу вверх, чтобы не пропустить ни одной.
Эмили подошла к ближайшему холодильнику и взялась за ручку. Тяжелая дверь открылась почти бесшумно, и в разгоряченное лицо девушки дохнуло холодом. Труп лежал в застегнутом доверху белом мешке. Не желая вдыхать воздух смерти, застарелый запах сотен тел, которые лежали здесь раньше, Эмили задержала дыхание. Температура была установлена так, чтобы тела хранились в холоде, что, однако, не предотвращало разложения.
Когда она наконец вздохнула, то с облегчением обнаружила, что единственный запах здесь – это резкий запах химикалий, которыми стерилизовали холодильники. Дрожащими пальцами Эмили расстегнула «молнию». Ее тотчас накрыла волна облегчения: она увидела седые, редкие волосы. В мешке лежал безликий старик… или женщина со впалыми щеками. Эмили застегнула «молнию», закрыла дверцу и открыла холодильник сверху. Ее взгляду предстало лысое темя, морщины и пигментные пятна. В следующих ячейках были похожие тела – одни с седыми волосами, другие с лысинами, одно с прической афро, еще одно – с шевелюрой светлых волос, собранных сзади в хвост клочком бинта. Кто-то молодой…
Эмили секунду передохнула, пытаясь не думать о том, какое лицо соответствует тому телу. Расстегнув «молнию» на следующем мешке, она едва не блеванула и быстро прикрыла рукой рот. Голова была обуглена дочерна и в отдельных местах заляпана пятнами крови, которая запеклась, словно остывшая лава, пробившись сквозь трещины в коже. Эмили захлопнула дверку и, отгоняя навязчивую мысль, что может вдохнуть в себя частички мертвой плоти, глотнула воздуха.
«Мертвые не могут причинить вреда», – прошептала она сквозь прижатые ко рту пальцы.
Но уже в следующее мгновение обнаружила, что могут, еще как могут! В следующем холодильнике лежала крошечная фигурка, завернутая в белую простыню. При виде ее у Эмили болезненно сжалось горло. На завернутом тельце ребенка лежал розовый плюшевый мишка. Возможно, это был подарок родителей. Увидев нечто интимное и драгоценное, она ощутила себя кем-то вроде незваного гостя.
Эмили опустилась на пол и прижалась спиной к холодному металлу. Она добровольно мучила себя в этом месте. Ей следовало сделать официальный запрос, чтобы поиск прошел в присутствии других людей; следовало потребовать, чтобы ей показали содержимое каждого холодильника. Увы, она рисковала получить отказ или увидеть в их глазах жалость, даже если б они неохотно согласились. Они подумали бы, что у нее не всё в порядке с головой, раз она просит об этом. Они считали, что пациент просто сбежал и его не было среди покойников, лежащих в этом морге.
Эмили достигла двух последних дверок и потянулась к верхней, чтобы открыть. Закаленная тем, что она уже видела, быстро расстегнула мешок – и с удивлением увидела подошвы ног. Снизу пальцы были чисто белыми, а своды стоп – темно-фиолетовыми. Это были молодые ноги, гладкие и не изношенные временем.
Они могли принадлежать как мужчине, так и женщине, хотя и были маленькими. Взявшись за дверь, Эмили встала. Ее взгляду предстали накрашенные ногти на ногах. Желудок тотчас сжался. Голубой цвет так красив, не правда ли? Он отлично оттеняет загар… Она протянула руку и кончиками пальцев коснулась этих ног. Брр, какие холодные! Эмили даже вскрикнула. Возможно, это она. На левую лодыжку надет белый браслет с личными данными, но имя скрыто от глаз. Медленно потянув браслет, она увидела напечатанное на нем имя: «Джейн Доу» [1 - Джейн Доу – условное обозначение женщины в судебных делах, зафиксировано с 1768 г. Мужчин называди Джон Доу. К 1852 году Джейн или Джоном Доу стали называть «любого человека, чье имя неизвестно».]. Так обычно называют неопознанные тела. У Эмили перехватило дыхание. Нет, нельзя быть ни в чем уверенной, пока она не увидит лицо…
Тело лежало в холодильнике, но не так, как следовало. Чтобы увидеть лицо, придется вытащить поддон. Взявшись за его край, Эмили потянула его на себя, но он отказывался выскальзывать наружу. Она дернула сильнее, но поддон словно прирос к месту. Эмили глянула по обе его стороны, пытаясь понять, почему он застрял, но не заметила никаких видимых препятствий. Может, его просто нужно потянуть сильнее? Прижав ногу к нижней дверце, она откинулась назад и со всей силы оттолкнулась ногой, добавляя к усилию свой вес. Увы, тщетно. Поддон даже не сдвинулся с места.
Эмили в отчаянии посмотрела на мешок с телом, затем на зазор над ним, и мысленно произвела расчет. Интересно, хватит ли ей пространства, чтобы пролезть в ячейку? Та была больше остальных – посередине стены виднелось место для еще одного поддона, в котором можно было разместить второе тело. При этом ей придется на ходу расстегнуть «молнию» на мешке, чтобы, когда она доберется до конца, мешок был полностью открыт. Но тут ее охватил страх. Ячейка выглядела такой тесной, этакий узкий ледяной туннель, в конце которого было абсолютно темно. Теснота не даст ей перевернуться. Придется выбираться наружу ногами вперед, ползя по непокрытому телу, и уповать на то, что не сдадут нервы.
Осторожно поставив колено на поддон, Эмили приняла новую позу – левая нога с левой стороны, правая нога – с правой.
Низко опустив голову и не опираясь на бездыханное тело, она заползла внутрь. Воздух был плотным и холодным. Он лип к ней, проникал под кожу. Стоя на четвереньках, Эмили чувствовала, как начинают дрожать ее затекшие бедра. Выгнув дугой спину, чтобы снять напряжение, она вздрогнула – потолок давил на нее, напоминая о том, сколь тесным было это крошечное пространство. Пытаясь подавить нарастающую панику, Эмили сделала вдох. Ей нужно перенести вес на колени, а самой опираться на локти. Она дрожала от напряжения из-за неудобной позы. Срочно нужно принять другую, поудобнее.
Эмили неуклюже выдвинула одно колено вперед, но, прежде чем успела передвинуть вперед другое колено, чтобы уменьшить давление, ей в кость впился край металлического поддона. Она вернула плечи в прежнее положение и выпрямила руки, чтобы вновь встать на четвереньки. И тут же поняла свою ошибку. Теперь она стала выше, и ее спина уперлась в потолок ячейки. Как только она изменила позу, ее тело застряло в узком пространстве.
Эмили инстинктивно задергалась и замотала головой, словно застрявшая в норе бешеная собака, ударяясь о стальные стенки, хрипя от усилий, пытаясь высвободиться. Увы, ее руки и колени попали в ловушку. Невозможность сдвинуться назад или вперед заставила ее окаменеть от ужаса. Пока ее дыхательные пути не схлопнулись, она хрипло, со свистом ловила ртом воздух, а затем, ослабев от напрасных усилий, плюхнулась на лежавшее под ней тело.
Она тотчас ощутила гладкую поверхность пластикового мешка и его прохладу. Ее конечности медленно вытянулись, и она поняла, как глупо было паниковать. Места было достаточно и для нее, и для этого безжизненного тела.
Сунув под себя руку, Эмили потянулась, пытаясь нащупать «молнию» на мешке. Дрожащими пальцами она ощупывала его, но почувствовала лишь твердую массу внизу, и никакой проклятой «молнии». Ее лицо расплющилось о пластик, когда она, наполовину скрутившись, опустила плечо и, напрягая мышцы, попыталась дотянуться до нее, мысленно повторяя: «Пожалуйста, пожалуйста, просто дай мне это сделать…» Наконец металлический язычок «молнии» оказался у нее между пальцев, и она издала торжествующий вопль. Не тратя понапрасну сил, потянула «молнию» на себя. Скрип металла о пластик громким эхом прокатился по замкнутому пространству.
Добравшись до шеи трупа, Эмили остановилась, внезапно увидев пряди темных волос. Стоило ей потрогать их, как ее пальцы сделались будто ватными. Слезы затуманили глаза, но она была рада этой преграде. Водопад слез не дал бы ей разглядеть лицо, и она могла вылезти обратно, так и не узнав, та ли это, кого она искала. Эмили могла лишь надеяться на то, что она не умерла.
Сморгнув слезы, дала глазам привыкнуть к темноте. Медленно подтянув «молнию» до самого верха, увидела голову, точнее макушку, и где-то там, где было ее сердце, ощутила неподвижность. Отсутствие сердцебиения, такого, как у нее. Глаза были закрыты, губы сжаты, кожа безжизненного, молочно-серого цвета. Эмили посмотрела на лицо. И в этот миг в ней словно что-то оборвалось. Сердце сжалось. Она нашла ее.
– Проснись! – прошептала Эмили сквозь слезы. Затем, с силой толкнув бездыханное тело, крикнула: – Проснись, черт возьми! Хватит дурачиться!
Обхватив руками и ногами одеревеневшую, неподатливую плоть, она попыталась расшевелить ее, заставить двигаться.
– Ты не умерла! – кричала она. – Тебе просто холодно. Человека можно вернуть к жизни, когда он замерз. Тебе просто нужно согреться. Давай, просыпайся! Прошу тебя!
Дрожа от горя, Эмили прильнула к неподвижной фигуре, прижав свое теплое лицо к ее холодному. Слезы и сопли из носа стекали по шее тела, которое она сжимала в объятиях. Вскоре ее крики из воплей перешли в рыдание, а затем – в тихий плач. Разум медленно осознал реальность того, что произошло: ее поиски наконец завершились. Теперь она может оставаться там до тех пор, пока…
Она останется навсегда. Она не оставит ее одну в темноте. Она останется с ней до…
Холодильник загудел – свидетельство того, что он включен. Воздух внезапно стал холоднее. Пространство камеры заполнила кромешная чернота. Квадрат света, из которого она заползла в ячейку, исчез. Пока Эмили лежала там, кто-то вошел в морг. Кто-то увидел, что холодильник открыт. И кто-то закрыл дверь.
Глава 1
Услышав чьи-то крики, Эмили зашевелилась. Кто-то звал на помощь. Звал отчаянно. Кому-то было страшно.
Ее горло было сдавлено, как будто забито чем-то, и она не смогла крикнуть и успокоить несчастного, сказать, что она здесь, что она идет к нему… Эмили сглотнула застрявший в горле ком, мешавший говорить.
– Я здесь, – прохрипела она, открывая глаза и тупо глядя на белый потолок. – Я здесь, – прошептала, ощущая себя одинокой в тишине комнаты, зная, что крики, которые она слышала, принадлежали ей самой. Эмили была дома, в своей постели, а не в ледяной могиле. Глаза и горло саднило от воспоминаний о том сне. Лицо было мокрым от слез; слез, лившихся из ее глаз, пока она спала и ей снилось, что Зои мертва. Морг был последним местом в больнице, где она искала свою сестру.
Ее исчезновение не мог объяснить никто. В одну минуту она была пациенткой, а в следующую – пропала без вести. Но когда дни превратились в неделю, когда полиция так и не смогла найти ее, Эмили поняла: у нее нет другого выбора, кроме как искать сестру там.
В своих снах она всегда находила ее. В своих снах она держала Зои в том холодильнике. Ее, а не тело Джейн Доу, которое из уважения нарочно поместили в холодильник ногами к двери, поскольку она была обезглавлена в мотоциклетной аварии.
Когда дверь холодильника открыли и нашли ее, Эмили держала голову в руках. После того как расстегнула «молнию» на мешке для тела, она не помнила ничего, кроме оторванной головы. Увидев этот ужас, тотчас вырубилась. Лишь кромешная тьма, осознание того факта, что дверь закрыта, привели ее в чувство, и она закричала, давая о себе знать…
В тот день, когда поступил звонок, Эмили уже не спала. Она бодрствовала с самого с рассвета, перекрашивая комнату, в которой находилась сейчас. Окно было открыто, радио включено на полную громкость – с их помощью Эмили пыталась избавиться от своего раздражения на Зои. Она вздрогнула, узнав голос одного из врачей, с которым работала, и сначала подумала, что он звонит по поводу какой-то рабочей проблемы. Когда же врач сказал, что звонит по поводу ее сестры, у Эмили все тотчас похолодело внутри. Она невольно представила себе автомобильную аварию со смертельным исходом.
Врач быстро успокоил Эмили, сказав, что Зои в палате наблюдения, и не нужно спешить. Ее сестра крепко спала и ничуть не страдала от большого количества выпитого алкоголя. Ей поставили капельницу с физраствором, и через несколько часов она наверняка проснется бодрой и свежей, как огурчик. Поспеши Эмили в больницу сразу после того звонка, ее жизнь теперь была бы совсем другой – или, вернее, осталась такой, какой была. Но она не поспешила. Вместо этого приняла душ, чтобы смыть краску с волос и с рук; затем позвонила родителям, чтобы сообщить им, что они с Зои не приедут к ним в воскресенье на обед. Невинная ложь, призванная скрыть от них, что Зои попала в больницу. Эмили сказала родителям, что их обеих вызвали на работу. Увы, за то время, которое ей потребовалось, чтобы добраться до палаты, все изменилось. Зои пропала.
Эти первые несколько часов поисков не сильно сказались на Эмили. Сворачивая за каждый угол, она ожидала увидеть свою сестру, стоящую там со слезами на глазах и жалеющую себя. Медсестры в палате не стали поднимать переполох: пациенты, особенно поступившие в состоянии алкогольного опьянения, часто скрывались, даже не подписав бланк отказа от госпитализации. Это избавляло от стыда – ведь в противном случае им приходилось выслушивать обязательную, хорошо отрепетированную речь об опасностях алкоголя и предложение перед выпиской вступить в общество борьбы с алкоголизмом. Извинившись от имени сестры, Эмили направилась прямо в квартиру Зои, ожидая найти ее там. Когда же соседка, Джо, открыла дверь и сказала, что Зои отвезли в отделение экстренной медицинской помощи, Эмили попросила ее собрать других соседок.
Пятеро других студенток медленно вышли из своих спален, словно ходячие мертвецы. Глаза черные от засохшей туши, на лицах размазанная косметика, волосы всклокочены, сами они – в майках и пижамных шортах. Ни дать ни взять девицы на подтанцовках из джексоновского видеоклипа «Триллер» [2 - Речь идет о клипе к песне Майкла Джексона «Thriller», снятом в стилистике фильма ужасов.]. Все они накануне вечером были в одной компании с Зои. Ни одна из них не поехала с подругой в больницу, поскольку они тоже были пьяны и им не разрешили сесть в машину «Скорой помощи».
По требованию Эмили каждая проверила свой мобильник на наличие текстовых сообщений, пропущенных звонков и уведомлений в социальных сетях, и все ответили одинаково: «Я ничего от нее не получала». По их мнению, она скорее всего пошла завтракать в «Макдоналдс». Вернее, они надеялись, что это так, – ведь в этом случае они могли послать ей эсэмэску и попросить ее принести им еды. «Возможно, она где-то залегла», – предположила Джо.
Это предположение первоначально показалось Эмили наиболее вероятным, пока она не прокрутила в уме их разговор накануне вечером. Зои позвонила почти в десять часов; язык у нее уже заплетался. «Эй, сестренка, я тут совсем облажалась, провалила все экзамены… Не хочешь подвалить ко мне на вечеринку?» Эмили минут десять убеждала младшую сестру, что это не конец света и что она может пересдать экзамены.
– А перерасход студенческого пособия? Я по уши в долгах!
И вновь Эмили заверила ее, что они найдут способ решить проблему. Но на вечеринку к ним она не пошла – не хотела никуда идти, тем более пить с группой студенток на десять лет моложе ее самой, да еще и оплачивать их напитки, потому что ни у кого из них не было денег. Вместо этого она попыталась приободрить сестру, говоря, что завтра ее проблемы будут выглядеть совсем иначе.
Именно последняя часть их разговора заставила ее подумать, что Зои объявится сама, – та часть, где она, потеряв терпение, заявила, что ей пора взрослеть и ради разнообразия подумать о других. На ее дальнейшие звонки Эмили отвечать отказалась. Ее телефон регулярно вибрировал под подушкой в течение всей ночи.
Неудивительно, что она повела себя так на следующий день. Ею владел чистый гнев. Зои ее достала.
На второй день после исчезновения сестры Эмили вернулась в больницу и позвонила в полицию. Вскоре прибыл полицейский, взял показания и описание внешности. В кадрах камер видеонаблюдения было видно, как Зои, надев поверх больничного халата длинный темный кардиган, идет босиком, держа туфли на высоких каблуках в одной руке и пластиковый пакет в другой. Полиция смогла проследить ее передвижения, пока она шла к одному из боковых входов. Этой дорогой обычно пользовались для доставки в больницу грузов, далее девушка выходила на главную дорогу. Здесь Зои видели в последний раз.
Хотя камеры видеонаблюдения показали, что она ушла из больницы, Эмили обыскала кровать каждой пациентки, прежде чем убедилась, что ее сестры нет ни в одной из них. Вдруг Зои вернули? Вдруг она рухнула без сознания или ее сбила машина, и сестра не в состоянии сказать, кто она такая… Лишь спустя три дня после того, как Зои исчезла, ее официально объявили пропавшей без вести, а дело поручили детективу-инспектору Джеральдин Саттон. Впечатляющее звание – вот что вселило в Эмили неподдельный страх. То, что розыски ее сестры поручены кому-то столь высокопоставленному, означало одно: полиция отнеслась к исчезновению Зои со всей серьезностью.
Стоило ей начать думать о похищении и даже смерти, как ее охватила параноидальная мысль: сестра умерла в больнице из-за человеческой ошибки, и вся эта история – лишь прикрытие…
Эмили зажмурилась. Сейчас ей нельзя думать о Зои. Нужно сосредоточиться на предстоящем дне. На том, что ей нельзя есть и пить, начиная с полуночи прошлого вечера, что нужно не забыть сумку с личными вещами, направление, зарядное устройство для мобильника и книгу для чтения. Сегодня, по крайней мере, ее разум будет свободен от Зои, пусть даже пока она будет под наркозом во время небольшой операции. Зои пропала. Она не мертва. И хотя полиция, похоже, потеряла всякую надежду найти ее живой, Эмили надежды не теряла. Не то чтобы полиция разделяла ее оптимизм. Во всяком случае, пока. Эмили должна цепляться за это и, если необходимо, напоминать им, чтобы они продолжали поиски.
Она в долгу перед Зои за свой поступок. Увы, содеянного не изменишь…
Глава 2
Частная больница открылась два года назад недалеко от Виндзорского моста. Из ее окон пациентам открывался вид на реку Эйвон. В городе, знаменитом своей георгианской архитектурой, проект здания прошел все мыслимые архитектурные комиссии и согласования, несмотря на свои смелые, современные поверхности из сверкающей стали и черного стекла. Четырехэтажная клиника оказывала как стационарную, так и амбулаторную помощь. Здесь имелось восемьдесят кабинетов и палат для пациентов, оборудованный по последнему слову техники диагностический и терапевтический комплекс, четыре операционных и психиатрическое отделение, от которого Эмили предпочитала держаться подальше.
Год назад она едва не оказалась там. Лишь признав свой поступок «неразумным», Эмили убедила всех, что они имеют дело не с сумасшедшей, а с той, что отчаянно пыталась обыскать морг самостоятельно. В конце концов, поскольку никто от этого не пострадал – за исключением шокированного швейцара, который обнаружил ее и получил выговор за то, что по его вине она пробралась в морг, – никаких обвинений со стороны полиции не последовало. Возможно, они посмотрели бы на вещи иначе, узнав, что Эмили в течение недели шпионила за швейцаром, чтобы точно знать, когда его там не будет и она сможет провести там свои поиски.
Осмотревший ее психиатр выписал направление к врачу общей практики и рекомендовал пройти курс психотерапии. С учетом обстоятельств, стресс, горе и депрессия служили вполне приемлемым оправданием ее действий. В то время лицо и имя Зои часто мелькали в национальных новостях, и когда полицейский допрашивал Эмили о причинах ее поступка, та видела в его глазах жалость. Тем не менее страх оказаться запертой в психушке до сих пор преследовал ее. Скажи она тогда что-то не то или отреагируй не так – и всё, прощай, свобода!
Эмили перевела взгляд на вход в больничное здание. Как же непривычно входить в него пациенткой, а не медсестрой! Она начала работать там всего три недели назад, и ощущение новизны еще не оставило ее. И хотя в новых стенах Эмили чувствовала себя не очень уютно, она утешала себя тем, что теперь знает большинство сотрудников по имени или в лицо, знает, что спрятано за запертыми дверями и шкафами и куда ей нужно идти. Эмили зашагала к лифту – сейчас он перенесет ее в хирургическое отделение. Туда, где она работала пять дней в неделю. Но только не сегодня.
За то короткое время, что Эмили работала здесь, она выучила обычные требования для хирургических пациентов. Ничего не есть до операции, затем операция, послеоперационные обследования и выписка. Эмили не пренебрегала просьбами таких пациентов; после операции все, что угодно, может пойти не так: разойтись шов, начаться внезапное кровотечение, произойти анафилактические реакции на анестетики или переливание крови. Знание того, что делать в таких случаях, было частью послеоперационного ухода. Эмили волновалась: вдруг у медсестер, которые будут ухаживать за ней, не окажется такого опыта, как у нее? И чем выше поднимался лифт, тем сильнее нарастало в ней беспокойство.
Скрытым врагом было слабое, медленное кровотечение, коварное в своей незаметности. Тело почти не ощущало его, пока не становилось слишком поздно. Для выявления ранних признаков ухудшения состояния («ранние признаки» – это врачебный термин, она же предпочитала употреблять слово «враг») требовался немалый опыт ухода за больными. Именно для предотвращения таких случаев в больницах была введена система показателей раннего распознавания.
Эмили по опыту знала: эта система эффективна только в том случае, если он подкреплен прочными клиническими знаниями – ведь то, что «нормально» для одного пациента, может оказаться фатальным для другого. У обычного человека частота пульса в состоянии покоя составляет от 60 до 100 ударов в минуту, в то время как у спортсмена она может быть ниже 40. Эмили отлично помнила бледное лицо молодого жокея, доставленного в отделение экстренной медицинской помощи; да и как забудешь такое! При поступлении она определила его состояние как средней тяжести, прежде чем передать его в руки назначенной медсестре. Эмили видела страх в его глазах. Парень знал, что с ним что-то не так. Молоденькая сестра, ухаживавшая за ним, в силу недостатка опыта позвала реаниматоров слишком поздно. Тыча пальцем в монитор, она повторяла, что его пульс в норме, хоть он уже умирал. Эта смерть от внутреннего кровотечения стала для нее жестоким уроком о том, что сначала надо смотреть на пациента, и лишь потом – на бездушные машины. Поступи она так, заметила бы бледность кожных покровов и синюшные губы, говорившие, что с ним что-то происходит. Может, ей удастся поговорить с медсестрами, которые будут ухаживать за ней, проверить их знания, напомнить им, на что обратить внимание…
Двери лифта распахнулись, и Эмили, глубоко вздохнув, шагнула на нужный ей этаж. Медсестра приемного отделения одарила ее недоброжелательным взглядом. Эмили едва устояла перед искушением показать ей язык. Она привыкла к таким взглядам; люди таращились в смутно знакомое лицо, пытаясь понять, откуда они ее знали. Эту сотрудницу Эмили видела впервые. Светлые кудри на голове; тонны туши на ресницах, из-под которых смотрели большие голубые глаза. Бледно-розовая помада придавала ее губам изгиб, похожий на лук Купидона, отчего медсестра напомнила Эмили куколку с нарисованными ресницами и губами. Темно-бордовые брюки и блуза плотно облегали бедра и бюст, крепко удерживая в нагрудном кармане две ручки и выгодно подчеркивая фигуру. Женщина нахмурилась, затем неуверенно улыбнулась:
– Извините, я могла вас где-то видеть?
Эмили решила, что лучше не говорить ей, что плакаты с лицом, очень похожим на ее собственное – с лицом Зои, – были расклеены по всему городу. А какое-то время и ее собственное лицо красовалось на первых страницах газет по всей стране и в выпусках теленовостей.
– Я работаю здесь.
Женщина покачала головой:
– Я здесь новенькая. Вряд ли мы встречались, но я все равно откуда-то знаю ваше лицо…
– Эмили Джейкобс.
Лицо женщины на миг застыло, но затем она поспешила надеть на него вежливую маску. Казалось, она была готова дать стрекача. Эмили решила немного отыграться.
– Всё в порядке. Я привыкла. Такое случается сплошь и рядом. Только, пожалуйста, не называйте меня Зои.
Женщина покачала головой:
– Разумеется. Давайте начнем снова. Меня зовут Шелли. Я медсестра.
Эмили с трудом сдержала язвительную улыбку. Она только что сказала ей, что работает здесь. И сразу поняла по цвету ее униформы, кто такая эта Шелли.
– Вы сказали, что работаете здесь? Вы палатная медсестра? Или из регистратуры? Или помогаете в столовой?
Эмили ощутила собственное превосходство. Женщина явно была здесь новенькой. Эмили же, как профессионал, тотчас определила ее роль. Многим пациентам приходилось объяснять, что старшие сестры отделений носят темно-синюю форму, палатные – голубую, а те, что занимались приемом больных, – бордовую.
– Палатная медсестра.
Шелли широко улыбнулась:
– Прекрасно. Значит, вы в курсе здешних порядков. Я покажу вам вашу палату и помогу устроиться. Выдам вам браслет с именем и так далее. Возьму у вас мочу на анализ. Вам наверняка непривычно ощущать себя в роли пациентки?
Эмили кивнула; напряжение постепенно спадало. По крайней мере, Шелли понимала, как она себя чувствует. И потом, хорошо, что лицо Зои знакомо людям. Это значит, что она все еще остается в их сознании, что ее не забыли.
Пытаясь завязать тесемки дурацкой больничной рубашки – и кто только придумал этот фасон? – Эмили надеялась, что ее достоинство не пострадало.
Под больничной рубахой она была голая. Чистая, только что из-под душа – никакой косметики, духов или дезодоранта, – стояла перед узким зеркалом. Короткие черные волосы убраны за уши, отчего на лице хорошо видна печать прошлогодней травмы. Фиолетовые полукружья под голубыми глазами так и не прошли. Хорошо она спала или нет, это не имело никакого значения; скрыть их мог только тональный крем.
Само лицо осунулось, отчего глаза казались больше, придавая ей еще большее сходство с Зои. Она была на десять лет старше сестры, но сейчас ее вполне можно принять за нее. Эмили подумала, что с выпирающими ключицами и тощими руками она стала похожа на подростка. Еще недавно мать сказала, что она совсем как та несчастная из «Отверженных», которой обрезали волосы и вырвали зубы. Эмили посмотрела на кровь, которую сплюнула в раковину. Розовые пенистые брызги не могли не тревожить – она на глазах превращалась в развалину. В двадцать девять лет у нее постоянно болел живот, мучили головные боли и бессонница.
Осмотрев Эмили, лечащий врач велел ей меньше волноваться, объяснив, что это симптомы тревожного состояния. Всего год назад она была здоровой молодой женщиной. В прошлом месяце ее психотерапевт настоятельно советовал ей перейти на неполный график или же взять обязанности полегче, полагая, что, работая полный рабочий день, она изматывает себя. Но, поскольку конца ее «изматыванию себя» не было видно, она знала, что для нее лучше, когда ум не занят – по крайней мере, некоторое время – заботой о других. «Обязанности полегче» ей не помогут. Она должна постоянно быть занята.
Именно поэтому Эмили пошла работать в отделение хирургической госпитализации в новой частной клинике – в надежде, что это поможет ее профессиональному росту, состоящему также в том, чтобы соответствовать высоким ожиданиям и требованиям платных пациентов. Имея лишь опыт работы в системе Национальной службы здравоохранения [3 - Национальная служба здравоохранения, или НСЗ – государственное учреждение в Великобритании, обеспечивающее всем жителям страны бесплатную медицинскую помощь; финансируется за счет общих налоговых поступлений.], она обнаружила, что частная клиника скорее похожа на пятизвездочный отель. Палаты с ванными комнатами, роскошные туалетные принадлежности, пушистые белые полотенца, телеканал «Скай», газеты и ежедневный визит шеф-повара, принимавшего индивидуальные заказы. Каждое требование пациентов неукоснительно выполнялось.
Эмили жутко скучала по отделению экстренной медицинской помощи. Ей недоставало волнения, какое она ощущала всякий раз, когда красный телефон начинал трезвонить; недоставало тех секунд напряженного ожидания, прежде чем двери резко распахивались и санитары едва ли не бегом вкатывали внутрь каталку с очередным пациентом, пребывающим на грани жизни и смерти…
Ей никогда не работать там снова. Никаких возвращений домой после смены в обычную, нормальную жизнь. Это место хранило слишком много воспоминаний.
Собрав туалетные принадлежности и придерживая на спине полы больничной рубахи, Эмили вернулась к своей кровати.
Глава 3
В палате стояли две кровати, причем вторая была уже занята. Все остальные палаты в частной клинике были одноместными, за что, собственно, и платили ее пациенты. Палата № 31 не имела номера, но за неимением лучшего ее называли тридцать первой. Некоторые называли ее «боковой комнатой». В палату с двумя кроватями в основном помещали пациентов с государственной страховкой – тех, кому предстояла плановая операция, оплачиваемая по полису НСЗ.
