скачать книгу бесплатно
– Не сдаст?
– Нет. По крайней мере не сразу. Потом, когда наберет вес, наверняка попробует, но как говорится, коготок увяз – всей птичке пропасть. А так удивительно беспринципный тип, химически чистый мерзавец! Уверен, что знай он, что партия создана немцами, он и в этом случае бы не отказался от того, чтобы ее возглавить. Он хоть и мошенник, но быстро понял, что может взлететь так высоко, как ему и не снилось, а там такие возможности для махинаций!
– Главное, чтобы понимал, что падать с такой высоты будет не просто больно, а смертельно.
– И это тоже понимает. Он кто угодно, но точно не дурак.
– Если не секрет, где вы с ним пересеклись и для чего завербовали?
– Да какой там секрет, тем более от вас, Михаил Антонович, – усмехнулся граф. – Хотел меня этот паршивец облапошить пару лет назад, я ведь такими деньгами ворочаю, он это узнал, но это обычное дело… только с этим типом я чуть не сел в лужу, едва не подписал липовый контракт на несколько миллионов франков… Сам не понял, как в последний момент смог вырваться из его сетей, словно морок на меня навел… бывают такие люди, что умеют заговаривать. Гипнотизер проклятый… Не постучись ко мне в кабинет помощник… Он мне показался перспективным для какого-нибудь дела, где придется вот так же заболтать нужного мне человека, так что я ему организовал проблемы по линии полиции и сам же потом помог выскочить, не от своего имени конечно, ведь официально именно я устроил ему преследование, а через посредника, через которого теперь держу с ним связь.
Дальнейшее стало делом техники. В партию вступили все те писатели, что в свое время сотрудничали с ФРФ присылая материалы и помогая распространять их в войсках и других городах, так что основной актив набрался быстро, а дальше партия начала обрастать мясом и не абы каким, а главным образом из солдат среди которых Революционный фронт получил особо широкую популярность.
Вел Михаил усиленную пропагандистскую деятельность и среди недавно прибывших во Францию солдат. Но если с саперами все было в общем-то на мази, набраны уже во время войны из тех же шахтеров, а офицеры – штатские инженеры прошедшие ускоренную военную подготовку, то с артиллеристами шло туго.
– Кадровые солдаты, власть офицеров им привычна, другой не знают и не понимают, – объяснял скромные результаты Родион Малиновский, что стал своеобразным политруком РОДа.
Климов позже собирался создать эту должность официально, и назначить это младшего прапорщика на нее, как только немного подрастет в чинах, хотя бы до штабс-капитана.
– Но постепенно мы их продавливаем. Еще пара месяцев и думаю они разродятся. Этому революция во Франции весьма поспособствовала. Своими глазами видят, что можно иначе жить, причем и в армии отношения могут быть другими, на что и упираем.
– А революция в России, что, мимо их сознания прошла?
– Так буржуазная ведь, для них мало что изменилось. А тут социалистическая, то есть народная и это их взбудоражило. Ну и пример в дивизии тоже влияет сильно. Наверное, это даже хорошо, что так туго с ними идет.
– С чего это? – удивился Климов выверту мысли Родиона.
– Более крепкими в новой идеологии станут. А то, мне некоторые наши солдаты чем-то флюгер напоминают, подует ветер с другой стороны, они туда же поворотятся, потому приходится постоянно контролировать обстановку.
Тут Малиновский был прав. РОД в какой-то момент подвергся самой настоящей атаке со стороны активистов различных партий социалистов и анархистов, внутренняя обстановка вновь начала накаляться, опять пошли споры и обсуждения. Они наконец поняли, что РОД – это весьма значимая военная сила, а главное практически не подвергшаяся разложению в плане дисциплины и конечно же все остро воспылали желанием взять эту силу под свой контроль. Климову даже пришлось создать отряд военной полиции из идеологически стойких и верных СДПР, для отлавливания этих агитаторов.
Правда с названием пришлось помучиться. Слово «полиция» не подходило по политическим мотивам, очень уж народ не любил классических стражей порядка, коих называли не иначе как «держиморда». Подумал было назвать «карабинерами», но тоже не того, народ простой, быстро переименует в карабинов, что тоже не есть хорошо, так что в итоге обозвал витиевато и длинно, как стало модно и революционно: Дружина особой внутренней охраны дивизии (ДОВОД).
«А что, красиво подучилось! Особенно черная аббревиатура на красных повязках зачетно смотрится», – усмехнулся Климов.
Приходили договариваться и с ним, тот же Рапп, что оказался из партии эсеров. Чем-то Михаилу та встреча напомнила бандитскую «стрелку», где стороны начинали козырять значимыми в воровской среде именами, типа: а ты знаешь Витьку Вилку? А Джамшута Криворука? Так вот мы под ними ходим. А еще за нас может вписаться Сосошвили Резус. Ну да, мелкий такой и заросший по самые брови… А ты под кем ходишь, что так дерзко себя ведешь? Ни под кем? Так ты давай прогнись, жопу им подставь и все у тебя будет чики-пуки! Как сыр в масле будешь кататься!
Прогибаться Климов понятное дело не стал, и эти комиссары пообещали ему изрядные проблемы в будущем. Но в настоящем у них руки оказались коротки, что-то сделать, тем более во Франции даже несмотря на победу социалистов здесь.
«А потом случится октябрь, который ноябрь, и вы все вылетите в тираж, – подумал Михаил. – Ну а если раньше что-то начнете мутить, так у меня винтовочка есть пристреленная со снайперским прицелом…»
Климов, кстати, на будущее стал выискивать среди солдат тех, кто желал бы остаться в армии и продолжить службу на качественно новом уровне, по факту по контракту. Такие люди всегда найдутся, яркий пример все тот же Родион Малиновский, что уже не видел себя на гражданке.
Климов как-то завел с ним разговор на эту тему, дескать кем собираешься стать, когда вернемся домой.
– В армии хочу остаться и генералом стать, – прямо ответил тот, после короткой паузы.
«Ну это ты помелочился, – мысленно хмыкнул Михаил. – Цельным маршалом станешь! А то и вовсе генералиссимуса из тебя сделаю!»
Климов признавался себе, что испытывает некоторый пиетет перед будущим маршалом (наверное сказывалась своеобразная профдеформация личности) и всеми силами старался его к себе приблизить, но при этом не сильно выделять в откровенные любимчики ускоренно продвигая по служебной лестнице, что только навредило бы делу.
Он не знал каким был человеком Малиновский в зрелом возрасте, но по крайней мере порочащих слухов про него не слышал, как про тех же Ворошилова с Буденным, один балеринок натягивал, другой вообще педофил… (правда или нет – черт знает, но слушок прошел), но то, что Михаил видел сейчас ему откровенно нравилось: умный, живой и веселый парень схватывающий все налету и жаждущий большего, можно сказать прирожденный лихой командир. Все еще временами задиристый, но уровень борзости после всех произошедших изменений в дивизии и собственно карьерного роста все же резко упал, по крайней мере на самого Климова «лапу не задирал».
«С назначением в будущем его на должность политрука, это я пожалуй ошибся, – подумал Климов. – Хотя, одно другому не мешает. Вообще не стоит выводить подобные должности в отдельную структуру, опасно это и лишне, негативный опыт уже есть. Пусть политической работой с подчиненными занимаются непосредственные командиры, да на личном примере, так до солдат лучше станет доходить их слова, если эти командиры будут с ними из одного котла есть и в атаки рядом с ними плечом к плечу ходить».
Что до Малиновского, то Михаил хотел поставить его во главе будущего спецназа. По его мнению, Родион из тех, кто есть под рукой, для этого подойдет как никто другой.
– Хорошая цель. А есть еще такие, кто не хочет возвращаться на гражданку и предпочли бы остаться в армии? Особенно если будет знать, что тупо его бросать в штыковые на пулемёты не станут, а зарплату положат минимум втрое от зарплаты квалифицированного рабочего? Это для рядового.
– Хм-м… найдутся. Я сам несколько человек знаю таких что больше не хотят коровам хвосты крутить… но и рабочими становиться не хотят. Так-то особо об этом разговоров нет, нынешнее положение тоже мало кому нравится, но если озвучить такие условия…
– Поговори с людьми Родион. Можешь считать, что это тебе партийное задание. Нужно выцепить этих людей из общей массы и создать из них своеобразную гвардию РОД. На начальном этапе, пока будем во Франции, можно пообещать усиленный паек, удвоенное жалование и конечно же много тренировок.
Малиновский усмехнулся.
– Куда уж больше, товарищ полковник?!
– О, Родион, ты удивишься, узнав, насколько можно больше!
Тренировок в РОДу и так хватало. Климов создал систему обучения, но она была «на минималках» что ли. Ничего такого, но учили передвигаться, как самостоятельно, так и за танком, точнее бронетранспортерами. Удалось восстановить три машины из пяти. Но в целом с тренировками Михаил все же не пережимал, чтобы не настраивать солдат против себя.
Тех же, кто решит подписать контракт, Климов хотел начать натаскивать на бой в городских условиях, штурм домов, и тут реально придется потрудиться.
В первых числах августа во Францию из Македонии прибыла Вторая бригада или точнее то, что от нее осталось. В плане боеспособности, там осталось едва ли треть личного состава. Очень много раненых и больных.
Буржуйское правительство в этом вопросе пошло навстречу социалистам, так что проблем не возникло, ну и граф Игнатьев подмазал кого надо.
Генерал-майор вообще после того, как получил конкретную перспективу преобразился до неузнаваемости, ну и перспективы надо думать его манили, шутка ли, стать во главе всей разведочной службы! Так что впахивал просто зверски, как говорится, за себя и за того парня. Приблизил к себе одного поэта.
– Так себе пиит этот прапорщик Николай Гумилев, но очень дельный и работоспособный, по сути, единственный кто реально работал среди всей этой прочей шоблы, так что как только я его к себе забрал, работа вообще встала, ха-ха!
«Вот еще одна знаковая личность», – подумал Михаил, хотя стихи этого распиаренного в свое время стихотворца ему тоже не зашли.
Что до Второй бригады то разагитировать солдат не составило труда. Собственно, как только узнали, как все произошло в дивизии, на лицах их читался только один вопрос: «А что, так можно было?!»
Ну и по примеру своих товарищей тоже выразили вотум недоверия командованию, оставили лишь вменяемых командиров младшего и среднего звена, но мало, так что пришлось повторить опыт с повышениями унтеров и фельдфебелей после дополнительного обучения.
Дивизия с прибытием Второй бригады, хоть и покоцанной, стала совсем уж тяжелой в управлении, но в мирное время Михаил пока справлялся. Кроме того, он в скором времени собирался вывести большую часть рабочих из боевых подразделений, переведя в технические. Все-таки терять таких кадров было бы глупо с какой стороны ни посмотри.
А техникой он собирался разжиться и в довольно большом количестве всеми возможными способами вплоть до самых криминальных, причем не только танками, но и самолетами, и все это хозяйство надо кому-то грамотно обслуживать.
11
Десятого августа в очередной раз к нему приехала Елена с кипой газет, помимо очередной партии брошюрок, и неофициальной информацией, собранной всеми возможными способами. До газет правда дошли не скоро…
– Расскажи своими словами, что там понаписали, – попросил Михаил, легонько лаская руками грудь Елены лежащей у него спиной на животе.
– М-м… Если очень грубо, то Леон Блюм сговорился с Пуанкаре. Надо думать на него давят англичане и американцы… чем-то они его шантажируют… но не лично, а скорее угрозой подточить его власть внешними проблемами… вроде как англичане угрожают оборвать грузопоток из колоний… а Франция сейчас очень сильно зависит от внешних поставок всего и вся, то же зерно… что может привести к хлебному бунту и тогда его власть пошатнется…
«Хм-м… может на этом сыграть ФРФ? – невольно подумал Михаил. – Надо подбросить мысль на эту тему Игнатьеву. Дескать Леон слаб, раз боится, что мы, французы падем к ногам наглых лайми, стоит только им лишить нас хлеба… В общем нажать надо на национальную гордость…»
– М-м… В общем в газетах стали муссировать слухи, что для заключения выгодного и достойного мира с германцами, чего требуют социалисты и жаждет народ, нужно сначала занять более выгодные позиции на поле боя…
– Значит хотят устроить еще одно наступление?
– Да…
Елена не выдержала и положив свои ладони на руки Климова его же пальцами с силой сдавила свои груди и выгнулась дугой.
– М-м… Даже название вроде как придумали… и не одно… и все идиотские до ужаса…
– Какие?
– Битва за мир… мирное наступление… атака во имя мира… и тому подобное…
Елена, распалившись ласками, перевернулась и дальше снова стало не до разговоров.
Когда она уехала Михаил все-таки ознакомился с газетами, но в общем только время потерял, Елена все обсказала точно – власть методично обрабатывала население формируя у него мнение, что требуется приложить еще одно усилье, провести еще одну мощную атаку, еще один решительный бой ударив всеми силами, и вот тогда наконец наступит долгожданный мир и всеобщее счастье.
СССР, кстати, несмотря на усилья левых радикалов, так и не решились на национализацию военных предприятий, а так же банков. Но это и неудивительно, ведь Леона Блюма можно было назвать классическим меньшевиком, да и просто убоялся, прибить ведь могут без затей. Банкиры действуют очень жестко, когда чувствуют угрозу своим капиталам. Из-за этого начались первые склоки внутри Союза, боле радикально настроенные партии требовали национализации.
– И на этом тоже может сыграть ФРФ. Дескать революция оказалась половинчатой и если не доделать все до конца, то рано или поздно все вернется на круги своя и банкиры вновь станут теневыми хозяевами республики…
Пролистывая газеты, не особо вникая в суть различных статей, глаз зацепился в одной американской газете за специфическое словосочетание «детектор лжи».
– Хм-м… я думал, что полиграф позже придумали, годах так в тридцатых, а он оказывается вот уже как пару лет активно используется…
Посмотрев статью в которой сообщалось о разоблачении в САСШ с помощью сего прибора германского шпиона, Михаил продолжил «газетный серфинг», но в голове где-то на задворках сознания продолжала крутиться мысль про полиграф, но вскоре она окончательно растворилась задавленная новыми делами и заботами.
В конце августа в городе Ле-Ман состоялась конференция союзников на которой постановили, что «Битве за мир» быть. В ней от России участвовал генерал-майор Занкевич и он же обрадовал РОД участием в этой затее. Примерная дата – середина сентября.
Солдатам это конечно сильно не понравилось. Вспыхнули волнения:
– Не хотим воевать!
– Долой войну!
– Домой!
Занкевич с комиссарами глядя на такое дело тут же умотал в Париж и пришлось разгребать Климову.
– Товарищи солдаты! Тихо!
Когда солдаты немного успокоились, он продолжил:
– Вы правы, мы достаточно навоевались за Францию, но из песни слов не выкинуть. И мы все же еще до сих пор союзники Франции, так что деваться нам некуда, товарищи. Но наша дивизия встанет в резерве, так что первый удар на себя примут свежие силы прибывшие на фронт из Америки. Можно, конечно, устроить бунт. Только его жестоко подавят, те же американцы так что потери РОДа в этом случае окажутся как бы не больше, чем при участии в наступлении в первых рядах.
Это солдат немного остудило. Что до того, где именно поставят дивизию Климову, было неважно, на это наступление у него имелись свои планы.
Началась переброска сил. РОД переместили на позиции чуть южнее города Камбре, определив участок в десять километров. Слева стояли американцы, а в резерве португальская бригада. Севернее Камбре расположились англичане вперемежку с французами.
Дату наступления по каким-то причинам то и дело сдвигали, и в итоге назначили на первое октября… когда вновь полили дожди.
«Хотя фиг их знает, может специально непогоды по каким-то своим резонам дожидались?» – подумал полковник Климов.
В тылу разместилась французская танковая дивизия. Климов сходил посмотреть на танки вживую, а то ни разу их не видел, только на картинках.
– Перед вами в прорыв пойдет десять средних танков СА-1 «шнейдер» и двадцать легких «Рено» FT-17.
FT-17 выглядели как-то несерьезно, словно игрушечные, казалось, что они в принципе не могли преодолеть полноценные окопы, кои даже для средних танков являлись серьезной преградой. О чем и сказал Михаил. Но как выяснилось, французы все-таки не полные кретины и тоже этот момент учитывали, а потому имелись машины поддержки.
Вслед за танками должны двигаться тягачи, тянущие за собой две платформы. На первой смонтирован кран, а на второй собственно мосты, по три штуки на платформе.
Учли союзники и опыт Климова, а именно танки «шнейдер» потащат за собой по два транспортных модуля с солдатами (по взводу в модуле), кои должны заняться очисткой немецких окопов первой лини и тем самым обеспечить безопасность установки мостов и подход остальной живой силы.
В общем в теории все должно выглядеть следующим образом – танки прорываются к окопам противника и давят засевших солдат огнем. Пехота ведет зачистку собственно траншей и убежищ расширяя зону безопасности, а так же отражают возможные контратаки. Тем временем ставятся мосты и танки прорываются дальше ко второй линии окопов и все повторяется. Зачищается весь первый эшелон обороны, потом вслед за огневым валом начинается новая атака.
Выглядело красиво, оставался вопрос, что подготовили на такой случай немцы? И узнавать это Михаил на собственном опыте желанием не горел от слова совсем.
Двадцать седьмого сентября, ночью, со стороны противника побежала куча людей. Зашарили прожектора, с той стороны застучали пулеметы… в итоге до русских позиций добежало около сотни человек.
Массовый побег пленных. Ага.
Климов уже начал думать, что у Николаи что-то не срослось, а может немцы решили отразить атаку и лишь потом устроить свою. Но нет.
Вот и курьер. Немец, но по-русски говорил чисто.
Прочел послание.
– Мой ответ «да», – сказал Михаил, сжигая послание от полковника Николаи.
Курьер вывесил условный сигнал. Собственно, он по договоренности до самого последнего момента должен давать сигналы каждые полчаса и немцев можно понять. А ну как тут ловушка для них подготовлена и собраны дополнительные силы? Ну или Климов не сдержит слово?
Михаил был уверен, что у него в тылу сейчас полно подобных разведчиков и что они тоже вывешивают свои сигналы, что отслеживает этот курьер, не зря же у него подзорная труба имеется….
12
– Ну что же… начинаем операцию «Месть орков», – выдохнул полковник Михаил Климов, давя в себе легкую дрожь мандража. – Так вы нас будете звать в недалеком будущем – орками… И писатель, написавший про мохноногих коротышек пробиравшихся через толпы этих монстров со своим кольцом к вулкану – Толкиен, где-то не так далеко обретается… надеюсь немцы его грохнут. Или он уже успел заболеть окопной лихорадкой и свалил обратно в Англию? Кстати, если уж на то пошло, то и Черчилль наш Уинстон вроде должен быть здесь?
То, что полковник собирался сделать, подводило определенную красную черту, переступив которую вернуться назад уже не получится при всем желании и придется идти только вперед, и чем быстрее, тем лучше, так что даже не остановиться чтобы передохну?ть потому как иначе все тут же передохнут.
Еще раз глубоко вдохнув, Климов призывно махнув рукой взводу дружинников буквально ворвался в штаб дивизии и отдал приказ:
– Арестовать всех французов!
– Что происходит?! – начал возмущаться французский капитан, когда его самого и двух его помощников из числа лейтенантов грубо разоружив, начали вязать.
Но Михаил их вопли проигнорировал. Связанных французов утащили, но в штабе осталось отделение дружинников.