скачать книгу бесплатно
– В общем, любимым делом занимаешься? – спросил я с некоторой долей иронии пополам с уважением. – Хватает на прожитье?
– Хватает. Особо не жалуюсь.
– И что? Причем тут я?
– А вот, – пояснил Леонид, – понял я как-то, что содержание этого коттеджа – он показал рукой на какую-то видневшуюся в отдалении крышу, – обходится неоправданно дорого. Позволить себе могу, но и денежки считать научился. Сам посуди. Построен он по такому проекту, что зимой оставлять без отопления нельзя никак. Да и летом пока пустой стоит – то одно сопрут, то другое. Приедут из соседней деревни, вскроют, и украдут чего-нибудь жизненно важное. Все, что выносится и свинчивается. Веришь ли – в одно прекрасное утро ворота вывезли! А недавно новое оборудование котельной подчистую свинтили. Сантехнику сняли, ванну вытащили, даже унитазы. Убыток немаленький, сам понимаешь. Сигнализация? Есть, конечно. Только менты по нашим дорогам да по здешним ухабам часа полтора добираться будут. Если вообще примут вызов, что не факт. А за это время не то, что ворота с котельной и сантехникой, крышу украсть можно. Помнишь, сколько они ехали к нам «на убийство»? То-то и оно.
– Так продай этот дом, и вся недолга, – удивившись, заметил я.
– Не хочу. Иногда он мне надобится, и вообще люблю это место. Именно это. Дорого как память. Да и непросто сейчас с продажей недвижимости в средней полосе. Короче – полезно чтобы кто-то здесь жил, пока меня нет. А бываю я только летом. Иногда. Ну, может быть, на новый год или еще пару раз за зиму. Да и то вряд ли – последнее время предпочитаю на горных лыжах в Альпах кататься. Бывает, что летом вообще не приезжаю, но тогда домик сдаю, чтобы пустой не оставался. Так вот, в чем состоит мое коммерческое предложение: живи тут с ноября по апрель, книжки свои пиши, а я обеспечу едой, водой, связью и Интернетом. За мой счет, что немаловажно! Система оплаты такова – если отдежуришь зимний сезон, до весны, то в апреле сможешь получить за полгода. Потом, с началом следующего сезона – накапает полугодовой аванс, и снова зимовка. С апреля по ноябрь – свободен. Деньги будут зачисляться ежемесячно на срочный счет, откуда ты сможешь их забирать только раз в полгода, но отслеживать поступления можно когда угодно. Для пенсионного фонда зачислю тебя в свою фирму на какую-нибудь должность, не требующую постоянного присутствия в офисе. Да хоть бы и охранником – коттедж-то принадлежит компании, а не лично мне.
– Это подумать надо, – обалдело изрек я, – прям так сразу… а тут… Такие вопросы с кондачка не решаются.
– Зайдите на недельке? – засмеялся Леонид.
– Типа того, – согласился я. – Дело-то непростое.
– Но и не очень сложное! Не бог весть, что за премудрость. Ты же инженер? Так что с моей немудрящей техникой легко разберешься. Я тебя проконсультирую, если согласишься. Главное, чтоб снаружи было видно: в доме живут, лучше не соваться. А если какие безбашенные отморозки вдруг приедут (это практически нереально, но мало ли что?) запирайся и звони в полицию. Есть дизельный генератор, если перережут электричество, то можно отсидеться, помощь вызвать. Часа три двери точно выдержат, стекла тоже вполне бронированные. Кроме того, снаружи опускаются защитные жалюзи. У тебя разрешение на оружие вообще-то имеется?
– Нет, конечно, – признался я. – Зачем оно мне? По пивным банкам стрелять?
– Мало ли зачем. А вообще это плохо. Ладно, сделаем. У меня тут помповое ружье, еще разные игрушки. Зарядами обеспечу. Даже звук передергиваемого затвора, слышимый через дверь, и то благотворно действует на некрепкие умы незваных посетителей, а уж если в воздух пальнуть… Вообще – место тут тихое, спокойное, малолюдное. Зимой, можно сказать, совсем глухое. Но мобильники и спутниковые каналы нормально работают.
– Вот то-то и оно, что место глухое. А какое оно «спокойное», в этом все убедились сегодня утром.
«Теоретически возможны разные ситуации, – тем временем думал я. – Кого-то действительно убили, а потом, когда наш Стэн, по его словам, бегал с вытаращенными глазами, вызывал полицию и будил друзей, а все мы потом ждали да гадали, что же теперь будет, следы преступления ликвидировали. Тщательно и эффективно уничтожили так, чтобы никакой, даже самый опытный эксперт ничего не обнаружил. Наш хозяин видел труп от входа, стоя в воротах, откуда тело опознать трудно: смотреть пришлось против восходящего солнца. А поскольку никого кроме владельца дома тут обычно не бывает, вот и решил, что это убитый. Кстати, владельцу позвонили на сотовый и получили ответ. Стэну потом удалось даже с ним поговорить, поэтому подлинность голоса ни у кого сомнений не вызывала. Но это сосед по кличке Рио сказал, что он сейчас в Москве, а на самом деле мог быть где угодно… хоть за ближайшим забором. Потом некто удалил все следы. Не факт, что чистильщик и убийца – одно лицо, и совсем необязательно, что это хозяин дома. Не исключено, что этот некто – один из присутствующих. И, наконец, нельзя упускать из виду возможность, что Стэн лицезрел труп и следы злодеяния исключительно в собственном сознании. Галлюцинировал. Как вариант – просто все придумал и разыграл перед нами (и перед ментами, что немаловажно!) этакий моноспектакль. Вообще-то он мог. Но вопрос – зачем?» Особенно удивляло, что кроме меня эта тема, похоже, не беспокоила никого.
– Ладно, подумай, – сказал Леонид, затушив свой окурок, прежде чем бросить его в специально приделанную к ограждению балкона баночку. – А пока пойдем ко всем остальным. Холодновато уже тут.
Я вдруг понял, что действительно давно уже замерз, и мы вернулись в дом, ко всей прочей компании. Присутствовавшие на даче Стэна гости происшествием больше не интересовались. Во всяком случае, внешне. Говорили о чем угодно, только не о вероятном преступлении, негласно тема убийства стала табу. К тому моменту компания как раз постановила, что дачные посиделки пора заканчивать. Настроение не возродить, и лучшее, что можно придумать в данной ситуации, это вернуться в Москву. Пока пробки не начались.
Перед рассадкой по машинам ко мне вдруг подошел Владислав, которого Стэн почему-то называл Изей и, несколько смущаясь, сказал:
– Говорят, ты пишешь? Вот, почитай на досуге, я написал, – с этими словами он всучил мне какую-то книжку в мягкой обложке и направился к джипу.
Из-за возникших подозрений в психическом благополучии Стэна, я уговорил его за руль не садиться. Однако заменить водителя сначала никто не смог, каждый имел в крови достаточно промиллей алкоголя. Это кроме меня и Кости, у которого была своя машина. Как почти трезвому (ведь я практически не пил) джип пришлось вести мне, несмотря на неожиданно активные протесты вех остальных. Чуть до драки дело не дошло. Хорошо хоть права с собой захватил.
9. Декорировано под старину
Мегаполис, по своему обыкновению, закрутил делами и заботами, а все те мысли, что беспокоили сознание в «деревне», хоть и отошли на второй план, но из памяти не выпали. О выгодном предложении Леонида я не забывал ни на секунду, но окончательное решение отложил на осень, поближе к началу предполагаемой работы. Срочные заказы, какие-то возможные проекты, в коих мое участие предполагалось, но не гарантировалось, беготня и добывание денег отнимали массу времени и сил.
Несколько месяцев пролетели в подобном режиме, и скоро снова захотелось качественно отдохнуть и телом, и душой. Освежить ум и мыслительную активность. Повысить количество гормонов счастья в крови. Не секрет, что многие работают большую часть дня, а кое-кто даже сутками. График отдельных трудяг превышает двенадцать часов и расписан чуть ли не поминутно, даже в отпуск вырваться некогда. После такого напряга почти каждый чувствует усталость.
Вот так и живем, с тоской вспоминая свое самочувствие на отдыхе, в отпуске, вдалеке от забот, проблем и деловых контактов. Не надо особо задумываться, чтобы уяснить, что когда отдыхаем, мы счастливы. Причем отдыхаем качественно, душой и телом, а после ощущаем бодрость и прилив сил. Легко понять, – если б наше тело вместе с душой получало бы качественное отдохновение в повседневной жизни, то и самочувствие намного улучшилось бы. Мы просто привыкли уставать, и эта вредная привычка стала одной из самых распространенных. Надо заботиться об отдыхе и душевном состоянии, усталое тело никогда хорошо не мыслит. Захотелось немного расслабиться и перевести дыхание.
Как раз во время таких раздумий очень удачно позвонила давнишняя подруга, будто услышала мои мысли. Ее звали Стелла, «с двумя “л”», как она часто о себе говорила. Она закончила философский факультет МГУ, но по специальности не работала ни дня: спрос на профессиональных философов в нашем нынешнем государстве сильно ограничен, и уступает предложению. Тема магистерской диссертации звучала так: «Принцип достаточного основания, как базис эмоционального убеждения». Только не приставайте, что это значит – не знаю. Единственная польза от магистерской степени состояла в возможности украсить резюме и опередить конкурентов при поступлении на интересную работу.
Познакомились мы несколько лет назад, при обстоятельствах странных, где-то даже комических, а в чем-то и драматических
. В ту пору она трудилась на некое частное детективное агентство, и ей поручили мою разработку. Что интересно, заказ был от моей бывшей жены! Позже, когда договор закончился, и слежку сняли, Стелла продолжала за мной следить исключительно из женского любопытства. Потом мы встретились в очень симпатичном кафе и разговорились. К сожалению, то место не существует более, – кафе ликвидировали. Помещение перепродали, подвергли полной переделке и открыли там алкогольный магазин. Жаль, приятное было заведение, со своим лицом, особой атмосферой, запоминающимся интерьером и устоявшейся клиентурой.
Потом мы стали регулярно встречаться, еще потом съехались и какое-то время даже жили вместе. Но наши интересы не совпадали, зато по характерам мы были очень сходны, – каждый высоко ценил независимость, личную свободу и персональное, никому недоступное пространство. Расставание наше прошло как-то постепенно и почти незаметно: Стелла все чаще и чаще стала оставаться у себя, все больше ее вещей переселялось с моей квартиры на ее жилплощадь, и в один прекрасный момент я осознал, что остался один. Нет, разрыва, как такового, не было. У меня и сейчас лежит чемодан с ее вещами, в ванной до сих пор торчит ее зубная щетка, в прихожей висит купленная ею картина, а на кухне хранятся кружки, рюмки и еще какая-то принесенная ею посуда. Кстати сказать, такое положение дел меня совсем не напрягает и давно уже не расстраивает. Мы до сих пор время от времени перезваниваемся, поздравляем друг друга с праздниками и собственными днями рождений, изредка перекидываемся сообщениями, но все реже и реже. Как говорится, остались друзьями. На мой взгляд, нет ничего лживее этой фальшивой фразы.
Агентство, где во времена нашего близкого знакомства служила Стелла, занималось разнообразной частной детективной деятельностью. По рассказам моей подруги, начальство агентства всегда и с особым вниманием относилось к проблемам своих сотрудников и шло навстречу, если это не мешало работе. Однако дисциплина была жесткой, и Стелла не выдержала такого давления. С работы пришлось уйти. Но сейчас подруга явно не бедствовала, а чем зарабатывала – я просто не знал. Встречались мы весьма нечасто, и повода поговорить о ее нынешней деятельности как-то не возникало.
Сама же Стелла не торопилась рассказывать о своих сегодняшних занятиях.
– Тогда так, – приступила к делу Стелла, после того, как мы поговорили о каких-то отвлеченных вещах, – встретимся в этом… как его? Дай бог памяти… короче, на Никитской открылось очень миленькое такое заведение – кафе или ресторанчик, не знаю какой у него статус. Неважно. Тебе понравится. Все очень атмосферно и приятно так. Демократично. Декорировано под старину. Кто первый придет, тот захватит два места. Если повезет, можно взять столик на двоих.
– Погоди, но я же там никогда не был! Где это? Как хоть пройти?
– Очень просто. Поворачиваешь с Тверского бульвара на Никитскую, пропускаешь пару переулков, потом сворачиваешь в третий. И вот оно, пожалуйста. От угла там больше ничего нет, так что не перепутаешь.
– Как хоть называется?
– Да не помню я! Созвонимся, если что не так.
– Ладно, в Интернете найду.
– Боюсь, не получится. Заведение открылось недавно, у него может и не быть своего представительства в Сети… впрочем, посмотри, если хочешь.
«Спасибо за разрешение», – едва не ляпнул я, но вовремя остановился. В Сети, кстати, ничего так и не нашлось. В указанном доме значились какие-то учреждения: салон красоты, магазин постельного белья и местное управление коммунального хозяйства.
День оказался сложный, насыщенный событиями, и время встречи я едва не пропустил. Про кафе чуть было не забыл, вспомнил в последний момент и ринулся на Никитскую. С дорогой повезло – ни заторов, ни транспортных коллизий. Свернул в переулок и метров через десять очутился перед потемневшей железной дверью. Бронзовая табличка рядом должна была что-то сообщать любопытному путнику, но я, как ни силился, так ничего и не разобрал.
Вошел. Над входом тускло звякнул дверной колокольчик. Внутри было полутемно, и в первый момент я вообще не смог понять, нравится мне тут или нет. Первоначальное впечатление не складывалось. Но довольно быстро все начало упорядочиваться. Здесь оказалось очень мило, и, безусловно, своеобразно. Окна под старину – массивные решетки с вделанными в просветы цветными стеклами, похожими на донышки от бутылок. Под потолком, на четырех кованых железных цепях, колесо телеги, утыканное свечами по периметру. Настоящее колесо, а не подделка как на даче у Стэна. Причем и свечи натуральные, они даже обгорели на разную длину. Другие подсвечники неведомый оформитель расположил по стенам в каких-то грубых и архаичных бра. Дизайн простейший – кронштейн со свечами, а со стороны стены, в качестве отражателя, тусклые бронзовые пластины. Вообще освещение тут происходило лишь от свечей и окон. С потолка и по стенам зачем-то свисали прозрачные шары. То ли стеклянные литые, то ли наполненные водой. Интересно, как пожарная инспекция разрешила такой декор? Все еще впереди, и оштрафовать и закрыть могут, сейчас это просто. О чем только хозяева думают? Электричество что ли экономят? По-моему свечи дороже. Ладно, не мое дело.
Как только глаза адаптировались к полумраку, удалось найти незанятый столик и оккупировать его.
Сразу же передо мной возникла молоденькая девушка-официантка. Одета она была под стиль заведения. Длинное, в пол, платье простого покроя из светло-серого холста, а на груди какая-то причудливая вышивка. Такой же, как и платье, холщевый чепчик, из-под которого кокетливо выглядывали светло-русые волосы.
– Добрый день. Что будете заказывать?
Только тут я заметил, что меню располагалось прямо напротив входа. На темной деревянной доске кто-то что-то накарябал мелом: со своего места ничего разобрать не получалось. Видимо – меню и есть. Не желая выглядеть дураком, пришлось выкручиваться:
– Здравствуйте. Дайте мне полный мясной обед на ваше усмотрение, но не очень дорогой, и что-нибудь выпить. Пару кружек эля будет в самый раз.
Почему-то мне захотелось выпялиться: обстановка благоприятствовала. Вот и попросил «эля», а не пива.
– А пива не желаете? У нас сегодня хорошее, светлое. От матушки аббатисы.
– Отлично. Тогда пару кружек. Я жду свою подругу, и когда она придет, еще чего-нибудь закажем.
«Интересно, что за марка такая “От матушки аббатисы”? – подумал я. – Даже не слышал ничего подобного. Впрочем, знаток пивных напитков из меня тот еще. Если реклама не кричит на каждом углу, так и не узнаю никогда».
– Хорошо, – кивнула официантка, – пиво сейчас будет.
Зная по опыту, что в некоторых подобных ресторанчиках принято ждать, иногда долго, я настроился на томительное ожидание и стал разглядывать интерьер. Тут я заметил, что в дальнем конце зала виднеется еще один источник света. На уровне пола имелся великолепно смоделированный огромный камин из грубых диких камней. Оранжевое пламя выглядело вполне естественно, как настоящее, а красные угли казались самыми, что ни на есть настоящими. Над огнем, медленно поворачиваясь, жарилась туша не то барана, не то теленка. Как же все-таки здорово сделано! Я был готов поклясться, что камин и огонь в нем – подлинные, иллюзия была абсолютно полной. Конечно же, это такой оригинальный дизайнерский прием, и ни один здравомыслящий московский ресторатор не позволит себе подобные огнеопасные излишества. Или я от современной моды давно отстал? Даже запаха жарки нет, – воздух чистый и какой-то древний, как будто даже и не московский.
Однако долго ждать не пришлось. Почти сразу девушка-официантка принесла пиво. В одной руке она несла обе кружки, а в другой что-то вроде маленького черного котла. Я сообразил, что здесь принято платить сразу. Почему бы и нет? В каждом заведении свой устав и свои порядки, если они не противоречат санитарно-гигиеническим и разным прочим нормам.
– Сколько с меня? – предупредительно спросил я.
– Вы впервые у нас? За это особое пиво полмонеты за пинту, обед будет стоить девять монет. Это когда принесут. Но можно и сразу заплатить.
Странная у них терминология. Каких еще «монет»? Удачно вспомнив, что на сленге некоторых московских тусовок «монетой» называют сотню рублей, я сообразил, что обед здесь встанет в тысячу целковых. Ну, ничего. Бывало и подороже.
– Итого десять монет? – зачем-то переспросил я. – Как удачно. Тогда сразу и расплачусь.
Я вытащил пару пятисоток и бросил в подставленную посудину. Девушка с недоумением воззрилась на две красненькие бумажки, но ничего не сказала. Похоже, она просто не знала, что делать. Тут зазвенел мой мобильник. Звонила Стелла. Это как-то отвлекло от происходящего.
– Да? – спросил я трубку.
– Ну? – послышался ее недовольный голос. – Ты что, все еще не вышел? Или уже? А то я ненадолго задержусь.
– «Ненадолго» это часа на два? Я уже на месте.
– Быстро… Ладно, вероятно скоро приеду. Перезвоню тогда, если получится. Не скучай там.
Что значит – «Перезвоню тогда?» Когда это – «тогда»? Официантка тем временем не уходила, явно дожидаясь окончания разговора.
– А вы не ошиблись? – предупредительно просила она. – Вы дали мне две пятитысячные.
– Да? – я посмотрел в «котел». При ближайшем рассмотрении он оказался железным. – Ой, прошу прощения. Ошибся, конечно. – Я быстро забрал пятитысячные купюры, и заменил их одной тысячной. – Я не такой богатый, чтобы оставлять столь значительные чаевые, извинтите уж, – плоско пошутил я. Потом, подумал секунду, и добавил еще пару сотен. – За беспокойство и за вашу честность.
После звонка иллюзия как-то сама собой рассеялась. Стало вдруг очевидно, что и очаг не настоящий, и свечи на самом деле умело декорированные под старину электрические светильники, да и воздух тут никакой не «древний», а просто фильтрованный и кондиционированный.
Стеллы все не было, но я не переживал: иногда хочется посидеть просто так, ни о чем даже не думая. Но мозг без мыслей не может, а умение «останавливать внутренний диалог» считается чуть ли не главным достижением дзен-буддизма. Куда уж мне до столь высокого просветления.
Тут подошел какой-то неприятный на вид тип лет тридцати. Он казался среднего роста, с трехдневной щетиной и в грязноватом сером свитере без воротника.
– Господин скучает? – спросил мужик.
– Да нет… не особо.
– А не хочет ли господин молоденькую девушку?
– Нет, – раздраженно отрезал я. Стало вдруг очевидно, что никакой это не свитер, а слегка тронутая ржавчиной кольчуга.
– О! Вы предпочитаете взрослую женщину?
– Нет! – уже громче отказался я.
– Ой! Простите меня! – извинился тип, и противно осклабился. – Я даже не сообразил. Так господин желает мальчика?
– Пшел к черту, сукин сын! – почти заорал я. Сидящие за соседними столиками с изумлением посмотрели в мою сторону.
Мой собеседник отстал и действительно пошел, но было заметно, как уходя, он не то удивленно, не то расстроено качает головой…
Стоило ему удалиться, откуда-то сбоку возник здоровенный, как шкаф, брутального обличья мужик, с гиреподобыми кулаками и глумливой улыбкой на физиономии.
– Что? Не договорился? – громила мотнул головой в сторону сутенера в железном свитере.
– Да, похоже, не поняли мы друг друга, – как можно более обтекаемо пояснил я. – Чем-то смогу быть полезен?
– Не обращай внимания, – неожиданно примирительным тоном пояснил бугай, – Он парень мелкий, незначительный, трудом добывает хлеб свой. А полезным… да, можешь быть. Тебя же Пападакис нанял, если не ошибаюсь?
Несмотря на внешнюю шкафоподобность, неожиданный собеседник изъяснялся на вполне правильном, если не сказать интеллигентном русском языке, без площадных выражений, развязных жаргонизмов и нецензурных словечек.
– Нанял… кто?
– Леонид Пападакис.
– Фамилия незнакомая, – тихо пробормотал я.
– Не назвал, значит. Его дедушка из понтийских греков, а дальние предки происходили от генуэзцев. Вроде бы. Вот парень и унаследовал некоторую генетически обусловленную хитрожопость.
– Это называется – национализм, и бытовой шовинизм, – зачем-то пояснил я.
– Короче так, слушай сюда, – вдруг совсем иным тоном заговорил мой собеседник. – Подружка твоя не придет, пока мы не договоримся. Так что не торопись и на дверь не поглядывай.
В этот момент принесли тарелку с аппетитно пахнущими кусками мяса и с чем-то похожим на вареную картошку. Пока официантка не ушла, мы не разговаривали.
– Так что ты от меня хочешь? – наконец, спросил я, уминая за обе щеки. Мясо оказалось выше всяческих похвал. – Или так, за жизнь поговорить? Это я всегда пожалуйста. Хочешь пива? Угощаю, у меня сегодня приступ немотивированного альтруизма.
– На работе не пью. Слушай наше встречное предложение. Как и договаривался, работаешь на Пападакиса, но обо всех его делах сообщаешь нам. Отнюдь не бесплатно, разумеется.
– Думаешь, соглашусь?
– Думаю, да. Согласишься. Как говаривал дон Карлеоне, предложение, от которого нельзя отказаться.
– А чье предложение-то? – не понял я. – Ты от кого?
– Я представляю людей уважаемых и любимых народом, поэтому с ними лучше быть в стабильных и добросердечных отношениях.
– Тут подумать надо. Можно?
Мой собеседник что-то промычал, а потом сказал:
– Можно, конечно. Вот и думай, покамест тут сидишь. В общем, так. Ничего пока не говори, а чтобы лучше думалось, посмотри-ка на эти вот фотки.
С такими словами бугай отодвинул в сторону мою кружку с недопитым пивом и положил на освободившееся место планшетник. Фотография на экране воспроизводила труп. Очень плохой степени сохранности. Похоже, по человеку проехались бульдозерной или танковой гусеницей. При этом низ элегантных брюк не пострадал, и щегольские матово блестящие чернотой туфли практически не запачкались.
Не дав мне в полной мере насладиться изображением, бугай чиркнул по экрану толстым пальцем, сменив картинку. Новый кадр изображал крупного, хорошо тренированного и абсолютно голого господина на каменном столе морга. Судя по всему, беднягу перепилили поперек в районе талии. Причем края распила наводили на мысль, что кто-то действовал грубой пилой для разделки древесины.
Последовало новое движение пальца по экрану, и моему взору предстала чья-то голая спина, видимо, мужская. Ничего иного кроме спины не было: очевидно неведомый резчик по живой плоти орудовал быстро, ловко и со знанием дела.
– Достаточно? – по-своему истолковал мое молчание бугай.
