Если бы он остался

скачать книгу бесплатно

– Потому что она мне нравится, – повторяю я, но на этот раз я улыбаюсь, а он смеется.

За ужином мамы разрешают нам выпить по полбокала вина. У меня голова идет кругом от того, что со мной обращаются как со взрослой, а от вина хочется спать. Отец долго обсуждает с Финни, каково это – быть единственным первогодкой в сборной. Он как будто доволен, что может о чем-то поговорить с одним из нас, как будто мы с Финни взаимозаменяемы, как будто он таким образом выполняет отцовский долг перед нами обоими. Нетрудно понять, почему он так думает: дома он бывает подолгу только во время каникул, когда Финни и тетя Анджелина всегда с нами. Может быть, он считает тетю Анджелину своей второй женой?

Мама и тетя Анджелина вспоминают все предыдущие рождественские ужины и сравнивают их с сегодняшним. Они это делают каждый год. И каждый год у нас сейчас самое лучшее Рождество.

Хотела бы я каждый раз верить, что это лучшее Рождество на свете, но не могу, потому что знаю наверняка, какое им было. То, когда нам было по двенадцать лет, – наше последнее Рождество в начальной школе.

В тот год в сочельник выпало много снега. На мне было новое зимнее пальто и варежки в цвет шарфика. Мы с Финни ходили к заливу и пробивали ногами лед на мелководье. Мамы приготовили нам горячий шоколад, и мы играли в монополию, пока не пришел с работы папа, и мы думали только о том, что сейчас наступит Рождество.

С тех пор снег ни разу не выпадал на Рождество, и каждый год появлялось все больше и больше других мыслей, а ощущения праздника становилось все меньше и меньше.

Джейме уехал на Рождество к бабушке в Висконсин, и мне приятно, что я по нему скучаю. Это ранка, которая ноет тупой болью и которую мне нравится расковыривать.

«Джейме, – думаю я, – Джейме, Джейме, Джеймс», – и вспоминаю его язык у меня во рту. Целоваться с языком мне нравилось не так сильно, как я ожидала, но я к этому привыкла. Теперь я постоянно говорю Джейме, что люблю его, а он больше ни разу не заговаривал о сексе. На Рождество он подарил мне новый дневник, и, хоть я еще не закончила старый, с Нового года я начну писать в нем. К тому времени Джейме вернется, и мы будем вместе. Джейме, Джейме, Джеймс.

– Отэм, – говорит отец, – ты в этом году у нас Фея Драже[8 - Персонаж балета «Щелкунчик». Прим. пер.]?

За столом повисает тишина, в то время как я пытаюсь понять, что он имел в виду. Потом вижу, как мама закусывает губу, и осознаю, что он имеет в виду тиару. Он не заметил, что я ношу ее каждый день уже третью неделю подряд. Делаю глубокий вдох.

– Да, – говорю я. – Просто подумала, что стоит сделать этот ужин более праздничным.

Отец улыбается мне и ест бутерброд с ветчиной. Он доволен собой. Мама что-то говорит Финни, и беседа за столом постепенно возобновляется. Через несколько минут я извиняюсь и иду в свою комнату.

Я купила несколько постеров: Джими Хендрикс с гитарой на сцене, утонувшая Офелия смотрит в небо, черно-белая фотография дерева без листьев. Мне нравится, как они смотрятся в лавандово-белой комнате, – как корсет с кардиганом, как тиара с порванными джинсами. Но сейчас я не смотрю на постеры. Я ложусь на кровать и смотрю в потолок.

Когда кто-то стучит в дверь, делаю вид, что сплю. Через секунду дверь все равно открывается, и Финни просовывает голову внутрь.

– Эй, – говорит он, – просили сказать тебе, что мы закончили есть.

– Хорошо, – отвечаю я, но не двигаюсь с места. Жду, когда он уйдет. Но Финни не уходит, он так и стоит в дверях, как будто ждет от меня чего-то. Продолжаю лежать. Я смотрю в потолок, пока он не заговаривает снова.

– Правда обидно, что он не заметил, – говорит Финни.

– По крайней мере, на Рождество мой отец с нами, – отвечаю я. Лицо Финни меняется на какую-то долю секунды. А потом как будто дверь снова закрывается.

– Я не то имела в виду, – говорю я.

– Все хорошо, – говорит он. – Внизу все ждут тебя.

После того как он уходит, я еще какое-то время лежу на кровати. Думаю о том, как бы я сказала Финни о том, что мне все равно, о том, как мне больно, и том, что мне это не так важно, но мне бы хотелось, чтобы это было важно отцу. Представляю, как Финни вдруг обнимает меня и говорит, что все хорошо, говорит, что можно испытывать разные чувства к одному и тому же человеку. Мы спускаемся вниз, и он держит меня за руку, пока мы все вместе сидим на диване и смотрим «Эту замечательную жизнь»[9 - «Эта замечательная жизнь» (англ. It’s a Wonderful Life) – американский фильм, снятый в 1946 году. Считается традиционным «рождественским» фильмом в США, как, например, «Ирония судьбы» считается традиционным «новогодним» фильмом в России. Прим. ред.]. Потом Финни и тетя Анджелина собираются домой, на крыльце Финни целует меня на прощание, и мы видим, что пошел снег.

Я перекатываюсь на бок, вытираю слезы и иду вниз.

Глава 8

Вечеринка проходит у меня в доме, потому что он большой и к тому же родители могут познакомиться с Джейме, прежде чем поедут к отцу в офис на новогодний корпоратив.

Джейме хорошо держался перед моими родителями. Он пожал им руки, смотрел в глаза, и от него не пахло сигаретами. Папу все устроило. Мама довольна, и у меня есть назойливое подозрение, что это потому, что Джейме такой красивый, – как будто теперь она может быть спокойна, что в школе у меня не совсем плохая репутация.

Саша, Брук и Энджи остаются на ночь.

Мама Алекса заберет мальчиков после полуночи. А пока мы одни.

Брук стащила бутылку шампанского с праздничного вечера родителей. Она завернута в спальный мешок, и мы слишком поздно поймем, что вполне можно было поставить ее в холодильник.

Мы едим пиццу и смотрим фильм. Фильм не очень. Мальчики то и дело отпускают шутки, и каждый хочет, чтобы над его шутками девочки смеялись громче. Конечно, Джейме лучше всех. Я откидываюсь на спинку дивана, гордая тем, что я его девушка.

Потом мы сидим и болтаем, теперь уже все хотят блеснуть чувством юмора. В основном мы обсуждаем других ребят из школы. В конце концов разговор сводится к сексу, как – я вскоре узнаю – и всегда сводятся все беседы. Ни у кого из нас еще нет опыта, и мы еще достаточно молоды, чтобы этого стесняться, – это просто данность, которая исправится со временем. Мы подшучиваем друг над другом и сплетничаем о том, кто в школе чем занимался. Секс – это тема для шуток. Секс кажется чем-то реальным в той же степени, что и конец света в полночь.

Полночь. Жду поцелуя Джейме так, словно мы никогда не целовались. Прежде я только один раз целовалась в полночь[10 - Новогодняя примета. Считается, что поцелуй любимой или любимого в полночь принесет еще двенадцать месяцев любви.], и я очень хочу, чтобы новый поцелуй перечеркнул старый, чтобы этот запомнить навсегда.

В одиннадцать пятьдесят мы отправляемся на кухню за кастрюлями и сковородками. В одиннадцать пятьдесят пять стоим у входной двери и каждые тридцать секунд спрашиваем у Джейме, который час. Почему-то мы решили, что его телефон больше всего достоин доверия.

А затем, как всегда, мгновение приходит и уходит, и хоть где-то внутри я снова удивляюсь, что у меня совсем нет ощущения, будто за этот миг что-то поменялось, я вместе с остальными бегу по лужайке, бью в кастрюлю и смотрю на звезды и незаконные фейерверки, которые пускают соседи. Мы кричим, как будто узнали чудесную новость. Мы поздравляем с Новым годом друг друга, деревья и тех, кого не видим, кто так же выкрикивает поздравления в небо. Мы кричим так, будто эта демонстрация радости отпугнет все наши страхи, будто уже знаем, что ничего плохого с нами в этом году не случится, и потому счастливы.

– Джейме, поцелуй меня! – кричу я. Бросаю в траву кастрюлю и деревянную ложку и тяну к нему руки. Он вальяжно подходит ко мне, кладет руки на бедра и притягивает к себе. Остальные бьют в кастрюли. Это хороший поцелуй, как и все прочие наши поцелуи. Все бросают кастрюли и тоже целуются. Я поднимаю с земли кастрюлю и ложку, и в этой относительной тишине, пока все не начали стучать снова, понимаю, что мы не одни.

В тридцати футах от нас Финни, Сильвия, Алекса, Джек и прочие тоже бьют в кастрюли и смеются, глядя в небо. Мы с Финни встречаемся взглядами, и он смотрит по сторонам, прежде чем украдкой помахать мне. Я машу в ответ, не поднимая руку выше талии, в страхе, как бы кто-нибудь из его друзей не подумал, что я помахала им. И именно в этот момент все замечают друг друга, и сразу же начинается соревнование, о котором никто вслух не скажет. Мы веселимся лучше, чем они. Мы любим друг друга сильнее. Мы стучим громче. Нам этот год принесет больше, чем им. Мы вопим, кричим и снова целуемся. Мальчики начинают петь, а мы, девочки, беремся за руки и кружимся на тротуаре.

И конечно же, мы так веселимся, словно совсем не замечаем одноклассников поодаль.

А затем Джейме в очередной раз подтверждает тот факт, что он наш лидер.

– Пора пить шампанское! – кричит он, и мы ликующе вторим ему, так что наши голоса разносятся по всей улице. Смеясь, бежим по лужайке, пока они не нашлись чем нам ответить. Все эти кастрюли с ложками до смерти наскучили, нам есть чем заняться в доме.

Мы пьем теплое шампанское из обычных стаканов и делаем вид, будто для нас это обычное дело.

Захмелев впервые в жизни, смелеем настолько, что начинаем целовать друг друга. Брук целуется с Энджи. Я целую Ноя. Саша целует Джейме. А потом мы решаем, что каждый из нас должен поцеловать всех остальных, чтобы скрепить узы вечной дружбы. Мы хихикаем и подходим ближе. Я тебя уже целовал? Мы еще не целовались? О боже, я дважды поцеловала Алекса.

Мы моем стаканы по два раза. Джейме и остальные мальчики берут на себя мужскую обязанность – разбить бутылку на дороге и убрать за собой осколки. Когда они возвращаются, мы все собираемся на кухне и жуем жевательную резинку. Девочки стоят рядом со своими парнями, готовясь к неизбежному расставанию. Мы держим их за руку, кладем голову им на плечо и томно, сонно вздыхаем. Мальчики снисходительно нам улыбаются. Энджи сидит на кухонном столе и, как обычно, страдает от неразделенной любви.

– Кстати, а Финн Смит что, махал нам? – спрашивает Ной. Брук открывает глаза и поднимает голову.

– Да, я видела, – подтверждает она.

– Он, должно быть, махал Отэм, – говорит Саша.

– С чего это? – одновременно спрашивают Ной и Энджи.

– Они раньше были вроде как лучшие друзья, – поясняет Саша. Все смотрят на меня.

– Он живет в соседнем доме, – говорю я. – Его и моя мамы – подруги. Очень близкие подруги.

– Они вместе отмечают Рождество и День благодарения, – добавляет Саша. – Каждый год.

– О господи, как странно, – произносит Брук.

– Мы почти как родственники, – ворчу я. – Если бы Джейме был одним из популярных ребят, тебе все равно пришлось бы с ним видеться, верно, Брук?

– Я? – восклицает Джейме. Все смеются.

– И все равно это странно, – говорит Саша. – В средней школе вы ведь какое-то время гуляли вместе, да? Я хочу сказать, что вы двое могли бы быть друзьями, даже несмотря на…

– Эй, между прочим, не я пыталась попасть в чирлидеры, – перебиваю я, и общее внимание переключается на Сашу.

– Что? – спрашивает Алекс таким тоном, будто Саша предала его. Подруга молит о прощении, напоминая всем о своей молодости, неопытности, наивности.

– Я не осознавала, что творила, – говорит она, молитвенно сложив перед собой руки. Мы внимательно выслушиваем ее убедительную драматическую речь, после чего Джейме объявляет, что Саша прощена, и мы все обнимаем ее – и как раз в этот момент в дверь стучит мама Алекса.