скачать книгу бесплатно
– Дон Кристобаль, это мой муж – Лоран Дюпре.
То есть француз. Я и раньше слышала, что многие европейцы добирались до этого, весьма отдаленного, уголка мира, но все равно была потрясена, действительно здесь их обнаружив – причем такими лощеными и довольными жизнью.
На Лоране был серый костюм в полоску, клетчатый галстук и аккуратно сложенный носовой платок, что предусмотрительно выглядывал из переднего кармана. Было похоже, что господин этот только что побрился – несмотря на то что шла уже вторая половина дня.
– Очень приятно, – протянул мне руку Лоран.
У него оказались удлиненные кисти рук и пальцы будто сделаны были из резины, а не состояли из плоти и костей. Рукопожатие его ощущалось значительно мягче, нежели у Мартина. Тем не менее Лоран смотрелся мужественно, привлекательно, и, не будь на мне моей маскировки, я могла бы поклясться, что он окинул меня оценивающим взором волокиты. Что-то в нем чувствовалось настораживающее, и меня еще сильнее охватил страх, что за очками Кристобаля этот человек увидит мое истинное «я». Впрочем, если Лоран что-то такое и заметил, то вслух ничего не сказал.
Отведя от него взгляд, я последовала за сестрой в изысканно обставленную гостиную, в которой пахло полировочным воском и сосной. В углу комнаты стояла арфа.
– Не желаете ли виски, дон Кристобаль? – спросила Анхелика.
Я привыкла к легким алкогольным напиткам, таким как вино, сангрия или, по случаю, шампанское, но никогда не употребляла крепкого спиртного.
Глаза у всех присутствующих – за исключением Мартина – устремились на меня. После того как нас с самого начала представили друг другу, тот почти не обращал на меня внимания.
– Да, благодарю вас, – медленно и как можно ниже произнесла я.
– Хулия! – громко позвала Анхелика. – Принеси бутылку виски, пожалуйста.
Когда мы все собрались вокруг стола с мраморной столешницей, в гостиную, ступая еле слышно, вошла служанка в черно-белой форменной одежде, с волосами, заплетенными в косу и уложенными вокруг головы. Она принесла поднос со стаканами и золотистой бутылкой.
– Позови сюда Каталину, – велела ей Анхелика, взяв в руки бутылку.
«Каталина – другая моя сестра», – вспомнила я.
Следовало бы ожидать, что, оставшись одна-одинешенька на белом свете, я должна была бы чрезвычайно обрадоваться этой встрече с родственниками. И в обычных обстоятельствах я бы, конечно, была этому счастлива. Но после того, что случилось на лайнере, я стала крайне настороженной и ожесточенной. И все же в глубине души мне хотелось узнать об этих людях побольше. Потянувшись за стаканом, что предложила мне Анхелика, я без особого успеха попыталась унять в руках дрожь. Как только наши взгляды встретились, она мне снова улыбнулась:
– Присаживайтесь, пожалуйста.
Я заняла кресло с яркой пунцовой обивкой.
Вскоре в гостиную вошла особа, целиком одетая в черное. Мне она показалась слишком юной, чтобы одеваться с такой мрачной строгостью. Кружевная юбка закрывала ей ноги до самых лодыжек, а длинные рукава блузки полностью скрадывали руки. Но, как бы ни старалась эта женщина спрятаться под платьем, материя так плотно облегала ее талию и бедра, что лишь подчеркивала каждый изгиб ее стройного тела. Аккуратно подведенные глаза и брови у нее настолько завораживали, что просто невозможно было смотреть на что-либо другое.
Скользнув ладонью к кичке на голове, Каталина вопросительно поглядела на меня – единственного незнакомца в этой комнате.
– Это муж Марии Пурификасьон, – пояснила Анхелика. – Он приехал к нам с печальной вестью: наша сестра скоропостижно скончалась на борту «Анд».
Еле уловимо глаза у Каталины расширились, и она быстро глянула на Анхелику. Трудно было понять, то ли это ее реакция на сообщение о кончине сестры и осознание того, что это означает для всего семейства, то ли она каким-то образом раскрыла обо мне правду.
– Дон Кристобаль, это моя сестра Каталина.
Развернувшись ко мне, Каталина пробормотала нечто похожее на соболезнования:
– Да примет ее Господь в Его вечной славе.
Я вперилась взглядом в здоровенный крест, висящий на шее у Каталины, и кивнула в ответ, крепко обхватив пальцами прохладный стакан. Я не могла себя заставить еще и ей целовать руку.
– Приятно с вами познакомиться, – машинально отозвалась я.
В кои-то веки я даже порадовалась, что у меня в руках оказалось спиртное. Мне оно сейчас было как никогда необходимо. Я залпом выпила порцию виски, которое мгновенно обожгло мне горло, и повернулась к остальным, собравшимся в этой комнате. С большим трудом я сдерживала желание выпалить им все свои обвинения. Один из этих людей был ответственен за гибель моего Кристобаля, и тем не менее все они вели себя как благородные, исполненные сочувствия члены семьи, как будто они по-настоящему переживали из-за выпавшего мне несчастья.
Притом что единственное, о чем они могли сейчас сожалеть – так это о том, что не убили нас обоих.
– Не желаете ли чем-нибудь закусить, дон Кристобаль? – спросила меня Анхелика.
– Нет, благодарю. Я в порядке.
Лицо у меня горело, я сама это ощущала. Я наклонилась вперед, опершись предплечьями о колени. Молчание в гостиной сделалось невыносимым. Я могла бы, конечно, сорвать очки и бороду, объявить свое имя и потребовать сообщить, кто именно велел убить моего мужа.
Однако все было совсем не так просто.
В то время как Лоран и сестры в благодушном настроении сидели напротив меня, Мартин потянулся к шкафчику за еще одной бутылкой. В этот момент куртка на нем слегка распахнулась, грозно открыв взору рукоять револьвера.
Если я начну доставлять им неприятности – кто может гарантировать, что он меня не пристрелит? Это было бы удобно для всех наследников отца. Никто в этих краях не знает, кто я такая, и не питает ко мне никаких чувств. Адвокату они всегда могут и заплатить. Лично мне он ничем не обязан. И если уж на то пошло, именно он был осведомлен о подробностях нашего путешествия: Кристобаль отправлял ему телеграммы из Испании и с Кубы. Кто угодно из собравшихся мог его подкупить, чтобы он послал наемника с целью избавиться от никому не нужной здесь испанской дочери – от этой свалившейся на голову паразитки, претендующей на часть поместья де Лафон.
Прежде я склонна была считать, что люди от природы добры. Пури, выросшая в Севилье и дружившая со всеми по соседству, ни за что бы не поверила, что эта благородная компания способна причинить ей зло. Однако той Пури больше не существовало, она осталась далеко позади, в безжалостных карибских водах.
Во рту ощутилось едкое послевкусие спиртного.
Аквилино вытащил из своего портфеля конверт из манильской бумаги, на всякий случай вытер себе платком шею и лоб и наконец извлек наружу пачку документов.
– Ну что ж, – молвил он. – Теперь поговорим о насущном. О наследстве дона Арманда.
Глава 4
Неделей ранее
Мама частенько говаривала, что мужчин начинаешь ценить лишь тогда, когда их рядом уже нет. После того как Кристобаль навсегда исчез в карибских волнах, меня, точно темным широким плащом, накрыла ностальгия по нашей с ним совместной жизни. Не проходило и часа – а в иные дни и минуты, – чтобы я не думала о нем.
Я все прокручивала в голове те последние мгновения на палубе – как будто размышления об этом могли что-то изменить! Мне следовало бы ударить того негодяя веслом до того, как он пырнул ножом Кристобаля. Мне следовало бы прыгнуть в воду вслед за мужем и не дать ему утонуть. Мне следовало бы… следовало бы… И потом, вволю потерзав себя всем тем, что я не предприняла, я в который раз пыталась убедить себя, что все сделала правильно. Я стала звать людей на помощь, как только Кристобаля накрыло волной. Я заставила капитана остановить корабль. Я вызвалась отправиться на одной из шлюпок вместе со спасательной командой (капитан, однако, отказал мне в этом, сочтя, что для женщины это чересчур опасно). Я простояла на задней палубе до самого рассвета, не отрываясь глядя на безжалостные волны и все надеясь хоть на мгновение разглядеть там своего мужа.
Искали его несколько часов, водя лучами фонариков по поверхности воды, выкрикивая его имя. Но все равно не смогли найти ни Кристобаля, ни того мерзавца, который его убил. Капитан высказал мне в качестве утешения, что мой муж умер быстрой смертью. «Если у него была такая рана, как вы говорите, то он, скорее всего, не страдал, – объяснил мне капитан. – Он, вероятнее всего, отключился от потери крови».
Да, для меня это и правда было утешением. Что он, по крайней мере, не мучился.
Вот только Кристобаль ни за что бы не умер, если бы я не потащила его на этот злополучный корабль! И если бы я не стала с ним в тот вечер ругаться, он проспал бы до утра в обнимку со своей пишущей машинкой, а не лежал на дне морском!
Если бы не то. Если бы не это…
Когда прекратили поиски, я с криками напустилась на капитана. Я требовала, чтобы они продолжили искать. Говорила, что в Испании мы очень важные и влиятельные люди. И к тому же баснословно богатые. Что мы – владельцы прибыльной плантации. И что мы осыпем его золотом и наградим землей – если только он отыщет моего Кристобаля. Когда ни крики, ни обещания, ни угрозы не сработали – я стала его умолять. И тогда этот бывалый моряк с обветренным и загорелым лицом, со свисающими на верхнюю губу усами выдавил печальную улыбку и мягко положил мне ладонь на плечо:
– Я очень сожалею, мэм. Но мы тут уже ничего не можем сделать. Ваш муж ныне уже у Господа.
– Откуда вам это знать? – с горечью отозвалась я.
Глаза у капитана слегка выпучились. Могу поспорить, он еще ни разу не слышал подобного богохульства от испанской женщины. Однако вместо того, чтобы отшатнуться или поглядеть с укором, он легонько пожал мне плечо, кивнул и отошел.
Сказать по правде, я не хотела даже думать о том, где сейчас может быть Кристобаль. Варианты рисовались в голове один другого хуже. Все они были ужасающими. Быть может, он съеден акулами. Или где-то плавает, разбухший, посинелый. Я закрыла глаза. Уж лучше я буду считать, что он ко мне вернется. Что каким-то образом он сумеет спастись из воды, вскарабкаться на десять-пятнадцать метров над ватерлинией и выбраться на палубу.
Как же я тосковала теперь по ритмичному постукиванию его клавиш! Однако драгоценная машинка Кристобаля с его исчезновением умолкла – вот уже шесть дней назад. Думал ли он о своем романе в те последние мгновения? Осознал ли тот факт, что уже никогда не сможет его закончить?
Чего бы я не отдала, лишь бы вновь спотыкаться впотьмах об его оставленные в проходе ботинки!
Да, моя мать была полностью права насчет мужчин. Их начинаешь по достоинству ценить лишь после их ухода.
Расправив плечи, я постучала в капитанскую рубку.
В жизни не видела ни одного британца с таким глубоким загаром, как у капитана Блэйка.
– Миссис Лафон? Прошу вас, входите.
Теперь мы уже достаточно хорошо были с ним знакомы, но капитан все равно старался не смотреть мне в глаза. Он был из тех мужчин, что вполне комфортно ощущают себя в мужской компании, но ужасно тушуются в обществе женщин.
– Хотелось бы узнать, как идет расследование, капитан.
– Я очень рад, что вы зашли, миссис Лафон. Я как раз хотел с вами об этом поговорить. Однако прошу вас, садитесь! – поспешно указал он на охряного цвета кожаный диванчик напротив стола. В рубке стоял терпкий запах табака.
Я последовала приглашению.
– Так вам удалось выяснить, кем был тот человек?
– Боюсь, что нет, мэм. – Капитан уселся за загроможденный всем, чем только можно, стол. Лицо его наполовину загораживал стоявший там глобус. – Мы не нашли ни одной записи о человеке, что соответствовал бы вашему описанию. И собственно говоря… – Тут у него покраснели кончики ушей. – Я решил закрыть расследование и квалифицировать смерть вашего мужа как несчастный случай.
– Несчастный случай?! Что вы хотите сказать?! – вцепилась я в подлокотник дивана. – Говорю же, этот человек напал на меня! А Кристобаль пытался меня защитить!
– Я верю вам, мэм. Нет надобности повышать голос. Но боюсь, что за отсутствием доказательств я мало что могу сделать. Это расследование и так отняло у меня массу времени, а мне надо еще управлять судном и заботиться о сотнях пассажиров.
– Но это же нелепо! Вы намерены солгать – причем в официальном документе, – потому что для вас так проще и удобнее?
– Я вовсе не лгу. К сожалению, этому действительно нет никаких доказательств.
– А есть кто-нибудь другой, кто мог бы взяться за расследование? Власти Эквадора, например?
– Нет, мэм. Это британское судно, находящееся под британской юрисдикцией. А потому расследование следует препоручить властям Великобритании. Если бы это… происшествие случилось уже после того, как мы прибыли к Эквадору, то тамошние службы за это бы взялись.
– То есть вы хотите сказать, что мне надо возвращаться обратно в Европу, чтобы искать убийцу своего мужа? Но это же лишено смысла!
– Вы вольны подать заявление в британском консульстве в Гуаякиле и нанять адвоката, который взялся бы представлять ваши интересы в Британии.
«В Британии?! Там-то вообще как можно отследить убийцу Кристобаля?!»
– Но я не выдумала этого человека, капитан! Он был на самом деле. И он даже знал меня по имени!
– Миссис Лафон, я понимаю: вы вовсе не это желаете от меня услышать. Я знаю, что вы ищете справедливости ради памяти своего мужа, однако я связан другими обязательствами. Весьма сожалею, но ничем больше не могу вам помочь.
Я поднялась с кресла – и, похоже, слишком резко, поскольку голова немного закружилась, и мне пришлось прижать ладонь ко лбу.
– Вы в порядке? Если хотите, могу позвать доктора Косту.
– Нет, – ответила я. – В этом нет необходимости.
С доктором Хауме Коста я познакомилась как раз в ту ночь, когда произошел «несчастный случай». Он оказался моим соотечественником, каталонцем, который отправился в Колумбию, чтобы помогать бороться с «испанкой», унесшей немало жизней за последние два года. Когда поиски Кристобаля закончились, доктор дал мне действенное успокоительное, которое позволило мне не сойти с ума от мысли, что мой муж остался где-то посреди этого жуткого бушующего океана.
Капитан тоже встал.
– Если вы решите вернуться в Испанию, мэм, я могу договориться, чтобы вас устроили на другой пароход, как только мы пришвартуемся в порту Гуаякиля.
– Нет, благодарю вас. Я продолжу поездку.
– И все же – простите за назойливость, – насколько я понял, ваш путь лежит в небольшое поселение на побережье Эквадора. Если позволите озвучить мое мнение – я считаю, что столь масштабная поездка может оказаться весьма опасной для женщины, путешествующей в одиночку.
Из-за всей этой суматохи и потрясений я как-то не слишком задумывалась до сих пор об остальной части моей поездки, хотя меня и страшила уже мысль о том, что мне придется управлять плантацией без помощи мужа.
– Американцы сильно отличаются от тех людей, к которым вы привыкли, мэм, и особенно в отдаленных местностях. У меня нет намерения вас пугать, однако я несколько наслышан о судьбе отдельных миссионеров – и мужчин, и женщин, – на которых нападали в джунглях и на побережье. Не стану вдаваться в подробности, но скажем так: женщинам в особенности выпадали некоторые, чрезвычайно мучительные, переживания.
У меня пересохло во рту. Через мгновение я вновь обрела голос.
– В порту меня будет встречать поверенный отца, и он отвезет меня в Винсес.
«Чрезвычайно мучительные переживания? Какие, например?»
– Благодарю за ваше беспокойство, капитан, но здесь совершенно не о чем волноваться.
На словах я была куда увереннее, нежели чувствовала себя на самом деле. Ведь, если честно, я не была знакома с этим адвокатом и даже не слышала никаких отзывов об этом человеке – как, собственно, и ни о ком, кто меня там ожидал. Я вдруг задумалась о тех женщинах-миссионерках, которых только что упомянул капитан. Их что, жестоко изнасиловали? Не на эти ли «мучительные переживания» он намекал? Признаться, Блэйку удалось вселить в меня немалое беспокойство, хотя гордость и не позволяла мне это показать. Я слишком уже далеко зашла, чтобы возвращаться в Севилью с пустыми руками.
Кивнув напоследок, я вышла из его каюты.
* * *
Я сделалась какой-то одержимой в отношении пишущей машинки Кристобаля. Последние минут двадцать я протирала влажным полотенцем каждую ее клавишу, как будто рассчитывала заставить их снова заблестеть. Как будто мой муж к ней вернется, чтобы закончить свой драгоценный роман. Как будто этот ритуал может снискать мне его прощение.
Едва закончив с нижним рядом, я снова взялась за верхний левый угол. Внезапно буквы и цифры в глазах поплыли, и на одну из клавиш упала слеза.
От неожиданного стука в дверь я вздрогнула.
«Нашли Кристобаля?»
Я бросилась открывать дверь, утирая слезы тыльной стороной руки и крепко прижимая к груди мужнину домашнюю куртку.
Дама, оказавшаяся за дверью каюты, явно прочитала на моем лице разочарование. Кристобаль мертв. Когда я наконец смогу это усвоить?
– Доброе утро, – промолвила она. – Уверена, мы с вами встречались в ту ночь, когда мой муж ухаживал за вами.
Мне смутно припоминались эти распущенные вьющиеся волосы, обрамлявшие бледное лицо. Когда женщина улыбалась, ее выпирающие клыки нарушали ровную гармонию передних зубов, но в целом она была красива, с величественным рельефным носом и полными губами.
– Ваш муж? – переспросила я.
