скачать книгу бесплатно
Что странно, я думаю, если бы мы не поженились этой ночью, велика вероятность, что так бы оно все и было.
– Господи, Миа, – бормочет Харлоу себе под нос. – Я люблю тебя, но ты меня просто убиваешь.
Я игнорирую ее замечание. Понятия не имею, как Лола отреагирует на мою нерешительность. Она гораздо терпимее Харлоу, сторонник теории «живи и дай жить другим», она где-то посередине между мной и Харлоу в том, что касается случайных связей. Поэтому, а еще потому, что никто из нас до этого не выходил спонтанно замуж за иностранца (когда-нибудь это действительно будет очень весело вспоминать!), Лола наверняка будет более сдержанна в своих реакциях, поэтому я адресую свой вопрос ей:
– Он говорит, что мы можем… можем остаться мужем и женой.
Вот. Кажется, вот так получается вполне нейтрально.
Она молчит в ответ.
– Я так и знала, – шепчет Харлоу.
Лола по-прежнему многозначительно молчит.
– Я написала себе письмо, до того как мы переспали, – объясняю я осторожно. Эти две женщины, как никто в мире, желают мне добра. Но я не знаю, вдруг их ранит то, что я чувствую себя такой защищенной и уверенной рядом с Анселем.
– И? – переспрашивает Харлоу. – Миа, это важно! Ты не могла с нами сначала поговорить?
– Я знаю, знаю. – Я вжимаюсь в спинку кресла. – И еще я, кажется, рассказала ему… ну… всю свою историю.
Они обе понимают, что это значит, но не комментируют, а ждут, что я еще скажу.
– И я… говорила несколько часов. Я не заикалась и не думала, что говорю.
– Да, ты действительно много говорила. – Лола поражена.
Глаза Харлоу сужаются.
– Но ты же не можешь всерьез остаться его женой, – заявляет она. – Женой незнакомца, которого вчера встретила в Вегасе и который живет в пяти тысячах километров отсюда.
– Ну, когда ты говоришь так, это действительно кажется невозможным.
– А как я должна говорить, Миа? – взрывается она. – Ты совсем рехнулась?!!
Рехнулась ли я? Да, абсолютно.
– Я думаю, мне… нужно время, – отвечаю я.
Харлоу сердито вскакивает и оглядывается по сторонам, словно ищет в лобби кого-нибудь, кто может помочь ей убедить лучшую подругу в том, что та потеряла рассудок. Сидящая напротив меня Лола внимательно изучает мое лицо, сощурив глаза.
– Ты уверена? – спрашивает она.
Я хмыкаю:
– Я вообще ни в чем уже не уверена.
– Но ты точно знаешь, что не хочешь аннулировать ваш брак сейчас?
– Он говорит, что все равно не станет его аннулировать сегодня, якобы он пообещал мне, что не сделает этого.
Ее брови взлетают высоко на лоб, она откидывается назад с изумленным видом:
– Он обещал тебе?!
– Он так сказал. Что я заставила его поклясться.
– Самое смешное во всем этом… – начинает Харлоу, но Лола перебивает ее:
– Что ж, парень заработал несколько очков в моих глазах. – Она моргает и кладет ладонь на руку Харлоу, чтобы успокоить ее. – Пойдем, милая. Миа, мы скоро вернемся, чтобы собрать вещи и ехать домой, ладно?
– Ты шутишь? Мы… – начинает Харлоу, но Лола останавливает ее взглядом. – Отлично.
За стеклом входной двери я вижу Оливера и Финна, которые ждут их на остановке такси. Анселя нигде не видно.
– Ну, удачно вам разжениться, – говорю я с легкой улыбкой.
– Тебе повезло, что я люблю тебя, – бросает Харлоу через плечо, встряхивает волосами и позволяет Лоле себя увести. – Иначе я бы тебя просто убила.
* * *
ЛОББИ КАЖЕТСЯ слишком пустым и тихим после их ухода, и я ищу глазами Анселя, вдруг он наблюдает за всем из темного уголка, ждет, когда я останусь одна. Но его нет в лобби. И я понятия не имею, где он может быть. Я осталась только из-за него. Даже если бы у меня был номер его телефона, я бы все равно не могла ему позвонить, потому что у меня нет телефона. А если бы даже и был, я понятия не имею, где от него зарядка. Пьяная я напрочь забываю о своих вещах.
Единственное, что я могу придумать – это подняться наверх, в номер отеля, чтобы снова принять душ и собрать вещи, и попытаться найти хоть какой-то смысл во всей этой неразберихе.
Как только я переступаю порог номера, воспоминания о проведенной здесь ночи обрушиваются на меня. Я покрепче закрываю глаза, чтобы не упустить ни одной детали.
Его руки на моих ягодицах, на груди, на бедрах. Его твердый и большой член упирается в мое бедро. Его губы скользят по моей шее, оставляя засосы…
Воспоминания прерывает тихий стук в дверь.
Разумеется, это он. Свежий после душа и такой же растерянный, как и я. Он входит в комнату вслед за мной и садится на край кровати.
Поставив локти на колени, он смотрит на меня из-под челки, которая закрывает ему глаза. Взгляд его так выразителен, что я чувствую, как мурашки бегут у меня по рукам. Он заявляет сразу:
– Я думаю, ты должна поехать на все лето во Францию.
Я могла бы привести сотни доводов, доказывающих абсурдность этого предложения. Во-первых, я его не знаю. Во-вторых, я не говорю по-французски. Билеты туда стоят безбожно дорого. И где я буду жить? И что я буду делать все лето в чужой стране с почти незнакомым иностранцем?!
– Я уезжаю в Бостон через несколько недель.
Но он уже качает головой.
– В Бостон тебе ехать не раньше начала августа.
Я чувствую, как мои брови ползут вверх. Я действительно рассказала ему всю свою жизнь в подробностях. Не могу понять, что я должна сейчас чувствовать: удивление, что он все это помнит, или вину, что заставила его все это слушать. Я наклоняю голову в ожидании. Большинство девушек сейчас что-нибудь уже сказали бы. Великолепный мужчина предлагает нечто потрясающее. Но я просто жду, что еще он скажет.
Он облизывает пересохшие губы. Кажется, он понимает, что я пока не готова ответить на его предложение.
– Просто выслушай меня. Ты можешь жить у меня, в моей квартире. У меня хорошая работа, я смогу прокормить и обеспечивать тебя в течение всего лета. Да, я много времени провожу на работе, это правда. Но ты могла бы… – Он отворачивается и смотрит в пол. – Ты могла бы просто получать удовольствие от города. Париж – самый красивый город в мире, Сериз. И там всегда можно найти себе занятие. У тебя было несколько по-настоящему трудных лет, и может быть, будет неплохо провести беспечное лето во Франции. – Он снова поворачивается ко мне и тихо добавляет: – Со мной.
Я подхожу к постели и сажусь на расстоянии от него. Горничная уже сменила белье и убрала тот беспорядок, который мы устроили, так проще делать вид, что прошлая ночь случилась с кем-то еще.
– Мы друг друга почти не знаем, это правда, – признает он. – Но я вижу, ты сомневаешься по поводу Бостона. Ты ведь бежишь туда от отца. Бежишь, чтобы двигаться вперед. А может быть, тебе просто нужно сделать паузу, чтобы выдохнуть. За последние четыре года, с момента несчастного случая, ты хоть раз позволяла себе это?
Мне хочется, чтобы он продолжал говорить. Да, я слишком мало его знаю, чтобы любить, но я могу любить его голос. Мне нравится этот богатый оттенками тембр, его округлые гласные и мягкие согласные. Его голос танцует. Он не может быть резким, грубым или острым.
И тут я понимаю, что это не так. Я же помню, как требовательно он звучал ночью:
«Обопрись руками на стену.
Я больше не могу ждать, Сериз.
Покажи мне, как сильно тебе нравится ласкать его языком».
Мне нечего ответить на его предложение, и я молчу. Я подтягиваю к себе подушку и устало откидываюсь на спину. Он ложится рядом, и я обнимаю его. Одна рука скользит по его груди, а вторую я запускаю в волосы. Я глажу его и вспоминаю, как сильно мне нужно вытянуть руки, чтобы его обнять, как он дрожит под моими ладонями. Я утыкаюсь носом в комок мышц между его шеей и плечом, вдыхая его запах, запах гостиничного мыла и океанских брызг.
Ансель поворачивается ко мне, всего один раз целует меня в шею, подбородок, губы и замирает с открытыми глазами. Его руки скользят по моей спине, ягодицам, бедрам вниз, к коленям, он подтягивает меня к себе и укладывает поудобнее. Я чувствую, как между ног у меня нарастает желание, чувствую, как сильно я хочу его. И чувствую, как увеличивается и давит его член. Но вместо того чтобы воспользоваться этим, мы засыпаем.
Когда я просыпаюсь, вижу на пустой подушке листок бумаги. Он оставил свой номер телефона и пообещал быть рядом, когда он мне понадобится, и исчез.
* * *
ИНТЕРЕСНО, сколько тысяч таких поездок было из Вегаса в Калифорнию: горячий ветер колотится в окна машины, похмелье, сожаления, повисшие в воздухе, как один плоский аккорд, который проходит красной нитью через весь альбом.
– Мне нужно съесть что-нибудь жирное, – стонет Харлоу, и Лола сворачивает с шоссе на парковку. После жареного сыра и картошки фри Харлоу говорит:
– Не могу понять, почему ты все-таки не подала заявление об аннулировании брака, пока мы были еще там? – Она окунает картошку в кетчуп и с раздражением бросает ее на тарелку. – Теперь тебе придется туда возвращаться или проходить через все эти сложности и юридические тонкости другого штата. Расскажи мне все в подробностях, чтобы мне расхотелось тебя бить.
Объективно Ансель потрясающий, а секс с ним явно был нелепой затеей, но она понимает, что я не такая слабая, чтобы рассматривать хороший секс как достаточное основание для принятия такого опрометчивого решения. Все дело в письме. Я никогда не вела дневник. Я почти не пишу писем Харлоу, когда она уезжает за границу на съемки к отцу. Но я столько раз читала то письмо, написанное после аварии, что бумага истерлась и стала похожей на высушенный цветочный лепесток, а чернила стали почти невидимыми. Письмо самой себе – это странное, священное явление. И пусть я не уверена, что это была хорошая идея, я все же должна считаться с тем, что заставило меня его написать.
– Что ты теперь будешь с этим делать? – спрашивает Лола, когда я заканчиваю делиться всеми грязными подробностями той ночи.
Я пожимаю плечами.
– До сентября попытаюсь понять, почему я захотела выйти замуж за этого человека. А потом, наверно, аннулирую брак.
Глава 5
ЛОЛА отвозит меня домой. Мои младшие братья играют в гостиной на «Икс Бокс», а когда я захожу на веранду, отец протягивает мне бокал вина.
– За нашу бриллиантовую девочку, – говорит он, поднимая бокал. Он снисходительно улыбается мне, а потом обнимает маму, и солнце красиво подсвечивает их силуэты. Уверена, он с удовольствием вставил бы этот кадр в рамочку. – Не сомневаюсь, что твои последние сумасшедшие выходные удались, но как твой отец я не хочу ничего слышать об этом! – Он смеется над своей маленькой шуткой, а я думаю, что она бы мне тоже понравилась, не будь моя история такой опасной. – Отныне, я надеюсь, твое будущее – это только стремление к победе и успех.
Я нехотя чокаюсь с отцом и слежу за выражением его лица, пока он оглядывает меня с ног до головы. Я сегодня дважды принимала душ, но в своей черной футболке и рваных джинсах все еще выгляжу как смерть. Его глаза скользят по моим губам, потом по шее, синяки и красные пятна на которой я безуспешно попыталась замаскировать серым шарфом из джерси. Его улыбка быстро превращается в гримасу отвращения, но, он, кажется, не замечает обручальное кольцо на моей руке. И я осторожно прячу ее в карман.
Он ставит бокал на барную стойку и отходит от мамы.
– Успешные бизнесвумен – леди, – цедит он сквозь зубы. И я чувствую странное удовлетворение, зная, как он наслаждается этим моментом. Последние четыре года я была образцом ответственности и амбициозности, у него не было возможности как следует меня покритиковать. А вот сейчас он в своей тарелке – моему отцу гораздо удобнее унижать, чем хвалить.
– Мы поехали в Вегас отпраздновать выпускной, пап. И мы не стали там проститутками.
Нет, Миа, ты просто вышла замуж за незнакомца.
– Тебе придется потрудиться, чтобы заслужить признание в Бостоне. При том, что мне категорически не нравилось думать, что ты до конца своих дней будешь танцовщицей, я по крайней мере восхищался твоим упорством. А сейчас ты только-только окончила колледж, возвращаешься домой и выглядишь при этом так… – Он качает головой. – Я даже предположить не могу, чем ты занималась. Ни один нормальный мужчина не захочет работать на бродяжку, которая приходит на работу с распухшими губами, вся в засосах, воняя прокисшей выпивкой. Приведи себя в порядок, Миа.
Мама задыхается от возмущения и смотрит на него так, словно собирается возразить его нелепой тираде. Но ее решимость испаряется, как только она натыкается на его взгляд. Он уходит в дом, хлопнув дверью и оставив свой бокал на стойке бара. Мама произносит только:
– О, милая…
– Не надо, мам. Я в порядке.
Не хочу, чтобы она вставала на мою сторону. Я скоро уеду, а ее жизнь будет гораздо легче, если она останется в Команде Дэвида. Она бросает на меня растерянный взгляд и следует за отцом в дом.
Стеклянная дверь закрывается не плотно, и я все еще слышу отца: «Она когда-нибудь чему-нибудь научится? Только через мой труп она упустит эту возможность!»
Я смотрю на идеальный садик моей мамы: безупречная лужайка, шикарные пышные клумбы, белоснежный заборчик – и чувствую себя как сорняк посреди всего этого. Мне всегда казалось, что здесь я не на своем месте. И сейчас я ощущаю себя полной неудачницей.
* * *
К ОТКРЫТИЮ ЗООПАРКА САН-ДИЕГО обычно не бывает толп. Но за Домом рептилий и Стадионом находятся экспозиции, около которых всегда пусто, даже когда зоопарк переполнен туристами. Я люблю это – искать покой среди хаоса. И здесь мне лучше всего думается.
Утром во вторник я проталкиваюсь сквозь толпу туристов и семей с зелеными пластиковыми браслетами зоопарка, поворачиваю налево сразу за вольером с фламинго и оказываюсь в своем секретном убежище. Мне нужно подумать о том, что взять с собой в Бостон, и о том, как бы мне организовать все так, чтобы уехать отсюда уже на следующей неделе, а не ждать еще три.
Нужно обдумать, какую работу искать: официантка, продавщица, кассирша. Или секретарь. А может быть танцовщицей в ночном клубе, просто чтобы позлить моего папашу с другого конца страны? Мой разум старательно отвергает идею пойти работать инструктором по танцам. Я сворачиваю за вольер и иду к своей любимой скамейке. Сажусь и вздыхаю долго и тяжело.
О чем мне точно НЕ нужно думать, так это о том, что Ансель сейчас наверняка летит в Париж.
– Ты права, – вдруг со стороны дорожки раздается знакомый глубокий голос. – В этой стороне зоопарка действительно на удивление пусто.
Я не верю собственным ушам. Я вижу Анселя, который идет по мощеной дорожке. Он подходит, опускается на скамейку и закидывает руку на спинку, обнимая меня. Пальцы его правой руки пробегают по моему плечу.
Я теряю дар речи.
Знакомое ощущение, но только причины на этот раз совсем другие. Я теряю дар речи скорее от неожиданности, чем от застенчивости.
– Ш-ш-ш… – начинаю я, округлив глаза.
Он ждет. Спокойно скользя теплыми и мягкими кончиками пальцев по моей коже.
– Что ты здесь делаешь? Как ты узнал, что я…
– Ты же сама говорила, что приходишь сюда думать. Говорила, что тебе нравится эта часть зоопарка, я и запомнил, – говорит он, глядя по сторонам. – Я совсем этого не понимаю. Тут же сплошной бетон и спящие ящерицы. Впрочем, может быть, это потому, что я провел здесь всего лишь час? – Он склоняет голову набок и тепло улыбается, будто он никакой не маньяк. – И я здесь потому, что не могу быть далеко от тебя, Миа. Ты же моя жена.
Должно быть, мои и без того выпученные глаза становятся еще шире от ужаса. Он разразился смехом, убрав руку и поставив локти на колени. – Прости. Это было нехорошо с моей стороны. Я в Сан-Диего потому, что вечером улетаю из местного аэропорта. Оливер встречался здесь с архитектором, который будет переделывать его магазин, и это была последняя возможность повидаться перед долгой разлукой. Мы приехали вместе вчера ночью, а сегодня я пришел сюда в надежде, что ты сказала правду и действительно ходишь сюда думать. И может быть, даже придешь подумать немножко обо мне, – добавил он, искоса поглядывая на меня и нежно улыбаясь. – Клянусь, я пошутил.
– И все-таки ты пришел сюда меня искать, – напоминаю я, отодвигаясь.
Он сует руку в задний карман и протягивает мне сложенный листок бумаги. Развернув его, я вижу, что это копия нашего свидетельства о браке.
